Меч, Корона и Посох. Часть I "Меч"

— Дура – дыра – дура - дыра!!! Эти слова раздались, словно гром среди ясного неба, в конце тихого часа. «Опять! – подумала Ира, - опять они за старое!» Девочка знала, чьи голоса она услышала в коридоре. Опять Данька и его дружки – гроза всего детского дома! Вечно они замышляют что-то гадкое. Весь детский дом в любую минуту знал и на все сто процентов был уверен, что любая пакость, творящаяся в данный момент, - это дело рук Даньки и его дружков. Почему-то эта шпана, потому что иного слова было не подобрать, невзлюбила именно Иру с того самого момента, как она появилась в детском доме. Ира никак не могла понять, за что именно. Вполне возможно, за её некую обособленность от остальных воспитанников, хотя у Иры имелась в некотором роде подружка. А может быть, всему причиной послужила её всегдашняя мечтательность, задумчивость и созерцательный склад характера. — Дура – дыра – дура – дыра! Слова раздались опять, и Ира теперь абсолютно и точно была уверена, что они относятся к ней. Затем Ира услышала, как по соседству с библиотекой застучали открываемые и закрываемые двери помещений, располагавшихся неподалёку. По всей видимости, Данька с дружками искали её по всему зданию. Ира затаилась на стуле, стоявшем между двух стеллажей, поджав ноги и прижав к груди одну из книг. Потом она услышала: — Эй, ты, толстомясая, выходи! Выходи, змеюка подколодная! Голос принадлежал именно Даньке — хриплый и даже несколько глухой. Ира, да и подавляющее число воспитанников детского дома, знала, что эта компания дружит с сигаретами, несмотря на то, что самому старшему из них Даньке не исполнилось ещё и четырнадцати лет. А вот где они брали деньги на пачку, не знал никто. Тут Ира услышала, как в библиотеку, где она скоротала немало часов, с силой распахнулась дверь. Сердце у неё сжалось — ведь от этих дрянных пацанов она натерпелась немало. — Вот она! Держи её! — один из них, в мятой футболке и донельзя рваных джинсах, появился между стеллажами. Все они держали по длинной палке. Данька, а это был именно он, бросился на Иру, но она мигом метнулась в сторону. Ухитрившись проскользнуть между одним из стеллажей и Данькой, она забыла о книге, рванулась вон из библиотеки и понеслась вдоль по коридору. Вся шпана помчалась за ней. Ира, как могла, уворачивалась от палочных ударов, которыми её осыпали пацаны, и что было мочи мчалась прочь. — Эй, ты, толстомясая! А ты умеешь быстро бегать? Огого! Ира оглянулась и увидела ухмыляющиеся рожи этих ненормальных подонков. Омерзение вмиг переполнило её душу, и девочка побежала быстрее. В здании детского дома никого не было, все уехали на осеннюю прогулку в лес. А Ира почувствовала недомогание и попросила на прогулку не идти. И вот шпана решила сполна отыграться на своей жертве. Вдруг страшный удар обрушился на спину девочки, и Ира вскрикнула от боли и неожиданности. Пацаны расхохотались и принялись избивать жертву. — Отстаньте же от меня все, отстаньте! — зарыдала Ира. Тут она заметила раскрытое окно в коридоре и, недолго думая, сиганула из него вниз. Благо, библиотека была на втором этаже, так что прыгать было не очень высоко. Не помня себя от обиды и унижения, глотая слёзы и захлёбываясь ими, Ира всё неслась вперёд. Она не чуяла под собой ног и не разбирала дороги. Оглянувшись, она не увидела за собой преследователей: очевидно, они не решились прыгать вслед за ней. Ира не заметила, как миновала территорию детского дома и очутилась в молоденькой берёзовой роще, поросшей, однако и ёлочками. Она продолжала бежать без оглядки неведомо куда; страх придавал ей силы. Захваченная этим до бессмысленности отчаянным бегом, Ира не заметила, как берёзовая рощица всё густела и густела, превращаясь в самый настоящий лес. Немногочисленные уже берёзы были покрыты редкими жёлтыми листочками, напоминая, что настоящая осень не за горами. Иру окружал угрюмый полумрак типичного хвойного леса с нависшим прямо над землёй густым лапником елей, которые разбавлялись кое-где встречающимися соснами и ещё более редкими широколиственными породами. Девочка наконец прекратила свой панический бег, остановилась и огляделась. Она не знала, где она сейчас находится. Оглядевшись, она вдохнула свежий бодрящий воздух осеннего леса, и её измученную душу охватил покой и благодать. Вот свистнула высоко в кронах деревьев какая-то пичуга, ей вторила другая. Потом откуда-то из-под полога леса шмыгнул заяц и помчался дальше по своим заячьим делам. А над головой девочки промелькнул между густых еловых ветвей беличий огонёк. Ира только сейчас почувствовала навалившуюся на неё огромную усталость. Она присела на мох под деревом и прислонилась к стволу высокой ели. Лесная тишина мягко вползла к ней в душу и обволокла израненное сердце. Девочка закрыла лицо руками и вновь разрыдалась. Вся годами накопившаяся в душе горечь, обида и перенесённые оскорбления словно мутным потоком рвались наружу. Вдоволь выплакавшись, Ира откинулась назад и принялась безучастно смотреть в голубое сентябрьское небо. Со стороны казалось, будто она спит, но открытые глаза портили это впечатление. Вдруг Ира почувствовала, что страшно голодна — ведь кроме маленькой тарелочки сваренной на воде овсянки у неё ничего не было во рту с самого утра. Она решила пойти на разведку и поискать что-нибудь съедобное. По пути она принялась вспоминать свою прежнюю жизнь. Она родилась в обычной, каких сотни тысяч, рядовой семье. Отец её был кладовщиком на обувной фабрике, мать – библиотекарем в одной из городских библиотек. Бывая у матери на работе и рано научившись читать, девочка на всю жизнь полюбила книги. У неё была хорошая память, и она многое запоминала из прочитанного. К моменту её рождения у матери оставался в живых только отец, а у отца — мать. Ирин дед был отличным водителем легковушки, и девочке нравилось бывать в гараже у деда, где тот пропадал часами. Семья жила дружно, интересно и сплочённо. Все вместе они часто ездили на природу, в театры, музеи, на выставки. Каждое лето старались выбираться, хоть и дикарями, на юг. Отец, будучи талантливым музыкантом-любителем, собирался потом отдать дочь в музыкальную школу. Всё закончилось в одночасье. Однажды Ириному отцу повезло — за добросовестную работу его наградили поездкой в Сочи на всю семью. С приподнятым настроением Ира и её семья принялись готовиться к поездке. В один прекрасный день дед, отец и мать Иры отправились на машине в областной центр за покупками. Ира осталась дома с бабушкой. Они прождали дома родных до вечера, и в вечерней сводке новостей по телевизору узнали страшную весть. Оказывается, на шоссе, по которому ехали Ирины родители и дед, случилась автокатастрофа, куда угодила и их машина. Как говорилось в новостях, родные Иры погибли на месте, оказавшись в смятой в гармошку машине. У бабушки тут же случился сердечный приступ, её отправили в больницу, где она через несколько дней умерла. Ира осталась совсем одна на белом свете. По решению органов опеки и попечительства Иру отправили в детский дом, где она прожила с семи лет и до сегодняшнего дня. Единственной её отрадой в детском доме стали лишь книги, так как она не приобрела там ни друзей, ни подруг. К настоящему Иру вернул треск ломаемых сучьев. Она подняла голову и увидела красавца лося с раскидистыми рогами. Он огляделся, втянул ноздрями воздух и степенно удалился. Ира очутилась на поляне, поросшей брусникой и обрамлённой кустами орешника. Она набрала столько ягод, сколько смогла, и тут же стала их есть. А потом стала рвать и есть орехи, которые она обожала. Но надо было сделать и запас, и девочка, насытившись, набила орехами карманы куртки. Тем временем Ира не заметила, как день склонился к вечеру. Надо было позаботиться о ночлеге. Она решила сделать себе шалаш и отправилась за еловыми ветками. В кармане штанов у неё лежал перочинный ножик, который она нашла как-то на одном из библиотечных стеллажей, так что он пригодился теперь как нельзя более кстати. Ира шла по лесу, вдоль небольшой лесной речушки. Внезапно она почувствовала, как её ноги начали всё глубже и глубже проваливаться в мягкий лесной мох. — Помогииииите! — охваченная животным страхом, завопила Ира, судорожно хватаясь руками за траву, пытаясь задержать падение. Но всё это было напрасно, и услышать её было здесь некому. Раздался громкий треск, и Ира, увлекаемая неведомой силой, провалилась в огромную яму. Со дна ямы виднелся лишь кусочек голубого неба да макушки деревьев. Яму заполняло множество толстых и не очень веток, так что Ира запуталась в них, как муха в паутине. Рука её, провалившаяся при падении вниз, накрепко была зажата ветками. Остаток дня прошёл в безуспешных попытках освободиться. Вечером ударил слишком внезапный для сентября заморозок, а на девочке были лишь тонкий тренировочный костюм, под ним простая футболка, а на ногах старенькие кеды на резиновой подошве. Спустилась ночь, которую Ира запомнила как самую страшную на всю оставшуюся жизнь. Над ямой свисал лапник, и в нём ей мерещилась всякая нечисть — черти, лешие, домовые и другая подобная ерунда. Потом в её помутившийся от голода и потерявший былую остроту разум, а она нормально не ела уже почти двое суток, стал рождать какие-то странные и немыслимые гибриды всех этих чудовищ. А тем временем холод, а ночью ударил новый, сильнее предыдущего, заморозок, делал своё чёрное дело. Сначала он сковал лицо, потом начал лишать подвижности руки и плечи, и, наконец, прочно и безнадёжно заковал в ледяные оковы и ноги. Дремота и оцепенение одурманили девочку. «Не спать, не спать, — твердила себе Ира, — нельзя, нельзя спать!» Но холод оказался непобедим, и Ира начала погружаться в нечто среднее между сном и явью. Стали сниться кошмары — Данька и его дружки, избивающие её колючими еловыми ветками. Ира застонала и умоляла не трогать её. Кошмар продолжался, а вместе с ним продолжались и умоляющие стоны Иры. Вдруг Данька и его дружки куда-то исчезли, а на смену им пришёл какой-то гигантский медведь, который куда-то Иру нёс на сложенных передних лапах. Страх куда-то тоже делся, и медведь этот девочку не пугал. Потом медведь положил Иру на какую-то тёплую воду и девочка его больше тоже не видела. Она почувствовала охватившее её со всех сторон тепло. Потом по её щекам внезапно расползлась боль. Ира застонала и начала приходить в себя. Медленно, словно нехотя, её глаза раскрылись и посмотрели на мир. Придя, наконец, в себя, Ира увидела, что уже рассвело, она лежит на чём-то мягком и укутана в нечто, похожее на шерстяной плед. Неподалёку горит костёр, а у него деловито хлопочет какой-то странный незнакомец.