***
Тсунаёши сегодня особенно не хотелось тренировать боевые навыки: плечи и икры ощутимо болели ещё с прошлого раза, а предплечья и запястья были разукрашены неаккуратными порезами теперь от небольшого меча, от которого еле удавалось увернуться, не то что нанести ответный удар. Кроме того, где-то ближе к утру правое запястье начало жечь и отдавать колкой болью, но в той области он не замечал никаких повреждений, которые бы так сильно беспокоили. Только одна-единственная новость его бодрила и заставляла потянуть уголок губ чуть выше обычного — приезд дедушки завтра. На самом деле ещё очень давно все ему объясняли, что он какой-то дальний родственник Наны, но, будучи маленьким, Вонгола стал называть Тимотео «дедушкой» и никак иначе. Тот приезжал настолько редко, что каждый приезд казался праздником, на который приглашены все родственники. — Тсуна, скорее спускайся! — требовательно прокричал Емитсу, выходя во двор. — Да! — моментально ответил подросток, чтобы не разозлить отца и наскоро закончил перевязку на руке. После чего неизменно одел свитер сверху и поспешил наконец на новую тренировку. В действительности, сегодня его беспокоил ещё один человек — Нана. После того, как она слегла на следующий день после ночной прогулки, Тсунаёши вновь начал винить себя во всех грехах. Он даже подумывал пробраться в дом лекаря к кровати женщины и лично попросить прощения, но понимал, что если увидит её, то больше не позволит отойти себе ни на шаг дальше, сжимая её руку и шепча слова любви. Вонгола вспоминал о ней каждый день с грустью на душе, но именно сегодня появилось какое-то плохое предчувствие, которое хотело о чём-то предостеречь. Мысленно он даже обдумывал план, где всё же после дневной тренировки отправится в дом лекаря и хотя бы спросит о самочувствии матери. — Ты долго, — беспристрастно сказал мужчина и продолжил: — Сегодня у меня будет иное оружие. — Подросток заметил в руке напротив небольшой револьвер, что блистал ярче солнца. — Он не применяется войсками, так как начали использовать это оружие воры и разбойники. Теперь же для рыцаря будет бесчестно применить то, что использует малодушный человек. Однако на первых миссиях вам могут приказать расправиться как раз-таки с небольшими группировками воров, поэтому нужно не только знать об их способах нападения, но и уметь противостоять этому. Тсунаёши немного нервно взглянул на огнестрельное оружие и судорожно начал продумывать план того, как вообще можно увернуться от быстрых зарядов, что летят в воздухе с невероятной скоростью. Он только читал в одной книге о таком изобретении, но ещё ни разу в жизни не видел подобного, потому даже не представлял, какой урон в худшем случае можно получить. Нет, он и сказать не может, как именно нужно атаковать, чтобы ускользнуть хотя бы от одного ответного удара. Теплилась мысль, что отец даст ему хоть маленькую поблажку. Емитсу поднял руку и объявил начало боя, пока Тсуна уже успел отступить на пару шагов, решив, что нужно начать действие с длинной дистанции. Он мгновенно вызвал пламя на руках и сам не заметил, как такой же пульсирующий огонь появился в области лба, на концентрацию которого вовсе не уходило даже одной десятой всей силы. Альфа уже приготовился применить оружие, и подросток услышал явный щелчок, который оповестил его о дальнейшем действии: мужчина направил револьвер в сторону Тсунаёши и спустил курок. Сам же Вонгола не успел ничего заметить, и только яркое предчувствие оттолкнуло его в сторону, на прежнем месте пуля тут же рассекла воздух. Он запоздало понял, что только что патрон прошёлся рядом с его головой, а с такой скоростью мог пройти и сквозь него. И только по испуганному взгляду отец понял мысли сына и ответил: — Ты обязан понять, что в реальном мире тебя окружают враги и от каждого можно ждать предательства. Нельзя никому доверять, а уж тем более надеяться на поддержку. Ты должен быть готов дать отпор любому, даже если это член семьи. И не успел Тсуна возмутиться тому, что пара сантиметров отделяла его от смерти, как Емитсу стал надвигаться на него, желая сократить дистанцию. Подросток понял, что ему едва ли дадут время на размышления, и живо стал отступать: выставив руки перед собой, он выпустил мягкое пламя, которое быстро восстановило былое расстояние. Интуиция нашёптывала об опасности, которая через секунду и настигла его в лице новой пули, от которой он с трудом увернулся, но та всё же задела плечо, разорвав одежду и награждая кожу очередным неаккуратным порезом. Ощутив боль, что резко пронзила руку, Тсунаёши схватился другой рукой за место пореза, словно пытался успокоить его. И только новый щелчок со стороны оппонента помог ему вовремя увернуться от следующей пули. Мужчина не собирался давать время на привыкание к боли и печальным последствиям, к которым могли привести необдуманные действия. Он только старался использовать минимальное количество патронов, так как подросток действительно не привык к такому оружию. Новый выстрел — и мальчишка взмыл в небо с помощью потоков пламени, чтобы более отчётливо наблюдать за действиями альфы. Он тихо что-то шептал, после чего огонь начинал образовывать щит, что продолжал пульсировать и мерцать. Мужчина мысленно усмехнулся действиям сына и уже наградил пули своим пламенем, теперь они с лёгкостью пробивали защиту Тсуны, но всё же не успевали его достигнуть. Спустя пару минут после начала битвы младший Вонгола начал привыкать к скорости патронов и уже более осмысленно уклонялся, но так и не нападал. В голове не укладывался план того, как, помимо защиты, сосредоточиться ещё и на атаке. Сознание продолжало ориентироваться на интуицию, а руки вновь выпускали мягкое пламя, которое на повышенной скорости сокращало расстояние. И в паре десятках метров от цели перед глазами появились чёрные точки, которые постепенно забирали краски окружающих предметов. Вонгола не успел испугаться, как пуля попала в правое плечо и опалила жгучей болью. Тело мгновенно ослабело, и подросток упал на землю, удерживая коленями и левой рукой лицо от столкновения. Только спустя три вдоха-выдоха глаза вновь начали видеть. Тсунаёши уже поднимался на ноги, чтобы продолжить бой. — Тсу! — воскликнул Энма, когда ещё только подбегал к дому. Он радостно подбежал к брату, чтобы поговорить о глупостях, но вовремя заметил, что тот вновь после очередной тренировки весь израненный и измученный. — Ч-что… — альфа сразу заметил раны Тсуны и незамедлительно приступил к их лечению, даже не спрашивая разрешения. Подросток только сдавленно выдыхал, когда с помощью магии вытаскивалась пуля и кожа начинала затягиваться. Емитсу же смотрел на всё это с явным недовольством и, только когда Энма чуть отошёл, хрипло выдохнул: — Я же сказал, — он на секунду прикрыл глаза, однако после паузы продолжил: — Подвоха можно ожидать от любого. Нужно всегда быть готовым защитить свою спину. Я уже мог убить тебя, выстрелив в голову. — Но я не думаю, что от семьи можно ждать подвоха, — честно высказал младший Вонгола и виновато опустил глаза, понимая, что бой не был закончен и он самовольно решил принять помощь брата. На эти слова мужчина лишь фыркнул и сказал напоследок, что тренировка продолжится после обеда. Энма будто ждал этого момента и тут же начал расспрашивать о случившемся. — Это были пули, верно? Это же так опасно, — негодовал подросток, хотя прекрасно понимал, что в будущем Тсуну могут ждать и не такие препятствия, которые каждый раз будут угрожать его жизни, но он не мог поверить, что родной отец таким жестоким способом решил это показать. — Складной нож, катана, кинжал, сабля, рапира, арбалет, а теперь револьвер. Отец хочет, чтобы маг смог найти управу на любое сопротивление. — Это не отменяет того факта, что это опасно, — выдохнул альфа и уже более спокойно спросил: — У тебя ещё остались раны? Тсуна на это едва заметно дёрнулся и нервно замотал головой, говоря, что всё в порядке. Энма прекрасно осознавал, что такая бурная реакция вызвана спонтанной ложью, но ничего не возразил этому. — Кстати, — он достал из кармана штанов небольшой пузырёк и положил его в руку брата, — мне передал это Кикё-сан. Их можно принимать, уже когда выедешь из деревни. — Понятно, — немного грустно отозвался Тсунаёши и сжал новый предмет в руке. — Пошли готовить обед? — Ага. Оба подростка отвлекались на бытовые вещи, так что Энма даже почти забыл, что хотел спросить у Тсуны. Его терзало слишком много сомнений по этому поводу. Он также знает, что брат никогда в жизни не обвинит его в нелёгком пути, но всё внутри от этого не переставало разрываться. Возможно, он совершил ошибку уже тогда, когда решил пойти против воли отца. Нужно было с самого начала продумать все вытекающие из этого решения и обязательно сохранить солнечную улыбку родного человека. Вонгола, кроме прочего, сожалел о том, что нельзя хоть сейчас встать на место Тсунаёши и возродить тренировки с отцом, отвлекая внимание на себя. Будь он чуточку решительнее и менее пугливый, вероятно, не перекрыл бы кислород другому и дал бы возможность нормально развиваться. Ведь все вокруг говорят, что омеги в наше время подобны драгоценностям, которых с каждым годом становится всё меньше, а он самолично каждый день уничтожает сущность брата. Он бы всё отдал, чтобы вернуть время вспять и расставить всё на свои места. — Как хорошо, что в этом году отличный урожай, — мимолётом сказал Тсуна, заканчивая готовку. — Дедушка завтра наверняка, как обычно, будет есть одни овощи. — Тимотео-сан? — уточнил Энма. — Странный он. Надо кушать всего понемногу. Так говорил Кикё-сан. — Ну… — задумался подросток. — Ты же не любишь молоко. Вот и не пьёшь его. Думаю, тут так же. — Не думаю, что он всё остальное не любит… Расставляя столовые приборы, альфа краем глаза заметил, как отец спустился со второго этажа, держа руки в карманах брюк. Какое-то шестое чувство подсказывало, что скоро случится что-то нехорошее и что это неотрывно связанно с Емитсу. Энма не мог понять почему, ведь всё выглядит таким же обычным и даже скучным, почему интуиция зацепилась именно за этот момент?.. — Готово! — оповестил Тсунаёши и готов был уже раскладывать еду по тарелкам. — Переоденьтесь сначала, — мужчина вошёл в кухню и тяжёлым взглядом осмотрел сыновей. — Одежда вся грязная. Подростки тут же начали себя осматривать, с неудовольствием отмечая каждое пятно, которое позже придётся выстирывать: это занятие никто из них не любил. Они одновременно поднялись на второй этаж и закрылись в своих комнатах, подлетая к шкафам и выуживая оттуда чистые вещи. Тсуна мимолётом устремил взгляд на книжную полку, где вычленил для себя одну-единственную книгу — «Сказки на каждый день». После того, как Нана перестала даже подниматься с постели, совсем пропало желание читать. Хоть и очень хотелось узнать конец истории, которую он не дочитал, руки не поднимались взять предмет поближе к себе: всё естество отвергало любую идею, которая в итоге приводила к чтению. Энма также ненадолго задержался в комнате, взирая на небольшую коробку на столе, которая была завёрнута в крафт-бумагу. Он смотрел на неё не меньше минуты и мысленно продумывал план того, как вручить её брату. Когда тот отправится в академию, пройдёт всего месяц, прежде чем наступит его день рождения, но альфе не разрешат встретиться с Тсунаёши и уж точно не отпустят студента домой раньше каникул. Оставалось только подарить вещицу сейчас, но как это сделать — пока не было ни одной идеи. Спустились подростки понурые, каждый пребывал в своих мыслях, и на автомате они заняли свои места, приступив к еде. Отец, казалось, совсем не замечал состояние сыновей, хотя косил взглядом на Энму всякий раз, когда тот отпивал воды из стакана. На Тсуну же он взглянул всего раз, и то только потому, что тот по неосторожности выронил вилку и она со звонким стуком встретилась с тарелкой. — Завтра приезжает Тимотео-сан, — отстранённо сказал Емитсу, подхватывая новый кусочек мяса. — Надеюсь, что все комнаты убраны, включая гостевую. Тсуна уныло кивнул головой и продолжил есть, раздумывая о своём. Уже через несколько дней он отправится в магическую академию и всерьёз займётся боевыми тренировками, которые будут нести за собой ещё больше ушибов, чем после тренировок с отцом. Иногда он невольно смотрел на входную дверь, возле которой уже стояли пару чемоданов, в которые были собраны самые необходимые вещи. Остальное он надеялся купить в столице, как только выдастся возможность выйти за пределы академии и вдохнуть свежий воздух. А в стенах замка, Вонгола был уверен, воздух будет тухлый, атмосфера — тяжёлой и угнетающей, поэтому заранее готовился к самому худшему. В редкие моменты он даже истерически посмеивался над собой, понимая, что готовит себя будто к смерти, но улыбка пропадала так же быстро, как и появлялась. Действительно, как только он переступит порог здания, его сущность уж точно не выдержит, заживо сгниёт и будет отравлять постепенно и весь организм. Не было ещё ни одной омеги, которая прославилась магическим ремеслом или участвовала бы на войне, не говоря уже о том, чтобы быть наравне с альфами и бетами. И подросток точно знал, что это неспроста. Энма тем временем стал чувствовать себя очень странно: живот скручивало и тянуло, дышать стало, определённо, тяжелее, лёгким не хватало воздуха, но при каждом глубоком вдохе они словно обжигались, отчего альфа задышал быстрее. Тсуна рядом, погружённый в собственные мысли, не замечал состояния брата, а Емитсу удовлетворённо хмыкнул и поспешил встать из-за стола. — Вернусь к ужину, — коротко сообщил он, намекая, что пора бы вернуться к работе, и только тогда младший сын отмер, мимолётом услышав произнесённое. — Ох, я же хотел с ним поговорить, — немного печально сказал подросток и повернул голову в сторону брата. — Ой, Энма, ты в порядке?! Альфа чувствовал, как всё тело становилось невыносимо горячим, а сознание отступало на второй план. Радужки глаз, казалось, стали ещё более кровавыми, чем обычно, а на руках мгновенно отросли ногти, которыми Вонгола уже начал царапать поверхность деревянного стола. Но спустя пару секунд боль внизу живота исчезла, а томление заменило её, принося относительный покой. — Энма! — продолжал звать Тсуна. Взгляд обратился на омегу, что продолжал что-то говорить и, вроде бы, звать его. Однако альфа не мог ничего понять и только жадно вдыхал воздух, чувствуя, что рядом с ним действительно находился представитель слабого пола. Его запах ощущался совсем слабо и казался фантомом, но усиленный нюх, который замечал даже запах ушедшего отца за несколько сотен метров, явно улавливал приятную сладость, которая оседала на языке и заставляла желать большего. — Ты должен был принять препарат, — хриплым голосом напомнил Энма, сдерживая животные порывы, которые явно подначивали напасть и растерзать человека рядом. — Что? — недоумевал Тсунаёши. — Ты о чём? Я ещё с утра принял лекарство. Подожди, ты… Следующие слова утонули в неразборчивом гомоне и перегуде, который давил на уши и ещё дальше оттеснял сознание. Ему даже показалось, что на него взирает зверь своими хищными глазами и заглатывает его целиком, обретая наконец власть над телом. И Энма явно ощутил, как этот самый зверь загнал все разумные мысли куда подальше, желая отдаться инстинктам. А подросток уже не мог сопротивляться. — Как же не вовремя отец ушёл, — жаловался вслух Тсунаёши. — Кажется, где-то здесь была аптечка. Может, что-нибудь оттуда поможет тебе, — младший уже собирался встать, но неожиданная крепкая хватка на запястье заставила остаться на месте и поморщиться от боли. И когда он уже собирался возмутиться такому грубому жесту, его губы накрыли чужие, яростно впиваясь и покусывая нижнюю. До Тсуны слабо дошло понимание происходящего, но он всё же упёрся руками в грудь альфы, пытаясь того оттолкнуть. Это едва ли удалось, и он смог только сдавленно охнуть, когда губа всё же была прокушена, а Энма тут же воспользовался этим, проталкивая язык в желанный рот и топорно исследуя его. Вонгола продолжал упираться и бить кулаками брата, но тот только скрестил свои руки на талии омеги, продолжая свои действия. От обиды и чувства отвращения на глазах выступили слёзы, которые Тсунаёши даже не пытался сдерживать, полагая, что хотя бы так можно образумить Энму. Однако альфа едва ли среагировал на это, поднимая свитер подростка одной рукой и поглаживая спину. После этого старший Вонгола наконец отстранился от губ омеги, а Тсунаёши смог рассмотреть глаза брата, зрачки которых вытянулись и стали похожими на кошачьи, он не видел в них понимания происходящего и каких-то разумных отголосков того, что альфа совершал. Тогда тело подростка на миг содрогнулось. Он, с животным страхом в глазах и дрожащим голосом, смог сказать только: — Н-неужели… гон?.. Будто в ответ, Тсуна услышал гортанный рык, после которого Энма стальной хваткой ухватил его за бока и уложил грудью на стол, сметая все лишние предметы с него. Осознав ситуацию в полной мере, омега начал мгновенно сопротивляться, выставив руки перед собой, чтобы подняться с жесткой поверхности. Заметив это, альфа заломил руки подростка за спиной до острой боли, которая на несколько секунд успокоила Тсунаёши, который старался, разве что, не закричать на всю округу. Ему было бы ужасно стыдно, если бы кто-то посторонний застал их в таком положении, поэтому он надеялся как-то вразумить брата, не прибегая к крайним мерам. От сильной боли в руках участилось дыхание, и подросток едва ли заметил, как альфа уже оглаживал его ягодицы, приспуская штаны. Перед глазами за одну секунду пробежали картинки того, что может произойти, и с новой дрожью в теле Тсуна резким рывком ударил Энму между ног, почувствовав, как сильная хватка тут же исчезла. Не мешкая ни секунды, младший выбежал из кухни к входной двери, дёргая за ручку, но та не поддавалась. — Закрыто, — ошарашено произнёс подросток, вновь теряя нить происходящего. — Отец… Неужели?.. — Я же сказал. Подвоха можно ожидать от любого и нужно всегда быть готовым защитить свою спину. Я уже мог убить тебя, выстрелив в голову. — Но я не думаю, что от семьи можно ждать подвоха. Мужчина лишь фыркнул и отвёл взгляд. Альфа тем временем также вышел из кухни, направляясь в сторону Тсунаёши. Омега тут же вынырнул из воспоминаний, почувствовав давление феромонов со стороны брата. Внутри кровавым цветком разрастался страх, который грозился перерасти в панику, но остатки разума ещё желали привести Энму в норму. Поэтому на негнущихся ногах он направился в сторону гостиной, где возле дивана стоял подросток и зло взирал на него. Краем глаза Тсуна также заметил, как у Вонголы появились клыки, которые ещё едва были заметны и вряд ли оставили бы метку, но волновали не меньше. — Э-энма? — всё-таки начал шатен. — Ты меня с-слышишь? Д-давай оба ус-спокоимся и вернёмся на кухню. Уверен, ч-что в аптечке должен быть какой-то подавитель. Тсуна взглянул в глаза альфы, надеясь в них увидеть хотя бы понимание, не говоря уже о согласии. Частое дыхание брата пугало ещё и тем, что его первый гон мог нести за собой довольно болезненные последствия. В конце концов, хоть тот и не скрывал своей сущности, но тоже активно пил таблетки, правда, чтобы отсрочить гон, который мог только помешать его обучению. А достаточных средств или крепкого помещения, чтобы сдержать неукротимого альфу, совсем не было, так что единственным выходом было подавление инстинктов, которые били по вискам и требовали высвобождения. — Энма, — повторил подросток и протянул руку брату, надеясь на то, что разум выиграет над возбуждением. — Давай вместе решим эту проблему. Вонгола протянул руку и пожал ладонь Тсунаёши, сжимая сильнее. От этого шатен счастливо улыбнулся, но тут же почувствовал, как его одним движением притянули ближе и повалили на диван. Ударившись головой об подлокотник, омега едва ли уловил момент, когда его перевернули на живот и стали раздевать, пока он пытался унять боль и понять происходящее. Альфа же не медлил и, разрывая одежду на Тсуне, приподнял его бёдра, вновь стал оглаживать ягодицы, приникая к сжимающемуся колечку мышц. Подросток тут же пришёл в себя и вновь стал выдираться, пытаясь повторно ударить брата или хотя бы как-то задеть, чтобы тот прекратил это и наконец образумился. Однако Энма воспринял эти действия враждебно и, схватив руки Тсунаёши и зафиксировав их над головой, продолжил оглаживать тело, чувствуя, как собственные штаны стали тесными и давили на член, что уже жаждал войти в омежье тело. — Энма, остановись! Слышишь? Энма! — кричал Тсуна, благополучно наплевав на то, услышит их кто-то или нет. Страх накатил на него новой волной, когда он услышал, как альфа снимает с себя брюки, и появилось противоположное желание того, чтобы их всё же услышали и разняли. В голове даже смазался весь стыд, который будет присущ ситуации, но главным сейчас было лишь освободиться от стальной хватки и привести в чувства брата. Он мысленно проклинал себя за глупые действия, которыми хотел помочь тому, совсем забыв, что все альфы в гон неуправляемы. Всё-таки Тсунаёши до этого времени не обращал внимания на сущность Энмы, совсем забросив свою. Стоило сразу позвать кого-то на помощь, как только он заметил не лучшее состояние подростка, наверняка Кикё-сан тут же помог бы. Но сейчас уже поздно. С новым потоком слёз и истинным ужасом Тсуна почувствовал, как плоть брата уже стремилась раздвинуть колечко мышц, отчего он вновь стал звать на помощь и выдираться, но что мог сделать один омега? Правильно, всего лишь жалкий омега. Шатен кричал и срывал голос, надеясь, что вот-вот сейчас кто-то ворвётся сюда и спасёт его, что вот-вот всё прекратится и это покажется лишь очередным неудачным кошмаром. И не успел Вонгола попросить помощи у Богов, как альфа одним движением вошёл в него, растягивая стенки кишечника. Омега жалобно заскулил и упал головой обратно на диван, пытаясь не потерять сознание от боли, которая его пронзила. Всё внутри жгло и пылало, а из горла теперь вырывались только слёзные хрипы. Он чувствовал, как руки Энмы ещё жёстче впились в его тело, оставляя после себя глубокие царапины и синяки, но эта боль была совсем незаметной, принося скорее успокоение. Дыхание сбилось, и очередная дрожь ознаменовалась первым толчком, который сделал альфа, совсем не беспокоясь о состоянии тела под собой. Больше не было сил сопротивляться, и Тсунаёши обмяк, ощущая, как темнота всё же хочет забрать его в свои тиски. Он чувствовал, что если сейчас последует за ней, то может случиться нечто ужасное, но было невыносимо тяжело даже просто быть в сознании, не говоря уже о том, чтобы продолжать бороться и попытаться дать отпор брату. Он до сих пор не мог поверить в происходящее и надеялся, что через секунду проснётся в своей кровати и пойдёт готовить завтрак, поэтому с новым толчком Тсуна послушно провалился в темноту, закрывая глаза.***
Очнулся подросток на том же диване в гостиной. В голову острыми осколками врезались воспоминания происходящего, причиняя новую боль и награждая очередным шрамом. Всё от поясницы и ниже нещадно болело, и жжение никуда не ушло, продолжая приносить тупую боль. При попытке встать Тсунаёши только сдавленно завыл, падая обратно. Руки и бока также были испещрены ранами и гематомами, которые теперь всё же слабо, но ощущались. Мимолётом Тсуна заметил лоскут ткани на полу и слабо осознал, что вся его одежда была разорвана альфой. Голова простреливалась острой болью, и, прикоснувшись к месту ушиба, Вонгола ощутил рану, которая уже была покрыта запёкшейся кровью. Дрожь нарастала, но теперь это было от холода, что пронизывал беззащитное тело. Накрывшись пледом, которым был укрыт диван, подросток только слабо порадовался той мысли, что Энма его хотя бы не пометил. — Я вернулся, — услышал Тсунаёши знакомый мужской голос и хотел опять встать, но боль всё же не позволила этого сделать, парализуя тело и заставляя его остаться на месте. Емитсу вошёл в гостиную и нервно осмотрел сына, который лежал и едва ли мог пошевелиться. — Вот значит как. — О-отец, — пытался оправдаться Тсуна, но его тут же прервали. — Почувствовал, как альфой одолели инстинкты, и послушно раздвинул ноги? — мужчина присел перед подростком и потянул волосы на затылке так, чтобы шатен смотрел на него. Его лицо выражало чистейшее отвращение, отчего младший Вонгола съёжился и отвёл взгляд. — Решил ослушаться и почувствовать себя омегой? — Емитсу грубо отбросил голову Тсунаёши и ненадолго скрылся на кухне, а вернувшись с ножом в руке, продолжил: — Сколько раз я тебе говорил, что ты бета? Разве бета так легко подчинится альфе? — О-отец… — Тсуна чувствовал злость отца и со страхом в глазах смотрел на холодное оружие в его руках. Нехорошее предчувствие гнало его подальше от этого места и человека, что продолжал что-то говорить, совсем не замечая слов подростка. — Раз ты забыл эту простую истину, я сделаю тебе напоминание, которое больше не допустит такой ситуации. Мужчина резким движением отбросил плед с груди мальчишки. Одну руку он положил на его затылок, а вторая рука, удерживая нож, приставила кончик оружия к месту чуть выше ключицы. Тсуна наконец понял, что хочет сделать отец, и схватил его за руку, которая уже была готова оставить новый порез на теле. Альфа на это лишь рыкнул и всё же вонзил нож в плоть, выводя на коже символ, который бы навеки запечатлелся в памяти неуклюжего омеги. Тсуна под ним старался уйти от мучительных ощущений или хотя бы отбросить остриё, но при каждом неосторожном движении боль пронзала тело и силы неумолимо покидали его. — А теперь запомни, — вновь начал Емитсу, — твоя сущность омеги умерла сегодня, когда на теле появился этот знак, — промолвил он и провёл пальцами возле свежего ранения в виде «беты», после этого он выронил нож и скрылся в своей комнате. Тсуна стал мысленно раздумывать о произошедшем и всё спрашивал себя, неужели это действительно он виноват в случившемся. Конечно, стоило применить хоть каплю пламени, чтобы оттолкнуть Энму, но тело дрожало настолько, что сконцентрироваться на магии вряд ли бы удалось. Ему даже не пришло в голову использовать магию перемещения или замены: все знания как будто улетучились в тот момент, оставляя место беспросветному страху. Он потянулся к своей левой ключице, которую отец явно не позволит вылечить магией, а без неё, Тсунаёши был уверен, останется шрам, который действительно будет напоминать только об одном: он —