Судьба струится по венам

Багровое пламя заволокло все растение разом, играя отблесками солнечных зайчиков, когда подросток притронулся к нему. Кончики лепестков слабо подрагивали и, не нарушая красоты, падали на землю все так же плавно и незабвенно, превращаясь в пепел. Спустя минуту весь бутон исчез на глазах, оставляя только слабое послевкусие проявления магии. Зрачки Тсуны моментально расширились от увиденного: огонь, что, казалось, проникал в самую душу, обрел очертания китайского дракона, а особо буйные движения и вовсе отображались в сознании таким же характерным рычанием. Из рук незаметно выпала корзина с яблоками, которые разлетелись по всему саду. А руки потянулись к волшебству, что происходило на его глазах, но, когда они оказались в пару миллиметрах от желанного, пламя исчезло. От такой резкой перемены Тсунаеши дернулся и чуть было не свалился на Энму. Однако тот даже не обратил внимания на мальчика, продолжая пялиться в то место, где раньше цвела красивейшая роза сада, которая славилась своим невероятным цветом лепестков, что на солнце и вовсе принимали все цвета радуги. — Энма! — неожиданно громко выкрикнул шатен, чтобы привлечь внимание брата. — Это была магия! У тебя проявилась кровь Вонголы! — его не слышали, наверно, только за пределами деревни особо глухие люди, потому как завтра только от зычного голоса Тсуны начнутся слухи о том, что старший сын обрёл своё наследие. — Тсу, — с огромными от ужаса глазами обладатель огненных волос всё же посмотрел в сторону мальчика, — это была любимая роза мамы. Младший Вонгола с трепетом вспоминал тот день, когда брат обрёл магическую силу. Она выглядела действительно потрясающей и была достойна носить великую фамилию. Только тот всё боялся сообщить об этом, опасаясь гнева Наны, что могла и наказать за сожжение красавицы сада. Однако женщина, наперекор всем думам, погладила сына по голове и пожелала успехов в освоении. Её улыбка тогда действительно грела сердце и заставляла так же улыбнуться в ответ. Только она больше не была направлена в сторону Тсуны. Отец же был более строг, непрозрачно намекая, что нужно скорее определиться со своим будущим и подстраивать этот дар под него. И в его речи можно было различить то, что он не потерпит другого, кроме как боевого мага, что только одним заклинанием будет способен одолеть врага. — А ты хочешь этого, Энма? — как-то спросил шатен, когда они читали книгу перед сном. — Не знаю, — понуро ответил подросток, не отрываясь от страницы. — Чего обычно хотят в моём возрасте? Стать героями? — Все разные, — заметил мальчик, желая всё-таки услышать настоящие чувства брата. — Не думаю, что быть героем — моё призвание. Хотелось бы чего-то более тихого, но кто меня спрашивает. Первенец ведь должен оправдать хотя бы половину ожиданий. Отец очень часто напоминает, что от семьи Вонгола ждут многого, и это правда. Когда мы ходим в школу, с нами могут поздороваться совершенно незнакомые люди, но они слышали про нас и нашу фамилию от других, также переняв их взгляды на то, что мы должны быть сильными детьми. Словно болезнь, слухи распространяются о нас так же быстро и в этой деревушке, не говоря уже о том, что в столице она не менее известна. Ведь раньше отец жил именно там. — Он жил в столице? — восхитился Тсуна. — Ты не знал? Он как-то рассказал, что жил на улице, которая была недалеко от королевского замка, когда был молод. А после женитьбы решил подобрать более тихое местечко. — Невероятно, — продолжал восклицать младший, даже не представляя, как может быть красив замок и город подле него. — Думаю, на сегодня закончим, — Энма закрыл книгу и вышел из комнаты мальчика, попутно пожелав добрых снов. На самом деле, наблюдение за успехами Энмы и общение с ним было единственной отдушиной в жизни мальчика. Его ещё еле заметный запах альфы успокаивал и дарил иллюзию защищённости, которую Тсунаёши так полюбил. Шатен не винил брата, поскольку тот очень занят изучением нового аспекта своей жизни, но его собственная жизнь так же резко изменилась в последнее время. Нана, что продолжала странно реагировать на присутствие младшего сына в доме, стала строже отца. Она с каждым разом всё больше намекала, что не потерпит в доме неуклюжего омегу. Все неосторожные движения, что в итоге приводили к разбитым вазам и грязной одежде, сначала наказывались домашним арестом и внеплановой генеральной уборкой, но пару дней назад женщина впервые решила начать более строгое воспитание, нанося увечья шатену с помощью хлыста. В этот момент её лицо было искажено ужасающей гримасой злости, боли и непонятной обиды. Глаза горели ненавистью, но в их глубине можно было заметить нечто большее, что сподвигло мать на такие действия, поэтому Тсунаёши только тихо плакал в подушку, не смея перечить. Он ведь с самого начала знал, что нежеланный вторичный пол повлечёт последствия. Пугало лишь то, что голос Наны, обращённый в сторону шатена, можно было услышать только в моменты избиения — она более не говорила с ним. И мальчик верил, что мама тоже страдает от этой ситуации, потому как начала запираться в своей комнате на продолжительное время, избегая даже присутствия Емитсу. Тот, в свою очередь, продолжал твердить только о том, чтобы больше не случалось недавних форс-мажоров и настоящая сущность не проявлялась даже в мягком поведении. Последнее для него было решающим фактором, потому все успехи в школе и особо удачные моменты могли прокомментироваться лишь слабым поглаживанием по голове. Невозмутимое выражение лица менялось только в моменты, когда Энма наглядно показывал успехи в изучении магии. Мужчину очень радовало, что сын решил начать с управления огнём, ведь воины всегда были прекрасными элементалистами. В этот момент на лице могла проявиться слабая улыбка, которая сопровождалась блеском в глазах, природу которых не дано было понять, однако Тсуна даже не думал о том, что это гордость или радость. А всё то же мягкое поведение наказывалось испепеляющим взглядом, который сжигал всё изнутри, не требуя даже того, чтобы что-то сказать — всё было очевидным. Таблетки же были заменены странной жидкостью, что хоть и была приятной на вкус, но имела совсем иные побочные эффекты. Шатен только мысленно благодарил доктора, который выписал ему новый препарат, что более не причинял физической боли, так как теперь она заменилась неспокойными снами и всё той же временной слепотой, хотя сейчас она проявлялась не сразу, а через два или более часов. Кроме того, Тсунаёши заметил, что уже очень давно не может согреться, но не решался это также записать в побочные эффекты, так как это было больше связано с равнодушием матери и строгостью отца. В моменты, когда их взгляд был направлен на шоколадные омуты, мальчик ощущал, как по всему телу бегают мурашки, что непрерывно начали его сопровождать. И хоть ещё было только начало октября и за окном можно было увидать яркое солнце, под которым подростки бегали в футболках и коротких шортах, сам шатен старался надеть как можно более тёплую кофту, которая, может, и отбивала стаю мурашек, но всё же не приносила тепла. Ладошки были особенно ледяными, что всегда замечал брат, стараясь их согреть, и мальчик пытался не расстраивать его тем, что совсем не ощущает того, что ладошки Энмы отличаются по температуре. — Как сегодня прошёл день? — спросил он, когда подумал, что Тсу уже согрелся. — Я не ходил в школу, — грустно сообщил брат в ответ. — Кажется, мама себя плохо чувствует, поэтому возложила все обязанности на меня. — Но ты уже неделю не ходил в школу! — возмутился подросток и демонстративно надул губы. — Ты же так совсем не поймёшь материал. Идея! Давай я тебе помогу? — Н-нет! — быстро возразил мальчик. — Ты должен заниматься изучением магии. Это очень важно. Тсуна с ужасом думал о том, как посмотрит на него отец, если он помешает брату изучать магию. Их отношения и так ходили по лезвию ножа и могли в любой момент перестроиться на более жестокие. На лучшее, как ни странно, он не надеялся. — Эх, не понимаю этого, — задумчиво проговорил Энма. — В нашей школе если и появится магическое обучение в следующем году, то только на уровне левитации и телепортации. И зачем только мне была вручена толстенная книжка с кучей приёмов, которые вряд ли пригодятся? — Думаю, отец хочет, чтобы ты был профи в этом деле, — слегка усмехнулся Тсуна и продолжил: — Ты только представь: приходишь ты в следующем году и уже всё умеешь, а некоторые одноклассники могли даже не получить магического наследия! — Тебя это тоже расстраивает? — на той же ноте продолжил обладатель огненных омутов. — Ты ведь тоже… — Всё в порядке, — постарался ещё раз улыбнуться Тсуна и вновь взял ладошку брата в свою. — Мне достаточно просто наблюдать за тобой. Твой огонь прекрасен. На это Энма лишь слабо ответил той же улыбкой и сказал: — У тебя опять холодные руки.

***

Сегодня был первый день после двухнедельного отсутствия в школе, и Вонгола-младший действительно волновался. Брат в это время давно находился на тренировке с отцом по контролю собственной силы, а у него самого через десять минут начнётся первый урок, который может сопровождаться смешками и странными взглядами. Конечно, сейчас уже постепенно все одевались в более тёплые вещи, но прийти в свитере, под которым не менее тёплая кофта, было из ряда вон выходящее. И вряд ли оправдание, что он стал более чувствителен к холоду, кого-то будет заботить. К тому же, он совсем недавно выпил консистенцию, после которой ещё не проявился эффект слепоты. В школе это в любом случае будет выглядеть странно и смехотворно, когда шатен внезапно остановится и не сможет сфокусировать взгляд. — Тсу? — неожиданно послышался хриплый голос, и на плечо мальчика легла мужская рука. — Сегодня возвращайся побыстрее из школы. Кажется, Нана опять плохо себя чувствует. — Д-да. Хотелось услышать из этих уст слова поддержки или другую глупость, что помогла бы отвлечься, но отец, как всегда, был строг и говорил только по делу. В самых страшных кошмарах Тсунаёши уже представлял, как его выкидывают на улицу, оставляя только Энму, который порадовал родителей и сущностью, и выбором развития магии. Когда мать смотрела на него как на отродье, такой исход событий не казался вымыслом или таким уж далёким исходом событий. Только сам брат продолжал настаивать на том, что у неё просто сложный период в жизни, а отец нисколечко не изменился. Шатен умалчивал о том, что теперь-то он не сможет так же беззаботно сходить с Емитсу за покупками или вместе почитать книгу, а матери больше не расскажешь какую-то глупость и не посмеёшься вместе с этого. Потому что это стало непозволительной роскошью. Сейчас перед выходом его радовало только то, что благодаря тёплой одежде не придётся беспокоиться о гематомах на теле. Нана уже три дня не выходила из своей комнаты, но фейерверки холодных оттенков даже не думали проходить, напоминая о той боли, что приносит женщина, когда появляется за пределами обители. Мальчик продолжал думать о том, что у неё могут быть веские на то причины, но постепенно и эта мысль окрашивалась в тёмные цвета. — Я пошёл, — непонятно для кого сообщил Вонгола и закрыл за собой дверь. В голове начали роиться мысли о том, как поточнее объяснить столь долгое отсутствие и стоит ли вообще как-то это объяснять классу. Может, остановиться только на преподавателе? Как только нога ступила на дорогу, что напрямую вела к школе, голова на пару секунд закружилась, отчего Тсунаёши чуть не упал, ощутив еле заметное чувство полёта. Его глаза на секунду зажмурились, а после уже наблюдали, как медленно краски блекнут и смешиваются с привычной темнотой, что забирала в свои путы, кажется, самого мальчика, а не мир вокруг. Рука рефлекторно потянулась вперёд, но в ту же секунду шатен одёрнул её, чтобы происходящее не показалось странным для прохожих. А их много. Уши уловили как минимум трёх людей, что шли по этой же дороге не так далеко, а за её пределами, кажется, было несколько стариков и рабочих, что направлялись работать в поля. Дыхание участилось только от мысли, что всё станет понятно окружающим. Это происходило не раз дома, где всегда был Энма, что мог в любую секунду помочь, но здесь не ощущается той поддержки, что стирала все границы пустоты, в которую впадал Вонгола. Шаг. Шаг. Тсунаёши старался успокоиться и вспомнить, где на дороге могут быть ямки и камни. Шаг. Ещё шаг. Дыхание всё же не восстанавливалось, и коленки начали подрагивать. От этого шатен ещё больше стал волноваться, сжал руки в кулаки и вновь останавился. Он напряг мышцы глаз, чтобы увидеть хоть что-то, что помогло бы ему определить своё местонахождение. Где-то мельтешила мысль, что ноги вели вовсе не туда, куда нужно, и от этого ещё страшнее. Темнота будто и сама смеялась над ним, пинала ещё дальше и не выпускала из своих лап, а за спиной, кажется, кто-то подловил её смех и хохотал во всё горло над ним. — Вонгола? — послышался чуть хрипловатый и неуверенный голос. Кто это? Кажется, это знакомый, но без картинки мальчик не может вспомнить. Кто-то сзади схватил его за плечо и развернул к себе, отчего Тсуна чуть не упал. — Ч-что… что случилось? — Ш-шоичи-кун? — на всякий случай спросил шатен и внезапно почувствовал, как, по-видимому, Ирие тянет его за руку вперёд. — Что с твоими глазами? — удивился он и остановился. — Они ужасно блеклые! — Я-я… — шатен тянул паузу, чтобы успеть придумать оправдание, но в голову совершенно ничего не лезло. Даже во сне он и не помышлял о том, что отличник его класса вот так подойдёт и спросит о самочувствии. К тому же, до этого они мало общались, ограничиваясь дежурными «Доброе утро» и «До завтра». Вообще-то, как и с другими одноклассниками. Тсуна особо ни с кем не дружил, а после выявления сущности и вовсе отгородился, не желая выдавать семейный секрет. Вонгола сделал шаг назад, вспоминая об отце, и невольно потянулся к левому предплечью, которое ещё ныло после полученных ран. Мама ведь разозлится, если я сейчас скажу лишнее? Сжав в руке свитер в области груди, шатен всё же сказал: — Я не вижу, — он успокаивал себя тем, что это лишь часть правды, где остальное он может и не рассказывать. — Ничего. Для убедительности Ирие помахал ладонью перед лицом одноклассника, после чего взял того за руку. — Не волнуйся. Я рядом, — перешел он на шёпот, начиная обрисовывать ситуацию: — Мы стоим в маленьком тупике между домами. Скоро начнутся занятия. Ты готов идти? — Нет! — тут же выкрикивает Вонгола. — Никто не должен об этом знать! — Но… как? — Пожалуйста, отведи меня куда-нибудь в лес. Через некоторое время я снова буду видеть, а пока, прошу, помоги. Шоичи на это неопределённо кивнул, после чего повёл Тсуну подальше от людных мест, предпочитая идти огородами и посадками. Ослепший одноклассник сзади иногда спотыкался, но смирно шёл за спутником, через каждые пять минут благодаря того. Путь к лесу был неблизким, но Ирие уверенно вёл мальчика дальше, стараясь исполнить его просьбу. В конце концов, тот редко стал показывать свои эмоции, был в стороне и редко принимал помощь от других, а тут сам, чуть ли не плача, попросил об услуге. Это вселило в него некую надежду — надежду на то, что они всё-таки смогут подружиться и вместе весело смеяться. По ощущениям, уже прошло около получаса, но Ирие всё же довёл одноклассника до леса, где усадил на небольшой валун, что был в пару метрах от озера. Прерывистое дыхание не скоро прошло у обоих, но Тсуна поспешил сказать: — Занятия уже начались. Ты должен поторопиться на остальные уроки. — Я не оставлю тебя! — тут же возразил Шоичи. — Ты должен, — сквозь зубы процедил Вонгола, думая о том, что в действительности же не хотелось бы оставаться один на один с пустотой, но ещё чуть-чуть, и он к нему привыкнет. Привыкнет и будет считать другом. Это будет подло с его стороны: он сам не сможет раскрыться и будет до последнего момента своей жизни хранить один-единственный секрет. Тсуна даже подумывал, что, скажи мама перестать даже думать о дружбе, он бы выполнил этот приказ, лишь бы вновь почувствовать тепло её улыбки. — Пожалуйста, Шоичи-кун. Рыжеволосый мальчик вновь наблюдал картинку того, как нелюдимый паренёк просил его о какой-то глупости, переступая через самого себя. Ещё недавно тот был ходячим бедствием класса, который мог на ровном месте упасть, но после заливисто засмеяться, ободряя остальных своей искренней улыбкой. То спокойствие, что исходило от сына одного из сильнейших магов деревни, манило и его самого, но только он захотел подойти и робко сказать: «Будем дружить?» — как тот исчез, а вернулась жалкая пародия на прошлого Вонголу, который не может даже толком улыбнуться. Но Ирие чувствовал, что у него что-то произошло, и, несмотря на предупреждения, что прозрачными намёками сквозили в словах и движениях шатена, он всё равно узнает, что случилось. Возможно, не сегодня, но точно узнает, потому что тот улыбчивый и неуклюжий мальчишка захватил в свой плен сердца окружающих. — Я приду сюда после занятий, — напоследок сказал Шоичи и развернулся. И только слабое «Спасибо» разнеслось эхом, после чего он перешел на бег, чтобы успеть ко второму уроку. Тсунаёши обратил всё внимание на звуки вокруг и старался больше не слушать тихий смешок пустоты, что всё так же бережно обнимала его и не хотела выпускать. Иногда она тихо нашёптывала предложения продлить эти мгновения и тянула свои лапы к горлу, обхватывая его мёртвой хваткой, но тогда мальчик пытался сосредоточиться на Энме — единственном, которого будет волновать смерть нелепого брата. Руки сжимались в кулаки, когда он думал, что мать только раздражённо фыркнет на эту новость, а отец сбросит большой груз и не будет вынужден больше врать соседям. Тьма вновь подбирала свои когти, но теперь Тсуна старался ухватиться за ниточку реальности, нащупывая траву возле себя. Кажется, сегодня было тринадцатое октября, а трава продолжала быть всё такой же зелёной, хотя сейчас он просто чувствовал, что та была очень высокой и чуть мокроватой, а некоторые стебельки норовили порезать кожу. Продолжая её нащупывать, шатен слез с валуна и постарался нерезкими движениями подползти к озеру, что славилось своей кристально чистой водой, даже после дождя и купаний подростков в особую жару. Трава стала ещё более влажной, отчего Тсунаёши замер и осторожно протянул руки вперёд, с неким трепетом опуская их под воду. Однако в следующую секунду слёзы побежали по щекам, образовывая мокрые дорожки, а плечи уже слегка подрагивали от всхлипов. — Так мне и надо, — нерадостно заметил мальчик. — Если бы я только родился альфой, если бы только имел магическое наследие… Они бы любили меня, верно? Это я во всём виноват. Испортил только всем вокруг жизнь, — последующие мысли скрылись за громкими рыданиями и непонятными обрывками фраз. Слёзы смешивались с озёрной водой, в которой терялась вся печаль и горесть, что приобретали более темные оттенки с наступлением нового дня, а сейчас эти хрустальные капли несли в себе большую грусть, которую мог понять человек, внезапно появившийся за мальчишкой. Мужчина нахмурил брови и меланхолично отметил общее состояние шатена, что сидел возле озера и жаловался на проказы судьбы. — Если это так важно для тебя, то я дарую тебе силу, которая поможет сохранить любовь и победить врагов, что помешают ей, — проговарил он и исчез вместе с порывом ветра. Тсунаёши резко обернулся на незнакомый голос и попытался понять, действительно ли здесь кто-то есть или вновь это играет лишь в его голове. — Ано… Здесь кто-нибудь есть?.. — всё-таки спросил он. — Шоичи-кун?..

***

Всё утро Энма думал над тем, какие ужасные гематомы каждый раз появлялись на Тсу, увечья с каждым разом были всё больше и наливистее, а братишка только сильнее их пытался скрыть. От этого сердце уходило в пятки, но голос даже не смел заикнуться о том, чтобы высказать что-то матери. У него самого руки подрагивали, когда Нана с отвращением смотрела на брата. Однако даже несмотря на такое избиение, он желал помочь брату, потому решился на отчаянный шаг. Он знал, что отец за это его по головке не погладит, а той же матери будет скорее всё равно, но ноги уверенно вели его к намеченной цели, что могла облегчить жизнь им обоим. Подросток неуверенно вошёл на территорию дома лекаря всей деревни и нервно постучал по входной двери. Каждый стук отбивался в голове приступом боли, но он постарался скрыть волнение и громко выдохнул, когда услышал: «Входите». — Здравствуйте, — голос всё же дрогнул, но Энма старался не обращать на это внимания, чтобы и вовсе не запаниковать. — Вонгола? — странно покосился на паренька мужчина. — Что-то хотел? — Я бы хотел попросить вас об услуге.