Ее высочество любовь

Ничто так не привязывает, как ревность. (Андре Моруа)

Любовь взрослеет вместе с человеком. Это то, что познал на себе. За почти год существования китайской подгруппы многое изменилось. В первую очередь изменился я сам. Мне повезло со стилистом: из конфетного мальчика-макнэ я превратился в настоящего ивел красавца. Постоянные тренировки подняли мой вокал на новый уровень, сейчас я совершенно уверен, что с Йесоном хёном мы поем на равных. Бесконечные часы, проведенные в танцевальных залах, продвинули меня вперед, теперь я нередко танцевал в первой линии. Да и внутри я повзрослел, начал серьезно смотреть на свои поступки; однако игры продолжают оставаться неотъемлемой частью моей жизни. Мими говорит, что так я пытаюсь избегать проблем. К слову о Чжоу Ми, сдружившись с ним, я научился оценивать последствия, а хорошо пообщавшись с Золушкой – игнорировать их. А еще другой стала моя любовь. Просто находиться рядом с ним стало ничтожно мало. Сначала меня неудержимо тянуло прикоснуться к нему, неважно как, любым способом. Но и это ушло на второй план после появления грязных снов. Каждую ночь меня преследовало все более извращенная фантазия с участием Мина, отчего количество мастурбаций с одного-двух раз в месяц возросло до трех-четырех раз в неделю. Так из любви почитающей она превратилась в любовь собственническую. Кроме меня изменились и другие участники СуДжу. Даже Сонмин. Несмотря на то, что он продолжает удерживать титул короля милашности, во всех передачах, шоу и прочей ерунде все стараются сделать упор на его мужественных чертах. Разумеется, давление со стороны агентства на него сильно повлияло. Повлияла также и бешеная популярность, обрушавшаяся на нас после выпуска Сорри Сорри. Стараясь изо всех сил улучшить имидж группы, мой Сонмин, теперь называю его только так, стал постепенно замыкаться в себе; доходило даже до того, что в один момент он общался только с Рёуком. К нему ревновать нет смысла: вечный макнэ пускает слюни на Чонуна. Заставить меня побеситься от ревности удалось Хиниму. За тот поцелуй на концерте я готов был его убить. Однако порвать эту вечно норовящую поцеловать кого-нибудь тварь мне мешало постоянное присутствие рядом с ним Хангена, мастера боевых искусств. Видя мою ограниченность действий, «добрый» хён все время подкалывал, говоря, что Мини потрясающе целуется. И все бы ничего, да только в озабоченную голову лидера пришла идея впихнуть Мина и Енотову тушку в чертову передачу из-за их прохладных отношений. Не знаю, что было хуже: видеть как они выполняют смущающие задания или не иметь возможности вмешаться в это. Пока мы наблюдали за всем этим форменным безобразием со стороны, от которого хотелось выть, я придумывал, как извлечь выгоду для себя. И придумал! В конце передачи нас попросили написать пожелания главным героям, первым делом я написал для Сонмина. Я на полном серьезе перекладывал свои чувства на бумагу, говорил о том, что не решился бы сказать вслух. А затем на тот же манер составил письма для остальных хёнов. Перед включением камер, когда рассаживались вокруг костра, мне удалось отвоевать желанное место – рядом с Тыковкой. Это был первый раз за сегодня, когда я смог сесть рядом. Поэтому в битве за этот стул перепало Рёуку, которому не посчастливилось приземлиться рядом с моим сокровищем. После пары компрометирующих фактов, негромко высказанных вслух, он, готовый расплакаться, переместился в другой конец. Первая часть плана была успешно выполнена. Несмотря на то, что меня изрядно побили во время второй части, ее тоже считаю прошедшей на ура. Мое авторство нельзя было не узнать, и когда хён читал мое пожелание для Сонмина, тот обнял меня за плечи и ярко улыбнулся так, что на щечках появились милые ямочки. Это того стоило. После участия нашей группы в «Дружеских записках» для меня начался настоящий ад. Однажды увидев Мини в школьной форме, стоит чуть отвлечься и перед глазами появляется этот озорной образ в юбке, поэтому приходилось постоянно сбегать, по-быстрому разбираясь с нахлынувшим возбуждением. Спасибо, Чжоу Ми, который всегда меня прикрывает. Кроме того, эти двое так хорошо поладили, что стали проводить большинство свободного времени в компании друг друга. Когда обедали они всегда садились рядом. Зачастую, заканчивая трапезу, Канин кладет руку на спинку соседнего стула, и эту руку хочется ему вырвать потому, что в следующий момент мой Сонмин, следуя своей привычке, откидывается назад, попадая в объятия Енота. Айщ! Даже есть не хочется. От того, чтобы запустить в хёна ложкой, меня удерживает предостерегающий взгляд Мими. Он шикнул на меня и больно ущипнул за ногу. — Куйсянь, не дергайся — потом перебесишься.— Не знаю, чем бы закончился этот год для меня, Тыковки и Канина-хёна, если бы не было Чжоу Ми. Ведь именно он не давал мне кидаться с кулаками на других участников и с сексуальными намерениями на Сонмина. Ничего, Енот еще найдет себе приключений. *** Сегодня они в очередной раз ушли выпить вместе. Кажется, на этот раз поводом стал бейсбольный матч. Судя по тому, как скоро зазвонил телефон и насколько Ёнун был пьян, можно было сказать, что победила Корея. За этими пьяными болельщиками отправились мы с Мими. Прибыв на место, от хозяина мы узнали, что Канин расправляется с тошнотой в туалете, а Сонмин продолжает пить в вип-комнате. Оставив Енота на совесть китайца, я отправился за своей Тыковкой. То, что ждало меня в маленькой комнатушке недорого бара, было лучшим подарком за всю мою жизнь. Пьяный Сонмин был на 300% милее своего обычного состояния. Он практически лежал на небольшом диванчике, разведя ноги в стороны, и своим супер-милым детским голосом скандировал спортивные речевки, при этом размахивая руками и не попадая в такт. Я присаживаюсь на край и легонько трясу его за плечо: — Сонмин-а~, пора возвращаться. Он протестующее мычит и укладывает меня рядом с собой. Я уткнулся носом в его шею. Запах алкоголя, пота и цитрусового одеколона дурманит разум. Инстинкты берут верх над рациональностью, и я припадаю к этой манящей коже губами, кусаю ее, оставляю алые следы. Сейчас он по-настоящему принадлежит мне, и эти отметины – тому доказательство. Продолжаю украшать изящную шею укусами, а Мини стонет и пытается увернуться, открывая новые места для действий. Пока увлеченно целую шею, руки сами спускаются к брюкам, расстегивают ширинку, добираясь до члена, ласкают его через белье. Будь Сонмин хоть немного трезв, я бы испытал на себе один из боевых приемов, но в своем нынешнем состоянии любимая Тыковка не может оказать никакого сопротивления. От настойчивых прикосновений его плоть возбуждается, я сам возбужден не меньше. Пока одна рука ласкает Мина спереди, вторая перемещается на спину и ползет вниз, останавливаясь в ложбинке между ягодиц. Мое. Все это беззащитное существо мое. Его нежная шея, розовые пухлые губки, натренированные мышцы груди, гладкая кожа бедер – все это мое. — Наконец, ты станешь моим. – шепчу ему и, кажется, что ничто меня уже не остановит… — Эй, макнэ! Какого черта ты творишь? – от этого пьяного крика сердце на несколько секунд останавливается. В один момент отстраняюсь от Сонмина и замираю. Сейчас или убью его за то, что посмел нам помешать, или сам умру от страха и стыда. В эту самую секунду входит Чжоу Ми с точно таким же выражением лица как у меня и, пытаясь спасти ситуацию, говорит, уродуя слова своим акцентом: — Хён, у тебя снова белка началась! – хватает Канина за руку, разворачивает и выталкивает из комнаты. – Нам нужно срочно вернуться в общежитие и протрезветь! Кивком головы Мими дает мне понять, что нужно следовать за ним. Закидываю Мина на спину, успев его еще немного облапать, и покидаю помещение вслед за хёнами. Такси уже ждало у выхода; сгрузив нетрезвую парочку на заднее сиденье, китаец уселся с ними. Я хотел было попросить его пересесть, но Мими по-китайски намекнул, что Канин моего присутствия запомнить не должен и что после, того как я чуть не изнасиловал Тыковку, меня, животное, к нему близко подпускать нельзя. Нехотя я сажусь рядом с водителем. *** К тому времени, когда, наконец, добрались до дома, Мини и Енот пребывали в полной отключке. Я уложил Мина на свою кровать и начал раздеваться, когда, вдруг, раздался встревоженный голос китайца-спасителя: — Погоди! Тебе тоже надо остыть. – повелительный жест. – Ложись на мою постель. — Хён, я обещаю, что ничего не сделаю! – запрыгнув на кровать, намертво вцепляюсь в Тыковку, как в большого плюшевого медведя, и делаю максимально убедительный вид. Ми тяжело вздыхает: — Не знаю, что будет завтра, — двигает Канина, освобождая немного места для себя. – Но вопросов точно будет не избежать. – с трудом натягивает одеяло на них двоих. – Ты очень меня расстроил, Куйсянь. Подумай над своим поведением. — Непременно. – радостно зарываюсь лицом в его волосы и почти неслышно шепчу. – Ты только мой!