Нерыночные отношения

      Рудбой трижды подносит палец к дверному звонку и трижды его опускает. Тяжелая сумка неприятно оттягивает руку, а в грудной клетке ворочаются беспокойство и легкое раздражение на себя самого. Он уже почти решает развернуться и уйти, когда дверь распахивается, чуть не стукнув Ваню по носу. Светло, хмурый, какой-то весь помятый, с темными синяками под глазами. Он кутается в нелепый цветастый халат и смотрит на Рудбоя волком, и от этого неприятное ощущение в груди разрастается еще сильнее. – Привет? – Ему сразу становится неловко за вопросительные интонации в голосе, в конце концов, он не сам придумал всю эту сомнительную… сделку. – Я войду? – Нет, что ты. В подъезде ебаться будем. – Фаллен кривится, отступает в сторону, делает невнятный жест рукой, видимо, приглашающий зайти. – И дверь на цепочку закрой, не думаю, что нам нужны зрители.       Рудбой проходит, закрывает все замки, какие находит, цепочку накидывает тоже. Светло уже скрылся где-то в квартире, и теперь Ваня в одиночестве топчется в небольшой прихожей. Мысль потроллить, но все-таки помочь и дать бабла в долг, уже не кажется забавной. Рудбой стаскивает кроссовки, тапок, правда, не находит, и идет искать Фаллена.       Квартира – стандартная однушка в новостройке, на удивление аккуратная и чистая, и Ваня как-то на автомате отмечает, что у него дома постелен такой же ламинат. Дверь в единственную комнату прикрыта, но из кухни доносится шум чайника и какие-то звуки. С каждым шагом тяжелая сумка раздражает все сильнее, а желания тут находиться становится все меньше.       Фаллен выглядит как человек, принявший для себя какое-то ужасное, но важное решение: затравленно, на грани паники, но упрямо. Он меряет кухню шагами, все время подтягивая сползающий с плеч халат. Ваня чувствует себя последним ублюдком. Твит Светло провисел часа четыре от силы, но он до сих пор стоит перед глазами. “Продается Фаллен МС. На ночь. Дорого. Качественно. Все в дирик. Людям со средним достатком не беспокоить”. Конечно, первая мысль была о привычной ебаназии Светло: у него все твиты через один – бессмысленные и дурные. Но Ваню насторожили отсутствие привычного капса и слухи о том, что у Гнойного серьезные проблемы, в том числе с деньгами. Поддавшись какому-то сиюминутному порыву, он написал Фаллену в личку, оставил номер телефона и подписался полным именем, но, честно говоря, реакции не ждал. Светло же удивил: на встречу согласился, сказал, что гондоны у него свои, и продиктовал адрес, даже не дав Рудбою слова вставить в ответ. Ваня только посмеялся, подумал, что будет забавно подразнить Фаллена, который, честно говоря, заебал и диссом, и подкармливанием шипперов, и всякими прочими глупостями, и начал собираться на встречу.       И сейчас, держа в руках сумку с нужной суммой, Ваня понимает, что ситуация… пиздец. Светло, в общем-то, симпатичный, забавный, с выразительным подвижным лицом и неплохой фигурой, и при любом другом раскладе Рудбой… мог бы представить их секс, определенно. Задница у Фаллена очень, кстати, ничего, Ваня вспоминает, что как-то обратил на это внимание – не помнит, когда именно, но было дело, точно. Жаль, что все оборачивается вот так. – Слушай... – Он прочищает горло, старается говорить уверенно, но все равно тушуется под неприятным тяжелым взглядом Светло, – предлагаю замять. Деньги я привез. Давай ты мне накатаешь какую-нибудь бумажку, расписку или что-то такое, хуй знает, как правильно, а отдашь, как сможешь. – Схуяли?       Рудбой теряется. Он пытается собрать мысли в кучу, но у Фаллена снова сползает с плеча чертов халат, и Ваня немного залипает. У Светло, оказывается, красивая длинная шея с симпатичной родинкой, а ключицы – острые, точеные. Просто охуенно, приплыли. – Я спрашиваю, схуяли мы должны что-то заминать. – Потому что… ну… я передумал. – Передумал? – Фаллен как-то неожиданно звереет. Еще секунду назад перед Ваней стоял обычный молодой мужик, в меру привлекательный, пусть и уставший, расстроенный, но сейчас он выглядит чуть ли не устрашающе, и Рудбой невольно отступает на пару шагов назад и упирается бедром в столешницу. У Светло губы сжаты в тонкую полоску, брови сведены, а по щекам расползается неровный румянец. – Что, не нравлюсь? Твои трудности. Договор был? Был. Нехуй соскакивать. – Нравишься! В смысле… не нравишься. То есть нравишься, но не… – Ваня очень, очень старается подобрать удачные слова, но в голове какая-то каша. Он тоже начинает злиться, потому что ситуация ебанутая, Фаллен ебанутый. И Ваня, видимо, тоже, раз он сейчас вообще здесь. – Блядь, да что с тобой не так? Я тебе предлагаю помощь, что непонятного? – В жопу себе свою помощь закатай!       Вот сейчас Рудбой вообще не понимает, что он тут забыл. Благодаря Фаллену, за последние полгода его заебали какой-то гейской порнухой, фиками, блядским Шиппер-тауном и всем остальным. И сейчас вместо того, чтоб сказать “спасибо, милый человек”, Светло наезжает на Ваню, будто это он в чем-то виноват? Серьезно? – Тебе нужно бабло. Я тебе его даю! Какого хера, а? – То есть все в силе? – Фаллен скрещивает руки на груди, отчего плечо оголяется еще сильнее, и Рудбою приходится дать себе мысленный подзатыльник, чтобы не пялиться. Он зажмуривается, выдыхает и пытается подобрать правильные слова. – Ты даже не спишь с парнями, верно? – Ничего, ты же опытный пидорас, разберешься. Знаем мы, как у вас мужчин букинг. – Светло глупо ухмыляется собственной шутке и немного расслабляется. – Ну конечно. Так все и есть, ага. Это же так ужасно, когда у человека нет проблем с сексом. – Нет проблем? Поэтому ты платишь за него шестизначную сумму? Похоже на правду. – Это ты сейчас собираешься продать свою жопу вообще-то! – Ваня думает, что вот теперь Фаллен сдуется, снова вернется к своему пред-паническому состоянию, просто заберет деньги, и можно будет распрощаться. Но нет. Светло только пожимает плечами, мол, ну, продаю и продаю, бывает, и его нервозность выдает только румянец на щеках. – Мило. И кем ты себя, интересно, возомнил? Брентом Корриганом? – В душе не ебу, кто это. Все? Мы закончили с разговорами по душам? Можем переходить к делу? Спальня там. – Фаллен машет в сторону выхода из кухни, нервно сжимает ворот халата поплотнее, но внизу слегка распахиваются полы, оголяя бледные острые колени. У Рудбоя почему-то подскакивает пульс. – Быстрей начнем, быстрей закончим.       Ваня устает с собой спорить и сдается. С ним всегда так. Его можно без конца дергать за усы, доводить, дразнить и заебывать. Он долго-долго игнорирует раздражающий фактор. А потом, в какой-нибудь самый неожиданный момент, терпение – бам – и лопается. Злость, даже какая-то ярость, поднимается знакомыми щекотными волнами, подгоняет пульс и закручивает теплую спираль в животе. Рудбой ставит сумку на стул и подходит к Фаллену вплотную. Тот пятится, пока не упирается спиной в холодильник, и нервно сглатывает. – Быстрей? А я никуда не спешу. Ты думаешь, за такое бабло отделаешься какими-нибудь десятью минутами? – Он упирается руками в прохладную дверцу холодильника, запирая Светло в своеобразной ловушке. – Нет, я рассчитывал на пятнадцать. – У меня для тебя неприятные новости: это будет дольше. И не один раз. Я не люблю выбрасывать деньги на ветер. – Фаллен дышит громко, неровно. Он смотрит не на Ваню, а куда-то за его плечо широко распахнутыми темными глазами. – Все еще не хочешь просто взять деньги? – Что? – Светло поднимает глаза и теперь смотрит прямо, в упор. У него острые пушистые ресницы и густые брови, а вокруг расплывшегося зрачка еле заметные золотистые крапинки. Он снова сглатывает, облизывает губы и шумно выдыхает. – Нет, не хочу. – Это последняя возможность отказаться. – Хватит пиздеть, а?       Ваня осторожно поддевает ворот халата и чуть-чуть отводит его вниз, обнажая шею, левое плечо. Кожа у Светло покрывается мурашками. Что-то в Рудбое сыпется, ломается. Он ненавидит себя, Фаллена, ситуацию, в которой они оба оказались. Все должно быть не так. Совсем не так.       Он прижимается губами к бледной солоноватой коже чуть ниже уха, проводит языком и чувствует, как сильно там пульсирует вена. Светло шарахается, но как-то вяло, упирается ладонями Ване в грудь, пытается отпихнуть. – Что? – Никакого пидорского дерьма, типа поцелуев и вот этого всего! Трах и все. – Серьезно? А ты будешь лежать бревном и думать о родине?       Вот сейчас Фаллен теряется, он смотрит, смешно приоткрыв рот и хлопая глазами. Ваня теперь проводит по еще чуть влажной венке пальцем, чувствует быстрый, рваный пульс. Сожаление снова колет где-то под ребрами, и он уже думает, что вот сейчас сам просто сбежит. Оставит чертовы бабки и надежды хоть на какое-то общение со Светло, нажрется где-нибудь в баре, познакомится с мальчиком – темноволосым, белокожим и острым на язык – отвезет его к себе домой и вытравит все, случившееся после чертового твита, из памяти.       Фаллен ведет плечами, словно пытается скинуть Ванину руку со своей шеи, на деле только сильней подставляется, как-то весь обмякает и немного съезжает вниз. И расплывается в неприятной, нагловатой усмешке. Рудбоя тут же отпускает. – Вообще-то да, примерно так я собирался поступить. – Еще одна неприятная новость. Я не насильник и никогда им не был. Игры в несчастную жертву мне нахуй не нужны. – Он поднимается рукой чуть выше, проводит по позвонкам и вплетает пальцы Светло в волосы, чуть сжимает, не больно, но ощутимо. Его тихий судорожный выдох отдается Ване прямо в пах, скручивает внутренности колючим жарким узлом. – Я буду тебя целовать, а ты будешь мне отвечать. И еще я буду делать много-много других вещей. И все они очень пидорские. – Действительно неприятная. – Фаллен зло улыбается, обнажая зубы. От него сейчас вкусно прет злостью и каким-то азартом, и Ваня соврет, если скажет, что его это не заводит. – Тогда у меня для тебя тоже: я не одна из твоих восторженных послушных кисок. Я и по ебалу дать могу. – А с чего ты взял, что это плохо?       Рудбой сжимает пальцы в волосах сильнее, тянет, заставляет Светло запрокинуть голову и впивается ему в губы злым, неаккуратным поцелуем. Нежничать и делать все “по-другому” больше не хочется. Хочется подмять под себя, утвердить свое право, отыметь. Подчинить.       Фаллену даже не стоило уточнять, что он не будет послушным и восторженным. Он зло кусается в поцелуй, не пытается подстраиваться, отвечать. Как будто это Рудбой виноват во всех его проблемах, а не пытается помочь их решить.       Ваня еще сильней тянет Светло за волосы, отстраняет от себя. Воздух между ними вязкий, наполняется горячим напряжением, и, кажется, искрит. У Фаллена яркие припухшие губы, они выделяются у него на лице, делая его похожим на иллюстрацию к какому-нибудь эротическому триллеру: бледная кожа, темные круги под глазами и почти красный рот. И Рудбоя кроет как-то неожиданно и резко. – Ну что, где там спальня, говоришь? – Он пытается говорить насмешливо, равнодушно, но ситуация выходит из-под контроля. Руки немного дрожат, а сердце глухо настойчиво бухает, разгоняя кровь и мешая дышать.       Спальня тоже… обычная, как и вся остальная квартира. Свет расходится от небольшого ночника, мягко освещая незаправленную кровать с серым бельем в ненавязчивый рисунок. Фаллен собирается щелкнуть выключателем, но Ваня его останавливает. – Оставь. Не собираюсь возиться в темноте. – Ты зря ждешь какого-то шоу. – Я ничего не жду. Садись. – Рудбой кивает Фаллену на постель, смотрит, как тот усаживается, держа спину прямо и закинув ногу на ногу. Ваню забавляет независимый вид, упрямо сжатые губы и наглый взгляд, но он собирается от всего этого избавиться в ближайшее время.       Рудбой стаскивает толстовку и, аккуратно ее складывая, вешает на спинку стула. Фаллен громко фыркает. – Может, тебе еще и вешалку выделить? Полку в шкафу? – Обойдусь. Не хочешь раздеться? – Ваня стаскивает футболку, кладет ее поверх толстовки, снимает носки. – Светло наблюдает за ним настороженно, но с плохо скрываемым любопытством. – Нет. Мне и так неплохо. – Да? – Рудбой останавливается перед кроватью, прямо напротив Фаллена. – Тогда поможешь?       Ваня слегка оттягивает резинку на штанах и отпускает. Мягкая спортивная ткань не скрывает ничего. В паху твердо, горячо. Штаны топорщатся, а близость Светло – вот так, как раз напротив – заставляет сцепить зубы. Ваня может представить, как сейчас стягивает штаны с бельем вниз и проводит по приоткрытым ярким губам членом. Толкается, прорывается во влажную глубину, придерживает Фаллена за волосы, трахает в рот, не дает отстраниться. Картинка такая яркая и правдоподобная, что Рудбою почти приходится бить себя по рукам. Он не хочет все испортить.       Ему хочется верить, что, если бы у Светло в глазах была паника, тоска, сдавшееся равнодушие, то он бы отступил. Ушел бы, оставив деньги, потом извинился бы смской, наверное. Но темные, почти шоколадные, глаза смотрят не затравлено, а решительно, зло, чуточку насмешливо. Рудбой спорить готов, что где-то там внутри Фаллена жрет любопытством и интересом, или же Ваня просто сам себя успокаивает.       Светло выдыхает, неверяще качает головой и протягивает руку. Первое касание обжигает, и Рудбой против воли втягивает живот. Фаллен, не трогая штаны, задумчиво проводит пальцами по татуировкам, надавливает, даже слегка царапает. У него становится одуревший и какой-то отрешенный вид, и Ваня испытывает дурацкую неуместную гордость. Сколько они вот так проводят – Светло, трогающий исписанную чернилами кожу, и Рудбой с натянутыми в паху спортивками – сказать сложно. Под изучающим заинтересованным взглядом у Вани сладкой судорогой сводит живот, а по спине катится тяжелая капля пота. Фаллен двумя пальцами зажимает волоски, идущие от пупка вниз, тянет их с силой, почти больно, отпускает. Ладонь замирает в каких-то миллиметрах от пояса штанов. И Ванино сердце замирает тоже. – Я… – Светло говорит почти шепотом, потом подкашливает и продолжает уже громко, ехидно, – я думаю, ты справишься сам. – Справлюсь. – Рудбой делает шаг вперед, так, что ладонь Фаллена все же ложится на мягкую черную ткань. – Но я хочу, чтобы это сделал ты. – Бляяя… – Светло выстанывает тихо, обреченно. Он облизывает губы, трясет головой, на секунду зажмуривается. – Хер с тобой.       Ткань из-за стояка стягивается неохотно, цепляется. Фаллен не справляется одной рукой, помогает себе второй. Поддевает резинку по бокам, немного оттягивает и гармошкой спускает штаны вниз. На коленях ткань снова как-то путается, и Светло помогает, проводит по обнаженным ногам руками, стаскивает вниз. Он не смотрит на член, который обтянут плотным белым хлопком, бесстыже и откровенно. Он не смотрит на влажное пятно на ткани. Занимает себя какими-то якобы важными мелочами, но румянец на его щеках вспыхивает снова, стекает к груди, расходится пятнами под халатом. Рудбой послушно приподнимает одну ногу, другую, отпихивает штаны от себя. Он поддевает подбородок Фаллена рукой и заставляет посмотреть себе в глаза. – Дальше.       Светло строптиво дергает головой, уходит от Ваниной руки, запускает себе пальцы в волосы, убирает влажные пряди со лба, зачесывает пятерней назад. У него на висках блестит испарина, и Рудбой даже представлять не хочет, как жарко ему сейчас в теплом халате – воздух в комнате раскаленный и тягучий.       Фаллен стаскивает с него белье, пристально глядя в глаза, практически не моргая. Плотная резинка проезжается по головке, заставляя зашипеть сквозь зубы. Ваня ловит стон в последний момент – без одежды охуенно. Он видит, как у Светло мечется взгляд, сползает сам собой вниз, потом снова поднимается вверх, пытается задержаться на животе, но упрямо возвращается.       У Рудбоя никогда не было проблем с самим собой, своей внешностью, но сейчас почему-то хочется понравиться, как никогда, произвести впечатление, заинтересовать. Он не таясь опускает руку вниз, берет член, проводит по нему несколько раз в вялом, неспешном темпе, скользит большим пальцем по головке, снова по всей длине. Это даже не дрочка, так, легкая ласка, но взгляд Фаллена, внимательный, словно приклеенный, заводит так сильно и пускает такую волну удовольствия, что Ваня тут же убирает руку с члена, напоследок чуть оттягивая яйца, – не хочется, чтобы все заканчивалось слишком быстро.       Он придвигается к Светло еще ближе, ставит колено между его ног и мягко толкает, укладывая на кровать. Фаллен какое-то время упирается, но потом обмякает и поддается, откидывается на спину и сдвигается вверх, ближе к изголовью. Рудбой поднимается тоже, нависает сверху и целует. Две-три секунды прохладные мягкие губы открываются навстречу, пропускают язык, послушно отвечают, но потом Светло напрягается, больно кусает, дергается, упирается ладонями Ване в грудь. Неожиданно сам для себя Рудбой начинает злиться. Он видит, прекрасно видит, что Фаллена ситуация тоже скорее заводит, чем пугает. Заинтересованные взгляды, его румянец, его сбитое дыхание, – Ваня все это замечает и не собирается больше устраивать бессмысленные танцы.       Рудбой отстраняется, садится у Светло между ног, не давая ему возможности сориентироваться и закрыться. Фаллен дергается, но поздно: Ваня ведет ладонями по обеим икрам, останавливается на коленях, поднимается выше, собирая халат тяжелыми неудобными складками. Мышцы под его ладонями напряжены, кожа горячая и чуть влажная от пота, а волоски тонкие и светлые, почти незаметные. Он давит немного, с усилием разводит ноги шире и поднимает взгляд на Светло. Тот смотрит из-под ресниц, тяжело и как-то жадно, неотрывно. У Вани перехватывает дыхание и пересыхает в горле. Фаллен – смущенный, но непокорный, упрямый и, кажется, сам слегка возбужденный – заставляет хотеть грязных, порочных вещей. Рудбой тянется к поясу халата, распутывает узел непослушными пальцами и пытается прогнать яркие объемные картинки. Светло с кляпом во рту, чтобы не пиздел. Со стянутыми поясом руками. Переплетенный тугим бондажом. С забрызганным густыми пятнами спермы лицом. С растянутой, растраханной дыркой. Блядь. Возбуждение невыносимое, душное, болезненное.       Узел, наконец-то поддается, и Ваня вытягивает пояс, отбрасывает его на постель. Светло пытается прикрыться, запахивает ткань на груди, но Рудбой настойчиво тянет, разводит в разные стороны полы и… довольно улыбается. У Фаллена стоит, еще не полностью, член мягко лежит на правой стороне, а яйца пока не поджались. Но Ваня видит, знает, что два-три движения ладонью, можно даже помочь языком, почему нет, – и встанет окончательно, хорошо, твердо. Хочется проявить какую-то деликатность, промолчать, не сводить мало-мальский прогресс к нулю, не спугнуть. Не обратить внимания. Но Светло решает по-другому. – Хули ты лыбишься? Нормальная реакция на выброс адреналина и стресс. – Фаллен теперь даже не пытается закрыться, он смотрит уверенно и почти высокомерно. Хотя это он, а не Ваня, лежит с раздвинутыми ногами и полувставшим хером. Он – вполне себе гетеросексуальный чувак, которого собираются выебать в зад. – Как скажешь. – Рудбой не сдерживается, усмехается. – Мне бы такую реакцию на стресс. – А что, проблемы, да? Заводит только трах за деньги? Печально. – Светло возвращает усмешку, но у него сбитое, рваное дыхание, и губы он облизывает почти после каждого своего слова. – Молодой, а уже проблемы с эрекцией. – Ты бы меня не провоцировал. – А то что? – Даже не знаю.       Ваня распахивает халат на Фаллене совсем, оголяя безволосую грудь с крупными сосками, плоский живот и пах с аккуратным темным треугольником волос. Светло дергается, но понимает, что поздно среагировал, и откидывается на постель, сильно зажмурившись. Рудбой чувствует себя капельку отомщенным. Он кладет руку Фаллену на член, гладит некоторое время пальцами, не обхватывая, просто лаская. Упругая горячая плоть отзывается на каждое движение, твердеет, крепнет. У Светло поджимается живот, и легко, почти незаметно подрагивают бедра. Ваня берет член уже всей ладонью, приподнимает, охватывает целиком и проводит несколько раз, размашисто и быстро. Собственное возбуждение уходит на дальний план: все, чего Рудбой хочет сейчас – вытащить из Фаллена всю его сдержанность и упертость, заставить его хотеть, требовать.       Он сплевывает себе на пальцы другой руки и опускает ее ниже, между разведенных бедер. Светло тут же каменеет, напрягается, но Ваня продолжает ласкать, мягко надрачивать его член, отвлекая и заводя. Он только прижимается влажными подушечками, не давит, легко касается сжатых мышц, дотрагивается и оставляет на секунды, снова убирает. Фаллен закрывает лицо ладонями и что-то тихо бормочет, кажется, матерится. Он становится каким-то податливым, растекшимся и… послушным, что Рудбой призывает все свои силы, чтобы не вставить ему прямо так, не готовя и не растягивая, чтобы думал, блядь, головой, на что подписывается. Но довести его и возбудить так, чтобы он сам захотел член в задницу, чтобы он захотел Ваню – это кажется намного, намного важнее, чем кончить или что-то там доказать.       Рудбой продолжает дрочить Светло в тихом, неспешном темпе, а вторую руку убирает, проходится ей по яйцам легким движением, перекатывает их в ладони, оставляет, перебирается на живот и легонько щекочет ребра. Фаллен убирает руки от лица, приоткрывает глаза и смотрит так, будто хочет Ваню и поцеловать, и придушить одновременно. Наверное, это не сильно далеко от правды. Соски – яркие, крупные – похожи на круглые спелые ягоды, сжимать их пальцами удобно, охуенно. Светло задушено стонет, но сразу прикусывает губу и просто дышит громко, с присвистом. Рудбой довольно хмыкает, тянет левый сосок чуть сильней, оттягивает, выкручивает. Член в его второй руке дергается, а на головке выступает крупная прозрачная капля. Фаллен не сдерживается, всхлипывает и толкается бедрами вверх. Ваня не поддается, раскрывает руку, возвращая на член только легкие касания.       Он оставляет соски в покое, сжав правый напоследок сильно, с оттягом, почти ущипнув. Поднимается пальцами выше и останавливается на подбородке. Светло смотрит возмущенно и непонимающе, рот у него приоткрыт из-за сбитого, шумного дыхания, и Ваня гладит его губы, ласково, но настойчиво. Фаллен на автомате облизывается, задевает пальцы мягким мокрым языком и тут же широко распахивает глаза, в которых отражается понимание. Он сжимает губы в плотную тонкую нитку и мотает головой. Рудбой не собирается сдаваться, он поглаживает подбородок и уголки рта, легко, не больно тянет. – На хуй иди. Возьми смазку. Я не собираюсь вылизывать тебе пальцы. – Светло говорит, сильно артикулируя, потом спохватывается, закрывает рот, но Ваня уже пользуется возможностью, оглаживает подушечками зубы, собирает влагу. – Дойдем до смазки, не волнуйся. А сейчас оближи.       Оказывается, смотреть на то, как кто-то вот так воюет с самим собой – охуенно. Фаллен криво улыбается, закатывает глаза, даже в такой ситуации оставаясь невыносимым засранцем, и приоткрывает рот, показательно облизнувшись. У Вани в глазах темнеет от желания засадить, вставить между капризно изогнутых губ, выбить, блядь, из Светло всю его спесивость. Но, видимо, Рудбой сегодня олимпийский чемпион по выдержке и самоконтролю.       Острые зубы сжимаются на пальцах в ответ на каждое движение, но Ваня упрямо ласкает подушечками язык, собирает слюну, смачивает. Второй рукой он чувствует, как член подрагивает, и снова начинает двигать кистью. Он дрочит в таком же ритме, в каком пальцы толкаются Светло в рот, и это выглядит так грязно, так непристойно и так хорошо, что воздух у Рудбоя в легких заканчивается.       Он наваливается на Фаллена сверху, не убирая пальцы из его рта, смачивает уже и своей слюной, облизывает их и чужие губы. Неудобно, жарко, рука у Светло в паху изогнута под каким-то диким углом. Но оно того стоит: Фаллен всхлипывает и впивается Ване в плечи железной болючей хваткой. Рудбой чувствует его дрожь и сбитое дыхание, убирает пальцы изо рта, уводит их вниз, сам отстраняется, напоследок оставляя короткий, мокрый поцелуй.       Светло выглядит совершенно растрепанно, ошарашенно и… охуенно. Ваня почти видит, как он сам себе что-то позволяет, разрешает. Отпускает себя. Такого – готового и почти сдавшегося – Фаллена хочется вылизать всего, от впадинок под ушами до острых щиколоток, хочется затопить лаской и нежностью. Но что-то мешает, не дает Рудбою сейчас отступить и перестать давить: кажется, что как только он сбавит обороты, Светло снова спрячется, закроется, захлопнет раковину – и вот тогда Ваня уже не сможет до него достучаться.       Пальцы мокрые, но недостаточно. Рудбой их смачивает, оглаживает мышцы, сжатые в тугое кольцо, но Фаллен не пускает, зажимается. Ване хочется шептать успокаивающие глупости, но они застревают в горле, да и он верит, что получит за них по зубам. Последний раз проведя Светло по члену, он убирает руку и подтаскивает подушку ему под бедра, замечает тубу со смазкой. Фаллен тихо матерится и снова закрывает лицо руками, но после первого же касания Ваниного языка к его члену он раскрывается и громко, сорвано стонет. Хватка его пальцев в волосах – болезненная и сильная – помогает держаться на плаву, не дает Рудбою сорваться. Он пытается сосредоточиться на ощущениях, на крепком бархатистом члене во рту, на поджавшихся тяжелых яйцах в ладони, на тянущей боли в затылке.       Он сосет размашисто и глубоко, сменяет ритм и оставляет только рваные движения языком, потом снова насаживается до горла. Стоны Светло, сдержанные, но откровенные, гипнотизируют, вгоняют в какой-то транс и отдаются в собственный стояк, не позволяют стихнуть возбуждению. Ваня уже хочет дать Фаллену кончить, пустить член глубоко в горло, сглотнуть – насладиться его кайфом. Но в последний момент все же берет себя в руки и отстраняется. Светло ругается, грязно и замысловато, обещает Ване разбить ебало и что-то еще, но все это не имеет значения.       Рудбой выдавливает на пальцы смазку, растирает ее, греет и только потом смотрит на Фаллена. У него почти не видно радужки, темные глаза затоплены зрачком, губы подрагивают, а щеки горят ярким, неровным румянцем, и он смотрит на Ваню жадно и зло. У Рудбоя перехватывает дыхание. Он добавляет еще смазки, размазывает ее Светло между ног, приставляет палец, нажимает, толкается и только потом снова накрывает член ртом.       Сколько это продолжается, Ваня не знает. Губы горят и саднят, рука устала и немного затекла, от возбуждения кружится голова, перед глазами мелькают цветные пятна, а яйца гудят. Но в Фаллене свободно ходят уже три пальца, смазка отзывается влажными звуками на каждое движение, у него дрожат бедра и искусаны губы, и он глубоко разочарованно стонет каждый раз, когда Рудбой не дает ему кончить. – Давай, поработай сам, ну… – Ваня сипит, у него сел голос, а может, заложило уши. Или и то, и другое. Ему кажется, что если он не кончит в ближайшее время, его хватит какой-нибудь удар. Он перестает двигать рукой, замирает и держит ладонь неподвижно, вставив по самые костяшки. – Сука, какая же сука. – Фаллен упрямо мотает головой, откидывается назад. У него живот блестит от пота, а член почти достает до пупка, пачкая кожу вязкими каплями. – Двигайся. Я не буду ничего делать, пока ты не начнешь шевелиться.       Ваня тут же злится на себя за грубость, но это срабатывает. Светло шевелит бедрами, громко выдыхает и аккуратно, почти незаметно подается назад. Он едва не соскальзывает с пальцев, но Рудбой не дает, помогает, но далеко не входит, задерживается на первых фалангах. Когда Фаллен насаживается одним резким отчаянным движением, у Вани останавливается сердце, чтобы тут же пуститься бешеным галопом. Светло больше не сдерживается, он подается навстречу, широко разведя ноги, весь дрожит и тянется рукой к члену, чтобы подрочить. Но Рудбой не разрешает, перехватывает его руку и насаживается сам, до самого горла. Он резко, сильно двигает кистью, трахая Фаллена пальцами, позволяет иметь себя в рот. Шум крови в ушах заглушает все звуки, Светло что-то сдавленно шепчет, но Ваня не слышит.       Он понимает, что зашел слишком далеко, когда чувствует во рту солоноватый привкус спермы. Рудбой так и не вынимает пальцы, поглаживает подушечками внутри мягкие, уже податливые стенки. Фаллена выгибает дугой, он громко стонет, толкается сильнее, прижимает Ванину голову к своему паху и не дает отстраниться. Он больше не насаживается, просто сжимается сильно-сильно, сдавливая пальцы внутри почти до боли. И обмякает. Рудбой выпускает член изо рта, немного ведет затылком, стряхивая хватку, вылизывает головку, ствол широкими влажными мазками.       Светло, еще не отошедший от оргазма, весь мягкий, растекшийся по постели и даже не пытается вытолкнуть из себя пальцы. Ваня приподнимается, накрывает его собой, впивается в губы голодным глубоким поцелуем. Фаллен вяло отвечает, но сразу дергается и пытается вырваться, когда Рудбой ртом передает ему остатки его же спермы. Это кажется самым грязным, что Ваня делал в своей жизни, но он навязывает поцелуй дальше, вылизывает Светло небо, кромку зубов. У него плечи, наверное, разодраны в клочья и все в синяках от жесткой хватки, но он готов терпеть столько, сколько требуется. Ваня меняет поцелуй на мягкий, не такой откровенный, и аккуратно тянет пальцы из Фаллена. Тот стонет – протестующе или довольно, Рудбой не знает – но сил ждать больше нет. Ваня на ощупь смазывает себя, еще мажет Светло между ягодиц, проталкивает только первые фаланги, тут же их убирает, и толкается уже членом. Жарко, тесно, невероятно, охуенно. Фаллен вгрызается ему в губу, больно и безжалостно, но это помогает держаться на поверхности. Зажиматься уже поздно – Светло после оргазма мягкий и расслабленный, и Ваня проскальзывает одним слитным движением. Он привстает на руках, замирает, не двигается некоторое время, рассматривает Фаллена. Рудбой ловит на себе ошарашенный, немного растерянный взгляд и боится шевельнуться. – Блядь. – Ты в порядке? – Как я могу… – Светло всхлипывает, стонет. Он дрожит, и его правая рука больно хватает Ваню за волосы. – Ты засунул в меня хер, как я могу быть в порядке, мудак? – Видимо, в порядке. – Рудбой хочет, пиздец как хочет его поцеловать, но боится, что Фаллен попросту отгрызет ему губу. – Я могу?.. Ну... – Сука, что же ты такой еблан… – От смеха у Светло что-то сжимается внутри, и стонет теперь Ваня. Его уже колотит, настолько хочется двигаться. – Это надо спрашивать до того, блядь, а не после.       И Рудбой видит, что Фаллен снова плывет. Что у него сбивается дыхание, что взгляд растекается, что опускаются веки, а бедра расслабляются, пускают глубже. Рудбоя хватает на несколько мягких, деликатных движений, но Светло рассерженно шипит: «Ты будешь сегодня двигаться, нет?», и у него срывает тормоза. Он привстает, откидывается назад, из-за чего член сдавливает еще сильнее. Быстрый, глубокий ритм сбивает дыхание и кружит голову. Фаллен кусает губы, пытается сдерживаться, но в итоге просто расслабляется. У него снова стоит, и теперь Ваня не мешает ему дрочить. Рудбоя от этого зрелища накрывает, размазывает. Он сильно подкидывает бедра, вбивается с громкими влажными хлопками и срывается. Оргазм накрывает, мешает вдохнуть хоть каплю воздуха. Топит в наслаждении.       Светло замирает, забывает двигать ладонью у себя в паху, он шумно втягивает в себя воздух, смотрит на Ваню открыто и, кажется, восхищенно. Рудбоя колотит, сердце стучит где-то в горле, мешает соображать и даже не пытается успокаиваться. Он собирается отстраниться, но Фаллен что-то раздраженно сипит. – Что? – Попробуй, сука, только вытащить. Я не закончил. – Я могу... – Ты меня слышал!       Ваня сдавленно смеется, хотя воздуха все еще не хватает, но он не отстраняется. Светло двигает ладонью на члене неспешно, тягучими и размеренными движениями. А потом подается ближе, приподнимает и отводит в сторону одну ногу, сжимается. Рудбой входит глубже обмякающим членом, но чувствует, что заводится по второму кругу, неотвратимо и безнадежно. Фаллен не отпускает – нигде. Он держит взглядом, темным и голодным, и всем собой тоже.       Они целуются, двигаются короткими, почти неощутимыми движениями, и это внезапно самое интимное и чувственное, что случалось за сегодняшний вечер. Светло начинает тихо постанывать и царапать Рудбою плечи. Ваню накрывает тяжелым, плотным возбуждением, и член с каждым движением становится все крепче. Он прекращает церемониться, закидывает одну ногу Светло себе на плечо, вылизывает острую косточку лодыжки, прикусывает ее и трется щетиной. Фаллен отзывается, он подмахивает, перестает зажиматься окончательно, поддается ритму. Рудбой притягивает его к себе за бедра, гладит ему живот, выкручивает один сосок, другой. Светло сбивается с дыхания и быстрее двигает у себя на члене ладонью. Он, кажется, привык, окончательно подстроился под обстоятельства, и Ваню это немного не устраивает.       Рудбой наклоняется, прижимается к губам Фаллена поцелуем, втягивает его в танец губ, языков, отвлекает. А потом упирается рукой в постель, другой подхватывает Светло под бедро и переворачивает их обоих одним движением.       Фаллен непонимающе моргает, но потом привстает, соскальзывает на член еще глубже и ахает. Он дышит широко открытым ртом, просто хватает воздух, невидяще смотрит перед собой, потом пытается отодвинуться от Вани, но только громко, пораженно стонет.       У Рудбоя что-то обрывается внутри от уязвимого, такого обнаженного Светло. Он сейчас весь нараспашку, растерянный и немного напуганный. – Тшшш, слышишь меня? Эй? – Ваня успокаивающе гладит его по бедрам, пытается поймать взгляд. – Я тебя убью. – Фаллен расслабляет сначала плечи, потом ведет шеей, упирается ладонями Рудбою в грудь, пытается устроиться удобнее, но только стонет сквозь зубы. – Что же ты, сука, делаешь, а? Не шевелись, даже не вздумай.       Он на пробу двигает бедрами, хрипло выдыхая на каждое свое движение и шипит на малейшее Ванино касание. В какой-то момент Светло замирает, всхлипывает и трогает себя за живот, рядом с пупком, как будто пытается прочувствовать то, что внутри. Он выдыхает злое "блядь" и начинает двигаться уже свободней, смелее. Рудбой тут же откликается, гладит, куда дотягивается, ласкает соски и бедра. У Фаллена стоит крепко, член трется о Ванин живот, размазывая смазку по краскам тату, и это накрывает так, что стонет теперь он сам, хрипло и надрывно. Светло смотрит заинтересованно и немного пугающе, склонив голову набок, не прекращая двигаться. Вот сейчас они на равных. Они на одной волне удовольствия, кайфа, наслаждения друг от друга. Им не надо больше догонять и подстраиваться, все теперь случается само собой. Рудбой не выдерживает, убирает одну ладонь Светло со своей груди, переплетая их пальцы, и боится, чертовски боится, что тот не позволит даже вот такого малейшего жеста. Но Фаллен как-то мягко улыбается, крепче сжимает руку. Он начинает двигаться быстрее, более размашисто, пытается вертеть бедрами, и Рудбой, окончательно теряя голову, подхватывает его под задницу свободной рукой, насаживает на себя глубже.       Этот оргазм – глаза в глаза, одновременно, ловя выдохи и стоны друг друга, – выжимает последние силы. Светло устало падает Ване на грудь, вздрагивает, пытается отдышаться… и отрубается. Рудбой в какой-то момент уверен, что тоже уснет, стоит только закрыть глаза, но тяжелые мысли настойчиво ворочаются в голове.       Он морщится, выскальзывает из Фаллена, аккуратно укладывает его на спину, укрывает одеялом. Эйфория от секса развеивается, и Ваня понимает, что наворотил. Он идет на кухню и выкуривает четыре сигареты одну за другой, пытаясь сообразить, что делать дальше. Уйти, оставив Светло наедине с самим собой и не напоминать о произошедшем? Но сбегать после секса, охуенного, надо сказать, потрясающего секса? Блядь. Рудбой тянет себя за волосы, пытаясь привести мысли в порядок, и натыкается взглядом на сумку. Окончательно скисает. Он тяжело поднимается и идет в комнату, все равно одежда вся там.       Ваня не может уйти. Просто не может. Он переживет злющего Светло, разборки и скандал, может, даже мордобой, но сделает хоть что-то, чтобы исправить весь этот пиздец. Он устраивается на кровати, стараясь не задевать Фаллена замерзшими от сидения на кухне голышом ногами, натягивает на себя свободный край одеяла. – Я не возьму бабки. – Что? – Рудбой вздрагивает, он рассматривает спину Фаллена, усыпанную родинками и с маленьким шрамом под правой лопаткой, и совершенно не знает, что сказать. – Тупая была идея. – Нууу, да. Тупая. – Ты зато умный слишком. – Светло разворачивается, и Ваню накрывает опять, какой-то сумасшедшей смесью легкого ужаса, возбуждения и интереса. Полный пиздец. Безоговорочный и беспроглядный. – Только про резинку вспомнить мозгов не хватило. – Я дам тебе телефон, пусть твой Слава позвонит и обрисует проблему. Возможно, получится помочь. – Да? – Фаллен кривится, неприятно улыбается, и Рудбоя колет раздражением, но легким и каким-то привычным. – И чей же это телефон? – Чей-чей? Мирона, чей еще. – Ну конеееечно. – Светло, наверное, пытается говорить ехидно, но неожиданно сладко зевает и все портит. – Давай спать, а? Заебал болтать.       Ваня улыбается в подушку, пытаясь не выдать себя, но Фаллен подкатывается под бок, расслабленно выдыхает и долго устраивается, пихаясь локтями и ворочаясь. Рудбой терпеливо ждет, но в итоге шикает, обнимает Светло за живот, накрывает собой со спины и закрывает глаза. Ступни согреваются удивительно быстро, и засыпает Ваня с мыслью, что иногда даже из самых ебанутых событий может получиться что-то хорошее.