***
Гематома ярко-сливового оттенка исчезала на глазах под действием слабого огня, что подросток выпускал на открытую часть кожи. Шатен с замиранием сердца наблюдал за действием, что разворачивалось прямо перед ним и с выпученными глазами едва ли мог поверить в реальность. Как только Энма закончил лечить правое предплечье брата, то сразу спросил того о самочувствии: это была его первая практика, но незамедлительно хотелось помочь родному человеку хоть этим. — Это невероятно, Энма! — восхищенно ответил Тсуна. — Ты преувеличиваешь, — смущенно ответил брат. — Мне ещё учиться и учиться. Из-за слабого контроля пламени я трачу больше сил, чем нужно, и едва ли могу вылечить два синяка, да и само пламя ещё не подстроилось под новый вид тренировок, так что приходится наблюдать также за его разрушающей силой. — Энма, — более строго произнес младший, чтобы второй обратил на него внимание. — Спасибо. — Угу. С того момента, как старший из сыновей Вонгола заявился к лекарю, прошёл уже почти год. Тогда он настойчиво просил опытного бету помочь ему в освоении азов медицинской магии, чтобы потом уже суметь попасть под попечительство одной из больниц, что занималась новичками. Только отец был этому вовсе не рад и впервые посмотрел грозным взглядом и на старшего сына, что начал сбиваться с его намеченного пути. Тренировки с Емитсу по выносливости, гибкости и мобильности прекратились, как и обучение владением пламени, поэтому подростку пришлось самому по книгам изучать многие аспекты, которые вызывали затруднения. А отец только всё больше и больше отдалялся от него, и иногда это напряжение в итоге выплёскивалось очередной руганью и побитой посудой. Нана на это лишь единожды вздрагивала, после чего ждала окончания спора, чтобы в очередной раз убрать кухню. Тсуна двояко воспринимал тот факт, что мама в принципе перестала участвовать в разговорах, а часто и вовсе не завтракала со всеми, предпочитая после самой чем-нибудь перекусить. Единственное, что настораживало мальчика — угасающий блеск в глазах, которые с новым днём становились всё больше похожи на кукольные, неживые. — У тебя стало меньше синяков, — заметил Энма, когда проверял второе предплечье. На это Тсунаёши лишь неопределённо кивнул, потому что до сих пор не мог понять мотивов Наны. Она более не строила гримасы и не смотрела тем же презрительным взглядом, а глубоко внутри он ощущал, что ей на самом деле очень непросто. И от этого у него самого что-то внутри скручивалось в тугой узел — хотелось звать на помощь, а лучше утонуть в тех же материнских объятиях, которые уже почти стёрлись из памяти. — А руки всё такие же холодные, — уже с лёгкой улыбкой сказал брат. — Потому что у тебя они слишком тёплые, — в тон ответил Тсуна. Энма чуть посмеялся, после чего на лице появилась уже наигранная улыбка, которую он с трудом держал. Его мучали сомнения по поводу правильности решения: нужно ли было брата лечить магией исцеления. Привыкание к такому роду лечения возникало не с первого раза, но его тело даже сейчас уже будет более восприимчиво к этому, нежели к тем же таблеткам. Он мог себя успокаивать лишь тем, что они с братом всё равно никогда не расстанутся, а значит, и проблемы лечения не возникнет. — Тебе уже пора. Скоро начнутся занятия, — напомнил Тсуна и сжал ладошку Энмы, чтобы тот вышел из своих мыслей. — Не опаздывай. В глазах шатена плескалась боль, надежда и мольба, которая твердила, что «не опаздывай» относится вовсе не к школе, а к скорейшему приходу домой, чтобы вновь вернуться в комнату и зализывать душевные раны друг друга, чтобы уйти от внешних проблем и сосредоточиться друг на друге, чтобы просто забыться в объятиях близкого человека. — После занятий мне нужно заскочить к господину Кикё за новым заданием, но я быстро вернусь, — ответил Энма и удалился. Тсуне оставалось только пожелать удачного дня и вновь взяться за бытовые обязанности, так как отец перевёл его на домашнее обучение, но предоставлять его никто не спешил. Спрашивать о том, будет ли у него вообще какое-то образование, было боязливо, особенно в последние месяцы, когда вся нервозность мужчины выходила наружу и ещё чуть-чуть — нашла бы воплощение в том же насилии. Взгляд невольно обратился на календарь, где написано, что сегодня уже четырнадцатое октября. Было немного обидно, что так никто и не вспомнил про его день рождения, хотя в прошлом году только Энма и поздравил, вручив блокнот с деревянной обложкой, где были выжжены бабочки с красивейшими узорами, контуры которых светятся в темноте алым цветом. В душе теплилась надежда, что родители скажут хоть одно доброе слово, но реальность твердила совсем иное: матери в доме не было ещё с утра, а отец только вернулся с новой подработки и вряд ли догадается, что вторник может отличиться каким-то праздником. На обед Тсунаёши собирался приготовить овощной суп, ингредиенты для которого уже можно было добавлять в воду. Подойдя к плите, шатен открыл её дверцу и мысленно вспоминал, куда подевал спички, чтобы зажечь дрова. В ответ на этот вопрос интуиция почему-то потянула его руку к одному из поленьев, которое тут же захватило пламя пульсирующего оранжевого цвета, что извивалось и танцевало под неизвестный ритм. Как заворожённый, мальчик взглянул на свою руку, где на кончике указательного пальца ещё не потух маленький огонёк, что также норовил показать всю свою красоту. Его взгляд бездумно наблюдал за этим действом, пока всё не исчезло, а дрова уже вовсю трещали, обдавая помещение теплом. После чего взгляд уже метнулся на мужчину, что стоял на пороге кухни неизвестно сколько времени. Его взгляд, наоборот же, был даже слишком задумчивым, отчего он вовсе не знал, что нужно сказать. В таком состоянии Емитсу стоял продолжительное время, а потом всё же молча ушёл обратно в гостиную. — Это… что это было?.. — спросил шатен у пустоты, не надеясь получить ответ. Мысли постепенно собирались по кусочкам в какую-то систему, и на выдохе он произнёс: — Магия… Тсуна совсем не знал, как реагировать на эту новость, ведь зачастую у омег не проявляется магия, тем более связанная с четырьмя основными элементами. И всё же на лице проявилась слабая улыбка, которую он не смог скрыть, да и не хотелось. По телу тут же разлилось тепло, зародилась вера, что с помощью этого удастся вновь обратить внимание родителей на себя. Уже с большим энтузиазмом, он встал возле плиты, на которую поставил кастрюлю с водой. Вскоре он повторил эти действия, когда пришло время обеда. На столе уже стояли тарелки с вилками, а на огне доваривалось овощное рагу, которое в следующую секунду Вонгола снял с плиты и начал раскладывать на порции. И только за пару минут до того, как отец уже собирался войти на кухню, туда залетел подросток, что налету схватил ладони Тсуны и начал расспрашивать: — Это правда? Правда? Ты получил магическое наследие? Что случилось? — Энма, — обрадовался в ответ мальчик. — Пламя. На моих руках горело пламя, которое зажгло поленья! Представляешь? — на пару секунд даже сам омега почувствовал, как на лице расползлась счастливая улыбка, но та быстро исчезла с появлением отца, что начал сверлить всех присутствующих взглядом. — Поговорим позже, — шепнул на ухо Энма и поспешил сесть за стол. Усаживаясь также на стул, Тсунаёши только вновь обратил внимание на то, что Наны нет дома, даже запах её духов больше не ощущался в комнатах, будто она и вовсе исчезла. Сущность в очередной раз тихо постанывала, только от страшных догадок того, что именно из-за него весёлая и беззаботная женщина и домой не хочет возвращаться. Однако, скажи она это прямо, Тсуна не обратил бы ни малейшего внимания на струны жизни, что будут обрываться в душе, лишь обнял бы изо всех сил, как всегда, это делал. Отец продолжал быть задумчивым. За обедом и ужином он ни слова не сказал сыновьям, лишь изредка поглядывал на Тсуну, после чего вновь уходил в свои мысли, даже не слыша того, как ему предлагают чай. В его голове всё никак не могла уложиться мысль, что слабый омега получил в полной мере магическое наследие, которое проявило себя сразу в таком сильном аспекте, и это невольно наводило на мысли, что из парня может получиться неплохой воин. Конечно, в истории их страны даже ни одного омеги не найдётся, который мог пробиться хотя бы в патрульные войска, но то пламя, что всем своим видом показывало, как чрезвычайно желает показать свою силу, словно завладело им. Только ближе к ночи Емитсу всё же решил, что раз старший сын сбился с истинного пути, то нужно направить младшего, что имел более слабую волю в этом вопросе — он отправится в магическую академию. Во время обеда Энма только ёрзал на стуле, отчего почти ничего не съел. А перед ужином его нервозность дошла до того, что он просто бездумно ходил по дому, не обращая внимания на окружающие предметы. Пару раз его локти или кисти даже случайно касались некоторых вещей, но из своих мыслей его вывел только голос, что уже звал на ужин. Там альфа снова нетерпеливо чего-то выжидал, но, глубоко выдохнув, всё же решил перекусить перед сном. Только изредка всё же посматривал на младшего брата и мысленно думал уже совсем о другом. В конце концов, Энма еле дождался момента, когда Тсуна закончит мыть посуду, чтобы поскорее скрыться с ним в комнате второго. У него ладошки тряслись и потели от волнения, но невообразимо хотелось выполнить задуманное. И когда шатен уже сидел на кровати, подросток встал перед ним и для начала закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться. Подобное получилось лишь раз, но второй он был готов сделать только для родного человека. Руки машинально поднялись на уровень груди, и родное пламя, что уже больше года идёт с ним рука об руку, начало резвиться над ладонями. Его язычки словно искали воплощения безрезультатными попытками, отчего взрывались, подобно фейерверкам. Альфа уже почувствовал, как по виску прошлась капля пота, а на контроль уходило всё больше сил, но, мимолётно уловив восхищение в глазах брата, он подошёл, наконец, к последнему этапу. И смог создать из непослушного огня звезду, концы которой всё же продолжали порывисто извиваться и желать выйти из подобной формы, но всё-таки не были способны. — Это потрясающе, Энма! — еле смог вымолвить Тсуна, когда ему в руки передали творение, что парило над ладошками в трёх сантиметрах. — Поздравляю с тринадцатилетием! — немного устало сказал подросток, но всё же улыбнулся. — Теперь ты официально подросток. — Точно, — отозвался шатен, немного подумав, после чего положил подарок на верхнюю полку книжного стеллажа. — Ты ещё не думал? — заговорщицки спросил старший, смотря прямо в глаза шатена и стараясь вновь согреть ладошки того. И только когда младший посмотрел в ответ, он без слов понял, о чём говорит брат. — Я даже не успел принять этот факт, — слабо улыбнулся Тсуна и решил всё же поделиться некоторыми мыслями. — Омеги ведь не должны иметь магической силы. Я слышал, что их предел — это левитация. А пламя — один из основных элементов, что часто используется в бою. — А может, это из-за таблеток? — решил поддержать разговор подросток. — Они ведь скрывают тебя как омегу. Может, магия подумала, что ты бета или альфа? — А ведь правда, — также начал раздумывать мальчик. В его голову вдруг врезались воспоминания того, что отец настаивал на том, чтобы Тсуна говорил всем, что является бетой. Это могло пояснить некоторые моменты, хотя шатену показалось, что всё только усложнилось. — Тем не менее, — он обессиленно упал головой на подушку, — я тоже не считаю, что могу быть героем. Вряд ли мне подойдёт что-то связанное с военной деятельностью. — А я думаю, из тебя выйдет прекрасный и справедливый герой, что своими решениями и действиями может спасти наши границы от разрушения, — прошептал Энма, наклонившись к лицу шатена. Он всё ещё держал его ладошки, что едва ли потеплели за прошедшее время. — Только представь, как все будут благодарить Вонголу Тсунаёши, что спас страну от полномасштабной войны. «Герой! Герой!» — Перестань, — смутился Тсуна, отчего щеки немного порозовели, но это не помешало ему подняться и запустить подушку в лицо брата. — Ты так говоришь, потому что сам отделался от подобной участи. Могли же точно так же прославлять… К тому же, ты альфа! — Ха-ха, — всё-таки рассмеялся старший, когда увидел, как шатен насупился и краснел уже от злости. — Ты прав. Может, тоже захочешь стать медиком? — Я подумаю, — тут же успокоился шатен и вновь лёг на подушку, что лежала уже возле Энмы. Последний встал с кровати и, пожелав спокойной ночи брату, вышел из комнаты. И хоть за окном уже давно царила Луна, а небо освещалось вкраплениями звёзд, сна не было ни в одном глазу. Где-то далеко ещё слышались весёлые песни стариков, что также не желали спать. А за дверью расхаживал, вероятно, отец, который не спешил идти в свою комнату. Шаги прекратились возле двери Тсуны, и он уже начал постепенно подниматься, предполагая, что Емитсу захочет поговорить с ним. Однако когда он открыл дверь, то не обнаружил там никого, а возле порога лежала какая-то книга, которую подросток тут же поднял, пока пытался понять происходящее. — Сказки на каждый день, — вслух прочитал мальчик и тут же замер, когда вспомнил, как отчаянно просил эту книгу у матери ещё года три назад. По щеке уже успела проложить дорожку слеза, и только тогда шатен опомнился и поспешил закрыть дверь, чтобы улыбнуться от всего сердца, глядя на подарок. В голове бились мысли, что Нана всё же не ненавидит его и вовсе не забыла о том, какой сегодня день. Тем временем за дверью опять послышались шаги, но теперь пришедший решил постучаться. Эти шаги были более тяжёлыми и уверенными, поэтому на этот раз Тсуна не сомневался, что увидит отца. Он только поспешил спрятать книгу, чтобы избежать лишних вопросов, чутьё подсказывало, что это в любом случае будет правильным поступком. — Тсу, — начал мужчина, когда наконец вошёл в комнату сына. — Сегодня у тебя проявилось магическое наследие. С твоим братом у нас был похожий разговор, но теперь я буду твёрд. С завтрашнего дня мы начинаем тренировки, чтобы в будущем одобрили твою заявку на вступление в магическую академию. — Магическую академию?.. — задумался омега и возмущенно воскликнул: — Но там же готовят боевых магов, которые, пройдя обучение, отправятся на войну! — Именно, — спокойно подтвердил Емитсу и всё же решил пояснить: — Я ведь уже говорил, что род Вонгола всегда был силён и все поголовно были героями своего времени. Сущности только помогали в этом деле, не мешая порыву сердца. — Но я ведь омега! — на той же ноте, но всё же чуть тише продолжил Тсуна. — Бета, — рыкнул Емитсу и сделал ещё шаг навстречу. — Мы это уже обсуждали. Ты — бета без запаха и инстинктов. Та жидкость, которую ты сейчас принимаешь, лишь способ доказать это.***
Сегодня у Хибари на душе было непривычно спокойно. Какое-то шестое чувство подсказывало, что его даже ждёт что-то хорошее, и брюнет связывал это с тем, что направляется сейчас к озеру кристально чистой воды, что было недалеко от неприметной деревушки. Уже через неделю его ожидает отъезд в магическую академию, поэтому хотелось напоследок посетить любимое место, что своей тишиной выказывало гостеприимность. Его путь лежал через весь лес, по которому он шёл второй час — заветное место было поблизости. Показались волчьи ушки и хвост, освободившись от жёсткого контроля, а острый нюх успел уловить запах человека, что находился неподалёку. От этого лицо подростка стало мрачнее, но он всё же решил дойти до своей цели. Возле озера действительно оказался некий парнишка, что, по-видимому, лежал без сознания на правом боку, а ладони были покрыты разнообразными ранами — из некоторых ещё сочилась кровь. Его лицо было искажено гримасой боли, а одежда покрыта грязью и той же самой кровью. Он словно и сам пах этой красной жидкостью, к запаху которой примешивалось что-то ещё терпкое и неясное. Присев рядом с неизвестным, Хибари перевернул того на спину и, смахнув шатенистые пряди с лица, открыл один глаз, чтобы точно убедиться в своих чувствах, и для уверенности проверил пульс, после чего уже сам себе мог позволить перейти к более жёстким действиям. Кёя сначала потянулся к оружию, что было спрятано под плащом, но решил повременить и ударил паренька в бок рукой. От этого лицо последнего ещё больше исказилось, а через несколько секунд он открыл свои миндальные глаза, а волчьи ушки и хвост Кёи тут же спрятались. Брюнет не стал дожидаться большего и сразу сказал: — Ты мешаешь моей тренировке. Исчезни. — К-кто?.. — пытался прийти в себя шатен, но тут же опомнился: — Тренировка! — его глаза стали судорожно обыскивать всё вокруг себя, и рука притянула искомый предмет — посох с магическим шаром «семи небес». Опираясь на него, подросток смог встать, его примеру последовал и Хибари. — Ты мешаешь моей тренировке, — более твёрдо повторил он, выделяя каждое слово. Парень взглянул на секунду в жемчужно-голубые глаза, что искрились злостью и раздражением, и поспешил отвести взгляд. От этого непривычно застучало сердце, но ведь он просто давно не общался с незнакомцами, когда в деревне все знакомы с детства. — Простите, — поспешил оправдаться Тсуна, — но я могу тренироваться только здесь. — Ты маг? — так же раздражённо продолжил Кёя, а нюх на секунду уловил лёгкий запах карамели, что в следующий миг показался лишь фантомом. — Да, — неуверенно ответил омега, пытаясь убедить в этом самого себя. Ведь уже не только отец решил, что он отправится в магическую академию — вся деревня ждёт этого момента. А ведь пошла только вторая неделя того, как у него проявилось магическое наследие, но Емитсу отказался его тренировать, пока тот не вызовет достаточное пламя, которое можно будет развивать. А у шатена получались пока только слабые вспышки, что лишь ранили кожу и разрывали одежду. — И зачем тебе это? — странно покосился подросток на посох. — У тебя проблемы с контролем? — Я… — стыдливо начал Тсуна. — Я не могу повторно вызвать пламя. Только раз. Получилось только раз. Энма на это лишь качал головой и предлагал увеличить количество тренировок, а самому шатену казалось, что он дефектный, отчего руки холодели больше обычного, а на душе становилось пусто: как магия сначала показала своё величие, а потом не желала подчиняться. Ему казалось, что пламя всё же разгадало его секрет и не покажется более омеге, что выдаёт себя непонятно за что. — Эта штука мешает, — спокойно произнес брюнет и выхватил посох из рук Тсуны, мимолётно удивившись тому, насколько они холодные. — Магический шар «семи небес» создан для людей, что не владеют пламенем и не предрасположены к нему. Они скорее для омег, нежели для самих магов. От последних слов подросток дёрнулся и прикусил губу, приказывая молчать, а душа продолжала разрываться на кусочки. — Чтобы научиться владеть пламенем, нужно понять лишь две вещи, — продолжил Хибари, отбросив бесполезный предмет. Он вытянул руку перед собой, и над ладошкой мгновенно зажегся огонь ежевичного цвета. — Откуда, ты думаешь, оно идёт? Если не успокоишь свой внутренний мир и не спросишь себя, для чего оно тебе, то ничего не выйдет. — Успокоить?.. — непонимающе переспросил подросток. — Травоядное, — прошипел Кёя и, нахмурившись ещё больше, пояснил: — Что тебе подсказывает твоё сердце. Твои чувства и стремления не должны расходиться. Эти слова многое пояснили для Вонголы. Действительно, ведь он желал, чтобы пламя появилось, только чтобы не разозлить отца и оправдать его ожидания. Ему вовсе не хотелось ехать в магическую академию и становиться боевым магом, но и оставаться тем же беспомощным омегой он также больше не стремился. В их классе когда-то был один омега, что от каждого неосторожного движения мог разрыдаться, а простой отпор обидчикам он не способен был дать. У Тсуны тоже не было много сил, но это его магическое наследие. Это его пламя. Оно способно было защитить не только его, но и окружающих, которые могли попасть в беду. В голове тут же всплыл образ Шоичи, который помог ему в трудную минуту. Да, таким, как он, хотелось отплатить той же монетой и спасти в опасной ситуации. Слабость, что сопровождала его на протяжении долгих лет, стала более чем отвратительной. А омежья сущность будто насмехалась над ним и ещё больше создавала вид беспомощного мальчишки. Тогда Вонгола решил, что просто хочет стать сильнее ради близких, что не хочет оказаться очередным хлюпиком, который может только плакать в сторонке. — Так-то лучше, — удовлетворённо хмыкнул Хибари, завидев янтарное пламя, что исходило из рук парня и области лба. — А теперь исчезни. Ты мешаешь моей тренировке.