Монстр Кровавого Тумана

      — У нас перерыв, — сказал Фугуки. Он резко взмахнул мечом, чешуйки Самехады прижались друг к другу и легли ровно.       — Я смотрю, тренируетесь вы, себя не жалея! — воскликнула Амеюри, оценив побитого Кисаме. — Не зря я беспокоилась за тебя, Кисаме-кун. Как его успехи? — она посмотрела на Фугуки, тот раздражённо вздохнул и отвёл взгляд.       — Хошигаки, разведи костёр. Ветер холодный.       — Какая забота! — Амеюри улыбнулась.       Фугуки кивнул в сторону, приглашая следовать за собой, и двое мечников пошли вдоль пляжа.       — Он прекрасно справляется с изменением природного свойства и изменением формы, — начал Фугуки, — выдумывает всякие штуки с суитоном. Для этого нужно обладать большим талантом и этого у него не отнять. Учитывая его природные запасы чакры, он может применять разрушительные водные техники поистине грандиозных масштабов.       — Так ли много у него чакры, как говорят? — спросила Амеюри, кутаясь в куртку, — он стал почти знаменит, благодаря этому своему прозвищу…       — Я почитал его личное дело и переговорил с его наставником. И это правда. Больше чакры только у мидзукаге.       Амеюри присвистнула.       — Это ничего не значит! — бросил Фугуки сварливым тоном. — Во-первых мне нужно будет проверить данные самому. Попробую вымотать его, чтобы он понял, как опасна критическая потеря сил… Во-вторых, он слишком самонадеян! Допускает типичные ошибки молодых, даром что дзёнин! Впрочем, имея врождённые способности, можно хоть в десятилетнем возрасте получить ранг дзёнина, но никакой талант не заменит боевого опыта!       — У него будет много боевого опыта.       Фугуки снова тяжко вздохнул. То, что она сказала, было вполне справедливо. Они дошли до большой плоской раковины, развернулись и всё тем же прогулочным шагом побрели назад. Хошигаки тем временем набрал по берегу дров и теперь осторожно дул на пучок сухих водорослей, удерживая печать Тигра.       — Ну и ну, — проговорила Амеюри, удивлённо вскинув брови, — он умеет трансформировать чакру даже в огонь? И правда способный мальчишка.       Фугуки по блеску в глазах понял, что она твёрдо вознамерилась взяться за Хошигаки и уже видит в нём следующее поколение. Она тут же подтвердила его мысли.       — Разве не здорово, если следующим владельцем Самехады снова будет один из его рода? — сказала она.       — Здорово? Пока что Меч — мой, а этому выскочке ещё нужно у меня в учениках удержаться. А его рождение не даёт ему никаких привилегий!       — Знаешь, семпай, вообще-то его рождение даёт ему, как минимум, преимущество. Когда-нибудь он сможет использовать Дайтоо в полной мере.       — Что ж, это верно, — проговорил Фугуки, холодно процедив слова сквозь зубы. Он был вынужден согласиться. Замечание Ринго было правдой, но эта правда ему не нравилась. Он знал, что не может многого, на что был способен полумифический первый владелец Самехады.       — Ты будешь вмешиваться в тренировки, не так ли?       — Конечно, — честно ответила она.       Внезапно Фугуки, сверху вниз глянув на добродушное лицо девушки, на её прищуренные глаза и на её мило качающиеся на ветру волосы, неизменно заплетённые в хвосты у висков, понял, что раздражение и злость мгновенно улетучились, растворившись как лёд в тёплой воде.       — Ну, может оно и к лучшему. У тебя он тоже сможет многому научиться. Ты искусна в кендо со своими лёгкими мечами.       Она ничего не сказала в ответ на это, но было слышно, как она тихо посмеивается, размышляя о чём-то своём.

***

      Когда Амеюри налила себе чаю из термоса, она села поудобнее и внимательно уставилась на Кисаме.       — Что ты знаешь о происхождении Семи Мечей, Кисаме-кун? — спросила она. Парень сидел, положив руки на колени, в чинной и немного скованной позе. Если с Фугуки он кое-как пообвыкся, то в присутствии Амеюри робел. Получив вопрос, он задумался.       — Ничего конкретного, — ответил он. — Если подумать, то нам никогда не рассказывали этого на уроках истории, да и в учебниках сведений этих не найти…       — Прошлое заставляет гордиться своим происхождением, былыми подвигами кланов и величием предков. Поэтому оно теперь под запретом. Ниндзя должен помнить только о своём долге, у ниндзя не должно быть слишком больших амбиций и гордости. У нас, по сути, и личностей-то не должно быть. Таков курс мидзукаге.       Амеюри прищурилась и, помолчав, продолжила:       — Но так стало не так уж давно… Всего лишь два поколения минуло с тех пор, когда Мечи были изготовлены, имена первых Мечников всё ещё передаются из уст в уста в каждой семье. Ты должен помнить легенды о Хошигаки Тору.       — Я не знаю о нём ничего, кроме легенд. Иногда кажется, что его и не было вовсе… хотя однажды в главном зале оружейного хранилища я видел барельеф на стене.       — О, ты видел его?       — Да. Там изображены вооружённые синоби. Оружие легко узнаётся. Нет только Самехады, но зато среди остальных стоит огромный монстр. Наполовину человек, наполовину акула. Мне говорили, что это и есть он — первый из тех, что стали жить вместе с людьми, есть пищу, приготовленную на огне, пользоваться сталью, и больше никогда не вернулись в море.       — Если дух ниншу снизошёл на тебя, то уже нельзя стать прежним, — сказала Амеюри. — Хочешь, я расскажу тебе, как в Кири появился Великий Меч?