Его маленький секрет.

— Я — это я, а я, на секундочку, Такахаси Мисаки! — возмущению Мисаки просто не было предела, как и желанию побить Исаку чем-то тяжёлым. Это же надо было додуматься устроить встречу с читателями, конференцию и эту дурацкую вечеринку по случаю получения премии. Этот человек просто пытается вогнать своего подопечного в очень неудобное положение, из которого выкручиваться придётся с изяществом и завидной изворотливостью. А изворотливость Такахаси в это мгновение равна нулю. Что придумать и как избежать этой дурацкой ситуации писатель даже и представить себе не мог. Онодере так же передалось волнение своего подопечного, от чего он в задумчивости, подперев голову рукой, из раза в раз пробегался глазами по тексту, надеясь, что всё озвученное ранее ему просто привиделось и он зря напугал своего автора. Но это было глупо. Очень глупо уповать на подобное чудо. Зарывшись пальцами в и без того уже взъерошенные волосы, Ритсу сочувствующе посмотрел на озадаченного паникующего Мисаки, так же не представляя, как ему действовать в сложившейся ситуации. На Такахаси было больно смотреть, ведь по его поведению было прекрасно видно, в какой он панике. — Как Рюичиро это вообще в голову могло прийти? — сокрушался Такахаси, потирая пальцами пульсирующие от напряжения виски. — Я, по-хорошему, как порядочный человек и автор, понимающий, какие на это всё были затрачены усилия, должен появиться на всех этих мероприятиях и явить себя Миру. Но чёрт подери, я не могу этого сделать! — Но почему ты так боишься показать себя миру? Ты говорил, что не хочешь раскрываться близким, но так и не пояснил истинной причины. Боишься, что твоё увлечение, талант и творчество не примут? Но ладно ты скрывался от брата, когда был ребёнком, ведь тот мог запретить тебе писать. Но так в чём проблема сейчас? Онодера от части понимал скрытность своего подопечного, но всё же оставалась некая неопределённость, которую редактору было не дано сейчас понять. Мисаки никто не заставит бросить псевдоним, ему никто не запретит творить и вряд ли кто скажет слово против. Так почему он так боится открыться? Почему так сторониться людей и никому не доверяет свою тайну? Этого Ритсу никак понять не мог. Мисаки, вскинув голову, невероятно серьёзно взглянул на своего редактора, со скрежетом стиснув зубы. Ему не очень хотелось объяснять имеющиеся причины, хотя Онодера заслуживал права знать. Ведь и Мисаки знает о своём редакторе то, что вряд ли знают обычные окружающие. Ритсу можно было доверять, как казалось самому Такахаси, поэтому, собрав волю в кулак, он начал говорить: — Дело не в брате или в ком-то другом. Дело во мне и в нынешнем укладе моей жизни. Положение дел не позволяет мне быть собой, быть писателем в открытую, ведь всё тот час изменится, если я позволю себе раскрыть Миру кто я и что из себя представляю. Человек, которого я л-люблю… может не принять эту часть моей жизни, да и я сам не хотел возвращаться к сочинительству в столь широком смысле! Слишком много заложено в этой части жизни… от чего я не готов отказаться. Только не сейчас, только не тогда, когда моя жизнь только-только начала налаживаться. Если я позволю себе такую вольность — Исака с меня живого не слезет. Да и… действительно слишком много заложено в этой вынужденной лжи, ведь… Такаши Сакура это не просто псевдоним, а та тёмная часть меня, которую я не хочу открывать никому… Столь уклончивый и невнятный ответ ввёл Ритсу в полнейший ступор. Видать ему действительно было не дано понять мотивов своего автора в данное время, поэтому стоило смириться и просто обождать, когда его подопечный будет готов открыть своему редактору истинную причину. Мисаки было тяжело пояснять, рассказывать, пусть он и понимал, что может доверять этому человеку. Но попросту не был готов озвучить свои истинные мысли, считая, что над ним могут просто посмеяться. Ведь некоторые вещи будут действительно звучать как бред сумасшедшего, да и самому Мисаки казалось, что он давным давно немножко не в себе. Он не хотел сейчас отказываться от тихой и спокойной жизни рядом с Акихико, не хотел того шокировать и пугать всей правдой о себе. Он конечно не убил никого, не избил, но в характере самого юноши было много того, что можно было вряд ли так легко полюбить или понять. Такаши Сакура — это тёмные отголоски души юноши, от которых он хотел избавиться. Но сейчас, когда он по уши вновь вляпался в почти забытые части своего прошлого, он не имел права показывать их окружающим. Мисаки давно был знаком с Рюичиро и очень много раз приходилось прибегать к характеру Сакуры, чтобы налаживать и удерживать контакт с начальством. От того тот и знал истинный характер Мисаки без прикрас, которыми себя увешал юный Такахаси. — Ладно, хорошо, я всё понял, — тяжело выдохнув и откинувшись на спинку стула, произнёс Онодера. — Пока не будем возвращаться к этой теме. Но давай подумаем вот о чём — есть идеи как из всего этого мы будем выкручиваться? — Мы? — вскинув вопросительно подрагивающую бровь, искренне удивился Мисаки. — Мы. Я ведь твой редактор и мы должны выкручиваться из сложившейся ситуации вместе. — Онодера-сан, — на глаза Такахаси навернулись слёзы, а сердце пропустило трепетный удар. Было так приятно осознавать, что Мисаки остаётся не один с этой чёртовой проблемой. — Ну… у меня ни малейшей идеи. А у вас? — Ну… не то, чтобы что-то конкретное, но не думаю, что тебе это понравится… — Говорите, как есть! Мне кажется, что я сейчас готов на всё! — заметно воодушевился Мисаки, словно заведённый подскочив на насиженном месте. — Ну… как бы сказать… нам придётся пройтись по магазинам. *** Как и думал Онодера, эта идея Мисаки не понравилась. — Да вы издеваетесь? — воскликнул разъярённо Мисаки, глядя на вешалки в руках редактора. — Я ни за что это не надену! — У нас нет другого выхода. Все деловые костюмы, что ты перемерил — всё это не твоё! Даже около деловой стиль — тоже не твой конёк! А в джинсах и майке на такого рода мероприятия приходить нельзя! А для того, чтобы тебя никто не узнал — придётся пойти на крайние меры! Ты же не хочешь раскрыть свою тайну так легко? — Да! Но это не значит, что я должен носить женскую одежду! — негодованию Мисаки не было предела! Один вид женской одежды вгонял его в краску. — Это самый беспроигрышный вариант! Твоё телосложение подходит идеально для того, чтобы сыграть миловидную девушку! Грим, парик, одежда — и, как по мне, никто даже не заметит в тебе парня! — А просто надеть парик и нормально одеться — не прокатит? — из последних сил взмолился Такахаси, отворачиваясь, не в силах смотреть на этот пёстрый женский костюм и несколько изящных длинных платьев, что держал в своих руках редактор. — Не в коем случае! — к парням подошла миловидная девушка с распущенными карамельными длинными волосами, что держала в своих руках белый деловой костюм. — Я не знаю, как обстоят дела, но судя по панике Ри-тяна, дело серьёзное! И если ты хочешь, чтобы тебя мама родная не узнала — придётся пойти на такие жертвы! «Моя мама бы в обморок грохнулась, узнай, что творят с её сыном!» — закусив губу, Мисаки крепко зажмурился, в красках представляя себе эту картину. Если бы его мама только ещё была жива… — Ан-тян, — Ритсу согласно кивнул на слова подруги, с интересом взглянув на костюм, который она прижимала к груди. — Тебе просто нужно попробовать! Если эти вещи тебе не подойдут — просто вернёмся к прежнему варианту! Мисаки вымученно посмотрел на своих спутников, на костюм, что девушка сжимала в своих руках и с тяжёлым вздохом попросту сдался, не в силах больше возражать. — Ладно, уговорили! Но если ничего не получится — я к чертям пошлю всю эту идею с премией и больше никогда не выйду из дома! — Поздно давать заднюю! Или ты хочешь предстать перед миром таким, какой есть? Мисаки закатил глаза и послал всё, на чём стоял свет, к чертям. Выхватил из рук Кохинаты белый деловой костюм и скрылся в примерочной. — Ладно-ладно, уговорили! Но платье я в жизни не надену! На это Ан лишь посмеялась, положив ладонь Ритсу на плечо. Приблизившись к уху друга, она тихо спросила: — Неужели всё настолько запущено? — Ты себе даже не представляешь… — тяжело выдохнул редактор и с сожалением взглянул на дверцы примерочной. Он представлял, насколько сейчас Мисаки пытается побороть себя и свою гордыню, но он же хочет сохранить свою личность в тайне? Значит придётся пожертвовать мужским достоинством, лишь бы скрыть всё то, что так боится открыть миру Такахаси. Несколько минут и Мисаки вразвалочку выбрался из примерочной, лицо которого ярко пылало от стыда. Он не знал куда деть дрожащие руки, поэтому просто спрятал их за спиной. Белый пиджак сел на парня как влитой, брюки на узких бёдрах выглядели свободными. Что нужно — то скрывали, что нужно было подчеркнуть — подчёркивали. А на контрасте с чёрной блузкой образ был невероятно гармоничен. Ритсу потерял дар речи, а Ан восторженно рассматривала тело юноши, что так изящно подчёркивалось женской одеждой. — Знаешь, Такахаси-кун, не знай я, что ты парень, я бы определённо завидовала твоей фигуре! — Ну спасибо, — с иронией произнёс Мисаки, опустив голову. Ему было неловко быть в такой одежде, а тем более стоять в таком виде перед людьми. Ещё и ловил на себе косые взгляды местных работников. Это действительно — неловко. — Бе-рём! — похлопала в ладоши Кохината, доставая из сумочки телефон и быстро делая снимок. Виновник сего безобразия этого даже не заметил. — Я подберу ещё несколько рубашек и блузок под этот костюм и можем отправляться на кассу! Девушка покинула парней, оставляя тех неловко обмениваться взглядами. — Всё же идея с переодеваниями была не столь плоха, — смущённо почесав затылок и отведя взгляд, с улыбкой произнёс Ритсу. — Знали бы вы как мне сейчас стыдно… — скрывшись в примерочной, пробубнил Такахаси. — Да нет, могу… — Это вряд ли… — Мисаки рухнул на стул и зарылся пальцами в свои непослушные каштановые пряди. Как оказалось, Ан подобрала не только блузки, но и ещё один костюм из той же серии, что примерял Мисаки, только чёрного цвета. Писатель не переставал краснеть глядя на эти вещи, как и его редактор. Так-то он нашёл для себя компромисс, подобрав под костюмы себе несколько галстуков, а ещё чёрные и белые короткие тонкие перчатки, чтобы скрыть свою изуродованную недавним ожогом руку. Не хватало ещё, чтобы по такой дурацкой мелочи на приёме Акихико его узнал. Следующим по месту следования был магазин обуви. И если с одеждой Мисаки ещё смирился, то с женской обувью… у него случилось явное отторжение. — НИ-ЗА-ЧТО!!!!! — вторил Мисаки уже минут двадцать, стоя у входа в магазин и не поддаваясь ни на какие уговоры. — Да ладно тебе! Что в этом такого? — недовольно надув щёки, воскликнула Кохината, пытаясь за руку затянуть Такахаси в магазин. — В кроссовках и мужских туфлях ты будешь смотреться нелепо! А для полноты образа требуется подходящая обувь! — Я же сказал — я ни в жизнь такое не надену на себя! — Ты так и про одежду говорил — но всё же пересилил себя! Что сейчас стоит пойти на компромисс? — Ничего не мешает! Но я на такое не подписывался! — Что же ты такой упёртый? — сокрушалась девушка, переведя взгляд на стоявшего в стороне Онодеру. — Ри-тян, помоги мне! — Я вас не знаю, — накрыв глаза ладонью, напряжённо выдохнул редактор. Эти походы по магазинам и истерики подопечного ему порядком надоели. Он уже десять раз пожалел о том, что предложил своему автору помощь. Выходя из себя, Ан не сдержалась и слегка похлестала Такахаси по щекам. — Отставить истерику, Такахаси Мисаки! Мы уже не далеко от финишной прямой! Если ты сейчас повернёшь назад — всё будет абсолютно зря! И все наши с Ри-тяном усилия будут напрасны! Ты же хочешь, чтобы твоя жизнь оставалась максимально прежней! Поднапрягись пожалуйста и дойди до конца, раз начал этот путь. Мисаки испуганно посмотрел на девушку, не зная, что сказать. Девушка безусловно права, а он был обычным трусом. Трусом, что не может решиться на такой маленький шаг, чтобы постараться сохранить большее. Как он себя выносит по сей день, постоянно убегая и сторонясь проблем? Правильно, с трудом. И он снова сдался, предоставляя выбор своей новой знакомой. Консультанты неприкрыто косились на компанию, что примеряла женскую обувь взрослому парню. Ан не обращала на это внимание, занятая столь увлекательным делом, а Ритсу просто стоял в стороне, провожая неуверенным взглядом работников и других посетителей магазина. Вскоре идеальная обувь была найдена, при которой Мисаки почти не возмущался. Лакированные на низком каблуке чёрного цвета туфли и чёрные балетки с тонкой золотистой окантовкой по краям подошвы. Носить женские туфли Мисаки только предстояло научиться, что он предвкушал с особой опаской, а пока… их путь лежал в третий магазин, а именно — в магазин париков. Было перемерено и опробовано много моделей, длина, густота, стрижка — и всё же они остановились на одном конкретном варианте. Мисаки подошёл парик нежного карамельного оттенка с несколькими перламутровыми розовыми прядями по бокам и на длинной чёлке, что скрывала пол-лица, делая его более острым и выразительным. Мисаки ожидал, что будет выглядеть трансвеститом с подобной длиной, но даже ныне мужская одежда ничуть не портила впечатления. Если добавить к этому макияж, на который Такахаси так же с трудом согласился — его вряд ли кто сможет узнать. Даже он себя бы не узнал. Взяв два одинаковых парика — один на постоянную носку, второй про запас, они покинули магазин и уже собирались разъезжаться по домам, ведь уже было позднее время, как вдруг Кохината остановила своих спутников прямо на выходе из торгового центра, поделившись пришедшей вмиг идеей. — Как насчёт цветных линз? — Линзы? — неуверенно переспросил Мисаки, переглянувшись с таким же удивлённым Онодерой. — А их разве не для улучшения зрения используют? — Глупенький! Ты в каком веке живёшь? Сейчас можно приобрести линзы просто для смены цвета глаз. — А… ого… я об этом даже как-то не задумывался… ни разу… — Какой цвет предпочитаешь? — А, ну… а какие есть? — Мисаки чувствовал себя полнейшим идиотом в данном вопросе. — Да любые! От белых до серо-буро-малиновых! — загинала пальцы Ан, достав мобильный из сумочки. — А… ну… я бы оставил свои глаза не тронутыми… но если всё использовать для дела… то наверное голубые или ярко-синие… — Хорошо, — кивнула девушка и записала себе пожелания подопечного в заметки. — Я закажу у подруги хорошую марку и на днях тебе передам. — Хорошо, — в благодарность Мисаки улыбнулся и легонько кивнул. Окинув взглядом пакеты в руках, он немного смутился. — Ой… я не могу забрать эти вещи к себе домой… — Почему? — непонимающе похлопав глазами, поинтересовалась Ан. — А… ну… мой сожитель не правильно всё поймёт, если увидит это у меня… — Может тогда я к себе заберу? — подал голос Ритсу, но Такахаси на это как-то нервно засмеялся. — Если Такано-сан это увидит, то проблемы будут у нас обоих. — А… Чёрт… — почесав затылок, Онодера отвёл смущённый взгляд, понимая только сейчас, какую глупость он ляпнул. Он и позабыл во всей этой суматохе о Такано. Переводя взгляд от одного парня на другого, Ан, не долго думая, предложила свою помощь: — Я могу забрать эти вещи себе, а в день событий ты можешь приехать ко мне и просто переодеться. Тогда нам легче будет нанести тебе марафет и подготовить к предстоящим мероприятиям тоже проще! — А… ну… а тебе удобно будет? — смущался Мисаки, на что Кохината воодушевлённо покачала головой. — Всё хорошо! Не беспокойся ни о чём! На том и порешили. Разлучились они на станции метро. Ритсу поехал с Ан к ней домой, помогая дотащить пакеты с вещами, а Мисаки направился домой, ощущая, что вечер не закончится на радужной ноте. Он ведь обещал писателю вернуться домой по-раньше, а в конечном итоге будет дома дай Бог часам к двенадцати. Телефон и вовсе было страшно включать, представляя, сколько там пропущенных звонков и сообщений от в край разъярённого писателя, который вряд ли пай мальчиком ожидал своего парня дома, готовя к его возвращению блины и пироги. От этих странных мыслей Мисаки хотел засмеяться, если бы не всё было столь плачевно. Войдя за порог квартиры, Мисаки тихо разулся и на цыпочках прошёл в гостиную, тихо прикрыв за собой дверь. Было темно как в холщовом мешке, от чего юноша не сразу заметил сидящего на диване Акихико, что прожигал озлобленным взглядом «блудного сына». — А… ой… привет… прости, что задержался… — неловкость ситуации вводила парня в краску, а пятая точка чуть ли не пульсировала, предчувствуя неприятности, что сейчас на неё свалятся. — Где ты был? — голос новеллиста был холодным, ровным, но в то же время напряжённым. Ему наверняка зверскими усилиями удавалось себя сдерживать, чтобы не наброситься на испуганного парня. — А… ну… я просто… пересёкся с одноклассником со старшей школы, которого давно не видел и так заболтались в кафешке в соседнем торговом центре, что не заметили, как время пролетело, — врать получалось складно, но на душе оставался не приятный осадок от того, что снова приходилось прибегать ко лжи. Усаги этого не заслуживал, но сейчас так нужно было. — Ты обещал вернуться домой вовремя, — будто и не слыша отговорок возлюбленного, продолжал гнуть своё Усами. — Ну правда, извини… да, я помню о своём обещании… но просто… так получилось… и что ещё за расспросы такие, Усаги? Мне нельзя провести время с друзьями? — Нельзя! — Акихико встал с места и быстрым шагом подошёл к Такахаси, жёстко хватая того за плечи и слегка встряхивая. — Ты должен проводить время только со мной! И снова это ребячество и необоснованная ревность. Мисаки с тяжёлым вздохом снял руки писателя с себя и направился на кухню. — Усаги. Снова ты за своё! Я не маленький мальчик и не должен возвращаться домой в то время, в которое ты мне указал! У меня своя голова на плечах есть! — Я всё это делаю и говорю только потому, что люблю тебя! — мужчина направился за юношей следом. — Никто не спорит и спасибо за заботу! — включив на панели вытяжки свет, Мисаки снял с плиты чайник и принялся набирать в него воду из-под крана. — Но сейчас она излишня. Меня же никто не украдёт и я никуда не убегаю. Почему ты не можешь мне просто доверять? — Я доверяю тебе, но ты не ценишь этого, вечно влипая в какие-нибудь истории, которые мне вечно приходится разруливать. А вот это было обидно. Обидно слышать о том, что Усаги считает его проблемным. Мисаки никогда в жизни не хотел доставлять своему возлюбленному проблем, поэтому всегда старался избегать патовых ситуаций. Если Акихико и приходилось устранять какие-то проблемы, то он никогда не винил в них самого Такахаси и никогда ими не упрекал. А сейчас… было обидно слышать что-то подобное от него. Это сыграло с настроем Мисаки злую шутку. Ударив ладонями по столешнице, он яростно взглянул на мужчину, не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции: — Ну простите, Великий лорд Усами, что я такой проблемный! Куда же мне до вас, безгрешного?! Только не забывай, что ты чаще всего являешься источником этих проблем! То твоя семья подкараулит меня где-нибудь за углом и утащит на очередной серьёзный разговор, то твой детский нрав вечно доставляет мне проблемы, из-за чего я становлюсь предметом торгов между тобой и Исакой! Будто я какая-то безвольная вещь, которой можно распоряжаться как захочется! То твоё чёртово поведение, недоверие и невозможность взять себя в руки ставит меня в неудобное положение! — Мисаки… — Ты сначала разберись в самом себе, а потом мне что-то предъявляй! — он хотел остановиться, но уже не мог. В нём слишком много накипело за последнее время. — И хватит меня опекать как младенца и запрещать мне нормально жить! Отставив чайник обратно на плиту, Мисаки попросту сбежал, пока новеллист не успел опомниться, запираясь в своей комнате. Адреналин пульсировал во всём теле, сбившееся дыхание мешало собрать мысли в кучу. Он столько всего наговорил новеллисту, от чего ему стало очень стыдно. Он сказал это всё сгоряча, подстёгнутый бурным настроением писателя. Стоило бы извиниться, но гордость попросту не позволяла этого сделать. По крайней мере сейчас. Пусть подумает, пусть поразмыслит — в словах Такахаси было зерно истины, так что было почти всё правильно! Только вот сказанное не облегчило жизнь Мисаки, а наоборот прибавило проблем. «Если мы сейчас в столь нестабильных отношениях, то что будет, если я расскажу ему всю правду о себе?» — скатившись на пол спиной по двери, Мисаки уткнулся в колени и тихо шмыгнул носом. — Будет катастрофа.