Берег огня

1039 год от Прибытия Пада, столица Анфиры              Известия из дворца – это всегда что-то нехорошее. Больше часа ищущий тебя королевский курьер – нехорошо вдвойне. Адриан полной грудью вдохнул теплый соленый воздух, позволив себе лишнюю минуту насладиться погодой, и отправился искать принца.       Весна у южного моря – самое приятное время года. Теплые ветра, благоухающие цветы, свежая яркая зелень. Жизнь в столице, раскинувшейся у моря, не замирала и зимой, но сейчас город словно очнулся ото сна. По узким улочкам не прекращалось движение, бойко шла торговля, золото перетекало из кармана в карман.       Словом, все было бы чудесно, и Адриан бы сполна наслаждался жизнью, если бы единственная туча в городе не повисла над головой его лучшего друга. Принц Ганн давно ходил по краю, откровенно нарываясь на конфликт со своей матушкой, и теперь он его получил. Намедни ее величество, зашедшая проведать сына, была атакована болонкой одной вульгарной девицы. Девица, по роковому стечению обстоятельств, вкушала вместе с принцем первый виноград.       В его спальне.       Адриан, имевший статус компаньона и телохранителя его высочества, в этот злополучный день получил выходной. Потому гром и молнии застали его в порту, где он любил в одной из многочисленных лавчонок выпить чашечку чая да послушать моряцкие байки. К тому времени, как несчастный курьер, краснея и заикаясь, посвятил в курс дела не только Адриана, но и добрую половину порта, буря из покоев принца переместилась в приемную короля. Его величество Энио Эстермин, уяснив из воплей любимой супруги только то, что у той теперь на одну фрейлину меньше, а сыну срочно (срочно!) нужно найти приличную жену, пожал квадратными плечами и вписал поиск невесты в красный журнал для важных дел. Его величество не любил спорить со своей маленькой женой.       Анфира, небольшая приморская страна, славилась своим богатством, моряками и свободными нравами. Ее величество Лилиан же, выросшая при дворе строгом и набожном, такие вольности не жаловала. Переломить многовековые устои в одиночку ей, само собой, не удалось, но с ее появлением светская жизнь анфирского двора заметно потускнела. И своих детей королева старалась воспитать людьми высоконравственными, а потому демарши старшего сына и наследника вызывали в ней особый гнев.       Другое дело Адриан: мало того, что он немного старше принца, так еще и уроженец тех же мест, что и ее величество, так что его моральный облик по умолчанию считался более высоким. Он пользовался особым расположением королевы, которая не оставляла надежд направить сына на правильный путь. Она считала Адриана своим союзником, а потому зачастую делилась своими планами относительно принца.       Нерасторопность гонца не осталась без наказания – скверной девицы с еще более скверной болонкой. Спровадив обоих с глаз домой, двор притих. Ганн посвящал все свое время работе и тренировкам, придворные дамы застегнулись на все пуговицы, светские мероприятия проходили чинно и гладко. Тлела надежда, что высочайший гнев скоро утихнет, и все вернется на круги своя. Но образ остепененного сына и роскошной королевской свадьбы пустил глубокие корни в разуме ее величества. Вскоре она объявила, что в следующем году намерена получить внуков.       Бездна разверзлась, и пути назад не стало.       Эффект оказался прямо противоположным тому, на который надеялась королева. Двор, смекнув, что в этот раз все всерьез, взбурлил. Семейные дела особ королевской крови касаются всех, а уж шанс породниться с будущим королем так и вовсе выпадает не каждое десятилетие. Подходило время традиционного весеннего бала, девицы наиблагороднейших кровей в столице множились, как грибы после дождя. Фрейлины наводили красоту с удвоенной силой и поспешно обновляли гардероб. Ганн уже не мог пройти по коридору, чтобы не столкнуться с очередной претенденткой разделить с ним горе и радость. После того, как одной ночью в его покои пробрались сразу три полураздетые девицы, он поменялся комнатами с Адрианом, а настойчивых красоток стал обходить по стенке, опустив глаза в пол. Даже для такого ценителя женской красоты это было чересчур –самое невинное взаимодействие с какой-либо из дам воспринималось чуть ли не как предложение руки и сердца.       Нешуточная борьба разразилась за места в свите принцесс. Эстермины – люди семейные и много времени проводили друг с другом, а значит, проще всего достать Ганна было через них. Но с королевой шутки плохи, да и братья-двойняшки пока больше интересовались деревянными лошадками, а не женскими юбками. Потому несчастные принцессы, которые сами входили в брачный возраст, не знали, куда деться от своих фрейлин.       Нежданно-негаданно обласкан оказался и Адриан. Никто королевского воспитанника и принцева друга не обижал, но всерьез бывшего раба в свой круг не принимали. Теперь же расклад изменился. На их с Ганном панибратство стали смотреть, как на нечто само собой разумеющееся, а татуировка с гербом Эстерминов, скрывавшая клеймо от раскаленного железа, стала почти утонченной деталью образа.       Сойтись с потенциальным фаворитом желали как те, кто метил в принца, так и те, кто в королевскую родню попасть не надеялись. Все чаще в присутствии Адриана скромно тупила взор сиротка графских кровей, взятая на воспитание ее величеством, да лезли с предложениями дружбы молодые вельможи, имеющие сестер на выданье.       В подполье они с Ганном ушли вдвоем.       Едва солнце коснулось крыш, Адриан уже стоял у дверей своих бывших покоев, а теперь прибежища принца. Ганна на месте не было. Расспросив прислугу, Адриан спустился в сад, где и нашел принца, распугивающего рыб в пруду. Адриан подкрался, тихо поднял камушек и запустил им в задумавшегося друга. Тот замотал головой и обернулся.       – Может, стоит просить о казни без отсрочки? – Адриан обнялся с другом и кинул гальки в пруд. Разноцветные рыбки, привыкшие к подачкам, забурлили у поверхности. – Сколько можно?       Ганн пожал плечами:       – Ты мне это рассказываешь? Я согласен на любую, пусть только прекратится это безумие.       – А что его величество? Спорю, ему балаган во дворце надоел не меньше.       – Так там мозговая горячка затронула добрую половину его советников. Кое-кого даже пришлось отправить куда подальше, о жизни подумать. – Принц взял прутик и пошевелил им воду. Кувшинки недовольно покачнулись.       – Что они все с цепи сорвались? Разве тебя не обручили пару лет назад?       – Обручили, но невест мне отец с советниками перебирать не прекратили. До прошлой осени я был обручен с дочерью дожа, но она не пережила зимы. Конечно, у дожа других дочерей полна коробушка, но разве матушку это устроит? Не дайте боги кому заикнуться меньше, чем о принцессе. Да и отношения с Республикой сейчас не ахти.       – Тогда нашим девицам уж тем более следует поуспокоиться, – хмыкнул Адриан. – А что с более традиционными рынками невест?        Он смахнул с лица выбившиеся из хвоста волосы. Сам Адриан, как и королева Лилиан, был родом из Керении, страны с более умеренным климатом, и ни капли не походил на жителя Анфиры. Такой же светлокожий, темноволосый и плохо переносящий южное солнце, Адриан был похож на ее величество сильнее, чем любой из пяти королевских детей. Ганн удался в отца и был смугл и медноволос, от матери унаследовав только светлые северные глаза.       – У соседей неурожай принцесс. В нашей части света почти все – мои сестры да кузины. Храм разрешает и не такое, но и с Керенией у нас еще с последней войны отношения не очень. Да и матушка не одобрит.       – И ее можно понять, – вздохнул друг. Маленькая Анфира со своими соседками напрямую никогда не ссорилась, предпочитая загребать жар чужими руками. Например, подкинуть золота Талере или республиканским наемникам, чтобы керенским кораблям стало не до анфирских торговцев. – Старшая «Сестра», прямо сказать, не в лучшей форме. Это печалит меня не меньше, чем ее величество, но от такого брака будет больше проблем, чем пользы.       – Это не беда. Куда страшнее романы про зануд и забияк с отвратительным чувством юмора, отягощенных трагической судьбой. А то я не знаю, откуда матушка и сестры выписывают эти отвратительные книжки.       – Куда уж нам, убогим, до вашего тонкого восприятия и изысканного вкуса, – издевательски поклонился друг. – Зато герцогиня Санчия в этом деле даст всем три дня форы.       Друзья тихонько похихикали. Герцогиня Санчия, рано овдовевшая статс-дама ее величества, была известна при дворе своим грозным внешним видом и скрывающейся за ним ранимым сердцем. Днем она вынимала душу из фрейлин и прислуги, а по вечерам рыдала над новомодными иностранными романами. Раз в месяц чувства брали над ней верх и не скупящаяся на злые слова дама превращалась в шесть пудов нежности, томно вздыхающей за веером. Все неженатые дворяне во дворце проявляли чудеса единодушия и в эти дни старались на глаза чувственной даме не показываться.       – Боги с ней, с моей отчизной. Но с придворным цветником придется тебе разобраться, – поджал губы Адриан. Друзья зашли на террасу, где вышколенная прислуга моментально поставила чай и свежую сдобу. – Выбери пока любую, чтобы они осаду сняли.       – Ты что, – чуть не поперхнулся Ганн. – Если я хоть взглядом выделю одну, к утру от нее останется мокрое место. Да и если брать королеву из своих, то только круглую сироту. Как тебе, кстати, Бьянка?       Адриан послал другу укоризненный взгляд.       – Она-то сирота круглее некуда, если ты про это. Конечно, ее величество спит и видит ее с вензелем «А» на платке, но я наступлю на горло собственному счастью, если ты без нее жить не можешь.       Ганн широко улыбнулся и развалился в кресле.       – Матушка не успокоится, пока не переженит весь двор. Смирись, ты меня сильно не переживешь... холостым, то бишь, не проходишь.       – Вот спасибо, – буркнул Адриан. – Всю жизнь мечтал.       – Да брось, – отмахнулся принц, – сошлешь ее в поместье и будешь жить как раньше. Нам вреда никакого, а матушке будет чем заняться, когда сестренок выдадут замуж. И вообще, выпишу себе язычницу-степнячку! Завидовать мне все будете.       Дальше Ганн оседлал любимого конька и ударился во вдохновенный рассказ о прекрасных дикарках, о которых он только в книгах и читал, скатившийся в монолог о геополитике. Адриан, в политических тонкостях не разбиравший, начал откровенно скучать. Спас его слуга, доложивший, что королевская чета ожидает их на завтрак.       Если обеды и ужины король Энио преимущественно совмещал с деловыми переговорами, то завтраки были делом исключительно семейным. Для постороннего получить приглашение разделить чашечку утреннего чая было почти равнозначно невидимому ордену. За столом всегда присутствовали венценосные супруги и все пятеро их детей, главный советник, придворная чародейка и Адриан. Присоединялись к ним и родственники короля, когда бывали во дворце.       Сегодня по левую руку от короля сидел его кузен, вернувшийся из дипломатической поездки в Керению, и его сын Реми. При виде завитого по последней моде братца Ганн поморщился, но успел выдавить улыбку, прежде чем заметила королева. Она троюродному кузену Ганна симпатизировала и считала милым мальчиком, которого Адриан с Ганном незаслуженно третируют. С тех пор, как их принуждали играть вместе, прошло много лет, но привычка избегать капризного мальчишки въелась накрепко.       Ганн по привычке занял место между своими сестрами, а Адриан – за малышами. Те улыбнулись одинаковыми беззубыми улыбками, с гордостью демонстрируя, какие сокровища они нашли под подушкой взамен утерянных зубов. Им взрослые разговоры о политике и каша, в отличие от блестящих, свежеотчеканенных золотых монеток, нравились не очень. Двойняшкам, как и Адриану, хотелось побыстрее смыться из-за стола и заняться своими важными детскими делами.       – Кеперин, расскажите, как идут дела у моего брата? – аккуратно орудуя приборами, спросила королева. – Разумеется, я получаю письма, но бумага и чернила не заменят живого слова.       – Зима была бесснежной, ваше величество, – вежливо ответил дипломат. – В Керении опасаются неурожая и мора.       – Это прискорбно, – королева метнула быстрый взгляд на супруга, но встретившись с ним глазами, опустила взор. – Боги посылают моей отчизне столько испытаний.       – Главное, чтобы братец не надумал решать свои проблемы за наш счет, – громыхнул король. – Есть у него такая скверная привычка.       – Энио, – возмутилась королева, – стыдно попрекать человека его бедами.       – Его беды растут из его глупости, – отрезал король. – Жизнь ничему его не учит. Мало потерял в последней войне? Так все равно не уймется, его корсаров вешаем каждую неделю, а он мне ноты протеста шлет! Возмущается, что грабить не даю.       – Энио!       – Хватит, Лилиан. Мне донесли, что твой брат задумал очередную дурь, а потому воспылал к тебе родственной любовью. Но от меня он не получит ни монетки.       Стол притих. Кеперин дипломатично сменил тему.       – Есть новости более приятные. Ваш брат, его величество Гиллс, решил окончить свой траур и повторно вступить в брак. Он направил предложение его величеству Оскару Талерскому...       – Ха! Что я говорил? – хмыкнул король. – Понял, что от меня ничего не получит, а в его казне давно шаром покати. На приданное рассчитывает.       – И что же, вечно ему вдоветь? – поджала губы королева. – Но кого он сватает в Талере?       – Ее высочество Трейю Талерскую, старшую дочь короля.       – Да-да, наследницу его престола, – поддакнул король, макая хлеб в подливку. – Вдовому, нищему Гиллсу, у которого дочери старше нее.       – Энио!       – В Талере есть принцесса? – внезапно встрял Ганн. Родители и дипломат покивали. – Почему я о ней никогда не слышал?       – Слышал, и один раз даже видел. Лет десять назад Оскар с семьей посещали нас с визитом. Но тебя тогда больше интересовал подаренный жеребец, а не девчонки.       – У принцессы хрупкое здоровье, поэтому она живет у моря, вдали от светской суеты, – добавил дипломат.       – А почему тогда бы мне не посвататься к ней? – спросил Ганн. – Разве это не логичнее всего? Простите, матушка, но дядюшка обойдется. Тут по первому-то разу невест не хватает, а он уже второй раз жениться собрался.       Король постучал пальцами по столу. Слуги торопливо сменили блюда. Няньки забрали младших детей, ушли по своим делам принцессы и придворная чародейка. Адриан хотел было последовать за ними, но получил пинок под столом и остался сидеть. Его величество посмотрел на него, но выйти не велел.       – Безусловно, династический брак с Талерой избавил бы нас от многих забот, – его величество погладил бородку. – Их армии и чародейскому корпусу противопоставить сейчас нечего.       – Вы боитесь, отец, что такая невеста мне не по зубам? Поверьте, я смогу убедить его величество Оскара. В конце концов, – понизил голос принц, – это вопрос жизни и смерти. В этом доме разверзлась пропасть, и меньше, чем талерской принцессой ее не заткнуть.       Королева бросила на сына испепеляющий взгляд, а король усмехнулся в усы и сделал какую-то пометку в своей записной книжке.       – Меня радует твой настрой, сын. В таком случае, дело не терпит отлагательств. Впрочем, я знаю, с кем можно поговорить на эту тему.       После завтрака Ганн пришел в приподнятое настроение, и решил отправиться в город. Пада, столица Анфиры, была древним городом, смотревшем на море еще до Прибытия. Как и тогда, солнце обжигало людей и дома, отражаясь в ровной морской глади. Ганну, как и всем анфам, светило было нестрашно, а вот Адриан сильнее надвинул шляпу.       – И как ты собираешься убедить короля Талеры отдать за тебя принцессу? – скептически спросил Адриан, продвигаясь за Ганном по рынку.       – А никак, – широко улыбнулся принц. Наследник был любим в народе, и считал вредным смотреть на свое государство только из окон дворца или карет. Конечно, совсем уж в одиночестве за пределами резиденции он не ходил, но и более одного-двух телохранителей брал редко. Вот и сейчас город от всей души сочувствовал любвеобильному принцу и украдкой посмеивался над придворными курицами, охотящимися на петуха. – Нипочем он ее не отдаст. Найдет герцога или князька пониже да потише, и будет ждать внуков.       – Зачем тогда с утра бахвалился?       – Затем, что теперь нам обеспечен минимум год спокойной жизни. Слухи по двору быстро расползутся, пройдет бал, и все вернется на круги своя.       – А потом все начнется снова.       – Там видно будет, – отмахнулся Ганн. – Ты хотел, чтобы это прекратилось? Так вот. Жалобы не принимаются.       Адриан вздохнул.       – Смотри, чтобы твои хитрости тебя же за хвост потом не укусили.       – Я теперь ученый, дважды на один финт не попадусь. – Показался причал, запахло морем. Ганн снял шляпу и беззаботно подставил лицо солнцу. – Какая замечательная весна.                            Радостному настроению его высочества не суждено было продержаться долго. Дамы и их семьи не прекращали борьбу, но теперь принца их суета мало трогала. Перемены в настроении наследника не прошли незамеченными, и Адриан подвергался двойному напору, ежедневно сдавая другу подарки и кошельки от прознатчиков. Двор полнился слухами, что невесту наследнику уже выбрали, а о помолвке будет объявлено на весеннем балу. Количество слез и истерик росло изо дня в день.        Но и король не забыл об утреннем разговоре. Вскоре по его приглашению в Анфиру прибыл придворный талерский чародей. Мильфор был другом юности его величества и частым гостем в Анфире, и даже перевез в Паду свою родню. Королевские дети звали его дядей и ждали визитов больше, чем свои дни рождения.       Талерский чародей был светловолосым мужчиной неопределенного возраста. От обычного талерийца отличался только разноцветными глазами – правый был зеленым, а левый – серым. Он всегда носил широкие белые одежды, и не признавал никаких украшений, кроме массивной серьги-каффы – знака его высокого статуса в чародейской среде.       Надолго покидать столицу Талеры придворный чародей права не имел, а потому его визиты всегда были весьма кратковременны. Узнав, что король собирается пообщаться с соседом о матримониальных планах его единственной дочери, вызвался быть посредником в этих переговорах, и с ним вТалеру улетело первое письмо. Ганн вздохнул спокойно – все шло по плану.       Но спустя месяц вернулся ответ. В огромном письме читалась плохо скрываемая радость и желание поскорее сыграть свадьбу. Если можно, безо всяких политесов.       Готовившиеся к долгим переговорам и баснословному выкупу за невесту, анфы были потрясены. Король с советом искали подвох и чесали бороды, Ганн ходил с круглыми глазами, а королева ликовала. Пригрозив им всеми карами небесными, если они сорвут помолвку, ее величество не шла ни на какие компромиссы и от мечты о блистательном торжестве отказываться не собиралась, что затянуло переговоры еще на месяц. К несчастью королевских курьеров, не успевавших менять лошадей.       К подготовке к балу прибавилась свадебная кутерьма. Слухи расползлись моментально, ее величество и принцессы занялись планированием этого грандиозного мероприятия. Ганн был подавлен и пустился во все тяжкие. Если до этого он держал себя в руках и благородных девиц обходил стороной, то теперь Адриан, которому королева сделала строгое внушение, то и дело оттаскивал его от, как нарочно, встречавшихся на каждом шагу придворных дам. И предпринимал попытки перенаправить его бурную энергию в более благотворное русло. Например, загнать в фехтовальный зал.       – Слушай, тебе святость не жмет? – уныло вопрошал наследник, скидывая камзол и беря тренировочный клинок. Погода стояла отменная и тренировку было решено провести на улице. – Смотри, вон твои поклонницы от тебя уже по кустам прячутся.       Адриан скрипнул зубами, но в указанную сторону даже не глянул. Время прогулок дам и девиц, сообразивших, что в парк, в отличие от зала, вход для всех свободный, удивительным образом стало совпадать с тренировками принца. Место фаворитки, хоть и менее лакомое, чем законной жены, или, на худой конец, жены фаворита тоже им подходило. Не менее пагубное влияние на девиц оказывало и повальное увлечение сентиментальными романами.       – Мои поклонницы хотя бы умеют держать рот на замке и не соваться в спальню средь бела дня, – едко бросил Адриан и с силой атаковал принца. Тот успел увернуться, но, будь оружие боевым, мог бы и пострадать. – Лучше бы больше занимался, гроза девичьих репутаций! Тебе хоть немного стыдно? Считай, уже сговоренный человек. Каково принцессе потом будет в этом гадючнике?       – А, – беззаботно махнул рукой принц, – хочу я посмотреть, кто позволит себе хоть пальцем тронуть принцессу при моей матушке. Да и я ее в обиду давать не намерен, за кого ты меня принимаешь?       Из кустов возмущенно фыркнули. Друзья переглянулись и отошли подальше на открытое пространство. К тому времени как спарринг им наскучил, солнце стояло высоко и начинало припекать. Адриан в очередной раз «заколол» друга, но Ганн поражения от него принимал совершенно беззлобно. В отличие от Ганна, Адриана всегда фехтовальный зал занимал гораздо больше, чем описательные науки и этикет.       Взмокшие и уставшие, друзья направились в купальню. Перед дверями суетилась по хозяйству хорошенькая, похожая на бельчонка, анфка, мгновенно стрельнувшая глазками в обоих мужчин. Ганн подмигнул ей и прошел к бассейну. Поджав губы, Адриан взял у нее полотенца и захлопнул дверь прямо перед любопытным носом.       – Ты столько лет живешь в Анфире, а повадки все как у керенской монашки. – Принц растянулся на длинной скамье и сложил руки под головой. – В вашей стране святош любая красивая девушка должна вызывать катастрофы. Ураганы там, извержения вулканов.       – Ее величеству это расскажи, – буркнул Адриан, поливая себя из ковша. – Но, если честно, керенская история знает случай, когда три герцога десять лет из-за одной женщины воевали. Поссорились, кому она первому улыбнулась, а потом пошло-поехало.       – Вот видишь, – нравоучительно поднял палец Ганн, – и какова мораль?       Адриан возвел очи горе и скомкал полотенце.       – Что мне пора уйти и впустить к тебе девицу?        Ганн довольно улыбнулся, а потом прикрыл глаза и грустно ответил.       – Да я все понимаю, что вы с маменькой говорите. Но когда будет эта свадьба? И будет ли? Но мы даже не знаем пока, согласится ли принцесса. На мои письма она, во всяком случае, не отвечает. Клянусь, если я получу ее руку, то мои руки будут только при мне, или при ней. Но пока что я не слышу звона свадебных колоколов.       Адриан закатил глаза и натянул штаны.       – Через час жду тебя в библиотеке. Будем разбирать битву при Райне.              Оставив принца с рыжей девицей, Адриан переоделся и отправился перекусить. Не успел он налить себе чай, как из-за спины вкрадчиво поинтересовались:       – Адриан, мальчик, где мой бестолковый сын?       На секунду застыв с наклоненным чайником, «мальчик» поспешно развернулся. В дверях стояла королева Лилиан, сердито покачивая веером. Ее фрейлин не было видно, из чего можно было сделать вывод, что ее величество не в духе. Поняв, что чай уже переливается на стол, Адриан торопливо прикрыл бардак салфеткой и налил чаю королеве в чистую чашку.       – Ваше величество, я недавно видел их высочеств в игровой. Сегодня к ним пришел кукольник.       – Другой мой сын, – ледяным тоном отрезала королева. – Впрочем, не отвечай, у тебя на лице все написано. Ах, когда же это кончится!       Королева всплеснула руками и приняла у Адриана чай. Тот молча отодвинул стул, усаживая ее величество за стол. В отличающейся весьма свободными нравами Анфире безгрешных мужчин при дворе не водилось, но внутренне Адриан был солидарен с королевой. Ганновы безумства начались после знакомства с девицей с болонкой, и с тех пор он стал перегибать палку. В какой-то момент друг стал замечать, что принц становится серьезным при упоминании этой девицы, и боги знает, чем бы все закончилось, если б не дурная псина, напавшая на королеву.       – Скажи Ганну, – отставив чашку, сказала королева, – что через две недели вы выезжаете в Осоми. Его величество отдал приказ начать сборы, так что без обсуждений.       – В Осоми, ваше величество? Король Талеры хочет познакомиться с его высочеством лично?       – Нет, это я хочу, чтобы Ганн познакомился с тестями лично. Подарки отвез. Тем более, есть повод – их колдуны устраивают какое-то грандиозное празднество, с прошлым письмом пришло приглашение. И на весеннем балу глаза мозолить не будете, – поджала губы королева.       Ганн будет в восторге. Адриан вежливо поклонился и подумал, что новость нужно скрывать столько, сколько возможно. Чтобы потом не искать наследника престола по всем углам дворца.              Чем ближе был отъезд, тем сильнее разрастался кортеж. Ганн все также пребывал в прострации, а Адриан скрипел зубами. Кареты с вензелями, парадные белые жеребцы, и много, много подарков. Король заметил уменьшившийся энтузиазм сына, а потому в делегацию включили парочку опытных дипломатов. Вишенкой на торте стал кузен Реми, нипочем такое приключение пропускать не желавший. Посчитав, что наконец-то он сможет занять положенное ему место рядом с принцем, потеснив наглого безродного выскочку, он ходил за Ганном по пятам, буквально преследуя его. В любое другое время Адриан бы объяснил зануде, куда ему пойти, но сейчас Ганн был на удивление смирен, а потому и Адриану приходилось терпеть.       – Надеюсь, ты хоть в Осоми не будешь позорить нас своим внешним видом, а наденешь нормальный камзол, – скривился кузен, тряхнув колечками волос. – Что принцесса подумает об анфирском дворе, если в свите принца есть такие, как ты.       – Что в свите принца есть не только женщины, но и мужчины? – огрызнулся Адриан. – Ты у куафера проводишь времени больше, чем все фрейлины ее величества, вместе взятые. А что это у тебя в ножнах? Твоим кинжалом даже персик не разрезать, а на шпагу так и вовсе без слез не взглянешь.       Реми побагровел, поправляя шпажную перевязь.       – Да этот клинок стоит больше, чем ты, раб! Что вообще ты...       Ганн резко остановился, и кузен, не успев затормозить, врезался ему в спину. Не оборачиваясь, принц сказал:       – Недостойно члена королевской фамилии бросаться словами, за которые отвечают кровью, зная, что собеседник не имеет право тебя вызвать. Еще раз я услышу такое об Адриане или о любом человеке, попавшем в похожую беду, я заколю тебя лично.       Реми застыл, хватая губами воздух, а потом опустился на колено. Ганн молча продолжил движение. Адриан, вздохнул, поднял трясущегося придурка и потащил за собой.       – Ты его чуть до петли не довел, – хмыкнул Адриан, сдав королевского родственника на руки гвардейцу и закрыв дверь в кабинет. Его величество велел им дождаться его с совета, но Реми в его состоянии королю показывать не стоило. Ганн стоял у окна, сложив руки за спиной. – Даже закалывать не понадобилось.       – Пусть думает, что говорит, – бесцветно откликнулся принц. – Он Эстермин, а значит спрос с него другой. Ляпнул тебе, ляпнет и в Талере. Я не пойму, тебе его жалко? Продолжай в том же духе, и о твоей добродетели скоро можно будет написать очередную слащавую новеллу.       – Жрецы учат нас, что на убогих обижаться грех, – развел руками Адриан, садясь в кресло. – Остальные боятся дуэли, а потому помалкивают.       Ганн вяло отмахнулся. Издали послышался колокольный звон. В этот день был храмовый праздник, улицы были украшены цветами и заполнены людьми. После совета двор во главе с королем, его с супругой и старшим сыном отправлялся в главный городской собор. Адриан оставался с младшими детьми, которые посещали домовой храм.       Его величество не терпел лишнего словоблудия, а в своих министрах и советникам ценил, прежде всего, краткость. Он мог работать до глубокой ночи, но заседания королевского совета всегда заканчивались минута в минуту. С последним ударом часов дверь в кабинет распахнулась, пропуская внутрь монарха и его секретаря, на ходу подсовывающего тому очередные документы. Адриан торопливо поднялся из кресла и поклонился, придерживая шпагу. Ганн наклонил голову в вежливом приветствии.       – Я разберусь с этим позже, – король пробежался глазами по бумаге, но подпись не поставил. Секретарь молча поклонился и, не разгибаясь, попятился из комнаты. – Сообщите ее величеству, что мы готовы ехать. И проследите, чтобы подали чай и эти пять минут, пока я его пью, меня не беспокоили.       Секретарь так же молча кивнул, скрываясь за дверью. Король махнул рукой, позволяя молодым людям выпрямиться. Чай, ожидавший своего часа, был подан незамедлительно. Втянув ноздрями горьковатый запах, король улыбнулся и устроился в кресле.       – Времени и возможности поговорить до вашего отъезда остается все меньше, поэтому буду краток. Время мира подходит к концу – достаточно искры, чтобы все снова утонуло в огне,– его величество внимательно смотрел на сына. – И, боюсь, в этот раз остаться в стороне нам не дадут. А потому сторону мы должны выбирать тщательно.       Лицо Ганна не выражало никаких эмоций, но Адриан знал, что шутки кончились, друг предельно сконцентрирован и внимательно слушает отца. Король поставил чашку на стол и продолжил:       – Я не знаю, что за игру ведет Оскар Талерский, но обратного пути нет. Очевидно, есть что-то, что он не хочет доверять бумаге, а потому разбираться тебе придется на месте. Я надеюсь, что ты, мой сын, обретешь в этом браке личное счастье, как с твоей матерью обрел его я, но даже если принцесса придется тебе не по душе, ты найдешь в себе силы следовать принятому тобой же решению. Ты держишь в своих руках будущее королевства, возможно, само его существование. Легкомысленные выходки недопустимы.       – Я понимаю, отец.       – Славно, – король хлопнул себя по коленям и поднялся. – В таком случае, нам пора на богослужение. Заставлять твою матушку ждать опаснее, чем развязать все войны мира.       Весна все сильнее вступала в свои права, плавно перетекая в лето. Большой праздник, знаменовавший приход лета, всегда завершался всеобщей службой и большим весенним балом. Но в этом году наследник посетил только праздничное богослужение. Получив напутствие родителей и благословение верховного жреца, принц Ганн тронулся в путь, чтобы успеть на другой праздник, устраиваемый уже в Талере. Сложись все удачно, к концу лета он должен был вернуться обратно с невестой.       Лето начинало казаться Адриану очень долгим.