we are young.

Сегодня все по-другому. Зейн чувствует, что обычное течение его мирной жизни начало меняться. Он реже сбегает в книги, он беспокоен и счастлив. Оказывается, он счастлив. Даже сейчас, дожидаясь мистера Стайлса перед очередным занятием, он не сидит за партой, в свойственной ему манере, он беспокойно бродит по классу, бегая глазами по старым шкафам с книгами и учебниками, замечая новые (школа купила новую мебель), еще неуклюже стоящие рядом с окнами. Однако некоторые вещи никогда не меняются. В класс врывается Найл, уже привычным жестом кидает сумку на парту и приземляется на стул. Или все-таки что-то изменилось во всех? Хоран не смеется, не улыбается, даже не лег вздремнуть перед приходом Стайлса. (Кстати, почему он так задерживается? Нет, это не важно сейчас.) Зейн замечает, что… Нет, Найл не может… Плечи Хорана судорожно дергаются — он плачет. Зейн тихо замирает посреди кабинета. Да, Найл немного назойлив, жутко энергичен, но за это время он стал Малику… другом? Зейн вздыхает. — Найл? — он медленно подходит к нему, кладя руку на его плечо, — Найл, что случилось? — Ничего, не обращай внимания. — рюкзак приглушает звук его голоса. — Это неважно, Зейни. — Очень даже важно, — Зейн делает паузу, во время которой Найл выдыхает и немного успокаивается. — Расскажи мне. Найл поднимает голову, утирая слезы рукавом своей клетчатой рубашки. Его волосы взъерошены, взгляд голубых глаз мягкий от слез. «А он выглядит мило.» — проносится мысль у Зейна в голове, пока Найл собирает силы, чтобы рассказать ему. — Вчера… Ты же ходил на матч? — Малик кивает. — Так вот, я дерьмово играл, думаю ты и сам это видел. Я упускал мяч, но это еще ничего. — Найл вздыхает, — Я пропустил пас Лиама на последних секундах. Это было… Это было очень важно, ты понимаешь, ты и сам видел… Еще один кивок. Небольшая ложь. Вчера Зейн видел профиль Перри, волосы Перри, Перри, Перри, Перри. — И когда мы пошли в раздевалку, — глаза Найл опять наполняются слезами, но он старательно утирает их, прокашливается и продолжает. — Лиам накричал на меня, оскорбил, и я думал, он ударит меня, и лучше бы ударил. Он смотрел на меня таким взглядом… Я чувствую себя ужасно. Зейн немного в растерянности, однако слова сами приходят на ум. — Ну Найл, я говорил тебе, что Пейн вспыльчивый. Он не умеет контролировать свою ярость. Важно победить любой ценой, а тот, кто ему мешает в этом, должен сойти с его пути, понимаешь? — Зейн спокойно смотрит на Хорана, и в лучах закатного солнца глаза Малика кажутся янтарными, такими же теплыми, как светило. Найл кивает, рассеянно смотря вперед. Он понимает. Лиам такой, и это расстраивает Найла, однако его чувства остаются неизменными. — Вы победили, и Пейн забудет об этом, не думаю, что он извинится, но забудет. Найл снова кивает. В пустом коридоре слышаться шаги. Зейн сначала думает, что это Стайлс, но походка Стайлса широкая и тихая, немного неуклюжая, а эти шаги стремительные и твердые. Найл испуганно таращит глаза на Зейна и одними губыми произносит: «Это он!», быстро хватает сумку и скрывается за другой дверью, точно когда в проеме появляется Лиам Пейн. — Малик! Вот так. Твердо и стремительно, сразу по делу, даже без приветствия. Зейн догадывается, почему Лиам появился здесь. — Пейн. — спокойно произносит он, продолжая стоять, опершись на парту. — Ты знал, куда лезешь. — Прости? — Не прикидывайся. Она моя. — отрезает Лиам. Да, он пришел за этим. — Если ты о Пэрри, то она твоя бывшая девушка, и ты не имеешь на нее никакого права.  — Зейн твёрд. Он знал, что ревнивый Лиам придет к нему, и был готов к этому разговору. — Не подходи к ней, я не позволю! — Лиам повышает тон. — Ты все еще любишь ее? — тихо спрашивает Зейн. Нет ответа. Так он и думал. — Нет, ты не любишь ее. И я могу тебе сказать одно: она — не твоя собственность, Пейн, и так как она свободна, ты не имеешь права вмешиваться в ее личную жизнь и приходить с претензиями ко мне. — Зейн устало прикрывает глаза.  — Имею! Еще как имею! Она ушла, не сказав ни слова, и я еще с ней не закончил, — Лиам кричит, и звук его голоса разносится по пустому кабинету. — И я пришел сюда, Малик, чтобы сказать тебе это! Зейн закипает. — Ты законченный эгоист! Она ушла от тебя именно потому, что ты не хотел ничего слушать, как и сейчас! Ты не замечаешь ничего кроме себя. Ты не желаешь видеть тех, кто любит тебя, и делаешь им больно. Последние слова Зейн произносит тихо, резко вздыхая через нос, успокаивая гнев в себе. Пейн не смотрит на него. Его взгляд устремлен на другую дверь, где тихо появляется Найл с рюкзаком. Пейн яростно разворачивается и вылетает из кабинета.

***

— Ей Джес! — блондинка подвигается ближе, говоря шепотом. — Подожди немного. Хорошо, теперь вынимай термометр и налей холодной воды.  — слышится голос учителя. Миссис Контес помогает каким-то глуповатым ученикам. Она добрая рассеянная женщина, преподаватель физики. — Джес! — девушка снова шепчет напарнице. — Да погоди, пусть Контес отойдет немного. Ты измерила длину пробирки? — Джес, Контес уже ушла, — напарница, Бекки, подвинулась ближе. Миссис Контес хоть и была доброй и рассеянной, могла наказать шумных, когда у нее не было настроения. Чаще всего она была в веселом расположении духа, поэтому ученики пользовались этим, разговаривая на уроках чуть ли не во весь голос. — Ладно. Что там у тебя? — Я тут кое-что придумала. Ты заметила Стайлса и Томлинсона, вчера, во время матча? Они неплохо справляются, но ни один из них не поймет, что чувства взаимны. — Опять ты про них, Бекки. Они взрослые люди — сами разберутся. — А по-моему, их надо подтолкнуть. Вся школа итак пытается это сделать, но я считаю, прошло время для отчаянных мер. — О боже мой… — Джес вздыхает, занося данные в тетрадь. — Я кое-что придумала. Давай же, Джес, выслушай меня. Это безобидная шалость, — и не дождавшись ответа подруги, Бекки, откинув светлые волосы с плеча, начала рассказывать свой план.