Теория струн

Ранним утром вокзал тих: грохотание колёс слышится через какую-то сонную дымку: слабо розовеет небо на востоке, солнце лениво поднимается над крышами… Воздух холоден – Саурон недовольно кутается в старую куртку, стараясь согреться, искоса поглядывает на платформу – скоро ли? - Держи свои вещи, - Мелькор подходит к нему, ласково треплет по плечу. – Эти идиоты снова задерживают поезд… - Почему мы вообще едем на поезде? – Саурон шипит, пытаясь скинуть руку Мелькора со своего плеча, но тот властно привлекает любимого к себе: - Потому что это романтичней, чем на самолёте… Мы на поезде полстраны с Феанором в студенчестве исколесили, помню… - он смеётся, и Саурон подхватывает его смех. Весело: - Вот только Феанора нам и вспоминать после того, как ты удачно защитил его диссертацию! - Тихо ты, - Мелькор оглядывается по сторонам, - мы ещё не уехали… Представляешь, сейчас Феанор узнает, что я доказал теорию струн…ну, в смысле, он доказал, а я запатентовал…прибежит сюда – и что начнётся? Саурон, всхлипывая от смеха, утыкается в плечо Мелькора. Рядом с Мелькором тепло – и неважно, что теперь он не знает, где его место в жизни, что он себе обрубил все пути назад – всё можно отдать ради того, чтобы быть с ним, с этим мерзавцем, наглецом, подлецом, предателем…какая разница?! Любовь пересиливает всё – Саурон целует Мелькора в щёку, вставая на цыпочки, обвивает его руками: - Прелесть моя, ты не бойся, я тебя защищу от всех злобных Феаноров… - Интересно, они ничего не заподозрили, когда мы в один день решили сменить университет? – Мелькор сощуривает глаза. Он защитил диссертацию позавчера – а увольнение подписал вчера, забрав с собой Саурона – они ехали в Москву, оставляя позади старую жизнь – к славе и известности… Теория струн доказана, – да, доказана! – и сделал это он, профессор Бауглир, великий физик… - Ну и пусть заподозрили – разве нам не всё равно? – Саурон усмехается, закидывая на плечо сумку. – Пойдём, прелесть моя, в поезд, а то здесь холодно… - Давай ещё постоим – мы же никогда сюда не вернёмся больше… - Очень надеюсь… - Нам же здесь было тоже неплохо, - задумчиво проговаривает Мелькор. Вокзал стоит на возвышенности – отсюда хорошо виден весь город, освещаемый восходящим солнцем, и туман, идущий от земли вместе с испарениями, становится странной сказочной дымкой, в которой хочется утонуть… Мелькору кажется, что весь этот мир отныне принадлежит ему – но ведь это так и есть, ведь это так и будет – ведь его ждёт триумфальное шествие по городам и странам, а ещё с ним будет Саурон… Утыкается в пепельные волосы любимого: - Не страшно же, что тебе придётся пятый курс повторять заново? - С тобой – ничего не страшно, моя прелесть… Они заходят в вагон, укладывают сумки под сидения и садятся друг против друга у окна. На душе у обоих так тепло и хорошо, как уже давно не было. - А если ночью кто-нибудь вздумает сесть к нам в купе, мы его всё равно вытолкаем, - обещает Мелькор, поглаживая Саурона по голове. Тот блаженно постанывает и кивает. Солнце врывается в окна – но радость оно приносит не всем; точнее – вместе с солнцем в кабинет Манвэ врывается ещё кое-кто… - Я требую! Требую! – Феанор тяжело дышит, волосы его растрепались, на рубашке – красное пятно, подозрительно похожее на кровь. – Вызовите Бауглира, срочно! - Профессор Нолдор, успокойтесь, - ледяным тоном произносит Манвэ, разворачиваясь к Феанору вместе с креслом. – Профессор Бауглир уволился вчера днём, вашу просьбу я выполнить не могу… - Это не просьба, это требование! – до Феанора не сразу доходит смысл сказанного, но всё же постепенно кровь отливает у него от лица – оно мертвенно белеет. – Как…уволился?! - Мы дали ему отличнейшие рекомендации, и он уехал из нашего города, - Манвэ пожимает плечами. – Кроме того, он сделал прорыв в науке, он доказал теорию струн… - Да это была моя диссертация, моя! – исступлённо кричит Феанор, разрывая ворот рубашки. – Как вы не поймёте: он украл у меня её, украл! - Даже если это так – знаете, он первый получил патент на данное открытие, мы ничего поделать с этим не можем… Это ваши личные проблемы, профессор Нолдор, - в кабинет входит Варда, недовольно окидывая глазами Феанора. Тот расширившимися зрачками глядит на обоих коллег: - Как это…мои проблемы? Но ведь это я доказал теорию струн, это я доказал её, а не он, вы обязаны меня поддержать! - Повторяю: патент на доказательство теории есть только у профессора Бауглира, у нас нет прав его оспаривать… - Нет прав?.. – Феанор совершенно потерян; в отчаянии смотрит на Манвэ, а руки его уже тянутся к массивному пресс-папье. В кабинет заходит Йаванна и встревоженно смотрит на разыгрывающийся скандал. – Но как же… Что же это за правила?! - Профессор Нолдор, нам не о чем разговаривать больше, - холодно произносит Манвэ, отворачиваясь. Феанор, дрожа, стоит перед ним – он отчётливо видит, как вся его жизнь рушится, как оседает в прах весь мир… Яростно: - Будьте вы все прокляты! Все! Все! Пресс-папье с треском пробивает стол; Феанор в слезах выбегает из кабинета, чуть не падая. Варда с осуждением смотрит ему вслед: - Истерик… Шизофреник… - Да ладно, дорогая, - Манвэ улыбается жене, и она оборачивается к нему. – Ничего он нам не сделает… Кроме того – даже Намо Мандос подтвердит – мы и правда не имеем возможности помочь ему… В общежитии этим вечером страшный гвалт и суматоха: Ангрод только что прибежал со срочными новостями, и теперь никто не может успокоиться. Уже за полночь: Финрод и Аэгнор понуро сидят на кухне, пытаясь спокойно попить чай, в то время как по всем комнатам и коридорам гремит одно – возмущение… - Бауглир уволился и стянул чужую диссертацию – что же, ловко… - И ведь его не припутают: всё честно… - А руководство и в ус не дует! - А что руководству? Наверное, взятку получили – и счастливы, что мы, Манвэ не знаем? – фыркает Фингон, энергично ударяя по подушке кулаком. Вокруг – одобрительный гул: кажется, что воздух в общежитии – это порох: поднеси спичку – вспыхнет… - А как подло поступили с Феанором! - Наглецы! - Подлецы! - Мы должны возмутиться, все! – Галадриэль, вскакивая на кровать, как на трибуну, звонко выкрикивает слова. Келеборн согласно кивает на каждую её фразу. – Это просто низко! - В нашем универе вообще происходит Эру знает что… - О Эру, когда же они замолчат… - мрачно цедит Финрод, прислушиваясь к крикам из-за стены. Аэгнор кивает. – Ещё и праздник этот…ну, день рождения университета…надо петь, тем более что Саурон уехал… - А мне – шутить, - Аэгнор так и не оправился после смерти Андрет. – А как - шутить, скажи мне, как?! Финрод печально пожимает плечами. Глубокая ночь – уже к четырём часам утра: за окнами – глухая чернота, не слышно ни звука с улицы, а если прислушаться – только вой ветра, только жутковатое поскрёбывание веток друг о друга, только методичное лязганье отвинтившегося железного болта по двери подъезда… Нерданель сидит на полу прихожей в квартире Феанора – его всё ещё нет дома, и она страшно волнуется. Набирать номер Феанора нет смысла – он не отвечает, и остаётся только вслушиваться в холодные звуки за окном. Нерданели жутко: она заворачивается в теплую шаль, но продолжает преданно сидеть у выхода, как большая рыжая собака – хозяина всё нет, но она готова ждать, ждать… «Эру, вдруг что-нибудь случилось с ним?» На кухне остывает сладкий пирог, чай давно заледенел, суп покрылся плёнкой… Нерданель отсчитывает минуты, стискивая руки: ожидание убивает. Что это? Ведь уже явно не скрип ветки по стеклу… Кто-то пытается попасть ключом в замочную скважину; Нерданель испуганно вскакивает, отшатывается от двери, потом осторожно заглядывает в глазок. Со вздохом облегчения отпирает дверь. Феанор обессиленно – глаза полузакрыты, но поблёскивают как-то не по-доброму, щёки – красные – привалился к дверному косяку, пытаясь войти в квартиру. От него сильно пахнет алкоголем. Нерданель ахает, затем решительно обнимает любимого человека и заводит его внутрь: Феанора шатает, он почти не может идти самостоятельно, обмякая. Нерданель укладывает его на кровать, стаскивает с него рубашку, гладит по голове, морщась от запаха спиртного. Он, едва ворочая языком, произносит: - Моя…диссерта…диссерт…теория… - Тихо, спи, всё хорошо, - Нерданель по-матерински укрывает его одеялом, садится рядом. Голова Феанора откидывается на подушку – но он не засыпает, он в состоянии, которое невозможно описать: что-то между кошмаром и явью, и явь его не утешает нисколько, хоть он не понимает и не соображает уже ничего. - Галадри… - бормочет он, но мягкая ладонь Нерданели закрывает ему рот, и он умолкает. Когда Феанор наконец засыпает – комната окончательно пропитывается густыми парами спиртного – Нерданель всё ещё смотрит на его лицо с нежностью, а затем склоняется к нему на плечо и тоже пытается уснуть.