Змейка.

22 13 9 Для того, чтобы они стали доверять друг другу хоть немного, требуется непростительно много времени. Но, даже после этого, «змеёныш» не подпускает его ближе, чем на расстояние вытянутой руки. С Масруром они общаются на равных, не смотря на то, что старший мальчишка молчалив. Они вместе тренируются, и вернувший себе клинки «змеёныш» выглядит до неприличия счастливым. Но все равно по инерции прижимает оружие к груди, когда ловит на себе взгляд Синдбада. Понимает, что больше их отбирать не станут, но все равно боится. В таких случаях будущий царь только улыбается и не может прогнать чувство умиления, которое вызывает в нем маленький ассасин. Который оказался обладателем очень цепкого ума и явно далеко пойдет, если, конечно, им удастся сохранить его. Покушения уже были, и это просто чудо, что малыш до сих пор их не замечал. Просто он стал спать крепче, и теперь не просыпается от каждого шороха, не замечая даже когда Синдбад выползает из их кровати. Сегодняшняя ночь не стала исключением, поэтому про здоровый сон можно было забыть. Впрочем отдохнуть днем тоже не получилось. Поэтому глаза закрываются сами собой, наверное не надо было пить. Все таки двадцать два года - это еще не самый взрослый возраст. Хотя, в это время уже и замуж выдают, и детей рожают. - Разве вам можно пить? - А почему нет? - Синдбад улыбается, так и не открывая глаз, чувствуя, как «змейка» садится у него в ногах. Почему-то ему больше нравится сидеть на нагретых за день камнях, чем на удобных пуфах, стоящих на балконе. Что за пустынные привычки? - Вы же совсем молоды, – конопатый нос утыкается в колени, а зеленоватые глаза блестят, как изумруды. Синдбад только недавно понял специфику этих глаз и то, что он видит сейчас, говорит о том, что «змейка» счастлив. От этого нельзя не улыбаться. - Ну, двадцать два- это не так уж и мало, верно? А сколько тебе лет? Тебе-то пить явно рановато. «Змееныш» раздувает щеки и недовольно бурчит себе под нос: - А я и не собирался. - Так сколько тебе лет? - Девять с небольшим. Синдбад распахивает глаза и пристально смотрит на обнимающего свои колени «змеёныша». - Правда? А я думал меньше. Ты такой маленький. - Я не маленький! - мальчишка вскакивает и топает ножкой в черной лодочке. - Ну, знаешь, в восемь лет мало кто взрослый. - Синдбад хватает мальчишку под подмышки и поднимает над полом так, чтобы их лица были на одном уровне. – Видишь, сколько тебе придется расти, чтобы дотянуться до меня? -Это просто ты , то есть вы - дылда! - Ну, знаешь, Масруру тринадцать, а он чуть ниже меня. - Это не считается. Синдбад смеется и опускает ребенка на пол, тут же ловя его ладошку и присаживаясь на корточки перед ним. Так, чтобы смотреть глаза в глаза на его уровне. - Почему ты не хочешь сказать своё имя?- «змеёныш» отворачивается и недовольно сопит, но, когда его ловят чужие пальцы за подбородок и снова заставляют смотреть в золотистые глаза, все же отвечает. - Оно мне не нравится. - Как может не нравится имя, данное тебе родителями? – Синдбад проводит открытой ладонью по белым волосам. - Я не знаю, кто мне его дал. Просто всегда было. - Но какое бы оно ни было, оно принадлежит именно тебе. Разве нет? - У меня нет ничего, чтобы принадлежало мне, кроме нитей. Но большего мне и не надо. А если вам нужно, чтобы у меня было имя, то можете придумать какое пожелаете. Синдбад только вздыхает и поднимается на ноги. - Когда захочешь сказать, просто скажи. Я хочу знать твое имя, а не придумывать его. Так что пока ты так и будешь для меня «Змейкой». - И привязалось оно к вам! Я совсем не похож на змею! - А шипишь сейчас совсем как она. Недовольное сопение и топот ног звучат еще достаточно долго. Синдбад улыбается и закрывает глаза, снова пытаясь балансировать между реальностью и сном. *** Еще одно покушение застигает их врасплох. Казалось бы, нападать в открытой пустыне, что может быть проще? Но ассасины всегда предпочитают действовать в одиночку и выбирать места, где можно спрятаться. В пустыне мало укромных мест, она открыта, но в ней не сложно потеряться. Удар идет, и парируется достаточно легко, вот только приходится пожертвовать целостностью правого плеча, чтобы прикрыть им «змейку». И вроде бы все как обычно, но уже через час, в его комнате, тщательно следя за перевязкой, малыш размазывает слезы по щекам. Пытаясь не сильно их демонстрировать, но и не успокаиваясь. Лекарь справляется достаточно быстро, и Синдбад стремительным шагом подходит к ребенку, усаживая его на колени и заглядывая в заплаканные глаза. - Ну ты чего? - Вы и правда дурак?! - маленькие ручки цепляются за ткань одежды, но улыбка так и не сходит с лица будущего царя. - Почему на этот раз? - Кто еще будет защищать чужого человека ценой своей жизни? Ваша жизнь намного дороже моей, и все те люди, что любят вас, будут переживать. - У тебя тоже есть люди, которым ты дорог. «Змейка» снова всхлипывает и прижимается лбом к сильному плечу. Обнимает и трясется в подавляемых рыданиях. - Ну, чего ты так расстроен? Всего лишь царапина, ты и сам видел. - А если бы там был яд? – голос получается приглушенным, но все равно дрожащим. - Но его не было. Синдбад поглаживает светлые волосы и понимает, как же сильно он устал. Этот маленький источник тепла словно убаюкивает, и сопротивляться сну совсем не хочется. Но, где-то на грани небытия, он все же слышит. - Джафар. Так меня называют. Синдбад улыбается сквозь сон и прижимает мальчишку к себе чуть сильнее: «Джафар, значит. Он выглядит гораздо милее, чем звучит его имя. Но все равно красиво».