I
Мадрени Аттерин, ординатор в ранге капитана, не числилась среди тех, кого легко было удивить: за свою относительно недолгую, но невероятно насыщенную карьеру она успела повидать столько дерьма всех сортов и расцветок, что хватило бы на несколько жизней. Однако обычному, казалось бы, контрабандисту, попавшемуся их патрульному кораблю во время рутинной облавы, всё-таки удалось порвать ей шаблон. Уже потом, страдая над очередным отчётом, капитан Аттерин с трудом вспоминала, как её недруг выглядел: отдельные черты ещё всплывали перед глазами — наглые разноцветные зенки, кривая ухмылка, очень приметный шрам… — но вот лицо из них всё никак не складывалось. И это у неё, специально натренированной запоминать чужую внешность! Впрочем, дело было, конечно, не в странной морде, а в корабле: при сканировании он фонил, как проклятый, но обыск не показал ровным счётом ничего интересного. Пилота конечно же, задержали — Мадрени сама надела на него двемеритовые наручники — и взялись допрашивать, но толку не было никакого. Засранец ухмылялся, отвечал загадками… и вдруг по коммуникаторам поступил приказ уровня 36-3 с требованием оставить задание и срочно эвакуироваться, а всё портативное оборудование моментом закоротило. Контрабандист спокойненько отстыковался, а ординаторы обнаружили, что на патрульном судне пережарило всю электронику; повезло, что накануне они как раз прошли техосмотр, пополнили запасы пайков и могли выдержать даже полгода дрейфа… С другой стороны, произошёл этот инцидент в достаточно оживлённом секторе, и Мадрени рассчитывала, что их обнаружат и отбуксируют максимум дня через два — ну уж никак не через неделю. Добыча, конечно, за эту неделю ушла, испарилась бесследно... зато у Мадрени было вдоволь времени обдумать произошедшее и понять, что ни скампа она не понимает — и это её совсем не устраивает. Тогда-то капитан Аттерин и пообещала себе, что непременно докопается до истины: может, потратит на это не один год, но в итоге найдёт и прижучит засранца. Иного расклада представить она не могла — и не хотела.II
В тот день ничто не предвещало беды — и уж точно не служебного расследования Орденом Доктрины. Капитану Аттерин всего лишь передали для допроса какого-то дурака, арестованного за употребление в неположенном месте “чая” из собачьего корня: эта дрянь, как и многие другие лёгкие наркотики, была частично легализована практически на всех планах, но вот распивать её на детской площадке всё же не стоило. Конечно, Мадрени не по чину было заниматься такой ерундой, но… так уж сложилось, что на “свидание” в допросную к этому типу отправилась именно она — и нарвалась на проблемы, на которые и не думала подписываться. “Кавалер” показался Мадрени смутно знакомым, однако она списала своё не-узнавание на то, что все нарколыги под кайфом выглядят одинаково. Стандартный подозреваемый, стандартные вопросы… – Твоя забывчивость разбивает мне сердце! – заявил он вдруг, и осознание пронзило Мадрени, словно копьё: в её руки попал тот самый грёбаный любитель загадок, который при прошлой их встрече отправил её корабль в дрейф почти на неделю. Капитану Аттерин не сразу удалось собрать свой профессионализм в кулак, чтобы справиться со злостью и удивлением — и продолжить допрашивать безымянного задержанного. Она не понимала, как умудрилась его не узнать: гетерохромия вообще довольно редко встречается, а уж в паре с так сильно обожжённой харей — и подавно... Мадрени отстранённо заметила, что когда-то этот “Нехт”, наверное, мог бы считаться красивым — если судить по второй, не повреждённой огнём половине. Однако такие шрамы навсегда тебя меняют, и меняют не только внешне… Как, интересно, он схлопотал столько огня в лицо? Повезло, что ещё и глаз от жара не вытек — если и правда не вытек: может быть, разница в цвете как раз объясняется тем, что это или протез, или трансплантат... А потом задержанный, словно протрезвев, отдал команду остановить запись допроса, — и это сработало! — все обвинения оказались стёрты из базы данных, и “Нехт”... просто ушёл.III
Когда сверху поступил приказ оставить “Ворина Теласа” в покое, Мадрени была даже рада: это послужило весомым доказательством, что она не сошла с ума, не выдумала загадку там, где загадками и не пахнет. Нет, странности, окружавшие этого типа, оказались не чередой невероятных, пугающих совпадений или технических сбоев: Телас и правда обладал каким-то немыслимо высоким для “полулегального предпринимателя” уровнем доступа — и соответствующими этому уровню привилегиями. Бездумная одержимость была капитану Аттерин не особенно свойственна: она не забыла о своей обычной работе, не зациклилась на Теласе и его тайнах… и всё же продолжила копать. Впрочем, нашлось на него совсем немного: то ли он сам подчистил все базы данных — если учесть, как на него реагировала практически вся ординаторская техника, это казалось не столь уж и невероятным, — то ли у него были очень высокие и очень дотошные покровители. Ворин Телас, наркоман, контрабандист и скамп его знает кто ещё, успешно избегающий любых официальных обвинений, был аномалией, вносящей разлад в привычный порядок вещей. Безумец и еретик, при встрече с Мадрени он всегда оказывался в гуще событий — с цветистыми вивекианскими речами и нахальными улыбочками наготове. Каково же было её удивление, когда очередное “свидание” с Теласом произошло в храме, во время молитвы! – Мы похожи, – сказал он тогда, закончив свою медитацию. – Мы верим не догмами, но сердцем... И Мадрени не знала, как на него реагировать. Телас отзывался в ней раздражающим зудом — словно вошь, ловко ускользающая из-под пальцев при первом же признаке опасности. Всякий раз, когда Мадрени решала, что наконец его раскусила, он тут же выкидывал какое-нибудь коленце и снова переворачивал всё с ног на голову. Телас напоминал ей дибеллину мухоловку. Об этих хищных растениях, вымерших ещё под конец четвёртой эры, маленькой Мадрени рассказывал когда-то Элас: чуть зазеваешься, подманенный сочным запахом гниющего мяса — и всё, каюк... Вот только она – никакая не муха.IV
Стоило только Мадрени решить, что Телас теперь-то уж точно ничем не сможет её удивить, как этот засранец с лёгкостью задавал новую планку. Найти его недалеко от огромного кратера, оставшегося после загадочного взрыва посреди крупнейшей планетарной свалки — явно под кайфом и в компании какой-то красотки в испачканном гарью вечернем платье? Да запросто! – А это ещё кто? – обречённо поинтересовалась Мадрени, не особенно-то рассчитывая получить хоть какой-то внятный ответ. – Это моя жена, pelin, – с готовностью отозвался Телас и, поиграв опалёнными от взрыва бровями, чуть ли не промурлыкал: – Условно жена, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Бывшая? Подставная? – Несостоявшаяся, – Телас развёл руками. – Даже если бы я признал законную силу того ритуала… технически, я так и не развёлся со своей предыдущей. Можно, конечно, поспорить, что смерть нас всё-таки пару раз разлучила, но так как сейчас мы оба вроде как живы… Теперь ты понимаешь, почему мой матримониальный статус – загадка даже для меня самого, wel? – А взрыв – это у вас такой праздничный салют? – Поверишь, если скажу, что всё вышло случайно? Мадрени недоверчиво хмыкнула. – Жена хотела меня убить! – не сдавался Телас. – А в это – с лёгкостью. – Кажется, я нашёл черту, которая объединяет всех моих жён… Не хотите стать следующей, капитан Аттерин? Думаю, вы прекрасно впишетесь в их ряды! “Жена”, видно, не выдержав клоунады, впилась маленькими наманикюренными пальчиками Теласу в руку, и когда тот удивлённо ойкнул, заправила за ухо эбеново-чёрную прядь и вкрадчиво проговорила: – Что же, мой недорогой не-супруг… может, ты нас наконец познакомишь? – Капитан Аттерин, позвольте представить вам… Как там тебя сегодня зовут, родная? – Моргия Телас, – отозвалась “жена”, не спуская с новой знакомой голодного взгляда. Мадрени почти сразу поняла, почему их семейная жизнь не заладилась: двум мухоловкам наверняка очень тесно под одной крышей.V
Несмотря на здоровую злость, знакомую ей не понаслышке, Мадрени Аттерин считала себя мером рациональным и рассудительным. Она прекрасно понимала, что секс, в равной степени замешанный на ненависти и страсти, – далеко не самая светлая из идей, и ничего путного из этого не выйдет… в лучшем случае. Но в соседней комнате лежала затравленная добыча, которая наверняка бы ушла, не вмешайся так вовремя подвернувшийся под руку Телас, и в крови у Мадрени пели азарт и ярость. Позже она не могла даже вспомнить, кто начал первым — казалось, они одновременно прошли эту точку невозврата. – Не ожидал найти в тебе такой molag, pelin, – смеялся Телас, слизывая кровь с разбитой губы — и Мадрени с огромнейшим удовольствием снова заткнула ему рот поцелуем. Им повезло, что в этом притоне нашлась кровать — и что оба были не из брезгливых. Раздевались быстро и беспорядочно, и так же сошлись: слепо, самоотверженно и безжалостно — словно борясь друг с другом… и с собой. Когда Телас оставил Мадрени на память укус на внутренней стороне бедра, коротко остриженные ногти тёркой прошлись у него по спине, царапнули полосы шрамов от плети — такие капитан Аттерин не раз встречала у бывших рабов, которых ей доводилось освобождать во время карательных рейдов... И в этот момент Телас как-то совершенно по-особенному провёл языком и… безоговорочно победил в их с Мадрени неофициальной гонке. Не желая оставаться в долгу, она выскользнула из его хватки, обвила исполосованную шрамами спину и перевернулась, подминая любовника под себя. Он и не подумал сопротивляться, когда Мадрени оседлала его бёдра, и покорно позволил партнёрше задавать ритм... Телас напоминал ей дибеллину мухоловку, готовую в одно мгновение расправиться с бестолковой мошкой, что слишком близко подобралась к ярким, красивым листьям. Вот только Мадрени Аттерин – никакая не муха, и проглотить её у Ворина Теласа не получится. Мадрени сама любого проглотит и переварит — если захочет.