Между ударом и надеждой

Люк лежал тихо. Казалось, он просто спит: дыхание было ровным и спокойным. Мальчишку можно было легко привести в сознание, но Вейдер не торопился. И эти слова про то, что он играется с ним. Мальчишка... Сколько всего он не понимает... И почему только ему сложно с Люком? Ладно, учителю, но у него опыт. Но и Асоке, адъютантам, учителям и остальным с мальчишкой общаться легко и комфортно. Ситх думал. О жизни и об ошибках, которые он мог предотвратить. Он же знал, что Люк способен увидеть, но недооценил его способности. Ошибки, связанные с Силой. Но было что-то еще, то, в чем не помог бы совет ни одного из его учителей. А память упорно шептала имя. Нет, не Падме Амидалы, матери Люка. Сын был прав, он ее любил, но сейчас... Сейчас было уже как-то пусто. Она ушла. Люк же был жив. Шми Скайуокер не была одаренной, но, тем не менее, она была его матерью, и при этом хорошей матерью. Она его понимала и любила, принимала со всеми странностями и помогала развивать таланты, пытаясь не отказывать в том, что было возможно в ее положении рабыни. Вейдер предполагал, что ему будет легче с сыном, ведь у них обоих была Сила. Может быть, его ошибки были в чем-то другом? * * * Люк почувствовал, что лежит на кровати. В теле ощущалась непривычная слабость. Голова болела. Он чувствовал, что отец рядом. Нужно открыть глаза и вспомнить, что произошло. Темная фигура ситха действительно была неподалеку. Он был в доспехах, но без маски. Голубые глаза изучающе смотрели на него. Вейдер приподнялся с кресла. Вейдер... Люк сглотнул. Случившееся мигом всплыло в памяти. Удушающий захват и чужая хватка на шее. — Ты хотел убить меня! Лежать спокойно он больше не мог, но вскочить сил тоже не было. Скайуокер постарался немножко приподняться на подушках и сесть, с ужасом глядя на приближающую фигуру. Стало страшно — он отлично знал, на что способен Вейдер. Как он ошибался! Ему же столько рассказывали о главнокомандующем, а он… Он все равно зачем-то хотел узнать его, проверить... Узнал и проверил. — Если бы хотел — убил бы, — спокойно произнес ситх, рассматривая отпрыска. А вот самому Люку под этим взглядом стало не по себе. Мальчишка мигом прикинул, что комната находилась на слишком большой высоте, а отец загораживал путь к двери. Бежать было некуда, не говоря уже о том, что сил на это особо не было. Впрочем, его намерения Вейдер понял, что тут же вылилось в предупреждение: — Не советую даже пытаться. Юноша понял, что это бесполезно. Оставалось только сидеть на кровати, признавая, что перед этим человеком он беззащитен. Но показывать свой страх Люк не хотел. — И что ты собираешься делать? Опять придушишь? — терять было, в принципе, уже нечего, как и бояться Люку было слишком поздно. — Для начала я хотел бы с тобой поговорить. И, Люк, я тебя не душил, а просто пережал сонную артерию, — решил пояснить ситх. — Тебе не было никакого вреда, я точно знаю. Юноша скептически посмотрел на ситха. Шея действительно не болела. — Откуда знаешь? — Был опыт. Только об этом попозже, — уклончиво ответил отец. — Скажи, у меня и правда такая репутация в Альянсе, будто я могу убить собственного ребенка? Мне просто интересно. Напоминание о Восстании неприятно обожгло. Для Вейдера он вполне мог быть все еще повстанцем, а это значило одно: своим он для него так и не стал. А может, и не станет. Вейдер вздохнул. — А вот ты себя убить явно пытался. — Что? Он удивленно посмотрел на отца. — Позже сходим посмотреть. Развалины знатные получились. Похоже, все-таки есть плюс в джедайском воспитании — не привязываться к имуществу. Теперь я даже понимаю, зачем, — отец перевел дыхание. — Какие еще развалины? — Люк все еще пытался понять, к чему клонит ситх. — То, что осталось от комнаты для медитаций. Впрочем, там немного и коридор задело. Ты обрушил потолок и часть стен. — Я? — он пораженно уставился на отца. Вейдер просто кивнул. — Я еще не объяснял тебе влияние эмоций на Силу, как и не учил это использовать. Это полезно для атаки или защиты, а также когда просто нужно продержаться. Ты же выплеснул свои боль и злость в Силу бесконтрольно, не понимая, что творишь. В тот момент тебе явно было все равно. Хорошо, что ты не особо умеешь фокусироваться, иначе разрушения были бы больше. Так что вырубил я тебя для твоего же блага. Люк пытался переварить информацию. Тогда действительно хотелось разрушать, просто чтобы как-то выплеснуть... — И, кстати, если бы я игрался с тобой, то вряд ли стал бы вытаскивать тебя перед обрушением, рискуя и своей жизнью. Отец определенно злился и, похоже, на него. А еще стало понятно, как он оказался в своей комнате: очевидно, Вейдер принес его сюда, когда сам Люк был без сознания. Люк представил эту картину и тут же замотал головой. А вот кое-что сказать он сейчас должен. — Извини. Ему было неудобно перед отцом. — В следующий раз эмоции лучше выплескивай в фехтовальном зале, — главнокомандующий глубоко вздохнул, как будто собираясь с мыслями. — Ты учишься, такое бывает, к тому же, у тебя быстрый темп. Слова были произнесены уже более спокойным тоном. Лорд внимательно посмотрел на него. — Легче хоть стало? Почему-то казалось, что отцу это важно. Люк вяло кивнул. Такое странное чувство опустошенности… — Выпей, — Вейдер взял стакан воды со стола и собрался подойти к нему. — Я сам. Отец поставил стакан на место. А Люк признал, что несколько начал сомневаться в своей способности встать и подойти к столу. А демонстрировать при Вейдере неудачные попытки, в ходе которых он мог просто грохнуться, не хотелось. Да что с ним вообще такое? Пришлось воспользоваться Силой. Стакан перелетел со стола прямо в руки, правда, Люк умудрился опрокинуть на себя большую часть содержимого. Да, с головной болью у него явно плохо получался телекинез. Он внимательно посмотрел на остатки жидкости. — Это обычная вода. Люк выпил оставшееся одним глотком и, аккуратно нагнувшись, поставил стакан на тумбу. — Ты явно вымотался, — заметил Вейдер. Что, конечно, было правдой. Люк чувствовал усталость и разбитость. Но показывать этого не хотелось. Он лишь постарался удобнее сесть и ровнее держать спину. Вейдер взял кувшин, налил воду в другой стакан и подошел к нему. Присутствие отца немного нервировало, особенно учитывая, в каком он был состоянии, и подпускать близко к себе ситха явно не хотел. — Как-то поздновато начинать меня бояться через полтора месяца. — Я не боюсь. — Но фыркаешь. Вейдер поставил новый стакан на тумбу и предпочел отойти. — И в кого ты такой? — поинтересовался ситх. — Тебе лучше знать, — произнес Люк после первого глотка. — Да уж, есть подозрения, — хмыкнул лорд. — А характер показывать обязательно, а то я так не догадаюсь? Легкая, немножко саркастическая усмешка на лице. Без маски все-таки легче понять отца. Видно эмоции, слышна интонация, впрочем, он уже полтора месяца пытается понять этого человека. — И, кстати, убери защиту, она против меня бесполезна. Ты только Силу зря тратишь. Люк глянул на отца. Тот кивнул и произнес: — Немного лучше, не так ли? Люк допил воду. Стало немного легче. — И все же это ничего не меняет. Ты не сказал мне, хотя все знал. — Может, я ждал именно такой реакции? — Новая усмешка. — Я не предполагал, что ты сможешь так четко все увидеть. Талантливо, Люк, ничего не скажешь. То ли отец гордился им, то ли злился — непонятно. Однако ему сейчас было не до эмоций отца. — Про Кеноби ты понял с самого начала. Почему не сказал? Тебе ведь это было выгодно. Это бы полностью снимало вину с Империи, — тут же начал Люк. — А ты бы мне поверил! — с сарказмом произнес ситх. — Ты бы посчитал это попыткой очернить, и я предпочел промолчать, сказав, что не все в этом деле просто. Штурмовики так себя не ведут, и, как ты уже видел, ферму сожгли тоже не они. — Как так вообще можно? Ты же был джедаем, ты знаешь... Ему до сих пор было сложно осознать, что так можно. — У джедаев очень гибкие моральные нормы в отношении ситхов. Ради их уничтожения они были готовы всю Республику спалить в огне и залить кровью. Ты сильный одаренный, и Кеноби был готов на все, чтобы ты не попал ко мне. — А Асока? — Асока не стала джедаем, хотя ей пришлось очень многое принять: что ситхи не абсолютное зло, и что никакая Тьма ее наставника не поглощала, и я всегда оставался собой. Это далось ей с большим трудом. Вот только это еще не все. Был еще один человек, пострадавший из-за него. — Мама... — Ты не должен был узнать. — Почему? Ты все скрыл! От меня всю жизнь что-то скрывают! Ему уже до смерти надоели эти игры. — Но, тем не менее, ты всю жизнь мирился, что Ларсы от тебя многое скрывали, хотя всегда это чувствовал, — заметил Вейдер. Слова отца были правдой, но он мог простить это опекунам. — Они меня воспитывали. Отец лишь кивнул, отвернулся и отошел к окну. — Ты уверен, что хочешь услышать всю правду? Ты понимаешь, о чем просишь? Люк уставился на черную фигуру и тихо произнес: — Я виноват и в ее смерти. Он видел, как черные перчатки в это мгновение сжали подоконник. — В чем ты виноват? В том, что Кеноби оказался достаточно праведным джедаем для убийства беспомощной женщины? В том, что попал на войну, где оказались хороши все средства, в том числе и использование детей? — тяжелый вздох. — Что я проиграл бой с Кеноби, поскольку все еще считал его другом, хоть и бывшим? Запомни, Люк, привязанность к врагу — слабость. Отец ждал его реакции на свои слова, но Люк все еще не мог отойти от случившегося. — Забрать ребенка от матери, убить ее, отдать младенца другим людям, чтобы через восемнадцать лет вернуться и вновь забрать, убив этих людей, — произнес Люк, собирая картинку. На душе было мерзко. — Это война, и так, оказывается, можно. Что может быть еще хуже? — Есть вещи гораздо хуже. Ты еще мальчишка, у тебя нет опыта, ты еще многого не понимаешь. — Просвети, отец, я попробую понять. Что может быть хуже? — Родители умирают, да, это страшно, но это закон жизни. Страшнее, когда умирают дети, и особенно те, которых ты ждал, которых хотел... — Каждое слово было подкреплено бурей эмоций, контролируемой и сдержанной, которую не собираются выпускать на волю. — И с этим очень сложно смириться и трудно пережить. Не дай тебе Сила испытать подобное. Отец продолжал стоять к нему спиной, смотря в окно. Почему-то хотелось заглянуть ему в глаза, но Люк знал, что сейчас Вейдер не позволит этого. Какая-то грань, которую ему не позволено переходить. — Стоило удивляться, что теперь джедаи хотят убить меня. Впрочем, ты этого не сказал. Вейдер повернулся к нему. — Ты бы не справился самостоятельно. Это не твоя война. К тому же, я не хотел тебя пугать. Не сейчас. — А я должен бояться, отец? После всего-то случившегося. — Люк задрал подбородок и встретился с глазами отца, поразительно похожими на его собственные. — И снова та же причина — я твой сын. — Хотелось даже усмехнуться, просто наперекор собственной злости и боли. Сейчас бы отвернуться, закрыться от взгляда отца, такого пронзительного, как будто он видит его насквозь. — Это не единственная причина. Ты можешь стать очень сильным, чего они и боятся. И смешно, и муторно, и одновременно противно быть врагом для кого-то только из-за того, что ты просто родился, и по этой же причине обречь людей на смерть. А сейчас просто понять, что готов сделать все, чтобы стать таким, каким не хотели видеть его джедаи, просто из чувства противоречия, просто в качестве своеобразной мести. — Ты станешь, сын, обещаю. А идти вопреки — выбор сильных. Кажется, отец его понимает или просто читает мысли, но сейчас последнее его не волновало и не раздражало. А понимания ему хотелось. И слышалась какая-то нотка гордости в голосе отца. — Почему? — стоит тоже попытаться понять этого человека. — Например, вопреки всему, что делал Кеноби, я стараюсь, чтобы у нас с тобой сложились нормальные отношения. И ты все-таки назвал бы меня отцом. Люк удивленно моргнул. Почему-то это слово далось ему очень легко. Он и не заметил, как произнес его. Может, потому что настолько привык думать о Вейдере, как об отце. — Для тебя это важно? Вейдер посмотрел на него так, что Люк на секунду замолк, поняв, какую чушь произнес. — Но ты никогда не просил... — Есть вещи, о которых не просят. Это либо есть, либо нет. — Но... ты же не беспокоился за меня после нападения джедаев, ты пришел позже и ты был спокоен... и чуть ли не сразу ушел... Отец бросил на него очередной выразительный взгляд. — Я чувствовал, что с тобой все в порядке. И мне нужно было узнать информацию о джедаях. Люк вспомнил молодого джедая, сраженного молнией. — Один ведь выжил, не так ли? — Больше нет, — уронил Вейдер. — Ты думаешь, я мог бы оставить в живых того, кто попытался отнять у меня сына? Что-то сдвинулось в этом мире. Чужая смерть его не задевала. В конце концов, это война, но ему нужно было знать, что отцу не все равно. — Есть что еще сказать, Люк? — спросил Вейдер, складывая руки на груди. — Просто... если у нас семья, я тоже имею право знать, что происходит. Потому что ты не единственный, кто может принимать решения. Потому что ты теперь не один. Отец посмотрел на него оценивающим взглядом. Люк на секунду вспомнил, с кем он говорит: со вторым человеком в Империи, с верховным главнокомандующим, с ситхом, в конце концов. Но все это смялось под одним простым фактом: Вейдер был его отцом. — В любом случае, ты можешь отправить меня в тюремную камеру, — спокойно сказал Люк, смотря отцу в глаза. — И не надейся. Отец усмехнулся. — Или все, или ничего, не так ли? Люку наконец-то стало спокойно. Может, действительно стоило выговориться. Вот только ощущалась противная пустота на душе, на сердце и в голове. Похоже, он совершенно выдохся. Его жизнь вновь разделилась на «до того, как он узнал правду» и «после», и все же ему нужен был ответ на один вопрос, и сейчас он не мог ответить сам. — Что теперь делать? — Люк поднял взгляд на Вейдера. — Иногда главное — собраться и выжить, просто встать и идти дальше, — ответил лорд. — Прямо как на тренировке, — хмыкнул Люк. — Только уже без второго шанса. Неважно, каким было твое прошлое, неважно, с чего ты начал. Важно лишь твое будущее. И у тебя действительно хорошие перспективы. Не дай случиться тому, чего хотели бы твои враги, и не иди у них на поводу. — Я не могу отпустить прошлое. — Тихое признание, ибо такое не забывается. Но почему сейчас эта мысль так легко оформилась в слова? — Ты имеешь право ненавидеть, эмоции помогают выдержать и выстоять, продержаться там, где нельзя выжить. Но одной только ненавистью жить нельзя. Должны быть еще стремления, какие-то цели. — Откуда ты это знаешь? — Философия ситхов. Главное — выжить, а потом заставить пожалеть об этом своих врагов. У отца пискнул комлинк, но он проигнорировал сигнал. — Как-нибудь расскажешь больше? — Расскажу. Завтра мы с тобой отправляемся на "Исполнитель". — Ты берешь меня с собой? — Тебя оставишь — потом живым не увидишь. Люк не удержался и хмыкнул. — Напоминаю: ты не лезешь в то, что связано с Альянсом. Ты мой сын, но Император вряд ли даст второй шанс. И при подобной попытке мне легче будет тебя отключить либо запереть, для твоего же блага. Ты не лезешь в сражения. — Ты все-таки не собираешься заставлять меня сражаться? – уточнил Люк. — У тебя может быть остаточная привязанность, и это будет очень глупый способ потерять сына. А если до тебя еще не дошло, я хочу видеть тебя живым. Что касается самих мятежников, тебе надо держаться от них подальше, ибо они твои враги. Очень хотелось возразить. — И неважно, что ты сам об этом думаешь, это от тебя уже не зависит. Ты сын главнокомандующего флотом, а значит, ценная добыча и отличный инструмент манипулирования мной. И не говори, что они не станут. Ничего личного, но ставки слишком высоки, чтобы касаться морали. Просто прими это как данность. Даже если о твоем происхождении сейчас пока не знают, повстанцам будет все равно, кто ходит в имперской форме, а "Исполнитель" — военный корабль. К тому же, на флагмане есть фехтовальный зал и подходящие условия, учиться для тебя сейчас такая же потребность и необходимость, как пить и есть. — Почему ты все-таки взялся меня учить? — Ты сам попросил. К тому же, я многое пропустил в твоей жизни. Отец кинул взгляд на комлинк. — Да и на Корусанте ты явно засиделся. — Ты боишься, что я расслаблюсь. — Я не могу тебе этого позволить. Глаза почему-то начали слипаться, а желание вставать с кровати пропало напрочь. * * * Мальчишка заснул. Спящий Люк выглядел вполне невинно. А вот ему пора уже было отправляться на совещание, которое и так перенес учитель. * * * Сумерки сгустились на Дагоба. Древний Магистр смотрел в небо, сжимая гимеровый посох. Ужас, боль и страх расплывались волной еще пока несфокусированной энергии. Так знакомо и в то же время ново. Таким когда-то был Энакин Скайуокер, нынешний ученик Сидиуса. Что ж, Императора можно поздравить: он обзавелся еще одним сильным одаренным. Ситхи всегда гонялись за Силой и шли путем могущества. Только за двадцать лет триумфа Темный Орден забыл, что иногда сила тоже слабость. Сила Света в слабости Тьмы, обратное тоже верно. Пора напомнить им позабытые истины. Если мальчишка выживет и станет сильнее, это не страшно, можно обратить его же Силу против него. Как говорил когда-то Дуку: чем выше задерешь нос, тем ниже упадешь. Но лучше бы юнец отправился в иной мир Силы, тогда было бы гораздо проще. Ибо ситхи допускали ошибки. «Привязанность мешает цели» — знали воины Света. Подобная слабость была даже у Сидиуса. Он мог бы убить учителя учителей, если бы не поспешил на помощь к своему ученику. Связь в Силе — достаточно интересная вещь. Ордена поменялись местами. Теперь скрывались джедаи, но война продолжала идти. Ваши комментарии ускорят написание продолжения)))