***
… На третий этаж вела старая лестница с выщербленными местами по краю ступенями и вытертыми, полинялыми перилами. Неровности и мелкие трещины на стенах свидетельствовали о том, что если несколько лет назад и проводился в этой части здания ремонт, то чисто косметический, не выходящий за рамки скромного бюджетного лимита. То же можно было сказать и про освещение: лампочка-сороковка под стандартным белым плафоном - «таблетка» шестидесятых годов прошлого века, покрытым слоем многодневной пыли. Однако на площадке третьего этажа путь им преградила металлическая дверь, отлично сработанная и по всему дорогая. На привинченной к её гладкой черной поверхности пластинке черным по белому значилось: «Служебная зона» и ниже «Посторонним вход воспрещен!». Последнее было добавлено скорее для проформы, коль того требуют правила. Поскольку, учитывая закрытый статус лечебного заведения, как таковых «посторонних» в диспансере не наблюдалось, а пациенты, не будучи заперты в палатах, находились под постоянным присмотром бдительных санитаров. - Хм… - озадаченно проронил МакКей, уставившись на возникшую у них на пути преграду. Но не сама дверь была тому причиной. За свою жизнь Родни успел поведать немало самых разных дверей. Секундный ступор ученого вызвало наличие устройства, встроенного в стену справа от двери на уровне вытянутой руки, и представляющего собой черный матовый прямоугольник на серебристой металлической основе с двумя «глазками» индикаторов, один из которых светился немигающим красным огоньком. Несомненно, это был представитель так называемых «электронных привратников», назначение которых пускать в святая святых лишь избранных. В принципе, подобные замки не были для гения двух галактик великим откровением, просто МакКей не ожидал встретить нечто подобное в захолустном провинциальном диспансере; как-то не вязалось оно с окружающей ученого спартанской обстановкой. Обогнув озадаченного гения, Гусев, не мудрствуя лукаво, сходу решительно пихнул дверь плечом. Та даже не шелохнулась. - Крепкая зар-раза, - поморщившись и потерев ушибленное плечо, констатировал марсианский революционер, как врага народа мрачным взглядом окинув дверь. – По всему придётся ломать… Огляделся в поисках подручного инструмента, который можно использовать для взлома. Но ничего подходящего в пределах видимости не наблюдалось. - Как все вы, военные, любите грубую силу, там, где надо подумать головой, - сдержанно проворчал МакКей, не сомневающийся в том, что, начни они ломать дверь, на шум тот час сбегутся все служащие диспансера, которые остались на дежурстве. И тогда намерение сбежать цивилизовано иратусу под хвост. Не помогут даже ментальные способности полурейфа. - Дайте минуту, я что-нибудь придумаю… Несмотря ни на что, он все еще оставался гением. И кому как ни ему – лучшему уму двух галактик - дано Свыше за считанный отрезок времени найти способ преодолеть возникшую на их пути преграду. - Это ни к чему, - полурейф приложил ладонь к черной матовой пластине. Красный индикатор, мигнув, тот час сменился зеленым, а в толще металлической двери едва слышно щелкнул встроенный замок. Дверь слегка отошла, образовав щель. - Вот и все, - сообщил Майкл. - Ну-у дела… - Гусев озадаченно поскреб затылок, восприняв происшедшее как некий оригинальный фокус, заинтригованно покосившись на полурейфа. В отличие от ученого, Майкл пока оставался для Гусева загадкой. - В принципе я так и думал с самого начала, - с нарочито независимым видом заявил гений, не желая ударить в грязь лицом перед уже бывшим соседом по палате. - Мне прежде доводилось видеть подобные замки. Но как ты…? - Убедил кое-кого из числа старшего медперсонала предоставить мне необходимый доступ, - бесхитростно ответил Майкл. Как именно он убеждал, полурейф раскрывать не стал, а Родни, зная о способностях Майкла, не решился спрашивать. Единственно шевельнулось в глубине сознания ученого подозрение, что полурейф, выходит, знал об этой двери... во всяком случае, должен был знать, коли заставил нужных людей предоставить себе доступ. Но почему тогда молчал? Почему сразу не предупредил и спокойно стоял в сторонке, когда марсианский революционер пытался привычным способом справиться с дверью? «Наверное, хотел поставить меня в неловкое положение перед Гусевым. Типа ты такой умный, гений двух галактик не смог открыть, а я открою запросто как нечего делать...» - эта мысль царапнула самолюбие гения. Но сейчас было не время для разборок, и Родни решил оставить выяснение отношений на потом, не уточняя для себя, когда это «потом» должно наступить. Сейчас у него была цель - отыскать-таки артефакт, забрать Станислава и выбраться из русской психушки. А там. на горизонте уже маячила надежда на возвращение в «Атлантис». И это сейчас для гения было важнее всего. даже уязвленного интригами полурейфа собственного «эго». - Не беспокойся, он жив и здоров, - поймав и по-своему поняв настороженный взгляд ученого, заверил Майкл. – И об этом не вспомнит… - Что ж, весьма предусмотрительно с твоей стороны, - скрепя сердце вынужден был признать МакКей, решительно потянув край двери на себя в виду отсутствия у неё элементарной ручки. Впрочем, с другой стороны двери ручка обнаружилась, привинченная к металлу шестью шурупами. Впоследствии, мысленно возвращаясь к сему эпизоду своих приключений, МакКей, как ни старался, не смог постигнуть логики подобного устройства двери, в конце концов, списав сей феномен на еще одну особенность русского менталитета. - Предусмотрительность – залог выживания, - откликнулся полурейф. В своё время благодаря ей он прожил намного дольше, чем мог, оказавшись меж молотом и наковальней. За дверью было на что посмотреть. Едва сработала автоматика замка, в коридоре по ту сторону тот час беззвучно зажглись встроенные в панель подвесного потолка небольшие круглые плафоны, осветив пространство немигающим голубоватым рассеянным светом. - Бог мой! – невольно вырвалось у МакКея, поскольку скрытое от посторонних глаз помещение разительно контрастировало с тем, что было снаружи, наглядно свидетельствуя о том, сколько денег было вбухано в евроремонт. И ладно, если б подобный ремонт был проведен во всем здании. Но… Вот именно… - Буржуи, – уперев руки в боки и окинув взглядом окружающее пространство, изрек мрачно Гусев. На счет буржуев Родни не спорил. И хотя сам ученый в быту и на работе предпочитал комфорт, столь явно выраженная социальная несправедливость невольно задевала его самолюбие. Но все же не настолько, чтобы, позабыв об истинной цели намеченного предприятия, организовать стихийный погром в отместку за все те неудобства, с которыми он был вынужден мириться в роли рядового пациента клиники. Чего нельзя было с уверенностью сказать о Гусеве, выражение лица которого отражало его настрой. - Я помню, ты говорил, что не любишь буржуев, но мы здесь не за этим, - поспешил напомнить МакКей, опасаясь, что его бывший сосед по палате не сможет справится с терзающим его искушением отплатить местным «буржуям» за гостеприимство а заодно и за фингал под глазом. «Нет, все-таки как они с Дексом похожи, - в очередной раз, кинув на Гусева косой взгляд, подумал МакКей. - С разницей только, что Декс не любит рейфов, товарищ Гусев - буржуев...» Впрочем, за минувшие сутки фингал сменил окрас с иссиня-фиолетового на желтоватый, свидетельствуя о регенерационных процессах, запущенных организмом. - А жаль, - покосившись на ученого, тяжело вздохнул Гусев. Он помнил, зачем они сюда пришли; Родни давеча говорил о какой-то чудной вещице, именуемой «артефактом», которую надлежало забрать у «буржуев». И которая, по словам Майкла, находится сейчас где-то здесь, в этом маленьком буржуйском райке. Что ж, коль эта вещица так важна для Родни и его друга, он готов сделать исключение и поступиться революционными принципами, оставив погром на потом. - У нас мало времени, - деловито сообщил полурейф, будучи как всегда внешне невозмутим и сосредоточен на поставленной пред ними цели. Похоже, контраст меж служебной зоной и остальной частью здания диспансера его ничуть не задевал. - Сколько у нас на все про все? – осведомился Родни. - Час, может полтора, - прикинув в уме, ответил полурейф.- Наши друзья уже в пути… - Не густо, - откликнулся Родни, учитывая то, что им в принципе неизвестно, где именно следует начинать поиски. Родни окинул вопрошающе-растерянным взглядом ряд одинаковых дверей. Двери на этот раз не из металла, а из мореного дуба с резным орнаментом и золотистыми ручками и без каких-либо познавательных надписей, проливающих свет на то, что находится за ними. Только золотистые номера с первого по четвертый. Видимо тем, кто имел допуск в служебную зону, этого было вполне достаточно. - Третью и четвертую можно исключить, - сказал полурейф. - За теми дверьми санузел и душевая. Вряд ли кому-то пришло бы в голову спрятать там артефакт. - Как знать. Мы же в России, - напомнил Родни. Полурейф с некоторым недоумением покосился на ученого. - Остается две двери. Я осмотрю помещение за первой, вы – за второй… - меж тем продолжал он. - А что делать мне? – осведомился Гусев. - Будь на стреме, - распорядился МакКей. – На всякий случай. Только не громи ничего… Гусев кивнул, соглашаясь с возложенной на него ролью … … Родни неуверенно взялся за изящную золотистую ручку двери под вторым номером, слегка нажал. Дверь оказалась не заперта. «Что ж, учитывая наличие «электронного привратника» это и ни к чему…» - сказал себе МакКей, переступая порог. За дверью его поджидала темнота; автоматическое освещение не распространялось на внутренние помещения. Впрочем, выключатель обнаружился там, где он по логике и должен был находиться, а именно – на стене по правую руку от дверного проема. Свет тот час вспыхнул, теплым сиянием залив внутреннее помещение небольшого, но довольно уютного кабинета, судя по обстановке, представлявшего собой маленькую библиотеку. Высокие окна без металлических решеток, занавешенные шелковистыми шторами карамельного оттенка, отороченными по краям золотистой тесьмой с бахромой. Атмосфера домашнего уюта и ни намека на больничную казенность, словно, переступив порог, он перенеся совершенно в иную реальность, не являющуюся частью диспансера. Полукруглый кожаный диванчик возле окна так и манил прилечь. Круглый журнальный стол, пара кресел, торшер меж ними на высокой деревянной ножке, стеллажи вдоль стен, заставленные книгами в тесненных переплетах дополняли антураж чудесной комнаты. Артефакта нигде не было видно. Да и кто, будучи в здравом уме, оставит на виду такую вещь? «Так, думай, МакКей, где бы ты спрятал Стилус магик, попади он в твои руки?» Родни не сомневался, что при таком раскладе нашел бы для артефакта надежное место. И мест таких в комнате было предостаточно. Ученый не спеша прошелся вдоль стеллажей, машинально рассматривая книги и прочие мелкие сувениры, прикидывая, откуда лучше начинать поиски. Совершив круг по комнате, оказался возле письменного стола. Внешне стол как стол. На столе компьютер с плоским монитором, клавиатура, небольшой принтер, карандашница и стопка книг. К краю лакированной столешницы прицепилась шарнирная настольная лампа. Родни внимательно пересмотрел находившиеся на столе предметы, но артефакта не обнаружил. Взгляд ученого скользнул по выдвижным ящичкам стола. «Только бы они не оказались заперты», – подумал Родни, наугад взявшись за витую золотистую ручку одного из них. Осторожно потянул на себя. Ящичек с легким щелчком поддался, выдвигаясь. Родни осмотрел его содержимое. Ничего особо интересного оно собой не представляло – исписанные листы бумаги, местами перечеркнутые, с массой исправлений и чернильных пятен, какие-то фотокарточки, визитки с телефонами, прочая дребедень. Было даже как то неловко рыться в чужих вещах. «Я делаю это не любопытства ради, а во благо всего человечества», - в оправдание сказал сам себе МакКей, приступая к досмотру второго ящика. Но и там артефакта не оказалось. Родни с замиранием сердца выдвинул нижний – третий - ящик. Опять кипа исписанных вручную и отпечатанных на принтере бумаг, блокноты, куда ученый даже не стал заглядывать, ручки без стержней, обертка от съеденной шоколадки, место которой в мусорной корзине…. «Не стол, а помойка», - с досадой подумал МакКей, чувствуя, как тает надежда, сменяясь ощущением потраченного впустую времени. Он собрался, было, задвинуть ящик, когда взгляд зацепился за нечто, мелькнувшее в куче старых ручек и карандашей с обломанными грифелями. Внезапный прилив адреналина заставил сердце гения совершить кульбит в груди. Поспешно разгребя дрожащими от волнения руками прочий хлам, ученый вытащил привлекший его внимание предмет. Металлическая округлая палочка, заостренная с одной стороны. Она была тоньше и короче стандартных карандашей, но особого впечатления не производила, единственно подходила под данное некогда Древним описание таинственного артефакта. «А что ты ожидал?» - спросил сам себя Родни, вертя в пальцах находку. По представлению ученого артефакт должен был выглядеть более впечатляюще, учитывая, какая Сила и какие возможности в нем сокрыты. Металл действительно казался бархатистым и был приятен на ощупь и даже как будто чуть теплым. Впрочем, последнее Родни тот час объяснил тем, что поверхность нагрелась от его рук. Припомнив разговор со Станиславом, Родни ждал чего-то необычного. Но если в находке что-то такое и было, то никак себя не проявляло. Не пыталось вступить в контакт или каким-то иным способом воздействовать на лучший ум двух галактик. Может, оно притаилось, а может, чего опасался Древний, впало в очередную спячку. Родни не хотелось верить, что все их старания были в пустую, и мир, заложником которого он, сам того не желая, оказался, ожидает скорый и ужасный конец. «Или причина в том, что артефакт сам выбирает очередного владельца, - припомнил Родни. – Ну да, Янус говорил об этом… У контактора должны быть какие-то особые параметры, которых у меня, видимо, нет». Это было досадно, но не так ужасно, как мысль, что они опоздали. «Что ты все-таки такое?» - мысленно обратился к находке МакКей, не ожидая ответа. То, что произошло в следующий момент, было столь неожиданным, что Родни не был всецело уверен, что это ему не приглючилось. На металлической поверхности находки сами собой проступили яркие, словно светящиеся изнутри, витиеватые знаки-буквы, сложившиеся в осмысленное словосочетание – «Я есмь Альфа и Омега». Ученый вздрогнул от неожиданности, едва не выронив из рук находку. Когда взглянул вновь, поднеся предмет ближе к свету, ничего на его поверхности уже не было, слова сами собой исчезли. Так же внезапно, как и появились. - Невероятно, - пробормотал полушепотом МакКей, - но я же видел! С полминуты назад он действительно видел надпись на гладкой металлической поверхности находки. Написано было на древнем, в этом МакКей не сомневался. Но сколько Родни ни крутил находку в пальцах, от таинственным образом появившейся а затем растворившейся надписи не осталось даже малейшего следа. Родни даже зачем-то понюхал находку. Но та ничем не пахла. «Наверное, все-таки показалось…или нет?» - Эй, ты что здесь делаешь?! - внезапный оклик со стороны порога, нарушивший тишину кабинета, заставил ученого порывисто обернуться, почти нос к носу столкнувшись со стоявшим в дверях санитаром Федей…***
… Федор не любил ночные дежурства и по возможности старался откосить под любым мало-мальски веским предлогом. К сожалению, в виду нехватки персонала, это не всегда удавалось. Вот и теперь он был вынужден влачить тягостное ночное бдение вместо того, чтобы, сдав смену, отправиться с попутчиками в город и провести время в более приятной компании. Впрочем, в последнее время из-за возникающего по вечерам странного тумана ночная жизнь в городе почти прекратилась, большинство кафе и баров закрылись. А туман уже маячил за окном, заполняя собой пространство, медленно, но неумолимо сворачивая мир до пределов четырех стен диспансера. Хотя, если разобраться, стен у диспансера больше четырех, но Феде сейчас это было крупно по барабану. Впереди его ждала исполненная скуки ночь – вот что на данный момент имело для него значение. В такие ночи время имеет свойство растягиваться, так что приход утра ожидаешь как Второго пришествия. Федор лениво шагал по пустынному коридору, отстукивая по стенам резиновой дубинкой какой-то музыкальный ритм, с утра назойливо звучащий в его голове. Пальцы второй руки сжимали початую бутылку пива – последнюю, что удалось ухватить в холодильнике общественной комнаты, где собирается младший медперсонал. Фёдор сознавал, что на всю ночь пива не хватит, но хоть на какое-то время удовольствие ему обеспечено. А потому, чтобы продлить приятные мгновения, пил неспеша, смакуя каждый глоток и рассеянно прислушиваясь к атмосфере погруженного в ночную дрёму здания. В коридорах стояла тишина, нарушаемая эхом его шагов, постукиванием резиновой дубинки по стенным панелям да невнятными бормотаниями, стонами и всхлипами, время от времени доносящимися из-за дверей запертых палат, где спали пациенты. Откуда-то из далека доносился приглушенный стенами звук работающего телевизора. Это старшая медсестра Мария Яковлевна, глуховатая на одно ухо, в подсобке смотрит вечерние новости. Можно было присоседиться; Мария Яковлевна будет не против. Но не хотелось. В последние недели в «Новостях» по всем каналам только и было разговоров, что о расширении радиуса аномальных зон и появлении в окружающих лесах новых, доселе невиданных, существ, предвещающих скорый конец света. Фёдор не верил в подобные байки. СМИ только повод дай раздуть из мухи слона. Лучше бы ученые сказали, когда исчезнет этот чертов туман? Тормознув у окна и покачиваясь на пятках, Фёдор в течение нескольких минут тупо созерцал набивший оскомину пейзаж за окном, тонущей в молочной пелене, когда, бесшумно вынырнув из тумана, на стекло по ту сторону окна с глухим стуком село довольно крупное насекомое, заставив Фёдора непроизвольно податься назад. -Твою мать! - вполголоса выругался он. Фёдор не боялся мух, хотя насекомое разве что с сильной натяжкой можно было принять за муху – было в нём одновременно что-то от мухи, осы, тарантула и еще бог весть от чего… И это летало, точнее, обладало способностью к полёту. Прижавшись к стеклу и шевеля длинными усами, насекомое выпуклыми бусинами глаз уставилось на человека. - Что, тоже хочешь? - демонстративно сделав глоток из бутылки, осведомился, обращаясь к насекомому, Фёдор. - А вот фиг тебе, мне самому мало… «До чего докатился – уже разговариваю с мухами, - с досадой подумал Фёдор. – А меж тем ночь вся еще впереди…» Насекомое не ответило, сложив на спине две пары узких прозрачных крыльев и неторопливо прогуливаясь по стеклу. Минуту спустя к нему присоединилось еще два таких же. Время от времени насекомые останавливались и, вытягивая хоботки, тщательно обследовали поверхность, на которой сидели, проверяя стекло на прочность и при этом оставляя на нем желтоватую клееобразную слизь. «Не-е, пора делать отсюда ноги, пока окончательно не съехал с катушек, - понаблюдав за странными мухами, пришел к выводу Фёдор. - Шизиков здесь и без меня хватает…» Он прогулялся до конца коридора, поднялся на второй этаж, прошелся вдоль палат, прислушиваясь к доносящимся из-за дверей звукам. Определенно, в последние дни сны значительной части пациентов отличались завидным беспокойством. И все-таки, в отличие от него, они проводили ночь во сне. Как известно, время во сне летит незаметно. «Дрыхнут себе без задних ног и в ус не дуют…» - Фёдор невольно позавидовал обитателям палат, все проблемы которых сводились, по его мнению, к бесплатному просмотру во сне «хоррора», притом без навязчивой рекламы, рвущей хорошие фильмы на куски. Затем подумал, а что ему, собственно, мешает, завершив положенный обход, вернуться в санитарный «общак» и вздремнуть часик-другой на топчане? Вряд ли этой ночью произойдет что-либо экстраординарное. Во всяком случае, ничего такого, требующего его непременного вмешательства, грядущая ночь не обещала. Выйдя на лестничную клетку, ведущую на третий этаж, и поднявшись на половину лестничного пролета, Федор, в очередной раз приложившись к горлышку бутылки, окинул пространство рассеянным взглядом. Кругом тишь да гладь, впрочем, как и всегда… Идти дальше не имело смысла, ничего нового все равно не увидит… Федор развернулся, было, чтобы начать обратный путь к желанному «общаку», когда, несколько заторможенное пивными парами подсознание просигналило, что на этот раз картина окружающего пространства все же отличается от прежней. В ней явно произошли какие-то изменения. Фёдор прищурился и еще раз огляделся, пытаясь уловить разницу. Все вроде на своих местах, в том числе и пыль на закрывающем лампочку плафоне. Индикатор замка возле металлической двери светится знакомым красным огоньком. Но вот сама дверь, обычно плотно и неприступно закрывающая помещение «служебной зоны», куда вход ему как младшему медперсоналу по статусу был заказан, на этот раз чуть приоткрыта. В первую секунду Фёдор решил, что ему просто показалось. Проморгавшись, он вперил в дверь пристальный взгляд. Нет, не показалось. Дверь действительно была приоткрыта. Совсем чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы через узкую щель с той стороны в коридор пробилась полоска голубоватого рассеянного света, возбудив в Фёдоре естественное любопытство. И санитар решил выяснить причину происходящего… …Поднявшись на третий этаж и приблизившись к двери, он обнаружил, что снизу меж металлической дверной планкой и порогом вставлен кусок кирпича. Это становилось уже совсем интересно. Кому было нужно, чтобы дверь оставалась открытой? Те, кто обычно посещал служебную зону, знали, что на дверях с другой стороны имеется кнопка, отмыкающая замок изнутри. Да и кто иной мог проникнуть в святая святых? Без соответствующего биометрического допуска это было практически невозможно. Сам Фёдор и желал бы его иметь, но такового ему не давали. Служебная зона находилась в полноправном ведении лишь старших докторов да непосредственно начальника диспансера. «Что ж, возможно мне повезло, - подумал Фёдор, переступив порог. Ему давно хотелось знать, что скрывается за металлической дверью. И сейчас нарисовалась прекрасная возможность удовлетворить терзающее его любопытство. - Надеюсь, у них имеется холодильник…» Фёдор взглянул на бутылку с остатками пива. Глотка на два – не больше. Впрочем, он не сомневался, что если холодильник отыщется, там отыщется не только пиво, но и кое-что по части закуски. И это будет не слабосоленая селедка и не магазинные маринованные огурцы. Меж тем в коридоре за дверью не было ни души. Холодильника там тоже не оказалось. «Наверное, он за одной из этих четырех дверей, - продолжал рассуждать санитар. – За одной из которых должна быть кухня… А какая кухня без холодильника и какой холодильник без запаса пива и закуси…» Фёдор справедливо решил, что от пары позаимствованных им бутылок и куска ветчины на бутерброд с начальства не убудет. Как-никак он пашет на них, а, стало быть, имеет право… Пройдясь по коридорчику, Фёдор наугад открыл первую дверь с конца, обнаружив за ней душевую. В соседней комнате в темноте раздавался чей-то храп. Постояв на пороге, Фёдор здраво рассудил, что коли никто чужой не может сюда проникнуть, стало быть, тот, кто, развалившись на кровати, оглашает комнату храпом, имеет необходимый допуск, а, стало быть, и соответствующий статус в иерархической лестнице управления диспансера. Нарываться на неприятности Фёдору не хотелось. Поэтому он решил за лучшее по-тихому удалиться, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сюрприз поджидал Фёдора за дверью номер два, распахнув которую, он неожиданно обнаружил за ней в помещении человека. Хотя, почему неожиданно? Если разобраться, то ведь кто-то же открыл железную дверь. И поскольку та не была заперта, логически оправдано, что этот кто-то все еще находится в служебной зоне. И, возможно, их даже двое, считая того, чей храп он слышал в спальне. Однако в первую секунду Фёдор испугался, что тем самым раскрыл себя, и хотел было, закрыв дверь, слинять с места преступления в надежде, что его не успели запомнить, а, стало быть, не смогут опознать. Но стоявший к нему спиной незнакомец не обратил на него внимания, изучая что-то находящееся у себя в руках. Да и одет он довольно странно для имеющего высший иерархический статус – в пижаму, которую обычно носят пациенты клиники. Фёдор не верил своим глазам. «Шизик?! Что он здесь делает? Как он вообще здесь оказался?!» Это действительно было нереально. Кто даст пациенту допуск? Но это было…. - Эй, ты что здесь делаешь?! – оправившись от неожиданного потрясения, осведомился Фёдор. Незнакомец в пижаме от оклика слегка вздрогнул, видимо неожиданное появление санитара застало его врасплох. Затем порывисто обернулся, округлив от испуга глаза. Несколько секунд они стояли, молча уставившись друг на друга. Затем, взгляд санитара, скользнув по обстановке кабинета, упал на выдвинутый нижний ящик стола, который Родни, в виду охвативших его эмоций, связанных с обнаружением артефакта, не успел задвинуть. «Однако этот шизик не только как-то умудрился, минуя допуск, проникнуть в служебную зону, но и в своё удовольствие шариться по кабинету!» - негодованию Фёдора не было предела. Оно и понятно – хотел позаимствовать пива, а обнаружил пациента, который вместо того, чтобы, будучи запертым в своей палате, видеть десятый сон, находится там, где по правилам не должен находится, да еще роется в чужих вещах. Если об этом утром узнают, санитару Феде не поздоровится, поскольку свободно разгуливающий по зданию больной – его недогляд. И никому не будет дела, что запереть палату на ключ должен был дежурный вечерней смены. Главное – найти козла отпущения. А оказаться таковым Фёдора не прельщало. Впрочем, через минуту Фёдор начисто забыл о грозящих ему возможных неприятностях, поскольку в руках незнакомца была зажата та самая «волшебная палочка», которую он потерял несколько дней назад. Он сразу её узнал. Нет, Фёдор не думал, что именно этот «шизик» украл его «прелесть». Хотя бы потому, что появился он в клинике уже после её исчезновения. Фёдор видел его несколько раз и даже не знал его имени, а кличку новичку пока еще не дали. Выходит, все это время «волшебная палочка» находилась здесь, в служебной зоне за металлической дверью. Впрочем, сейчас это было уже неважно. Главное – она нашлась. Такая неожиданная удача. Что ж, стало быть, не зря он заглянул «на огонёк». …Родни, растерявшись, не сразу сообразил, чему собственно радуется санитар. Вероятно, он уже представляет себе, какие возможные последствия ожидают застигнутого врасплох больного. Родни зябко поёжился, припоминая не раз многозначительным тоном упомянутые Гусевым процедуры. Хотя, судя по несказанно довольной ухмылке санитара, ожидать его может нечто гораздо хуже процедур. Память тот час преподнесла гению эпизод с подвалом, черным люком и кровью на полу. Что, если его самого для острастки запрут в этот самый подвал? И из черного зева люка вылезет то, что в своё время утащило Власа Василька, о таинственном исчезновении которого принято было говорить приглушенным шепотом и с оглядкой. И должно быть неспроста… Слухи на пустом месте не родятся. Затем, проследив за взглядом санитара, Родни понял, что причиной радости был артефакт в его руках, который он, бестолочь, даже не попытался спрятать за спину. «Я просто не успел», - тот час оправдалось «эго» ученого. - А ну-ка, дай сюда! – делая шаг по направлению к Родни, велел Фёдор. Пальцы гения лишь сильнее сжали находку в кулаке. Родни отступил на пару шагов назад, запоздало спрятав находку за спину и решив, что не за что не отдаст санитару последнюю надежду человечества на спасение и свою единственную возможность вернуться домой. «Кстати, а как санитар оказался здесь? И где Гусев? – запоздало спохватился ученый. – Ведь он должен был находиться на стреме…» Отсутствие Гусева для Родни означало лишь одно - санитару каким-то образом удалось вывести марсианского революционера из строя. Впрочем, он догадывался каким… «Наверное, он оглушил его дубинкой», – предположил гений, опасливо кинув взгляд на резиновую дубинку в руке санитара. Однако логическое мышление ученого не собиралось капитулировать без боя. «Но почему тогда из коридора не донеслось шума борьбы? Вряд ли бы красноармеец, прошедший в своё время гражданскую войну и сумевший выжить на Марсе, позволил себя так просто одолеть…» В другой руке санитара по-прежнему была зажата початая бутылка из-под пива, а от него самого исходил пивной запашок, ясно свидетельствуя о том, что санитар уже успел принять на грудь. «Быть может, мне как-нибудь удастся улизнуть», - озираясь в поисках возможных путей для побега, подумал с надеждой МакКей. Следующей его мыслью была мысль о полурейфе. Где Майкл и чем он занят? Ведь он обещал быть рядом, когда лучшему уму двух галактик будет угрожать реальная опасность. На этот раз опасность была реальней некуда. - Ты что, оглох? Я говорю, дай её сюда! - повторил Фёдор, наступая и угрожающе поигрывая дубинкой. Родни не отводил от неё затравленного взгляда. Ронон в своё время учил его, что нельзя выпускать врага из поля зрения. Но что он с пустыми руками может противопоставить здоровому санитару? Тогда, в спортивном зале «Атлантиса» у него в руках был «бант». А сейчас - лишь артефакт, который намерен забрать санитар. А что может в конкретном случае Стилус магик? Насколько понял ученый из рассказов Януса и откровений Станислава, артефакт не создан для самообороны. Родни никогда прежде не доводилось драться. Даже в школьные годы он предпочитал идти на компромисс, не доводя дело до рукоприкладства. Да и позднее физическая культура не была его сильной стороной. Теперь же, похоже, без драки не обойтись. Санитар был настроен более чем серьезно, он тоже не собирался уступать. «Воспользуйся силой, данной тебе артефактом», – подсказало ему подсознание. Да, …но санитар все же не горгулья, которую Родни насадил на металлический штырь. Поднять руку на человека … вряд ли у него получится. Он прежде никогда не бил людей. Даже во время тренировки не хватало духа в ответ ударить Ронона. Впрочем, помощь пришла, как ей и положено – в последний момент, когда санитар занес уже, было, дубинку для грядущей воспитательной работы, а Родни инстинктивно сжался, ожидая, казалось бы, неминуемого удара. Фёдор увлекся, не обращая внимания на происходящее вокруг. Он видел нерешительность в глазах пациента, и это лишь распаляло его. «Шизик», по мнению санитара, был то ли излишне упрям, то ли просто откровенно глуп, чтобы сразу отдать требуемое и отделаться тихим испугом. Фёдор ничуть не сомневался, что ему в итоге удастся отобрать интересующую его вещицу, а потому мог позволить себе не спешить, наслаждаясь игрой. Захват со спины и секундный полет назад оказались для него полнейшей неожиданностью. Выпавшая из разжавшихся пальцев пивная бутылка, упала на ковер и покатилась, оставляя на ворсистой поверхности бурые с характерным запашком пятна. Из другой руки выпала дубинка. Фёдор пытался сопротивляться, но хмельной отваги хватило на минуту, не более, после чего он оказался прижат к косяку в нескольких сантиметрах над полом и имел сомнительное удовольствие лицезреть перед собой относительно знакомое лицо с янтарными глазами и вертикальной, как у представителей семейства кошачьих, черной щелью зрачка. Фёдор с тихим ужасом припомнил, что уже видел нечто подобное однажды,… но тогда, кажется, на лице странного доктора была марлевая повязка, на голове докторская белая шапочка, а на глазах – очки. Он так и не понял до конца, с кем тогда столкнулся в полутемном коридоре. Сейчас же, когда прежний незнакомец предстал пред ним без маски и очков, Фёдор непроизвольно отметил, что в его лице есть нечто нечеловеческое. «Чёрт!» - испуганно подумал санитар. Полурейф, успевший на досуге значительно расширить свой кругозор, усмехнулся в ответ. Он тоже узнал санитара Федю, интеллектуальный уровень которого с момента их первой встречи оставался на том же низком уровне. «Да, «солдат» бы из него мог получиться неплохой», - подумал Майкл, сожалея, что встреча их состоялась в условиях иной реальности Земли, а не на территории Пегаса. Тогда бы он не упустил своего; не часто сыщешь столь подходящий для гибридизации экземпляр. И почему столь подходящий экземпляр попался ему под руку именно тогда, когда надобность в дальнейшей гибридизации вида хомо сапиенс отпала? Смена реальностей повлекла за собой и смену интересов. У Майкла не было причин мстить людям этого мира. Но один единственный эксперимент в качестве исключения он все же совершит. Майкл брезгливо коснулся сознания оказавшегося в его руках человека. В нем было столько ментальной грязи, столько порочности, что полурейф без сожаления принял единственно верное, как ему казалось, и вполне справедливое решение. Фёдор, как ни старался, не мог отвести взгляд от гипотетических янтарных глаз незнакомца. Так кролик смотрит на удава, не в силах ни убежать, ни хотя бы сдвинуться с места. Ощущение не из приятных… Впрочем, есть его незнакомец не собирался. Меж тем сознание затягивала подобная туману за окном белесая пелена, мысли куда-то улетучивались за компанию с желаниями и стремлениями, процесс мышления затормаживался до примитива. Вместе с сознанием менялось и лицо санитара, принимая откровенно идиотское выражение. Искра разума погасла в его глазах, а вместе с разумом пропал и страх перед незнакомцем. В итоге санитар Федя натянуто по-идиотски ухмыльнулся, пустив слюни. Майкл отпустил его, и почти двухметровый детина соскользнул по косяку на пол, продолжая глупо ухмыляться. Про ученого и «волшебную палочку» в его руках он и думать забыл. - Ч…что ты с ним сделал? – наконец, придя в себя от увиденного, слегка заикаясь, осведомился ученый. - Отформатировал его сознание, - невозмутимо откликнулся полурейф, с интересом созерцая итог эксперимента. – Видел в одном вашем фильме… «Газонокосильщик» называется. Не думал, что получится… - Знаешь, временами ты меня пугаешь, - осторожно приблизившись, сообщил МакКей. - Поверьте, доктор, так для него будет даже лучше, - сообщил Майкл. - Откуда нам знать? – возразил ученый. - Если б ты мог заглянуть в его сознание прежде, чем я провел эксперимент, ты бы это понял и сам. … Ты нашел артефакт? - Н..да, - через силу ответил МакКей, не зная, стоит ли говорить полурейфу об артефакте. С другой стороны, обладая столь высокими ментальными способностями, он узнает и сам. - Что ж, хорошо, - кивнул полурейф. – Стало быть, я не ошибся… Нам пора. - А его … мы оставим здесь? – Родни кивнул на в одночасье переставшего быть опасным санитара. - Гу-у, - широко и счастливо улыбаясь, совсем по-детски произнес санитар, потянувшись за пустой бутылкой, как младенец за игрушкой. - Нельзя, - МакКей на всякий случай поднял пустую бутылку с пола, опасаясь, что, случайно разбив её, бывший уже санитар может легко пораниться. - Ня-я-а-а! – протестующе возопило великовозрастное дитя. - Ты ж его почти превратил в младенца, - заявил укоризненно Родни. - За то он гарантированно никому ничего не сможет рассказать. – парировал полурейф. – А завтра кого-то ожидает «сюрприз»… - Да уж… - неуверенно откликнулся Родни, не зная, смеяться ему или … Что «или» он продумать не успел, поскольку в проёме двери нарисовался заспанный Гусев. - Ух, ты, - произнес он, заметив ползающего по ковру на четвереньках санитара. – Что он здесь делает? - Это вообще-то тебя надо спросить? – сдержанно ответил МакКей. – Ты должен был сторожить… - Да я всего на минуту отлучился, - смущенно начал оправдываться марсианский революционер. – По малой нужде. Затем заглянул в комнату по соседству,… решил, что худа не будет, если я на пару минут прилягу… и, видимо, меня сморило…А что это с ним? Чего он ползает на четвереньках? Услышав голос Гусева, санитар оглянулся, и дальнейшие вопросы были сняты сами собой. - Вот это да-а! - сделал неожиданный вывод Гусев. – Никак допился человек. … Я подозревал, что рано или поздно он этим кончит. Систематическое пьянство до добра не доводит. Ничего, свободная палата с койкой для него в клинике найдутся… - Уходим, - сказал Майкл. – Время не ждет, а нам еще надо забрать нашего друга и замести следы… так, кажется, у вас говорят….***
… - Говорят, что кур доят, - сдержанно откликнулся МакКей, машинально в рифму процитировав очередное русское выражение, лишенное логического смысла. Впрочем, в данный момент отсутствие логики в позаимствованном им высказывании ученого волновало меньше всего. Сознание никак не могло отрешиться от того, чему он только что был невольным свидетелем: на его глазах человек меньше чем за минуту превратился в конченного идиота, буквально впав в детство. Должно быть, у данного психического состояния в медицинском словаре существовал надлежащий профессиональный термин, но МакКей, не будучи медиком, этого не знал. Его не на шутку взволновал сам факт происшедшего, вернее – конечный результат. Майкл обмолвился, что санитар заслужил это. Родни не спорил. Возможно, данный индивид изначально был невеликого ума, коль не сумел подыскать для себя более престижной работы. Допускал даже, что своими делами санитар заслужил подобное наказание, но чтобы так… МакКей зябко передёрнул плечами, попытавшись представить себе, что при этом должен был пережить человек. Успел ли он понять происходящее с ним? Испытал ли боль? От осознания масштаба свершившегося Родни стало по-настоящему страшно. И еще от того, насколько спокойно и непринужденно объяснил полурейф суть своих действий. Словно речь шла о компьютерном жестком диске. «Это ж надо – вот так запросто за секунды отформатировать сознание человека…И не похоже, чтобы полурейф сильно напрягался при этом….» - Родни опасливо покосился на Майкла, для которого по всему это был очередной эксперимент, проверка возникшей у него в голове идеи, позаимствованной в кино. «Кстати, как он назвал фильм? Кажется, «Газонокосильщик»…». МакКей порылся в архиве собственной памяти. Нет, данный фильм он не смотрел. Досадное упущение с его стороны. Родни дал себе мысленный зарок при возвращении в «Атлантис», если таковое все же когда-нибудь реально состоится, непременно наверстает упущенное. Все же научное любопытство было ему не чуждо. И, несмотря на весь ужас происшедшего, Родни донимал вопрос – каким образом за столь короткий отрезок времени можно отформатировать человеческое сознание? Работая с техникой, он и сам не раз форматировал жесткие диски, но компьютер все-таки машина. Ему от этого ни жарко, ни холодно в отличие от человека. «А что для Майкла люди?» Когда он был рейфом, люди служили ему едой, затем – плацдармом для генетических опытов по выведению новой расы, которая, если верить словам побывавшего в далеком будущем Джона, должна заменить собой в Пегасе людей и рейфов. К всеобщему счастью, работа Майкла так и не была завершена. Для реальности «Атлантиса» Майкл мертв. В то же время вот он, здесь, идет в паре шагов впереди – жив и здоров. И кто знает, что еще у него в голове. Словно отвечая на поставленный мысленный вопрос, память, как вышколенная секретарша, услужливо подняла из архива и воспроизвела в сознании гения недавний разговор с полурейфом и откровения Майкла на счет открывшихся у него новых ментальных способностей. В том числе позволяющих не только с легкостью зондировать сознания окружающих людей, но и при необходимости управлять ими. Именно эту проблему в своё время пытались решить рейфы, правда, чисто техническим путем. Родни припомнил злоключения отряда на одной из планет, где был обнаружен брошенный агрегат, вызывающий галлюцинации. Отряду Шеппарда тогда рейфские эксперименты едва не стоили жизни. Что ж, следует признать - на данном этапе Майклу вновь удалось обогнать своих бывших соплеменников, оказавшись на ступеньку выше в эволюционном развитии. Он был доволен собой и не скрывал этого, чего нельзя было сказать о МакКее. Единственно гения несколько утешало то, что новые способности проявились у полурейфа только сейчас и не без участия со стороны артефакта. «Что, если б подобное случилось тогда, в Пегасе?!» - пронеслась в голове ученого шальная мысль, обжигая холодком. Спохватившись, Родни поспешил перевести ход мыслей в иное, нейтральное, русло, опасливо покосившись на Майкла. Но тот даже не оглянулся. Если он и уловил течение мыслей ученого, то не подал вида, будучи сосредоточен на стоящей пред ними цели – благополучно покинуть пределы диспансера, что было и в его интересах. Ведь за пределами диспансера в городе его ждал друг. Из телефонного разговора с Григорием и Янусом, Майкл знал, что Тоня волнуется за них. Хотя, возвращаясь к мысли, только что посетившей лучший ум двух галактик, он, чего греха таить, не отказался бы иметь пусть даже незначительную часть своих новых способностей еще тогда, в Пегасе. Полурейф не удержался от торжествующей и даже несколько злорадной улыбки, представив на миг, каким мог бы быть исход его последнего визита в «Атлантис», закончившийся трагическим падением с Центральной Башни. Стоило бы ему мысленно приказать, и с Башни полетел бы уже подполковник Шеппард, не успев осознать, что идея эта была подкинута ему из вне. Возможно даже за компанию с Тейлой - вместе умирать веселее. А доктор МакКей собственноручно запустил бы программу самоуничтожения Города, и лично проследил за её выполнением. Такой расклад был полурейфу по душе. Но все это уже было в прошлом и, если верить МакКею, в иной реальности, некогда бывшей их домом. Впрочем, нечто подсказывало ему, что прошлое еще можно переиграть. И ключ к этому находился в вспотевшей от избытка эмоций ладони доктора МакКея. От Майкла не укрылось, что доктор переживает из-за санитара, который еще минуту назад готов был убить его за свою чудесную игрушку. Подобное эмоциональное состояние лантийца было полурейфу непонятно и странно. Однако решение очередного ребуса человеческой души Майкл счел нужным оставить на потом. Сперва следует завершить начатое. В коридоре служебной зоны кроме их троих не было ни души. Это радовало, поскольку означало, что незадачливый санитар, по всему, забрел сюда чисто случайно, совершая дежурный обход. И никто кроме санитара не знает, что они втроём были здесь. А он уже ни о чем таком не сможет рассказать. Но расслабляться было еще слишком рано. К тому же ученого не переставал донимать вопрос: каким образом санитар самостоятельно сумел проникнуть за металлическую дверь, учитывая, что младшие сотрудники диспансера не имели допуска в святая святых? Загадка разрешилась сама собой, едва они оказались возле металлической двери, полному закрытию которой по-прежнему препятствовал обломок кирпича. Но вряд ли это могло быть делом рук санитара, которому сперва необходимо было дверь открыть, чего без личного допуска сделать было практически невозможно. Следовательно, на момент его появления злополучная дверь уже была открыта. А вернее – не закрыта полностью. И, спрашивается, кем? Из них троих только бывший марсианский революционер был не при деле, то есть не занимался поисками артефакта, оставленный «на шухере». - Хм,…а это еще зачем? – осведомился Родни, вопросительно покосившись на бывшего соседа по палате. Впрочем, Гусев и не думал отпираться. - На всякий случай, - не мудрствуя лукаво, объяснил он. - Решил малость подстраховаться, вдруг дверь невзначай закроется, и мы окажемся в ловушке. - Для этого существует кнопка, отмыкающая замок изнутри, - назидательно пояснил МакКей, несколько обескураженный тем, что взрослому человеку приходиться объяснять элементарные на взгляд ученого вещи. «Как, спрашивается, он на Марсе революцию делал, когда с обычной дверью справиться не может?!» - вознегодовало «эго» ученого. «С другой стороны, это может являться дополнительным подтверждением того, что Гусев действительно не отсюда. Возможно, в его реалии подобных замков нет, и никогда не было…», - припомнив свою недавнюю гипотезу, спохватился Родни. Но «эго» ученого без боя уступать не собиралось. Упомянутая кнопка действительно наличествовала на стене, являясь частью системы электронного привратника. Деловито отпнув в сторону обломок кирпича, Родни продемонстрировал товарищу красноармейцу процесс в действии. - Видел, как это делается? Все предельно просто… - снисходительно подытожил он. Товарищ Гусев вновь озадаченно поскреб пятернёй затылок. О нюансе подобного ноу-хау он действительно не знал. Полурейф решил придержать комментарии при себе, лишь, тормознув на лестнице, вполоборота красноречиво постучал пальцем по поверхности циферблата наручных часов, давая понять, что время дорого. ...Покинув служебную зону, они заглянули в складское помещение, дверь в которое Майкл по-хозяйски открыл ключом, обнаружившимся в одном из карманов его халата, свидетельствуя об основательности, с которой полурейф подошел к выполнению поставленной пред ними задачи. «Ну да, ему ж не приходилось большую часть суток просиживать взаперти! - тот час вновь ревниво вскинулось «эго» гения. – И санитары за ним по пятам не ходили…» - Наденьте это, - деловито распорядился полурейф, поочередно достав из шкафа и протянув своим спутникам по белому медицинскому халату. Халат МакКею понравился, хотя и был несколько великоват. Но Родни не без удовольствия натянул его поверх набившей оскомину казенной пижамы, украдкой опустив артефакт в один из широких карманов. - Надо бы еще марлевую повязку на лицо, чтобы случайно не узнали, - деловито заметил МакКей. - Не думаю, что вас узнают. Для докторов и санитаров пациенты все на одно лицо, - усомнился Майкл. – Разве что выделяются физические калеки… - Ты в этом уверен? – недоверчиво осведомился Родни, хотя к числу физических калек себя не относил – руки- ноги у него были на месте. - Впрочем, если хотите, можете взять мою, - с готовностью предложил полурейф. - Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь … - поспешил отказаться МакКей, решив, что в таком случае он лучше понадеется на русский авось. «Может, действительно не узнают…» Ведь он здесь всего какие-нибудь три дня, вряд ли его успели хорошо запомнить. Другое дело – Гусев. Но того как будто подобные проблемы не волновали. Одев халат, он, с любопытством озираясь, ожидал дальнейших распоряжений. Во всяком случае, это было много лучше ежедневного прозябания в палате. Деятельная натура красноармейца жаждала активных действий. - Возьмите носилки, - полурейф кивнул на составленные возле стены несколько раскладных носилок. – И следуйте за мной. - Может, тогда ты проводишь меня до компьютера, - предложил МакКей. - И пока я заметаю следы, чтобы не терять попусту время, вы с Гусевым заберете нашего общего друга. - Сколько времени вам понадобиться для уничтожения регистрационных записей? – осведомился полурейф. - Я … я не знаю, - в первый момент подрастерялся ученый. Как он мог судить о времени, еще не видя компьютера и его информационной базы, с которой ему предстоит иметь дело? - Сперва мне надо заглянуть в компьютер. …Впрочем, думаю, не более пяти минут - это максимум, - пораскинув в уме, подытожил он. - Что ж, это звучит весьма обнадеживающе, – усмехнулся Майкл, красноречиво взглянув на циферблат часов. – Пять минут у нас есть в запасе… Гений надулся, поджав губы; снисходительный тон полурейфа невольно царапнул его самолюбие. Ну, ничего, Родни решил, что себя еще покажет. Он машинально сунул руку в карман. Пальцы нащупали лежащий там артефакт, что дополнительно придало ученому уверенности. Как-никак именно он – Родни МакКей – его сумел отыскать… Несколькими часами ранее… - Так что, выезжаем? - Думаю, самое время. Сегодня вечером Майкл и Родни постараются раздобыть артефакт, затем Майкл вновь свяжется с нами, - ответил Древний. – Как дела с машиной? - Порядок! – оптимистично заверил Сергей. – Задействуем наш «походный танк», который уже проявил себя на трасе. Владис вновь установил на крыше ультрафиолетовый фонарь. - Зачем? – спросил Василий. - На всякий стратегический, - ответил Сергей. – Как показала практика на кладбище, ультрафиолет пагубно действует и на туман, меняя его структуру и заставляя осыпаться на землю пеплом. К тому же, в сгустившемся тумане на трассе нас могут поджидать новые «сюрпризы». Влад вчера обмолвился, что видел, дескать, каких-то летающих тварей, с виду похожих на мух-переростков. - Это означает, что артефакт по-прежнему активен, – сделал вывод Василий. - Или появление «мух» является следствием запущенной Силой артефакта реакцией, - предположил Янус. - Как они? – дождавшись паузы в разговоре, осведомилась Тоня. Поскольку в виду аномальных явлений школу временно закрыли, девушка большую часть времени проводила с друзьями Григория, таким образом, получив возможность узнавать новости из первых рук. Константин тоже почти безвылазно просиживал сарайчике русских Кулибиных и порядком сдружился с Алексеем, познакомив того с лайвфайером. Огонек не спешил покидать мальчишку, проявляя признаки привязанности и свойственного живым существам любопытства. Алексей предположил даже, что лайвфайеры по-своему разумны, что подтверждалось историей в лесу и на трассе. В разговор взрослых ребята не лезли, затихорившись возле компьютера и делая вид, что по уши заняты очередной компьютерной игрой. - Судя по разговору, у них все в порядке, - поспешил заверить её альтеранец. – Как ваша рука? - Практически зажила, - ответила девушка. - Это хорошо. …И все-таки поскорее бы уж забрать их оттуда, - заметил Григорий. - Сегодня, точнее уже завтра под утро и заберем. Они пойдут на дело ближе к полуночи, после вечерней пересменки. На колесах мы доберемся до больницы за час-полтора, - принялся вслух рассчитывать Василий. - Надо учесть непростую обстановку, - заметил Сергей. – Добавим к полтора часам еще часик сверху, итого – часа три на дорогу. - Ну а я тогда вновь навещу жилище нашего друга, - в свой черед поделился планами Янус. – Нужно навести порядок к возвращению хозяина… - Тогда я с вами! – вызвалась Тоня. – Вы ведь привезете их прямо туда? Она обернулась к Сергею. - А куда ж еще? – пожал тот плечами. - Доставим хозяина волшебной палочки домой. Адрес благодаря Янусу нам известен. - Главное, чтобы наш «волшебник» сам был в форме, – добавил Василий. – Майкл обмолвился, что накануне он пережил приступ и едва не отдал богу душу… - Это когда мы горгулью подстрелили, - припомнил Григорий. – Он жив? - Да, - ответил Василий. - Но еще не оправился полностью, что по словам Майкла позволит нашим друзьям использовать это в свою пользу. - Сыграем в скорую помощь, - весело подытожил Сергей. – К тому же, в сгустившемся тумане и предутреннем полумраке из окон «танк» разглядеть будет не просто. А для наших мы лучом искусственного «солнышка» создадим световой коридор от больничного крыльца до фургона… - Я поеду с вами! – решительно заявил Григорий, сознавая, что сидеть дома и ждать известий у него просто не хватит духу. Вот ведь оказия какая, никак не думал, что за прошедшие несколько недель так привяжется к неожиданному жильцу. – Мало ли чего… - Почему бы и нет, - согласился Василий. – Лишние руки не помешают…***
… Компьютер обнаружился в кабинете доктора. В том самом, в который Родни попал в первое утро своей тайной миссии в диспансере. Будучи сервером, компьютер не выключался, что сэкономило время на его включение и загрузку. - Ну-с, - сказал Родни, потирая в предвкушении ладони. – Приступим… Уж в чем, в чем, а в компьютерах он разбирался как никто другой. Не зря ж на его плечах лежало основное компьютерно-техническое оснащение города Древних. Но сейчас он здесь. И Родни мог только в душе надеяться, что город без него жив и все так же на плаву. С паролем ученый справился достаточно быстро. Ему не впервой было взламывать информационные базы. Однако, на поверку разобраться в хаосе файловых папок оказалось не так то просто. Необходимо было отыскать файл, содержащий список пациентов с соответствующей ссылкой на их личное дело. - Ну кто так записывает и хранит файлы?! – вполголоса возмущенно ворчал себе под нос МакКей. Искомый файл как по закону подлости никак не находился. За то не раз попадались файлы, скаченные явно с порносайтов с какими-то блондинистыми особами с нарочито пышными фигурами, застывшими в соответствующих позах. Похоже, местный доктор был та еще штучка. Впрочем, чисто по-человечески Родни мог его понять. В иное время и при иных обстоятельствах он бы с удовольствием застрял бы на этих файлах, но не теперь… Закрыв очередной файл с пикантными фото, гений двух галактик на миг отвлекся от экрана, воровато оглянувшись. Он по-прежнему был один. Майкл и Гусев отправились за Станиславом. Встретиться они должны были в холле больницы, где им с Гусевым надлежало на этот раз сыграть роль санитаров скорой помощи, прибывшей по срочному вызову, чтобы как можно скорее доставить больного в городскую больницу. Последнее Майкл взял на себя, и Родни ничуть не сомневался, что у него получится. При желании сейчас полурейф мог легко убедить кого угодно в чем угодно. В частности в том, например, что все доктора и санитары диспансера – мартышки, и те, позабыв о своих обязанностях и человеческом достоинстве, примутся, вереща, скакать, круша окружающую мебель. Родни вновь ушел по уши в работу. - Ах, вот ты где, негодник! – торжествующе воскликнул лучший ум двух галактик, когда нужный файл все-таки нашелся. – «Но я ж просматривал эту папку минуту назад…», - поймал он себя, удивляясь, как мог пропустить нужный файл. Файл открылся без проблем, выдав длинный в несколько сотен страниц список пациентов. Казалось, список превышал фактическое количество. Однако в последней графе «Примечания» напротив некоторых значилось либо «выписан», либо «умер». Но информация о них сохранялась. Родни отыскал себя, значащегося как «Родион Родионович Макеев (доктор МакКей. Пегас)». Гений досадливо поморщился. Далее шли графы даты поступления, краткое содержание навязчивой идеи, диагноз и ссылка на открытое на него личное дело, заменяющее карточку, а так же номер личного дела на бумажном хранителе. «Ого, - отметил МакКей. – Они явно подстраховались на случай чрезвычайных происшествий с отсутствием электричества. Что ж, надо будет позаботиться и о бумажных карточках тоже…» Альтернативный бумажный носитель Родни разыскал быстро. Затем, вернувшись к компьютеру, одним движением мышки выделил и затем щелчком соответствующей клавиши удалил строку, автоматически изменив значение в строке порядковой нумерации. Тоже самое он проделал с информацией о Гусеве и Станиславе. - Ну вот, мы благополучно выписаны, - с довольным видом подытожил Родни, хотя и никто не мог его слышать. – А это … - он мельком глянул на лежащие на столе подле клавиатуры листки личных дел, - в печку, и гори они синим пламенем. - Дело сделано, - удовлетворенно подытожил МакКей, выйдя из программы и закрыв все задействованные файлы и папки. Затем, вчетверо свернув и спрятав личные листки в карман, Родни вышел из программы и, закрыв кабинет оставленным ему полурейфом ключом, поспешил в холл. Их миссия в психиатрическом диспансере была успешно завершена.