«У ХАБИБКИ»
Хабиб неторопливо разливал по стаканам джин. В пабе стояла жуткая стужа. Из ноздрей бармена вырывались клубы пара, рука дрогнула и напиток разлился на барную стойку. Демон выругался. — Прошу прощения,— сквозь плотно сжатые зубы, попросил он. Джей Мар покачал головой, принимая стаканы, мол, ничего страшного. Хабиб кивнул сопровождающей демона красавице с раскрасневшимися щеками. — Не обессудьте, мадемоиселле*. Вы не замёрзли? Девушка задумчиво колупала вздувшуюся лаковую поверхность стойки, хрупкие плечи подрагивали под тонкой кроваво-красной водолазкой. Она вскинула голову мягко, но резко, как хищная птица, выразительно посмотрела на Хабиба, но ничего не сказала. — Когда ты в последний раз видел Настику?— создавалось крепкое ощущение, что Джей заговорил лишь ради того, чтобы отвлечь внимание бармена от Назимы. Хабиб не совал нос в чужие дела, не повышал голоса и обращался к посетителям с учтивостью джентльмена, но отличался особой проницательностью. Ничего не могло утаиться от его странных, излучающих мягкий свет, золотистых глаз. — В последний раз она была здесь с Вами,— Хабиб вытащил из-под стойки тряпку и принялся вытирать пролитый алкоголь. — Вероятно, она предпочитает проводить всё свое время с семьей. — его рука медленно скользила по поверхности, тряпка набухла, впитав влагу. — Пока время ещё есть. Назима повернулась к Джею. Потрясение, сразившее её в тот момент, когда врата разверзлись и ничего, кроме сложенных друг на друга кирпичей, там не оказалось, всё ещё сверкало на дне её теперь чёрных глаз. Кто-то или что-то — нечто — замуровало их в аду и осознание, тяжелое, набрякшее безысходностью, пронзило банши со скоростью выпущенной из лука стрелы. Джей даже испугался, не повредилась ли она рассудком. В тот вечер Назима кричала до хрипоты, долго и пронзительно, распугав местных призраков, но чью смерть она кликала — свою, его, их или всего дьявольского королевства, было неясно. — Здесь воняет,— пожаловалась банши. Она отпила немного джина, сморщилась. — Эта вонь выедает мне глазные яблоки. Откуда взялась эта гадкая вонища? — С отмерших кругов ада,— Джей тоскливо рассмеялся. Другие посетители покосились в их сторону, заискивающе подняв брови. Морды лезвиями клинков обратились к Назиме во враждебном оскале. Завсегдатаи могли определить новичков по натужным смешкам, начищенности их ботинок, слою грязи, собравшейся под ногтями. Назима даже пахла по-другому. Пот, сочащийся из её пор, отдавал терпкостью, чужбиной, убийством. Спина Джей Мара неожиданно выросла перед ней. Демон поднял стакан с джином над головой и прочистил глотку. Уголки его губ уныло смотрели вниз, но баритон был преисполнен жизнерадостности. — За краља! За Град! За Подземље! Демоны замешкались, в пабе поднялся шквал голосов, посетители засуетились. Постепенно вверх взметнулись десятки рук — трупно-синих, сероватых, белых, костяных, с загнувшимися как у больных спинным менингитом ногтями — держащих бокалы и кубки, медь блестела в сумраке паба, лязганье столовых приборов оборвалось, голоса вторили в разнобой, сначала неуверенно: — За краља! — За Град! За краља! — За Подземље! За Град! Хабиб и Назима обменялись встревоженными взглядами поверх барной стойки. Джей развёл руки в стороны, на лицо налипла ехидная улыбочка того самого подонка, появляющегося в каждом второсортном сериале на CW, пытающегося изо всех сил подгадить главному герою. Лацканы его плаща взметнулись вверх, когда он вспрыгнул на круглый стол — Хабиб нахмурился, посмотрев на свои стертые в кровь пальцы. стол снова придётся отдраивать — и провозгласил, брызнув слюной. — СЛАВА САТАНЕ! — Слава Сотони!— хором ответили ему демоны. Назима застыла, сжавшись до крошечных размеров. В окружении детей ночи она чувствовала себя такой маленькой, что могла бы протиснуться сквозь доски в полу, как тонкое письмо в скважину почтового ящика. «Страх какой,— Назима наблюдала за развернувшейся во всей своей красе вакханалией разинув желтозубый рот. Сердце забилось под горлом, ошейник с болью врезался в кожу, подрагивая в такт пульса. Они наблюдали. Милостливый боже, они оцепили их, как стая волков и наблюдали, выхватив их светом прожектора своих голодных радужек. Она растянула губы в улыбке, пока её рука, прямая, как штырь, с зажатым в пальцах стаканом, поднималась вверх. — Не дай моему голосу дрогнуть, Один»* — Слава Сотони!— взревела она, присоединившись ко всеобщему ликованию. Безмятежный паб наполнился возгласами и хмельной бранью. — Да здравствует дьявол! Хабиб промолчал, лишь покачал головой и продолжил заниматься делами — рука интенсивнее задвигалась из стороны в сторону, собирая пыль, жидкость и крошки влажной тряпкой. Так он и поступает. Подчищает за всеми дерьмо. Кто-то же должен.***
Проблемы в новых апартаментах начались на четвёртую ночь. Дэни прикусил язык, раздраженно чиркая спичкой о коробок. В складочке на лбу собрались капли пота, руки тряслись, как у старикашки, он сгорбился над свечей, как в молитве, чиркнул ещё раз. Палец соскользнул и спичка, сломавшись, упала на пол. Возле сложенных друг на друга ног юноши их — сломанных спичек — набралась уже целая горсть. «Тоже мне, музыкант выискался,— мысленно выругался Дэни. — На фоно мы играем, а руки из задницы растут» Краткий, скрежещущий звук вынудил юношу задрать голову к потолку. Из тёмного угла над изголовьем кровати, прилипнув к потолку, на него смотрело чудовище. Несколько сотен губчатых лап, каждая длинной больше двух метров, лениво извивались, издавая противные, чмокающие звуки. Откуда, а самое главное, для чего, эта мразь Преисподней приползла, Дэни не знал. Он не заметил, когда тварь появилась в его новой комнате. Двигалась она ловко, быстро и бесшумно — разумеется, если того хотела — но нарочно издавала неприятные звуки, прекрасно зная, что юношу они нервируют. Наконец спичка загорелась и Дэни, как мог осторожно, поднёс её к первой свече. Фитиль загорелся, зловеще зашипев, маленькое оранжевое зарево поднялось вверх, ослепительной вспышкой отразившись в роговых очках Бурцева. «Слава всем чернокнижникам,— мышцы плеч расслабились, напряжение ушло из шеи. Даня бегло взглянул на чудище, убедился, что оно не сдвинулось с прежнего места, и принялся распространять огонь. От одной свечи к другой, пока все двенадцать — их было четырнадцать, но одну Даня потерял, когда в панике бежал от стенного шкафа к пентаграмме, а другую ненароком запнул куда-то под кровать с размаху жахнув по ней носком мокасина — не загорелись и не рассеяли темноту. Ночь была такой чёрной, что тьма, казалось бы, затвердела и стала осязаемой. Справочник был открыт, предпоследняя страница заломлена, буквы расплывались в сплошные черные линии. — Сработай. Просто сработай» Терри появился в клетчатых пижамных штанах, рассерженный, с широко раздувшимися от раздражения ноздрями. Свечи погасли — огонь ушел, не свернулся в воздухе кольцами сизого дыма, не развеялся в порыве сильного сквозняка, просто ушёл, рассмеявшись в лицо получасовым стараниям Бурцева его развести — звонко щёлкнул выключатель, пыльные плафоны в ветхой, бронзовой люстре по центру комнаты, моргнув, загорелись. Принц вцепился в Дэни своим колючим, полыхающим взглядом, скрестив руки на мускулистой груди. — Во-первых, меня нельзя призвать,— Терри пнул ближе стоящую свечу ногой. Она упала, зацепив следующую, они покатились, весело перестукиваясь, по гладкому деревянному полу. — Я не демон чего-то, я будущий дьявол, поэтому вот это всё,— он с сомнением осмотрел пентаграмму. Начирканные светло-розовым мелком линии звезды неровно накладывались друг на друга. — Не работает. Я слышу, будто из далека, смутный шум, когда люди пытаются выделывать такое, но не являюсь им. Это не моя классификация. В третьих, «Терри» даже не моё имя, это псевдоним, зачем ты его написал?— демон закатил глаза и с силой топнул ногой. По комнате прокатился гулкий грохот. — В конце концов, мог просто топнуть. Моя комната находиться прямо под тобой. «Как приятно, что он здесь,— спокойствие накатило на Дэни ласковой волной, к лицу снова прилила кровь, дрожь ушла из рук. — Как здорово слушать его голос, ох, как же чертовски удачно, что он здесь, потому что я не представляю, что делать с ЭТИМ» — Что случилось? — лицо принца было сосредоточенным. Дэни пришел к выводу, что, чем бы он не занимался в это время ночи, это точно был не сон. — Выпусти уже книжку из рук. Дэни открыл рот, клацнул зубами и замолк. Рука взметнулась вверх, указательный палец показывал за плечо принца. Терри развернулся и с его губ сорвалось легкое, почти невесомое «ох». Чудовище не сдвинулось места, лишь лениво сплело усики друг с другом, заинтересованно щурясь на Терри своими малюсенькими глазками-бусинками. — Что это такое?— шепотом спросил Дэни. Истерика пульсировала в висках синим пятном, и на её фоне, таком ярком и абсолютном, растерянность, страх и благоразумие не просто меркли, но переставали существовать. Была только истерика, пенящаяся в глубинах сознания, и чудовище. Плечи Терри поднялись вверх, он поджал губы. — Это папина ручная сколопендра. Игорь. Лицо юноши вытянулось, нижняя челюсть отвисла, в глазах застыл немой вопрос. Страх поднимающийся вверх по глотке громким криком, как столбец термометра, резко ухнул вниз. Папина ручная... кто? — Зря ты так испугался, он безобиден,— принц пригрозил сколопендре пальцем, недовольно качая головой. Вылитый родитель, рассердившийся на свое неугомонное дитя. — Ползать по чужим комнатам без разрешения! Плохая сколопендра. — глаза Терри почернели, налились угрожающим блеском. — Уходи, кыш. Игорь расшеперил все свои лапки в стороны и издал пронзительный визг. Терри сделал ещё несколько шагов назад, Дэни вскочил на ноги, подумал было схватить принца за руку, но вовремя остановился. Отчего-то мысль о касании стала интимной — сплести их пальцы, почувствовать бурлящую под мягкой кожей кровь, провести большим пальцем вдоль его ладони — и возмутила Дэни до такой степени, что он нервно засмеялся. Игорь заверещал и эхо его голоса разлетелось по всей комнате, окутав их ядовитым облаком. Дэни почувствовал, как в груди заворочалось «нечто», проламывающие путь из самых глубин его естества, норовя вырваться наружу ослепительно-голубым светом, Терри встал, как вкопанный, ровный и непоколебимый, не сводя глаз с разбушевавшейся сколопендры. Бурцев видел, как напряглась его спина. Кронпринц плавно переместил тяжесть с одной ноги на другую, поставив себя в центр, между Дэни и Игорем. «Похоже... Похоже я могу его прихлопнуть,— на секунду, одну чудную, прекрасную секунду, Даня всерьез поверил, что сможет избавиться от чудовища, выползшего не из кошмара, но воистину из недр самого ада. У юноши всё равно что была своя неосязаемая мухобойка для того, чтобы убивать насекомых. Интересно, что Терри скажет, когда увидит, как ловко он, Дэни, разделался с букашкой-переростком? Оценит его незаурядные методы, одобрительно кивнет, возможно даже улыбнется ему своей дивной улыбкой. Следующая секунда, увы, омрачила все надежды Дэни. Незримая рука с занесенной для рокового удара мухобойкой вяло опала. Осознание, резкое и болезненное, как лезвие ножа, ударило в голову. Терри ведь неизменно стоит между ними, играя со сколопендрой в гляделки, с непроницаемым лицом и уходить не собирается. — Он знает, что в него я не выстрелю. Ни за что не выстрелю» Стало быть, Игорь тоже неприкасаем. Не из-за какого-то феномена, а из-за вето, наложенного на него самим Сатаной. Дэни проникся глубоким отвращением к маленькой — гигантской — твари. Сколопендра будто бы знала, какими полномочиями обладает и от того наглела и была бесстрашной. Снова раздался визг, клацнули челюсти, Дэни отшатнулся в сторону, Игорь заметался по потолку. — Блять, ладно,— Терри круто развернулся на пятках, вцепился в плечо Дэни и подтолкнул его к выходу. — Шевелись, мы уходим отсюда. — К-к-куда у-уходим?— беспомощно протянул юноша. Он запнулся одной ногой о другую, подгоняемый принцем, едва не растянулся перед самым порогом и густо покраснел. Теперь его лицо напоминало палитру бежевых, алых и белых тонов. — Это мо-о-я спальня... — У меня тоже есть спальня, не хуже этой,— отрезал Терри, выталкивая мальчишку за порог. Игорь продолжал бесноваться, описывая круги по комнате. Его липкие ножки причмокивали, оставляя влажные желтоватые следы на плинтусе. Скривившись, Терри захлопнул дверь.***
— Н-неужели д-д-дьявол не может завести для своих пи-питомцев отдельный домик,— сетовал Дэни. В комнате Терри юноша чувствовал себя спокойнее и защищеннее. Он чувствовал себя в безопасности. Круг замкнулся: Дэни был броней принца, а принц был его броней. Они растянулись на стоящих друг против друга диванах, сна не было ни в одном глазу. Над низким кофейным столиком — вряд ли, подумал Дэни, этот стол кофейный, просто выглядит похоже — парила бесформенная золотисто-коричневая сфера, разбавляя дегтевую ночь каплей света. Юноша по-прежнему не мог совладать с жалким подобием тела, которым теперь обладал, конечности того и гляди норовили уйти в пляс, поэтому он скрестил руки на груди и закинул одну ногу на другую, отчего выглядел надуто и взвинчино. — Какой-нибудь террариум. Терри потянулся, устало улыбнувшись. Иногда он понятия не имел, насколько на самом деле красив. — Это называется Австралией. Удивляться было нечему. Сатана любит порядок и бдит за свое подземное царство, сбагрить весь зверинец в Австралию — милое дело. И в аду всё гладко и тихо, и зверюшки пристроены и довольны, а как люди с ними справляются это уже не его дело. «Очень по-сатанински» — Можно отправить И-Игоря в Австралию? — Нет,— мягко ответил Терри. Дэни улыбнулся в рукав своей кофты, тайно надеясь, что он этого не заметил. «Да что со мной происходит?— сердце затрепыхалось со скоростью взмахов крыльев колибри, во рту стало сухо. — Если бы я стоял на своих двоих, было бы видно, как у меня дрожат коленки» — Когда ты спал в последний раз?— спросил Терри, искры света играли в его густых смоляных волосах, губы сжаты в тонкую линию. — Мне кажется, что я не спал несколько лет. — Д-да,— рассеянно согласился Даня. — Я спал нормально ещё до... — он чуть было не выпалил «задолго до нашего знакомства», но внезапно понял, что из-за мигрени, преследовавшей его последние несколько лет жизни, здоровый сон не являлся ему даже в самых смелых мечтах. — Не помню. Очень давно. — «Очень давно»,— повторил Терри, он сполз с перила, заложив руки за голову, взгляд рыскал по стенам и потолку, выискивая что-то или кого-то, но не мог пробиться сквозь густой полуночный сумрак. — Хорошая фраза, ёмкая. Дэни прикусил нижнюю губу, почувствовал привкус соли во рту и отвернулся. Из дальнего конца комнаты, с высоченного книжного шкафа, на него взирали пустые глазницы обглоданного черепа. — Да чтоб мне ...— голова парня дёрнулась в сторону, как от смачной пощёчины, он снял очки и зажмурился. Отвратный оскал застыл перед его мысленным взором. — Провалиться, да куда от-отсюда можно п-провалиться-то... — Что?— Терри подскочил, ошарашенно оглянувшись. Ни Игоря, ни Кристины, поблизости не было. Забравшись в его комнату сколопендра рискует остаться без панциря, а Кристина более не ищет компании брата. Тогда от чего, скажите на милость, Дэни так перекосило? Принц спустил ноги на пол, выпрямился. — Что не так? — Ничего, — отмахнулся Дэни. — Мне пора уже п-п-привыкнуть к тому, что у в-всех есть свои скелеты в шкафах. Или на-а шкафах. Брови Терри взлетели вверх по лбу. — Это мой дед, он был дьяволом до моего отца,— принц обернулся через плечо, подмигнул скособочившейся черепушке, как старому приятелю. Череп Горация нравился ему, не внешним видом и уж точно не «богатым внутренним миром», а тем, что был напоминанием о чем-то, чего Терри не успел застать. При Горации кругов ада было девять, а местные жители разговаривали только на древнем наречии Преисподней, лёд ещё не окреп в глубинах моря, и в состав сената входили лишь высшие демоны, хладнокровные, беспристрастные, каменные. Эта черепушка не говорила и не раздавала советов, но несла с собой шлейф прошлого... Далекого прошлого, не тронутого руками отца. — Он симпатяга. — Если в твоем в-вкусе костлявые,— буркнул Дэни, однако слова, брошенные принцем, зацепили его. Если бы сон уже не был согнан гигантской сколопендрой, то сейчас испарился бы точно. — Ты ска-а-зал твой дед был д-дьяволом до твоего отца и я... Я понимал, ч-что ты тоже, н-но я не понимал...— всё, что Дане было известно о чертях, оказалось воистину бесполезным и по большей степени враньем, однако один вопрос, настолько очевидный, что он ни разу не догадался его задать, терзал его больше всех остальных и ответ неожиданно вывалился на него, расставив все точки над «i». Очевидно, Сатана не бессмертен. Череп Горация фон Гельфанда был тому неопровержимым подтверждением. — Я н-не понимаю, разве сила та-акого масштаба не должна быть вечной? — юноша понизил голос. — Вы смертны. — Не говори об этом так, будто это что-то унизительное,— Терри поманил его к себе, настроение его отчего-то дало резкий скачок... не вверх, не вниз, но в какую-то другую сторону. Дэни охотно подвинулся ближе, нацепив очки на вспотевший нос. — Сила, о которой ты толкуешь, друже, не иссякает, она живёт вечно. — принц раскрыл ладонь. Над ней витали шесть плоских обезличенных фигур, кружась, как на карусели. Через все плоские тельца проходила нить, связывающая их между собой. Над макушкой первой фигуры сверкала крохотная искра. Вдруг, фигура обуглилась и искра, вместо того, чтобы угаснуть, перебросилась на следующую. Вихрь продолжался. Дэни задумчиво склонил голову на бок. — Меняется лишь носитель. Принц сжал руку в кулак. — Моя семья существовала ещё задолго до возникновения цивилизации,— продолжил Терри. — Задолго до того, как вы вышли из воды на сушу, до появления викингов, до возникновения социума, до королей. Задолго до Дрейка. — Ого. — Испокон веков дьяволизм передается от одного члена моей семьи,— рука принца снова открылась, фигуры танцевали, искра перескакивала с одной на другую. — К другому. Поэтому когда старый носитель умирает, дьяволизм перепрыгивает в следующего, и так далее. Это почти что паразит, который, вместо того, чтобы вредить, насыщает тебя. Дьявол никогда по-настоящему не умирает; он живёт вновь. В новой скорлупе. Дэни отпрянул назад. Скрутивший внутренности узел разжался, сердце бухнуло дважды, да с такой силой, что на лице юноши отразилась гримаса боли, которая, впрочем, мгновенно разгладилась. В охваченных смерчем мыслях воцарился покой. «Живешь себе живёшь,— рассеянно думал Даниил. — А потом в тебя вселяется какая-то вселенская херня, и ты живешь с этой херней, пока не перегоришь и она не решит сигануть в твою сестру, после чего ты сдыхаешь и твои потомки сохраняют твои останки в качестве подставки для перьевых ручек. А я ещё на мигрень жаловался?» — Ты хочешь быть им?— осторожно поинтересовался Дэни. Он толком не знал Терри, но ему не хотелось бы, чтобы он становился дьяволом. Ему не хотелось, чтобы он закончил в персональному аду. Новая оболочка для Сатаны? Ну уж нет! Принц посмотрел в сторону, и вместо ответа сказал: — Смотри. Рассвет.***
Обед проходил тихо. Отец пил эль с мёдом, массируя висок. Голова у него раздулась до фантастических размеров, кожа лица побагровела, глаза терялись в складках век, напиток стекал вниз по бороде из уголков губ. Терри помешивал кофе, откинувшись на спинку высокого стула, время от времени с подозрением поглядывая на Кристину: принцесса сидела напротив него, её блюдо ломилось от изобилия — шпроты, икра, ломти свежеиспеченного хлеба, горошек и капуста — но она будто и не замечала этого. Сестра была бледной и безучастной, руки вцепились в столовые приборы мёртвой хваткой, хотя есть она не собиралась. Принц надеялся, что она скажет что-нибудь одобряющее о его костюме, не просто чистом, но и выглаженном, но Кристина не проронила ни слова. В столовой гудела тишина, сопровождаемая робким постукиванием ложки о кромку бокала. — Сегодня явится церемониймейстер,— на выдохе сказал отец. — Мы будем готовится к балу в честь начала учебного года в Академии. Джакомо прибудет в ближайшее время чтобы всё проконтролировать. Тимати, Молли и я отправимся в Град, чтобы исправить нанесённый потопом ущерб. Несмотря ни на что, градцы вернутся домой к концу месяца и учебный год начнется в то же время, что и всегда. — дьявол поёрзал на стуле, отпил ещё немного эля, чтобы смочить горло. Голос его вибрировал от предупреждающих ноток. — На вашем месте я бы думал дважды прежде чем снова попытаться вставлять ему палки в колёса. Марко ещё не забыл твою выходку с поджогом,— он кашлянул, ложка в бокале Терри звякнула. Он сердито посмотрел на отца. — И когда я говорю, что имею это ввиду, Терри, именно это я и имею ввиду. Касается вас обоих. Кристина дёрнулась, заморгала, как-будто только что проснулась. Медленно выпустила вилку из руки. — У меня нет новой одежды,— пробормотала она, голос её был сухим, как наждачная бумага, и таким же безжизненным. — Нет ни брюк, ни юбок, я не готова к учебному году. Я не готова. Дьявол поднялся со стула, парадная тёмно-серая мантия, обшитая золотом по краям, волочилась за ним по полу. Он засеменил к Кристине быстрыми шажками. — Я предпочитаю, чтобы ты оставалась в Гоморре, мартышка,— он наклонился и поцеловал её в висок. От него пахло пивом, табаком и кислотой старческого дыхания. Проволочная борода оцарапала принцессе щёку. — Вода неспокойна и я не хочу, чтобы мои дети ошивались где попало. Я приглашу швей из Клеймора. Они сошьют для тебя всё, что пожелаешь. Потом Макс развернулся к сыну. На лице дьявола не было и тени улыбки. — Не позорь меня. Он ушёл, продолжая массировать висок. Восемнадцать домистиков, до этого неподвижно стоящие у стен, выстроились в ряд и промаршировали прочь из зала следом за ним, как утята за своей мамой-уткой. Двери со скрипом затворились. — Сварим из Джакомо суп?— Терри скомкал в руках салфетку и бросил в сестру. Состояние, в котором она находилась, было далеким и глубоким, поэтому она не отреагировала даже если бы вместо клочка бумаги ей в лоб прилетел нож. — Кристина? Её взгляд сдвинулся с пустого места на брата, она не шевельнулась. Растрепанные волосы торчали во все стороны, на белом воротничке платья алел смазанный след от помады, рука сжалась на ложке, разжалась, снова судорожно сжалась. — Нет,— неуверенно сказала она. Принцесса опустила голову вниз, туго соображая. Кисти её рук так исхудали, что манжеты, застегнутые на пуговички, свободно болтались, вены под кожей стали тонкими, как ветви хрупкого деревца. Терри наклонился вперёд, навалившись локтями на край стола. — Не хочешь набедокурить со мной? — ни разу в жизни не было такой ситуации, чтобы Кристина отказалась. Не потому, что она, как и он, страстно пылала идеей разрушения или игры, но потому, что не могла отказаться от возможности наблюдать за ним, быть причастной. Но уши принца не обманывали, потому что Кристина повторила окрепшим голосом. — Не хочу,— она встала со стула, расправила складки на подоле платья. — Увидимся за ужином, Терри. Он остался сидеть за столом, огорошенный бессвязной безостановочной паникой. Значение слова «апокалипсис» никогда не оформлялось для него в чёткую осознанную мысль ровно до этого дня. Кристина его больше не любит, а стало быть, конец света действительно наступает.***
— Что с-стряслось?— сегодня во дворце раздалось рекордное количество хлопков дверьми. Принц влетел в комнату, как сорвавшийся с цепи цербер, разве что с его языка не капала желтая слюна. Дэни своевременно отпрянул от стеллажа с личными вещами. Не имея понятия, где следует начинать поиски кодекса, юноша, скрепя сердце, принялся за разбор собраний книг в комнате принца. «Время — коварная шутка, особенно когда ты умираешь,— вчера ему удалось пересечься с Майер. Она прогуливалась по балкону в компании прочих домистиков. Все девушки выглядели изумительно в бархатных синих платьях, и их волосы сияли под чёрными лентами, как шёлк. Спеси, отметил Бурцев, у Евгении не поубавилось. — Месяц прошёл с тех пор, как мы здесь и пока ты прохлаждался — прости за каламбур — на просторах адских, я была здесь и искала то, о чём говорил Свобода. — её глаза-льдинки переливались полубезумным блеском. — Целый месяц прочёсывала библиотеку и могу с уверенностью сказать: кодекса там нет» Стало быть, кодекс был спрятан где-то ещё. «Я поспрашивала и, Дань, никто не подбирался к принцу так близко, как это сделал ты,— Женя погладила его по щеке. — Кроме, разве что, девиц, которых он водит к себе время от времени, но они уходят, а ты остаешься. Терри — наследник, он знает, где кодекс» — Что-то странное творится с Крис,— грудь под рубашкой вздымалась вверх от тяжелого прерывистого дыхания. Терри рванул верхнюю пуговицу. — Кажется она меня ненавидит. «Это уловка,— подсказывал внутренний голос. Огрубевшие шрамы на предплечье зазудели и Даня рефлекторно накрыл место укуса ладонью. Её окровавленный рот вспыхнул перед глазами. Желваки шевелились, пережёвывая его плоть. — Это кошмар в личине девочки с каре, она — зло, она дьявол в юбке, она собрала в себе всю их грязь. Она не ненавидит его, она не может ненавидеть его, она просто ждёт подходящего момента, чтобы разделать нас голыми руками или мясницким ножом. Притворяется» Только Терри знал, что он не заблуждается насчёт неё. Зубастую дрянь видел Дэни, невинный цветок видел отец, Терри видел венерину мухоловку. И она увядала на его глазах. — Т-ты поджег её, обманув, между прочим,— Дэни опустился на диван, поджав под себя левую ногу. Принц замер в движении; пиджак болтается на одном плече, пальцы держатся за следующую пуговицу. Беспомощность, взорвавшаяся и забрызгавшая весь его мир жёлтыми красками, затмила даже тот простой факт закрытости и замкнутости Терри. Он поймал себя на мысли, что будь он в своём уме, ни за что бы не стал вываливать на Дэни свои переживания. Но он вывалил, и у парня было, что на это ответить. — Г-грозился ей голову о-о-отрубить, а потом сбежал, когда она просила остаться. — юноша щёлкнул пальцами. — Ох, и она дала тебе свою кровь. Из вас двоих, я думаю, это ты её ненавидишь. «Он буквально отправил меня в аут,— принц скуксился, подбирая ехидный ответ, но в груди защемило — скрипнули двери в его заколоченное сердце, Кристина уходила последней — и Терри прикрыл глаза, вслушиваясь в тихие шаги, удаляющиеся от него. — Чёрта с два, она моя сестра, значит я буду биться» Терри присел на край своей кровати. Дэни в его восемнадцать, принц показался ребёнком. «Я напьюсь, в самом деле напьюсь, когда оставлю эту адскую дыру позади, — он встал, неуклюже помялся на месте, страшась спугнуть Терри своим предложением. — Я найду кодекс, вскрою Гоморру если это понадобиться, но я не могу начать этим заниматься, пока он сидит ... такой» — Есть одна мысль,— Дэни ободряюще улыбнулся, присаживаясь рядом с принцем. — Мы п-покажем ей, к-а-ак она важна для тебя. — Терри настороженно выгнул бровь. — В аду есть краски?