Слепая симфония

Забрызганный водой коврик в этот раз показался слишком холодным, или слишком горячим был я сам? Не знаю. Я чувствовал спиной взгляд Романа, на теле до сих пор теплились его поцелуи и касания, а член продолжал пульсировать нереализованным желанием. Мое тело до дрожи хотело этого парня, хотело слиться с ним, впустить в себя, принять всего и отдать все. Там, в ванне, под льющейся сверху теплой водой, я был готов заняться сексом. Сейчас, ступив на холодный и мокрый коврик и нашаривая рукой полотенце, начал сомневаться. А может лучше не делать этого? Я испугался того, что может случиться. Мне было слишком хорошо с ним до секса, и это пугало. От Романа исходило тепло и... свет, который я не мог видеть, но чувствовал. Этот парень был светлым, но как соединить его с моей тьмой? Не сделаю ли я себе хуже? Не повторится ли история с Андреем? Длинные шелковистые волосы так похожи... и руки, ласковые руки художника, пахнущие красками. Этот запах все равно чувствовался, даже сейчас. Я испугался того, как быстро начал привязываться. Не знаю, почему это происходило, но это было так, и я знал, что секс привяжет сильнее. А потом... потом он уйдет, а мне останется память и новая боль, потому что я ему не нужен, разве что тело, которое почему-то Роману понравилось — я чувствовал это по прикосновениям и поцелуям. — Что-то не так? — прозвучало прямо над ухом, и я чуть не выронил полотенце. — С чего взял? — голос меня тоже подвел, предательски дрогнув. — Чувствую, — руки легли на мои бедра, к спине прижалось горячее тело. — Ты скоро дырку протрешь на руке, но волосы не вытираешь, а с них течет. Что случилось? — Ничего, — я сглотнул и машинально начал вытирать волосы, — думаю... тебе лучше уйти. — Нет, — мягко выдохнули в ухо, а рука Романа легла на мой член, и я, не сдержавшись, громко вздохнул — так приятна была эта ласка. — И не подумаю, потому что мы оба этого не хотим. Я смял в руках полотенце и стиснул зубы, чтобы не застонать, а отодвинуться от него сил не нашлось. Тело предательски прижалось еще ближе к Роману, выдавая мои настоящие желания. Его губы тут же припали к шее, зубы прикусили кожу, и я задрожал. Шея — одно их самых чувствительных моих мест, как и... — Не надо... — неубедительно простонал я, когда его пальцы коснулись груди. Слишком чувствительный. Да, я знал это. После потери зрения гиперчувствительность была закономерна, а стоило возбудиться, и кожа становилась сплошной эрогенной зоной. Я неимоверно остро ощущал, как подушечки его пальцев задевают соски, как дразнят лаской, сладкой до боли. Не сдерживаясь больше, я громко застонал, откидывая голову ему на плечо. Сомнения и страхи улетали прочь так же быстро, как нарастало возбуждение. Скачками, громадными, как прыжки исполинского кенгуру. Теперь холодно мне не было, напротив — слишком жарко. Но сказать что-либо я не успел — головку члена обхватили губы Романа. — Что ты.... — начал я, невольно двигая бедрами навстречу. — Пробую тебя, — послышался приглушенный ответ, и я зажал рот рукой, чтобы не выдать — насколько сильно чувствую каждое прикосновение языка. Я покачнулся, чувствуя, как начинают дрожать ноги — язык горячо скользил по всей длине члена, а потом Роман полностью захватил его в рот. — А-ах, — вырвалось все же у меня, такие ласки выпадали нечасто, и я опасался, что кончу прямо тут, не выходя из ванной. — Ром... — я схватил его за волосы, понуждая остановиться. — Не спеши... Идем... — На кровать? — Да, — выдохнул я, — тут слишком... — Мокро и скользко, — руки Романа теперь обхватили меня за пояс, — я уже чуть не навернулся. — Тогда идем, — я отыскал его руку и крепко сжал, оставляя все сомнения за дверью, которую захлопнул за нами так, что Сэт отозвался вопросительным «Гав?», но тут же затих. На полпути к залу я остановился и спросил, уже не смущаясь: — У тебя есть резинки? — Да, в сумке, — такой же прямой ответ, — я принесу. — Не надо, — отпускать его руку не хотелось даже на секунду, только не сейчас. — Сэт, принеси сумку гостя, — громко скомандовал я, услышал стук собачьих когтей по паркету и почувствовал, как напрягся Роман, когда Сэт подошел к нам. — Боишься его? — Да, всех собак, — в голосе была искренность, — меня малого соседская овчарка за ногу тяпнула, вот с тех пор и... — Не бойся, Сэт не тронет, — почему-то это признание Романа помогло мне победить остатки опасений, он тоже боится чего-то, не только я жалкий трус. — Возьми у него сумку и пошли. — Готово, — раздалось в ответ через пару секунд, и я молча повел Романа дальше. Расположение мебели в квартире я знал назубок, давно перестал спотыкаться и ударяться об ее углы, а потому к софе, стоящей в зале, подвел его без проблем. Подвел и толкнул на нее, и тут же лёг на него сверху, вытянулся, вжимаясь в горячее, пахнущее чистотой, желанием и красками тело. Я не мог больше терпеть, на игры, ласки и прелюдии времени не осталось и желания — тоже. Я сразу же опустился к его члену, собираясь изучить теперь так — губами и языком. Изучить как можно глубже, настолько глубоко, как сумею. Практики у меня было немного, но я восполнил это энтузиазмом. Я почти набросился на его член, чувствуя себя котярой, которому под нос сунули целый куст валерьянки. Я постанывал, лаская его, и радовался, слыша стоны Романа. Для удобства я развернулся, и мой зад оказался в пределах его досягаемости, я понял это, когда пальцы Романа скользнули меж ягодиц. Услышав шорох и почуяв запах мяты, я понял, что Рома взял с тумбочки мой крем для рук, который я держал на видном месте, но радоваться догадливости любовника было некогда — он проник в меня очень осторожно и медленно. Я прикусил губу, сдерживая стон — тело хотело этого: само раскрывалось навстречу, желало резче, глубже и больше. И я, не говоря ни слова, развернулся к его лицу, отыскал губы, седлая бедра. Член Романа скользил между ягодиц, заводя меня сильнее, если еще можно было сильнее. Я взялся за него рукой и хотел направить в себя, но Роман мягко меня остановил: — Погоди... Секунду, — шорох фольги, и еще пара мгновений... слишком долгих. — Вот теперь все в порядке, — и он медленно вошел в меня. Я не возражал, максимально расслабился, принимая. Сморщился, потому что нечасто это делал, и тело успевало отвыкнуть, каждый раз — почти как первый. И тут же Роман притянул меня к себе, увлек в поцелуй, одновременно обхватывая ладонью член. Он не двигался, выжидая, когда я привыкну. Руки Романа опустились на мои бедра, помогая приподниматься и опускаться, подстраиваясь под мой ритм. Секунда — и он снова ласкал мой член, все быстрее скользя по нему рукой. Я не мог выдержать этого долго, мне было очень жарко, и горело всё внутри. Почувствовав пульсацию разрядки, я просто заорал, громко и пошло, подрагивая в такт семени, которое толчками выливалось на тело Романа. Я упал сверху, дрожа и поскуливая от удовольствия. Перед моими плотно зажмуренными глазами плясали разноцветные пятна, впервые за хрен знает сколько лет. Я не знал, хорошо это или плохо, на самом деле это происходило или просто иллюзия, подаренная оргазмом. И почувствовал, как сжимают мои бедра его руки, как резко и часто движется во мне Роман, услышал его вскрик, когда он кончил, сильно прижав меня к себе. Пятна все еще дрожали, медленно угасая, а я вслушивался в ритм его сердца. На секунду перед глазами мелькнула светлая вспышка, или мне это просто показалось? Неважно. Я не хочу об этом думать. Не сейчас. Но мысль, что Роман все же подарил мне свет, хоть немного и ненадолго, отложилась где-то на задворках сознания, а пересохшие губы шепнули еле слышно: — Спасибо... — За что? — его губы коснулись уха, и я невольно улыбнулся — щекотно. — Ты подарил мне свет, — пробормотал, не желая отодвигаться, но поняв, что Роману тяжело, осторожно приподнялся, лег рядом, и тут же он обнял меня, притянул к себе. — То есть? — я слышал в его голосе искреннюю тревогу, и от этого мне было тепло. — Что ты имеешь в виду? — Свет... — я пытался пояснить, — перед глазами яркие пятна, когда я кончал... такого уже очень давно не было. — Вот как, — губы Романа снова коснулись моих, — знаешь, думаю, надо повторить опыт. — Ты о чем? — догадываясь, улыбнулся я. — О том, что надо повторить и закрепить эффект, — теперь губы дразнили шею. — Если ты, конечно, хочешь. — Да, — слишком поспешный ответ, но что поделать, если я не знаю, когда в следующий раз буду с кем-то, и каким он будет — этот следующий раз? Из всех моих любовников, так же хорошо занимался сексом только Андрей, или я просто уже не помню, как это было? Идеализирую его до сих пор? — Отлично, — поцелуй пришелся в плечо, — тогда я сейчас перекурю, снимем пробу с вина — зря, что ли я его покупал? И потом... — тут он поцеловал меня в живот и я, не сдержавшись, выгнулся — одно из жарких мест моего тела. — Согласен с таким планом? — Вполне, — улыбнулся я, — а курить можешь здесь. — Нет, никогда не делаю этого в квартире, — серьёзно ответил Роман, и я понял, что спорить бесполезно. — Я быстро. Шорох простыней, и я остался на постели один. Перекатился на его место, зарылся носом в простыню, вдыхая запах и чувствуя, как снова начинаю заводиться. Провел рукой по телу — кожа липкая от пота и спермы — неприятно. Нужно смыть это с себя, пока Роман курит. Я сел и тут же сморщился — похоже, немного перестарался, но все равно хочется еще, слишком успел соскучиться по этому. Я поднялся и потащил свою худую ноющую задницу в душ, быстро ополоснулся и вернулся в комнату. Романа еще не было, я не чувствовал его запаха и не слышал дыхания, а потому подошел к синтезатору и коснулся клавиш. Я играл нашу страсть. Инструмент отзывался мелодичными стонами и сбитым дыханием, ускоряющимся сердцебиением. Полностью погрузившись в музыку, я снова переживал свой яркий оргазм, и вздрогнул, когда на бедра опустились руки. Роман. От него пахло сигаретами и ночной прохладой. Я так увлекся игрой, что не расслышал шагов, и пусть, главное — он снова рядом. Я подался назад, прижимаясь к нему, и укоризненно шепнул: — Ты всегда будешь меня так пугать? — Нет, только сегодня и завтра, — с сожалением ответил он, — а потом — домой и на работу. Ну вот. Все. Сегодня и завтра, а потом — снова одиночество, к которому я так и не смог привыкнуть. Горькая правда этих слов заставила меня опустить голову и подавить тяжелый вздох. А на что я надеялся? Чего ждал от случайного любовника? — У тебя... наверное, есть кто-то? — осторожно спросил, отстраняясь. — Нет. Меня бы здесь не стояло, будь это так, — прозвучало в ответ, — я старомодный, Вик, не люблю сразу с несколькими. Не могу. Это... — Воняет ложью? — Да, слишком сильно и забивает все остальные запахи, например — твой, — его нос коснулся моей лопатки, — ты пахнешь... болью. Что-то не так? — Ты ошибся, все нормально, давай лучше выпьем, — я вышел из-за синтезатора и направился на кухню. — Я принесу бокалы. — А я вино, — послышалось за спиной. Вино. Да, так будет лучше, еще успею погрузиться в тоску-печаль. У меня всегда дохрена времени, за исключением этих двух дней. Бокалы я нашел достаточно быстро и вернулся в зал. — Вот, — протянул емкости Роману. Он здесь, теперь его дыхание и запах я слышал. — Отлично, ты садись, а я сейчас налью, — он забрал бокалы, а я послушно опустился на софу. Ждал, не подгоняя и не говоря ни слова, и молчание... оно не тяготило сейчас, было уместным. — Ну вот, давай руку, — я выполнил и это, принимая бокал, приятно утяжеленный вином. Его запах мне понравился — какой-то сладковатый и мягкий. — И за что пьем? — спросил я, чувствуя, как Роман сел рядом, его бедро коснулось моего, и дрожь снова пробежала по коже. Возбуждение от близости вернулось горячей пульсацией в паху, и ничего поделать с этим я не мог. — Как за что? За твой талант, — рука Романа легла мне на бедро, — за тебя... за нашу встречу. — Идет, — быстро ответил я, поднес вино к губам, сделал глоток и вздрогнул, — ладонь любовника обхватила мой член. А спустя буквально пару мгновений я почувствовал, как на мои бедра легли обе его руки, разводя их в стороны. Мне стало немного неловко — я обнажен и полностью раскрыт перед ним. Я догадался, что Роман теперь сидит на полу между моих ног, но думать о чем-либо еще — не мог. Он снова начал ласкать меня — скользил языком по члену, а мне оставалось только стонать и раздвигать бедра шире. Теперь мне уже плевать на стыд, я хотел чтобы он мне вставил. Но у Романа на уме было нечто иное, он осторожно подтянул меня к себе, и я почувствовал, как язык коснулся входа в мое тело. Я облился вином — настолько приятно и неожиданно это было. Быстро допил все что осталось, отбросил в сторону бокал и скрестил ноги за его шеей. Руки поддерживали меня под поясницу, а язык проник внутрь. Я выгнулся, уже не пытаясь сдержать стоны. Мне было слишком хорошо, а когда внутри оказались пальцы, я забыл о том, что наполовину свешиваюсь с дивана: меня выгнуло дугой, а стон прозвучал слишком громко. Я хотел большего и сказал это, и тут же почувствовал, как Роман уложил меня на диван, устроил ноги у себя на плечах и вошел — так же осторожно и медленно. Я максимально расслабился, а потом мы снова начали целоваться, и меня окончательно снесло. Я опустил ноги на его поясницу, протянул руки, еле отодрав их от обивки дивана, схватил его за шею и притянул к себе, жадно целуя, захватывая влажные теплые губы и углубляя поцелуй. Я сжимал его внутри и подавался навстречу толчку так же медленно, почти не чувствуя боли. — Ох, — вырвалось у Романа громкое, — перестань, я так слишком быстро кончу, а разве мы этого хотим? Довольный его вскриком, я вновь расслабился и хрипло, бессвязно шепнул: — Нет... я этого не хочу, — каждое слово на выдохе, сердце бешено билось. — Мне нравится тебя дразнить, — я усмехнулся, ощущая себя инкубом. — Ты просто не представляешь как это: не видеть... а только ощущать. — Тогда я тоже буду дразнить, — Роман почти полностью вышел из меня, а потом обхватил губами один из сосков, одновременно потирая пальцами второй. — Вот так... — шепнул он, прикусывая в отместку сосок. — А хочешь, я тоже завяжу себе глаза? И ты возьмешь меня... Потом... Я лишь вскрикнул сначала возмущено, а затем блаженно, ещё больше выгибаясь. Резко притянул к себе. Дыхание выбило из легких. — Шикарная... идея... хочу тебя... — жарко шепнул ему в ухо. Я плотно прижался к его телу, не отпуская. Я чувствовал, как Роман обхватил мой член рукой, помогая кончить. Мне надо совсем немного, чтобы окончательно сорвать горло, заходясь в хриплом крике. Последние самые резкие и глубокие толчки — это почти больно, но пусть, пусть будет так, как хочет Роман. Потому что так, как хочу я, тоже было и еще будет. Сегодня. Этой ночью, в которой так много света.