Пушистик

      Как же трудно искать все необходимое, когда ты даже не знаешь, что необходимо, чтобы избавиться от частички кошачьей сущности. Но, тем не менее, сейчас Инк держит в руках колбу с бурлящей внутри светящейся жидкостью и сверлит ее изучающим взглядом. Кто знает, какие могут быть последствия от ее приема? Да и неизвестно, что будет, если у него получится избавиться от хвоста и ушей. Он же приобрел душу, став котом. А вдруг она тоже является кошачьей сущностью и избавление от нее вновь превратит хранителя альтернатив в беспамятное существо без чувств?       Поднеся колбу ко рту, Инк задумался. А зачем ему вообще пытаться избавиться от этого? Кошачьи повадки порой мешают выполнению работы. Хотя, какая там работа? Он же защищал альтернативы только чтобы жить. А теперь, обретя душу, его жизнь ведь не зависит от благополучия мультиверса? Да и Эррор больше не разрушает, Найтмер почти не сеет кошмары, Фреш паразитирует по минимуму.       — Хм… — Выдохнул радужный, сжав колбу в руках.       Вдохновлять создателей тяжело, когда тебя мучают какие-то потребности. Но, надо сказать, новый облик хранителя дал им глоток свежих идей. Ох, звезды, сколько новых неко-вселенных появилось, а сколько других? Скелеты с собачьими, рыбьими, птичьими и даже лошадиными повадками… И это лишь малая часть.       Поежившись от всплывших в воображении образов, которые только могли прийти в голову создателям, Инк хотел уже поставить колбу обратно на стол, как ее и его руки охватили синие нити, вырвавшие сосуд из рук хранителя.       — Какого черта ты делаешь? — Прорычал за спиной Эррор, немного озлобленно смотря на чернильного. — Тебе жить надоело или что? Ты хоть немного думаешь о последствиях своих действий?       — Как раз думал, — протянул Инк, мягко улыбаясь.       — Слушай, оставь уже все как есть и даже не думай что-то менять, — выкинув колбу в портал, пробурчал Глюк.       — Тебе самому-то приятно? — Как-то грустно изрек хранитель, вызвав недоумение со стороны Эррора. — Быть с кем-то вроде меня.       — А что меня должно не устраивать? — Озадаченно спросил чернокостный, складывая на груди руки, из которых все еще протягивались нити, по-прежнему держащие Инка.       — Ну, я же часто веду себя как животное… — Опустил он взгляд в пол и тут же оказался притянут к Глючному.       — А мне нравится, когда ты ведешь себя как животное, — необычайно ласково проговорил Эррор, проводя рукой по белой черепушке. — Не строишь из себя невинного. Предстаешь таким, какой ты есть — грязный извращенец.       Прыснув приглушенным смехом, хранитель широко ухмыльнулся и выпутался из связывающих его нитей. Спешно схватив Бруми, Инк легким движением руки открыл портал и, взяв Глючного за футболку, затянул Эррора внутрь, в одно мгновение оказываясь в просторной комнате, выполненной в бежево-кофейных тонах.       Не успев соприкоснуться с мягкой поверхностью кровати, чернокостный почувствовал, как в его шейные позвонки впивается что-то острое. И не только в них, пока по клыкам хранителя сочилась магическая кровь Эррора, острые когти уже во всю оставляли царапины на плечах и ребрах. Легкие, почти нежные и слегка болезненные.       — Инк… — Прошипел Глюк, между делом забираясь руками в грудную клетку чернильного и почти неощутимо касаясь его ярко светящейся души. От одного прикосновения она невероятно сильно запульсировала, а клыки еще больше впились в шею чернокостного, вырвав из последнего протяжный стон.       У хранителя словно тормоза отказали. Вжав Эррора в кровать, он провел языком по местам укусов, слизал выступившую кровь и резко затянул Глюка в короткий, но глубокий и страстный поцелуй. Дышать становилось все труднее и труднее. Становилось жарко. И даже не из-за пушистого хвоста, окутавшего почти все тело Эррора. А скорее от прикосновений, от мягкого посасывания глючной души, от покусываний, добавляющих острых ощущений, в которых хотелось просто утонуть.       Сжав переливающуюся всеми цветами радуги душу, Глюче начал мять и оглаживать её в ответ всем действиям хранителя. Но если Эррор с трудом удерживался за разум, то Инк либо уже давно с ним распрощался, либо он непробиваемый вообще. Вытащив магическую субстанцию из груди хранителя, Эррор провёл по ней языками, тут же подметив, что у нее есть какой-то свой привкус. И даже не химический, а сладкий. Такой, какой хотелось ощущать беспрерывно.       Капли магии, кажется, испачкали простыню. Но это не волновало. Две души оказались вжатыми друг в друга, а их пульсация ощущалась каждой костью скелетных тел. Пальцы поверх душ переплелись, затуманенные взгляды столкнулись, а языки переплелись. Казалось, что они пульсируют в унисон, и эта пульсация гулом отдается где-то в голове, подталкивая вперед, заставляя прижиматься сильнее, чтобы лучше прочувствовать тепло чужого, но такого родного и желанного тела.       Вкус Инка будоражил, его ловкие движения заставляли выгибаться, а покусывания вырывали приглушенные стоны, хотя сдерживать их было чем-то нереальным. Но Эррор все-таки сдерживал, чтобы не так сладко было. И окутывал нитями горло хранителя, прорезал его кости ими, слизывал чернильно-магическую кровь, игрался своими пятью языками в узорчатых позвонках. Наслаждался страстными рыками Инка и проскакивающим мурчаньем. Жар разрывал уже изнутри.       Эррор чувствовал себя каким-то вампиром. Сколько магии хранителя он уже выпил? Неизвестно. А Инк и сам не лучше. Из уголков его скелетных губ уже давно стекает любимая им ультрамариновая магия, какую он невероятно давно желал. Но эту жажду словно нельзя было утолить. И они продолжали пробовать друг друга на вкус, наслаждаясь им.       Несколько быстрых движений, и ненужные тряпки валяются где-то в стороне. Какие-то из них, возможно, порваны или разорваны в клочья, но есть ли до этого какое-то дело? Совсем нет.       Длинные белоснежные пальцы, испачканные синей магией, пробежались по черному тазу, вызвав мурашки по всему телу. Огладили снаружи, внутри, игриво пощекотали, отчего магия сама начала формировать подобие лона, прекрасно переливающееся глубоким ультрамарином, под стать румянцу на скулах Эррора. И вновь поцелуй, более грубый и жадный. Инк не жалея сжимал языки чернокостного своим, впивался в них клыками, на мгновение разрывал поцелуй и кусал уже скелетные губы, оказавшиеся невероятно мягкими и податливыми. Он даже пытался оттянуть их, как бы поддразнивая, но Глюк не дал, чуть не вдавив радужную душу в свою в ответ на такие действия. Он не пытался остановить Инка, просто такая сильная хватка была равна судорогам по всему телу, от которых хранитель резко отпрянул, а потом также резко вернулся назад, медленно спускаясь вниз, оставляя влажные дорожки на шее и ребрах языком.       Душу Эррора хранитель не отпускал, как и одну из его рук. Пальцы все еще были переплетены, а души по-прежнему вжаты друг в друга. Тем не менее, вторая рука тоже была занята, ведь ей Инк хозяйничал в магическом лоне, сжатом настолько сильно, что два пальца в него прошли с большим трудом. Очертив лоно языком снаружи, он медленно проникал им внутрь, кончиком играясь с узкими стенками. Щекотливая волна умопомрачительных ощущений разлилась по всему телу чернокостного. Рука непроизвольно легла на белую черепушку, вжала в таз сильнее, попутно начиная поглаживать большие кошачьи уши. И это, по всей видимости, еще больше возбуждало Инка. Ведь он резко глубоко проник языком, а после — быстро вышел, поднявшись наверх под почти разочарованные постанывания, в один миг сменившиеся звериным рычанием, которое совсем не заглушалось очередным поцелуем, в то время как стенки магического лона сжимали его собственную экто-плоть внутри Эррора.       Каждый толчок был сильным и глубоким, но при этом с почти что убивающей оттяжкой, от которой тянуло и все тело. Ритма не было от слова совсем, но Эррору как-то удавалось двигаться навстречу этим толчкам. Ребра царапались друг о друга, души уже были готовы стать единым целым, магия сливалась воедино, а темп нарастал, достигая практически нереальной скорости, на которой ни Глюк, ни Инк просто не успевали реагировать на все появляющиеся ощущения. Настолько упоительно, что до пика доходить не хотелось совсем, но желание получить что-то большее было не менее сильным.       Что-то теплое разлилось внутри, пальцы на руках и ногах сжались под какой-то приятной тягой, а дыхание замерло. Перед глазами все плыло. Было так хорошо и приятно, что все прочее просто меркло на фоне новых сладостных чувств. Но, тем не менее, постепенно прочая чувствительность ощущалась, и Эррору удалось уловить тяжелое дыхание Инка, его легкую дрожь и щекотку на своем лице от этих кисточек на ушах. Сил не было совсем, но вернуть души на свои места все-таки удалось. Еще получилось обнять хранителя, но на большее Глюче уже не был способен. В прочем, Инк, по всей видимости, тоже, поскольку от него уже доносилось тихое посапывание, смешанное с размеренным мурчаньем. А потому, потратив все последние запасы магических сил, Эррор с трудом призвал нити и с их помощью накрыл себя и мирно спящего кото-скелета одеялом, после чего уснул и сам, по-прежнему пребывая в каком-то упоительно-прекрасном состоянии, даже несмотря на всю усталость и обессиленность.