Судьба

Назир умывался в большом тазу, пытаясь смыть охру с лица и одновременно выпутать бусины из волос. Луна давно взошла и гости разъехались по домам, а те, что были слишком пьяны, обосновались с комфортом в гостевых покоях. Его роль подошла к окончанию. - Назир! – в его комнатку вошел Агрон и, улыбаясь, закрыл за собой дверь. Сириец оторвался от своего занятия и повернулся к нему. - Ты куда-то запропастился к концу праздника. Я совсем потерял тебя из виду. - О, я беседовал с предсказательницей. Агрон подошел к Назиру и заключил его в крепкие объятия. - И что же она тебе поведала? – улыбаясь, спросил Назир. - Что у меня великая судьба. И что ты предназначен мне звездами, - Агрон глубоко поцеловал Назира, вплетая пальцы ему в волосы и тут же путаясь в косичках. Назир ответил с готовностью, вцепляясь руками в широкие плечи и оставляя на них красные разводы от полусмывшейся охры. - Наша встреча была уготована небом, - жарко зашептал Агрон ему в приоткрытые губы, - Я бы нашел тебя в любом мире. Назир глухо застонал от переполнявших его чувств и вновь потянулся к губам рейнарца, продолжая оглаживать его плечи, грудь, ребра, живот – ему хотелось дотронуться сразу везде, горячая кожа манила, вспыхивая под его пальцами. В свете одинокого светильника красные разводы казались кровавыми разводами, и это у обоих порождало желание прижаться еще ближе, теснее, слиться в одно целое, ощутить реальность момента. Агрон водил руками по спине Назира, вжимая пальцы в мышцы, сердце стучало где-то в висках и, казалось, воздух в маленькой комнатушке сошел на нет – настолько тяжелым и шумным было его дыхание. Но даже если б он и вправду не мог бы дышать, все равно он не в силах был оторваться от Назира. Большее, на что он был способен, это припасть к его шее, целуя часто и влажно, прижаться губами к ключицам, одновременно пытаясь нащупать завязки на его шароварах. Назир же развязывал пояс самого Агрона, и они только больше запутывались в своих руках. Наконец, каким-то чудом они сумели освободиться от одежд, и когда они соприкоснусь обнаженными разгоряченными телами, последние остатки мыслей улетучились. Дыхание, и без того учащенное, ускорилось, с трудом срываясь с приоткрытых губ. Агрон с усилием оторвался от Назира, чтобы посмотреть в которой стороне его постель, и, найдя искомую, подтолкнул его к ней. - У тебя есть… что-нибудь? – с трудом спросил он у сирийца, голос совсем не слушался его. Назир посмотрел на него затуманенным взглядом, не в силах понять, чего от него хотят, и через некоторое время кивнул и потянулся к своей повседневной одежде. Из складок своих штанов он вытянул небольшой флакон с маслом и вложил его Агрону в руки. - Стащил у Клавдия, - прошептал он с хитрой ухмылкой. Агрон глухо застонал и опрокинул Назира на узкую кровать, придавливая своим телом. Зубами вытащил пробку из горлышка бутылочки и не глядя вылил содержимое себе на руку. Масло было слишком много, оно стекало по запястью, нагреваясь и разжижаясь, и Агрон, хитро ухмыльнувшись, обхватил и без того твердый член Назира. Сириец дернулся от такого простого прикосновения, под его опущенными веками заполыхало пламя, под горячей влажной кожей струилась раскаленная магма, и все это было из-за Агрона, из-за его простого прикосновения. Тот между тем провел ладонью вдоль члена Назира, огладил головку, провернув кулак и чуть сжал. Назир застонал и выгнулся. - Агрон, я прошу… Пожалуйста, - бессвязно зашептал он, - Я не выдержу долго, это ты, это все ты… Агрон и сам был на пределе. Возбуждение было так велико, что причиняло боль. Запах Назира, ощущение его кожи под пальцами, а теперь и невнятные мольбы быстро подталкивали его к краю. Он вылил еще немного масла, в этот раз не на ладонь, а на пальцы, и спустился к промежности сирийца, оглаживая чуть сжавшиеся мышцы. Поблуждав немного вокруг, он протолкнул в Назира один палец, ощутив, какой он горячий и тесный внутри. Вторая его рука блуждала по всему телу сирийца, тот расслабился под ласками и не заметил, когда пальцев стало уже три, он глухо стонал, выгибался всем телом и требовал большего. Агрон вынул пальцы, размазал остатки масла по своему члену и, склонившись над Назиром, мелкими толчками вошел. Оказавшись внутри, он замер, давая время привыкнуть и себе, и сирийцу. Было горячо, тесно, и между лопатками тут же выступила испарина. Назир легонько шевельнул тазом, и рейнарец вышел из него полностью, а затем толкнулся назад. Постепенно ритм его толчков ускорился, Назир стонал и выгибался, цепляясь пальцами за его скользкие от пота плечи, запрокидывал голову и непрерывно шептал его имя. Поняв, что надолго его не хватит, Агрон вновь обхватил член сирийца, двинул кулаком пару раз, чуть сжал, и Назир застонал особенно протяжно, кончая и выгибаясь так, что высок был риск переломить спину. Агрону же хватило еще несколько толчков, чтобы последовать за ним. После, отдышавшись, Агрон сгреб Назира в охапку, не в силах отпустить его даже сейчас – особенно сейчас. Так они и заснули, и всю ночь рейнарца преследовали мутные невнятные сны, которые по пробуждении оставили лишь смутную тревогу. Когда забрезжил рассвет, он покинул комнату Назира, крадясь по коридорам словно вор, и ощущение надвигающейся бури не оставляло его не на миг.