Судьба струится по венам

Хибари раздражает то, как его нарочито игнорируют. Когда он привёл Вонголу в бессознательном состоянии к лекарю, то надеялся на хоть какое-нибудь объяснение ситуации. Ожидания разбились об угрожающие феромоны мужчины, которые он едва высвобождал лишь для того, чтобы юноша не мешал его работе и дал время провести осмотр. Шамал не сказал ему ни слова, только уложил Тсунаёши на кровать и повернулся в сторону старшекурсника после двадцати минут, когда открыл дверь, чтобы выйти из кабинета. Кёя хватается за соломинку, когда давление мужчины слабеет и задаёт единственный вопрос: — Что. С. Ним. Шамал резко оборачивается к нему, словно действительно забыл о существовании другого студента, после чего устало вздыхает и отвечает: — Мне нужны некоторые препараты, чтобы привести его в норму. Побудь с ним до этого. Ответы после. Это нисколько не приводит мысли Хибари к расслабленному бризу или желательному действию амортизатора, лишь усиливает интерес и беспричинное беспокойство. Он отчаянно желает почувствовать метания собственной сущности, когда раз за разом его поток сознания возвращается к тревоге и зыбкому опасению. Но всё разбивается о скалы при понимании, что подобные чувства расцветают в его груди, когда он смотрит на кахектическое выражение лица Вонголы или его яремную складку между бровями. Хибари подходит вплотную к кровати недоразумения и рачительно силится сосредоточиться на миазмах, которые каждый раз вылетают из рта Тсунаёши, когда тот общается с ним. Однако голову занимает уже второе воспоминание, при котором Тсуна просит оставить его в покое и не прикасаться. Кёя мог бы послать к чёрту свою хорошую память, но в том, что именно эти картинки не дают спокойно вздохнуть, явно виновата не она. Он отворачивается в сторону рабочего стола и нервно ожидает возвращения лекаря. И Хибари едва может скрыть облегчение, когда дверь вновь открывается. Мужчина садится за стол с двумя пузырьками тёмной жидкости и блистером таблеток, быстро что-то записывая в блокноте, после чего поворачивается в сторону Хибари: — Я думаю, что ты уже знаешь, что Тсунаёши омега. — Он потирает висок и нехотя продолжает этот разговор: — Я не понимаю, как ты его находишь без запаха, но это не так важно, — Шамал делает паузу и юноша не может не возразить мысленно, что уже второй раз Вонгола был источником потрясающего запаха. Он готов плеваться или опорожнить желудок, когда вспоминает запахи омег из города, но этот парень пахнет совершенно иначе. Нет ни одной сладкой нотки, которая присуща феромонам. — Не знаю насколько ты осведомлён в ситуации, но я скажу лишь то, что ты благоприятно действуешь на сущность Тсунаёши. Хибари резко выплывает из своих мыслей и может сказать только: — Что? — Это не имело бы большого значения, но в прошлый раз твоё присутствие помогло Тсунаёши пережить срыв, — мужчина не говорит прямо, но Хибари понимает, что он имеет в виду тот день, когда юноша истекал кровью. — Худшего сценария не произошло и после сегодняшнего я могу быть уверен, что это из-за присутствия противоположной сущности. Сейчас тело находится в нестабильном состоянии. Это будет ещё около двух-трёх недель. И… — До этого всё было нормально, — указывает Кёя. — Я не имею права рассказать всё, — он снисходительно смотрит на студента и берёт блокнот в руки, когда встаёт. — И сказал предыдущее лишь потому что ты можешь мне помочь проследить за его состоянием. Он не пришёл ко мне в тот раз и вряд ли бы пришёл в этот. Хибари не стоит напоминать, что Тсунаёши не мог придти, не то чтобы у него был шанс задуматься о том, сколько шагов нужно преодолеть до медпункта. Нет, лекарь это итак знает и сейчас рассчитывает на то, что другому студенту будет легче наблюдать за Вонголой и привести его в кабинет. Он не глупец и понимает, что мужчина доверяет ему это лишь из-за того, что именно Хибари какого-то чёрта слышит запах Тсуны и как насекомое летит к нему в ту же секунду. После слов Шамала он убеждается в том, что действительно является единственным, кто ощущает столь сильный аромат и теряет от него голову. И у Кёи получилось избавиться от наваждения лишь тогда, когда Вонгола был близок к обмороку. Хибари уверен, что ему не повезёт так в следующий раз, когда ореховые глаза наполнятся мольбой остановиться, а руки будут упираться в грудь, чтобы оттолкнуть человека. Поэтому произносит: — Я слышу. Запах. — Ты его чувствуешь? — уточняет Шамал сбитый с толку и получает в ответ пронзительный взгляд. — И сейчас тоже? — Нет. Не постоянно, — он сжимает руки в кулаки, когда вспоминает моменты собственной слабости. Черт, он ведь как обычный подросток просто поддавался инстинктам! — Тогда. И сегодня. До того как отрубился. Мужчина хмурится и недолго смотрит на таблетки, которые принёс с собой, после чего возвращает взгляд на студента. Однако ничего не говорит и продолжает о чём-то размышлять. Хибари прерывает его: — Просто дайте мне что-нибудь, чтобы не чувствовать этого… — он не заканчивает фразу, когда понимает, что готов был начать описывать аромат. — Нет, я должен выписать препарат Тсунаёши, если кто-то ещё почувствует запах. — Никто больше не чувствует, — настаивает Хибари и добавляет: — Кажется, ему итак достаточно препаратов. Шамал обессиленно выдыхает и уточняет, когда подходит к шкафчику с лекарствами: — Насколько чёткий запах? Хибари не желает говорить что-либо ещё, что только подчеркивает его слабость в этой ситуации, но отвечает: — Дайте что-то действительно сильное. Шамал бросает на стол блистер и пока Кёя прячет его в набедренной сумке, мужчина уточняет, что стоит пить по одной таблетке каждое утро. После чего с подозрением добавляет: — Почему я уверен, что ты знаешь причину, по которой чувствуешь Тсунаёши. Хибари на самом деле не знает. Лишь после громкого разговора, когда он подрался с Вонголой, закралась мысль, что во всём может быть также виновата метка. Возможно, это одна из тех ситуаций, которая отображает их проклятье истинности и прочное взаимодействие метки с сущностями. Он не может сказать точно и не собирается делиться подобной информацией с мужчиной, который также не может в ответ сказать причину, по которой тело Вонголы сейчас находится в нестабильном состоянии. Однако это не оставляет его в покое до следующего дня, и после неспокойного сна Хибари нетерпеливо переодевается и старается ненадолго отвлечься предстоящим разговором с преподавателем. Он размышлял о нём вот уже несколько дней, но все возможные варианты исхода диалога утопали в понимании того, что ему могут просто не ответить или отразить внимание на другую плоскость. Им уверенно манипулируют, если напоминают о войне и сражениях. Хибари спускается на второй этаж и без стука заходит в кабинет Асари-сенсея. Тот неизменно сидит за своим столом и проверяет какие-то бумаги. «Проверочные тесты», — проносится мысль в голове юноши. — Хибари-кун, ты сегодня рано. Суббота, ты же не забыл? — Мне нужно поговорить с вами, — он делает паузу и коротко выдыхает, — о Юко. Асари откладывает очередной лист в сторону и уже смотрит прямо в лицо Кёи. — Я не знаю откуда ты… — Это моя мать, — он подходит ближе и ладонями опирается о стол. — И я узнал, что после некого происшествия или миссии она находилась на интенсивном лечении, но так и не вернулась в академию. Он знает, что с того времени осталось всего несколько преподавателей, которые продолжают обучать студентов и сейчас, но Хибари не зря выбрал именно Угетсу. Он эмпатичен и чувствителен, студенту даже не нужно давить или показательно рассказывать о том, как важна информация об утерянном родственнике, мужчина всё поймёт и обязательно выдаст то, что ему поможет в поисках. — Хибари-кун, я могу сказать немного с учётом того, что я твой куратор и отвечаю за твою безопасность, — он коротко смотрит на руки юноши и возвращает взгляд на холодные глаза. — Но ты задумывался о том, почему не можешь полностью обратиться? Да, ты полу-оборотень, но это всё равно было бы тебе подвластно. Тем не менее, даже во время гона у тебя сохраняется человеческое тело. — Вы не из тех, кто говорит загадками. — Потому что и здесь ответ слишком прост. — Он коротко улыбается и дополняет: — Это не поможет тебе узнать её историю или, как я понимаю, её местонахождение, но точно расскажет больше, если поискать информацию. Хибари только злит скрытность даже от такого человека как Асари, поэтому он стискивает зубы и быстрым шагом выходит из кабинета, намереваясь выместить злость внеплановой тренировкой. Он не замечает когда проходит главный вход, но старается выровнять дыхание и разжать кулаки. Юноша и не заметил как появились когти и оставили кровавые полумесяцы на ладони. Сейчас же может думать только о том как ему раз за разом приходится обращаться к другим за ненавистной помощью, которая из раза в раз не сулит ничего хорошего. Он знал, что поиски матери будут непростыми и изматывающими, но не ожидал, что это затянется на такой промежуток времени. Стоило ускориться и желательно тонфами разбить несколько самодовольных лиц. Взгляд обращается на столичные улицы и Хибари решает перевести пока своё внимание в менее разрушающее русло. Он перехватывает покрепче рукояти тонфа под плащом и идёт в сторону города, мысленно обдумывая возможные вопросы. Юноша не смотрит на зевак, которые открывали свои магазины в это раннее утро или прохожих, что с нескрываемым интересом наблюдали за ним из-за одежды. Лишь уверенно проходит к чёрному рынку и с хищной улыбкой находит знакомую витрину. Кёя привычно заходит внутрь и, когда не находит нужного человека, выкрикивает: — Бад! — О, Фавны, — тут же послышалось под прилавком, — кого принесло в такую рань. — Вставай быстрее, — он оглядывает полки с вещами и на первый взгляд не замечает изменений с прошлого раза. — У тебя покупателей поубавилось? — Что ты хотел? — раздражённо спросил мужчина и выставил предплечья на стойку, опираясь на неё, чтобы не упасть. — Как обычно, — он пожимает плечами и кладёт рядом мешочек с монетами. — Что ты знаешь о подавителях? — Подавителях? — полусонно спрашивает Бад и уточняет: — Тебе их прописали? — О подавителях для омег. Как они действуют и может ли альфа всё равно почувствовать запах. — Уже во второй раз ты приходишь с какой-то чушью, — он кривит лицо в отвращении, но отвечает: — Для омег создано много различных подавителей разной степени эффективности. Почти все из них базируются на химикатах, поэтому, естественно, могут причинить вред в долгосрочной перспективе. Обычно их принимают чтобы подавить приближающуюся течку и организм не сможет её пережить. Но сейчас омегам скармливают их направо и налево для скрытия сущности. — И как они вредят организму? — Зависит, — усмехается мужчина, — от самого препарата, длительности курса и конкретного омеги. В основном все жалуются на головные боли, отсутствие смазки во время течек и проблемы с желудком. У омег, которые принимали подавитель больше года-двух, наблюдается также кровотечение во время течек и проблемы со зрением. Хей, — он наклоняется чуть ближе и почти шёпотом произносит, — я слышал, что у тех, кто мог хоть немного колдовать, исчез магический запас сил и они не могли встать с инвалидного кресла. Хибари чуть дёргается от этих слов, но старается подавить возникший страх и продолжает: — И что будет, если омега не перестанет принимать подавители? — С такими последствиями никто не продолжал принимать их, но вероятнее всего скорая смерть. Либо же полное уничтожение вторичного пола, — он откладывает мешочек под стойку. — И на счёт второго вопроса. Никогда не слышал, чтобы альфа всё равно чувствовал запах омеги. Если это слабый подавитель изготовленный на основе трав, то возможно. В другом же случае это маловероятно. Был один пацан, который ощущал невиданное притяжение к такому омеге и потом оказалось, что они являются соулмейтами, но про запах речи не шло.