Пушистик

      Обычно начало отношений представляется как какой-нибудь конфетно-букетный период, обилие обнимашек, поцелуйчики и всякие милости.       Но не у Эррора и Инка.       Хотя, своя романтика в их совместном сосуществовании есть, но кажется она совсем уж ограниченной. Конечно, они, как и прежде, засыпают в обнимку. Эта привычка осталась еще с тех времен, когда Инк стал котом. Нередко хранитель втягивает свою пассию в поцелуй, только вот углублять его больше не смеет. Ведь, в противном случае, синие нити окутывают все его тело, а особенно сильно шею, чуть ли не перерезая ее. И началось все это сразу после очевидного признания своих чувств. На недоуменные взгляды Эррор всегда отвечает ворчанием, на любые прикосновения дергается, отводит взгляд в сторону и брыкается. Кроме того, в такие моменты он не позволяет Инку приближаться к нему ближе, чем на метр. А это хранителя альтернатив определенно совсем не устраивает.       — Безнадежно. — Выдохнул Инк, обреченно падая головой на барную стойку.       — А чего ты от него хочешь? — Потягивая какой-то странный коктейль, вымолвил Дрим.       — Ну, не знаю, может быть, чтобы он снова позволил мне вступать с ним в близкий физический контакт? — Съязвил художник, не скрывая своего раздражения. В последнее время его и правда раздражает все.       — Снова? — Уточнил солнечный, все сильнее и сильнее ощущая странный привкус коктейля. Или это не из-за содержимого бокала?       — Ну, мне как-то крышу снесло из-за валерьянки, он тогда сопротивлялся, но не особо. — Почесав затылок, пробурчал Инк, не уточняя, что тогда дело дальше-то не пошло. Зато он до сих пор прекрасно помнит этот затуманенный взгляд разрушителя, его румянец, заливающуюся магией душу, расслабленное тело под собой, страстный поцелуй…       — Боже, Инк, у тебя весна что ли началась? — Резко подскочил с места Дрим, поняв, откуда эти странные ощущения взялись. Тот лишь пожал плечами, опустив взгляд в стол. — Ну не знаю, поговори с ним, попробуй выяснить причины такого поведения и объяснить ситуацию. — Второпях продолжил говорить он, спешно удаляясь от хранителя. — Во имя золотого яблока, я на такое не подписывался.       — А с каких это пор ты ощущаешь чужую похоть? — Сверкнул глазами кото-скелет, навострив уши, а мечтатель заметно напрягся, забегал глазами в разные стороны, начал нервно теребить собственные фаланги пальцев. Заметив это, художник выдохнул, отворачиваясь от своего вроде бы друга. — С Ластом ли ты водишься или с собственным братом — мне все равно. Но какой толк упрекать меня в этом, если сам не такой уж святой?       — Я не упрекаю. — Удивился тот, застыв на месте. — Просто… — Замялся он, пытаясь подобрать правильные слова. Только вот в голову совсем ничего не шло. — Ну, если уж на то пошло, мне кажется, он просто боится.       — Боится значит. — Немного пригубив крепко-сладкий напиток, хранитель подорвался со стула, завиляв хвостом. — Тогда нужно сделать так, чтобы он не боялся. — Развернувшись к Дриму, он как-то хищно ухмыльнулся. — Создать нужное настроение, все такое, не так ли?       — Ну… Наверное… — Опасливо косясь на друга, неуверенно вымолвил солнечный.       — Тогда устрою ему лучший романтический вечер в его жизни. Прямо сейчас.       — Инк, ты же пьян, какой вечер ты можешь ему устроить? — Чуть ли не прокричал мечтатель вслед стремительно удаляющемуся хранителю. Но у того только пятки сверкнуть успели, как он уже пропал из виду. — Дай бог чтобы у них все было нормально. — Выдохнул он себе под нос, после чего резко вздрогнул, почувствовав поблизости знакомую темную ауру. — А ты вовремя. — Прошептал Дрим, опустошая бокал до дна и расталкивая танцующую толпу, преграждающую путь к обладателю этой ауры.

***

      — Инки, какого черта… — Чуть ли не прорычал чернокостный, наблюдая за ввалившимся в дом нетрезвым хранителем, еле стоящим на ногах, зато крепко держащим в руках наполовину опустошенную бутылку шампанского. Ну и букет цветов, которые, вроде бы, должны обольщать своим ароматом, но вместо этого в нос бьет только запах крепкой смеси разного алкоголя.       — О, свет моих очей прекрасный… — Заикаясь, начал напевать тот, но тут же был прерван схватившим его за руки разрушителем. — Эрри… — Как-то умоляюще протянул Инк, светясь радугой как фонарный столб.       — Твою ж мать за ногу. — Выругался заметно раздраженный скелет, таща за собой буквально плывущего в пространстве хранителя.       — У меня нет матери. — Продолжил тянуть радужный, перехватывая руки Эррора и притягивая его на себя. — Я же просто набросок.       — Ты просто идиот. — Прошипел чернокостный, пытаясь вырвать свои руки из хватки Инка, но вместо этого нарушая его и без того плачевную координацию. — Что ты творишь-то?!       Нависая над Глюком, хранитель облизнулся и склонился к его шее, обдав ее сперва горячим дыханием, а после — укусив так сильно, что из уст Эррора вырвался протяжный стон. Сразу после этого Инк провел языком по месту укуса, будто бы извиняясь, но тут же ставя новый. Желая предотвратить открытые домогательства, разрушитель уже приготовился призвать нити, но его руки в то же мгновение оказались схвачены кото-скелетом, крепко переплетающим свои пальцы с его. Большой пушистый хвост прошелся по телу глючного, забрался под футболку, щекоча черные косточки, обвивая позвоночник и открывая вид на сильно пульсирующую очаровательную душу, приковывающую взгляд и лишающую рассудка.       Мгновенная потеря бдительности Инка дала возможность Эррору все-таки призвать нити, только вот тот успел затянуть свою вредную пассию в поцелуй, совсем не стремясь отстраняться, даже под угрозой рассечения шейных позвонков. А хватка нитей ослабла, отчего хранитель вновь хищно ухмыльнулся, упорно углубляя поцелуй, блуждая своими руками по ярко горящей душе, вжимая Эррора в пол так, что у того даже шанса пошевелиться не оставалось.       — Инки… — Прошипел разрушитель в губы художнику, сдерживая в себе стоны от нахлынувшей волны наслаждения из-за мягких прикосновений к магической субстанции. — Ну не в таком же состоянии!       — Ты вечно сопротивляешься. — Нарочито обиженно буркнул Инк, крепче обвивая хвостом уже начавшее поддаваться тело. — Сопротивляешься, но ведь сам не против этого, а?       — Я-то может и не против, но… — Тяжело дыша, прошипел Эррор, вновь возвращаясь к попыткам освободиться от напора хранителя. — Но может как-нибудь в другой обстановке? Не на полу, например. И как-нибудь на трезвую голову.       — Да я совсем немного пригубил. — Уверенно произнес Инк, пытаясь кивнуть головой, но вместо этого падая на глючного. — Для храбрости, понимаешь? — Пьяно протянул он, утыкаясь в черную шею.       — Немного он пригубил, как же. — Проворчал тот, сперва опасливо щурясь, а после — мягко обхватывая руками расслабившееся тело на себе, как-то слишком уж мило прижимающееся к нему. — Черт тебя побери, ты постоянно выбираешь очень «удобное» время и место для подобного. — Проскулил Эррор, глотая нахлынувшее волной смущение и охватившее до судорог возбуждение. Только сейчас он почувствовал это душащее биение собственной души и это обжигающее течение магии внутри.       — Меня уже черт побрал. — Горячо выдохнул Инк в глючную шею, вызывая почти что волну мурашек по всему телу разрушителя. — Все как-то не по плану.       — Ах, так у тебя еще и план был?! — Закатил глаза тот, закапывая собственные желания как можно дальше, чтобы не мешали трезво мыслить.       — Ну да, типа устроить тебе тут романтику, свечи, цветы, все такое. — Заплетающимся языком начал перечислять хранитель, чем вырвал легкий смешок из уст Эррора.       — А потом, я так понимаю, в ход пошла бутылка шампанского и понижение градуса. — В шею ударило приглушенное хмыканье в знак согласия, отчего стало действительно смешно. — Инки-Инки, горе ты луковое.       — Не луковое, а чернильное! — Еще забавнее произнес он, медленно заползая под ребра глючного и вновь касаясь его души. — Если ты не против, то я продолжу.       — Против. — Строго отрезал разрушитель, перехватывая руку. — Вот протрезвеешь, тогда и поговорим. — Изрек он в ответ на недовольный скулеж со стороны Инка.       — Вредина. — Еле разборчиво промычал хранитель, не прекращая тут же пресекающиеся попытки дотронуться до глючной души.       — Да-да, — протянул Эррор, широко улыбаясь, — и я тебя люблю, мой неугомонный.