И во тьме лишь твоя мне нужна рука

Меньше всего за ужином Шеппард ожидал, что его уединение нарушит Гарсиа. Этим утром они разошлись ни врагами, ни друзьями. Но это была не первая неоднозначная ситуация за время их знакомства, и раньше Жанна просто исчезала с радаров, пока напряжение не спадало само собой. Так что Джон не рассчитывал увидеть Гарсиа не то что в ближайшие дни, скорее даже недели. Но она, как ни в чем не бывало, плюхнула свой поднос на его стол и села напротив. Шеппард почти ничем не выдал своего удивления, только на секунду вздернул бровь. Но Жанна этого не заметила, потому что была увлечена распаковкой своего ужина. Джон терпеливо ждал, пока она закончит. Заговаривать первым он не собирался. – Думаю, пришла моя очередь задавать вопросы, подполковник. И я хочу узнать, что это вообще такое вчера было? – Жанна даже не пыталась скрыть негодование. – Я проснулась час назад, и первое что услышала – требование написать отчет о времени, которое мы с Тоддом провели наедине. И я с большой радостью и во всех подробностях распишу, как он помогал мне переодевать штаны, уж поверь. Но для начала, может быть, ты расскажешь мне что произошло? Пробуждение подарило больше вопросов, чем ответов. Гарсиа до сих пор не была уверена в реальности произошедшего. До момента, пока Тодд не растормошил ее и не приказал позвать Господина, память состояла в основном из цветных пятен. Да и после было не сильно лучше. Перебирая события одно за другим, Жанна то краснела, то бледнела. Только совершенно не могла вспомнить, почему оказалась с рейфом наедине. И полный ответ мог быть только у Джона Шеппарда. А значит, нужно было пойти и спросить у него напрямую. Гарсиа сама удивилась тому, что не испытывает больше привычного смущения или тревоги. Стало совершенно все равно, кто и что о ней подумает. И как только Жанна связалась с дежурным, чтобы узнать, где сейчас подполковник, у нее потребовали отчет. Ей даже не потрудились ничего объяснить, зато она оказалась уже снова всем кругом обязана. Разумная часть Жанны понимала, что это стандартный протокол, в котором нет ничего личного. Но вся остальная часть Гарсиа плавилась от ярости. После пламенной речи Жанны, подполковник тяжело вздохнул и постарался исторгнуть из разума ужасные картинки, которые тут же подкинуло ему воображение. Ему стало немного жаль человека, который будет читать этот отчет. Но Джону пришлось признать правоту Жанны. До этого момента он даже не задумывался о том, как ситуация выглядела с ее стороны. Сначала было откровенно не до того. Потом он подал рапорт, получил справедливый выговор и посчитал вопрос закрытым. Подсознательно он решил, что раз уж Гарсиа присутствовала при их с Тоддом разговоре, то была в курсе. Или, в крайнем случае, кто-то ей уже давно все объяснил. Хотя бы и сам Тодд. Видимо, все остальные так же мысленно переложили ответственность на кого-то другого. Ситуация прошла по кругу и снова вернулась к Шеппарду. Чем больше он говорил, тем более растерянным становилось выражение лица Жанны. Она даже представить себе не могла масштаб произошедшего. В ее представлении все было как-то иначе. До этого момента Гарсиа даже не знала, кто именно вытащил ее из воды. Хотя теперь многие странные моменты наконец-то обрели смысл. Только легче не стало. Будь Тодд человеком, его поступки можно было бы считать нормальными. А вот как для рейфа? Судить об этом было сложно. Гарсиа так и не смогла разобраться, какое место теперь занимает в его картине мира. Взгляд подполковника сказал ей, что в его голове бродят примерно те же мысли. Тодд пошел на предательство и спас их людей. Он мог прикинуться, что ничего не знает, и спокойно вернуться к себе в камеру. Что заставило его сделать именно такой выбор – искренность или попытка отвести глаза? Это им еще предстояло выяснить. – Он что-то задумал, Гарсиа. Смотри в оба, – подполковник откинулся на стуле и скрестил на груди руки. – Надеюсь, теперь я могу рассчитывать на полную честность с твоей стороны? Гарсиа кивнула, соглашаясь со всем сразу. Врать она не любила, и без крайней необходимости предпочитала сказать правду, пусть и неприятную. Шеппард во многом ее понимал. Меньше всего он хотел бы, чтобы кто-то лез в его отношения, особенно если они были неоднозначными. Его волновало только то, что Жанна могла не рассказать о чем-то существенном, пытаясь скрыть свои чувства. Но после этого разговора последние сомнения отпали. Гарсиа насторожили поступки рейфа не меньше, чем самого подполковника. Ей было о чем подумать. Как и Тодду. После медитации усталость отступила, и коммандер остался один на один с прошедшим днем. События развивались так быстро, что времени на их обдумывание просто не было. Нужно было действовать, и он действовал. А вот теперь наступило время для анализа. С раздражением Тодд подумал, что всегда укорял Жанну за поспешные решения, а сам не далеко от нее ушел. Впрочем, будь у него выбор, он бы ничего не изменил. Его не особо волновало, как воспримут лантийцы и сама Гарсиа его поступки. А вот слова Жанны о неизбежности тревожили. Он всегда ее чувствовал, эту связь между ними. С самой первой встречи. Тогда он не понимал что это такое. Принимал ее за плод любопытства или средство от скуки. Искал оправдания. Но тогда он и сам был другим, не осознавал многих вещей. Сейчас становилось очевидным, что тонкая нить связала их уже очень давно. Но что если она пришла не изнутри, а извне? Что если она была им навязана древним и могущественным существом? И если это так, то чего он добивается? Возможно, Гарсиа смогла бы найти для коммандера ответы. Или посмеялась бы и развеяла его домыслы. Но тогда придется рассказать ей обо всем с самого начала. О пустоте, которую рождает ее отсутствие. Об их одинаковости. О невозможности игнорировать ее присутствие. В общем, обо всех тех вещах, которые Жанне Гарсиа не стоило знать ни в коем случае. Потому он решил просто понаблюдать за развитием событий. Если связь между ними была плодом внешнего влияния, то рано или поздно ее создатель выдаст свои намерения. Нужно было вести себя как обычно. Но когда Тодд пришел в лабораторию и встретился взглядом с Жанной, то понял, что как обычно уже не будет. Она специально позвала его раньше, чем всю остальную команду. Разговора не избежать. Когда Тодд сел рядом, Жанна подумала, что оказывается можно полюбить его еще сильнее. Этой ночью она собрала по кусочкам все произошедшее, опираясь на рассказ Шеппарда и собственные воспоминания. То, что Тодд для нее сделал, было намного больше, чем просто забота о союзнике. Она помнила, как теплы и бережны были его руки. Такое нельзя сделать, потому что нужно и положено. Это должно идти изнутри. Коммандеру не надо было смотреть на эмоциональный фон Гарсиа, чтобы узнать о ее чувствах. Жадный взгляд выдавал ее с головой. От него появлялась какая-то смутная тревога. Тодд надеялся, что Жанна не напридумывает себе чего-то странного и не утянет их обоих в очередное безумие. Он поморщился и укоризненно посмотрел на нее, молча прося прекратить. Жанна сглотнула образовавшийся в горле комок и вышла из транса. – Я отдала твою одежду в стирку, – невпопад начала она. Пришлось признать, что от излишней предприимчивости Гарсиа порой была польза. В тот вечер Тодд так и бросил мокрые тряпки в раздевалке. Когда пришла охрана, о вещах он и не вспомнил. А потом не захотел возиться с этой ерундой, и просто переоделся в запасную лантийскую форму. Но все же, когда нужно будет возвращаться к своим, родные штаны будут кстати. – Так, получается, ты можешь видеть наведь? – перескочила Гарсиа на тему, которая интересовала ее больше всего. Другие поступки Тодда будоражили ее и заставляли чувства и разум бороться друг с другом, но наведь… Она занимала особенное место в жизни Жанны. – Я рейф. Так и должно быть. Просто тебе не приходило в голову проверить, а у меня не было желания это делать. Хочешь втянуть меня в очередные эксперименты с МакКеем? – невольно Тодд почувствовал облегчение. Из всех тем Гарсиа выбрала самую безобидную. – Не знаю. Об этом я еще не успела подумать. Просто у меня странное чувство из-за того, что кто-то еще может поддерживать связь с той стороной. Тодд оставил ее слова без ответа. В другой раз он, может, и не упустил бы возможности побольше узнать о той стороне. Но сейчас любая попытка обсудить наведь так или иначе коснулась бы позавчерашнего вечера. А его он хотел похоронить. – Спасибо, что спас меня и наших людей, – Гарсиа же забывать о случившемся не собиралась. –Хоть ты и не был обязан… – А, Шеппард послал тебя разузнать о моих мотивах? – перебил ее рейф. Он хорошо знал эту мягкую, ласковую руку, которая выхватывал рыб из воды за жабры. – Хочешь убедиться, что я не предам вас так же легко, как своих соратников? Так, Жанна Гарсиа? – Нет… Я… – Жанна замялась и закусила нижнюю губу. – Шеппард меня ни за чем не посылал. Я просто не понимаю, почему ты так легко сменил сторону. Союз, эта безумная свадьба, мое спасение – с натяжкой я еще могу как-то объяснить. Но ты без колебаний подставил своих, и это очень на тебя не похоже. – О, ты действительно не понимаешь? – ощерился на нее Тодд. – Те, чьими жизнями я пожертвовал – просто сопутствующие потери. Мне придется пролить реки крови моих собратьев, чтобы внедрить синтетическое питание. Думаешь, они просто так изменят уклад, по которому жили тысячелетиями? Тех, кто не согласится, придется истребить. Потому что жить с ними в мире уже не получится. Ваше появление все изменило. Выживание – привилегия сильнейших. И я выбрал сторону выживания. – Гражданская война… – одними губами произнесла Жанна, и закрыла глаза руками. – Да, и мы станем ее прародителями. Гарсиа не нашла в себе сил ничего ответить. Она жила в иллюзиях своих идеалов, где конфликты решались дипломатией. Тодд знал другую сторону жизни. Он смотрел в глаза неудобной правде, которую Жанна и остальные предпочитали не замечать. И делал выбор. Давался ли этот выбор Тодду легко? Гарсиа вспомнила все, что произошло с ними той ночью. Его жесты, взгляды и слова обретали другой смысл. А еще она вспомнила охватившую ее тогда ненависть к рейфам. Так откуда теперь взялось это сострадание? Почему-то всплыл в памяти Карсон, который не делил живых существ на врагов и друзей. Он помогал всем, кто в этом нуждался. Эту частичку себя Карсон навсегда оставил в ней. Эту частичку Жанне предстояло предать. В этот раз Тодд принял неудобное решение вместо нее. Оставалось только не подвести его. Они молчали до самого прихода других членов команды. Но даже тишина между ними теперь была другой. Несмотря на безумные события последних дней, команда наконец-то обрела шаткое равновесие. Все задвинули свои личные переживания куда-то на задворки. Что бы ни происходило в душе у каждого из них, никто этого больше не показывал. Даже Гарсиа почти не докучала коммандеру своими выходками. Зато завела новую раздражающую привычку. Всякий раз, когда он впадал в немилость, она протяжно обращалась к нему «му-же-нёк». Первые пару раз окружающие даже дышать забывали, когда Жанна произносила это слово. Потом стали посмеиваться. А после привыкли и перестали обращать внимание. Тодд принял новое звание со смирением. Он знал, что Жанна ни за что на свете не упустит возможности сотворить что-то гадкое. Принимая решение заключить брачный союз, коммандер понимал, что последствия неизбежны. Гарсиа даже раздражало то, с каким спокойствием Тодд реагировал на эту не слишком хорошо завуалированную издевку. Зато окружающие делали такие потрясающие лица в первые дни, что это все искупало. Работать действительно стало сильно проще. Разговор с МакКеем снял с плеч Гарсиа огромный груз. Шеппард был прав, Родни был ее другом и заслуживал знать обо всем. Даже если подобные вещи и не были ему очень интересны. Разговор случился как-то сам собой и прошел гораздо проще, чем ей представлялось. Сначала МакКей думал, что Гарсиа над ним подшучивает. Затем последовало потрясение и смирение. Первое время Родни постоянно косился на них с Тоддом, но не происходило ровным счетом ничего интересного или странного. И скоро он остыл к этой теме, как остывал ко всему, что не касалось его напрямую. А потом и вовсе стал проводить с командой намного меньше времени, техническая часть была фактически готова. Вечера стали совсем тихими. Идиллию нарушила первая компьютерная симуляция работы баллона с синтетическим питанием. Вывод машины был однозначным – прототип не действует. Ученые разделились на два лагеря. Гарсиа с Ковальски считали, что они учли не все биохимические факторы. Тодд и Пак придерживались идеи, что ошибка в самих алгоритмах симуляции, некорректных или неполных исходных данных. Коммандер снова схлестнулся с Жанной в схватке интеллектов. Исследование превратилось в негласное соревнование. Несколько дней оба лагеря пытались найти неоспоримые доказательства своей правоты. И если Пак и Ковальски старались держать себя в руках, то Тодд и Жанна разошлись не на шутку. Их дискуссии снова превратились в перепалки, мало общего имевшие с наукой. – И долго вы планируете собачиться? – однажды раздался у них за спиной голос профессора Махоуни, уже около часа наблюдавшего за бесполезной грызней. – Вы оба правы едва ли наполовину. Доктор Ковальски показал мне ваши выкладки пару дней назад, и попросил дать свои выводы. Все взгляды в команде мгновенно переместились с профессора на доктора Ковальски. Он явно пошел в обход руководителя, да и всех остальных участников группы, запрашивая помощь у профессора. Доктор начал неумело оправдываться, но под взглядом Гарсиа быстро стушевался и затих. – Так вы уже все изучили? Нужно было тогда сразу к нам подойти! И какие же вы сделали выводы, про-фес-сор? – взяла быка за рога Гарсиа. И Тодда неприятно кольнуло то, как она протянула последнее слово. Тем же тоном, она обзывала его «муженьком». Вместо ответа Махоуни одарил ее хитрым взглядом и протянул планшет. Гарсиа полностью погрузилась в изучение. Одну за другой она пролистывала страницы файлов, и только периодически приподнимающаяся бровь выдавала ее впечатления. Затем она молча передала планшет Тодду. Тот в свою очередь тоже внимательно все изучил, иногда кивая собственным мыслям. В теоритических выкладках профессора Махоуни была определенная красота. Они были сухими и стройными, почти математичными, хотя объектом его исследований были микроорганизмы. Коммандер вспомнил, что когда-то уже обсуждал с профессором микробиом Иратуса. За прошедшее время этот человек смог очень далеко продвинуться в своем исследовании. И, как оказалось, работал он не только с жуками, но и с рейфами. Решение было однозначным – профессор Махоуни должен присоединиться к команде. Дело сдвинулось с очередной мертвой точки. Вопреки ожиданиям окружающих, Тодд с профессором нашел общий язык достаточно легко. Махоуни звал его исключительно коммандером, хотя больше никто на всем Атлантисе к нему так не обращался. Юмора рейфа профессор то ли не понимал, то ли просто предпочитал не реагировать, но это с лихвой искупалось его работоспособностью и конструктивным подходом к любому делу. Йохан Махоуни был незаурядной личностью во всех отношениях. Впервые Тодд увидел человека, столь непримиримо сражавшегося с доктором Гарсиа. Он не уступал ей ни сантиметра правоты. Каждый намертво стоял на своем. А когда казалось, что сейчас грянет гром и пол в лаборатории расколет бездна, они вдруг находили компромисс. Резко, как будто кто-то переключал невидимый тумблер. Никто из ученых не решался вклиниваться в эти яростные противостояния. А Тодд просто не видел в этом необходимости. Он отрешался от происходящего, погружаясь в свою часть работы. Эти мелкие дрязги были для него просто частью обычного фонового шума лаборатории. Все изменила кружка кофе. В вечерней тишине глухой удар керамического донышка о стол отвлек коммандера от монитора. Он направил взгляд к источнику звука. Жанна поставила одну кружку перед Махоуни, а другую опустила на свою часть стола. Профессор принял ее с легким полукивком, не отрывая взгляда от экрана. Обычное будничное действие, люди целыми днями таскались туда-сюда с разнообразными напитками. Вот только коммандер был уверен, что профессор не просил Гарсиа сделать ему кофе. Жанна подсознательно прочитала желания Йохана Махоуни, а это означало только одно – она внимательно за ним наблюдает. С того дня Тодд начал замечать, что никто не стремится присоединиться к беседам этих двоих не только во время противостояний. Когда они говорили друг с другом, никому больше не было места в их маленьком мирке. К болтовне коммандер особо не прислушивался. Чаще всего они обсуждали какие-то не связанные с проектом темы, которые без контекста были малопонятны. Из обрывков фраз коммандер обрел смутное понимание того, что профессор Махоуни был лично знаком с родителями доктора Гарсиа. Кроме того у них оказалось много общих знакомых. Эти двое часто упоминали в разговорах имена каких-то ученых, которые были для обоих больше чем просто буквами в заголовке научной работы. Ничего выдающегося и невероятного в их беседах не было, и все же барьер вокруг этих двоих был практически осязаемым. А еще графики основных рабочих смен у Гарсиа и Махоуни совпадали, и они завели привычку ходить вместе обедать в столовую. Тодд об этом узнал не сразу. К его приходу обычно оба уже были на рабочем месте, да и не то чтобы коммандеру было интересно, где и как принимает пищу доктор Гарсиа. Но в один из дней этих двоих что-то задержало, а доктор Пак не стал их дожидаться и сам позвал Тодда. Джейсон ненавидел ломать привычный график. Коммандеру даже не пришлось ни о чем спрашивать, доктор Пак сам начал этот разговор. Как будто что-то в этих совместных обедах сильно его беспокоило. Эта сущая мелочь почему-то зацепила внимание коммандера, но додумать мысль он не успел. Заглянувший с новой идеей МакКей тут же отвлек его разговором. Эти двое вошли в лабораторию, не прекращая оживленного разговора. Коммандер весь обратился в слух, до того как успел это осознать. Жанна коротко махнула им, а Махоуни поприветствовал команду сдержанным кивком. Судя по траектории движения, они собирались сначала заглянуть к оборудованию. Расстояние и болтовня МакКея, которого унесло в очередные дебри, мешали Тодду нормально расслышать, что именно Гарсиа рассказывала профессору. Улавливал только самую суть. Речь шла о гепардах. О них он знал от Жанны, но не слишком-то много. Большие пятнистые кошки, земное животное. И так малопонятный разговор заглотила комната с оборудованием. Со своего места коммандер плохо видел, что там происходит. Скорее всего, ученые занимались рутинными делами. Ничего интересного, но все же он не мог оторвать взгляд от дверного проема. Эти двое не заставили себя долго ждать. Не прерывая разговора, они шагнули за порог. Жанна кивнула в ответ на вопрос профессора и криво улыбнулась, а он вернул ей абсолютно идентичную улыбку. – Эй, на что вы двое так смотрите? – вырвал Тодда из оцепенения голос МакКея. Родни обернулся и увидел подходивших к нему Гарсиа и Махоуни. Коммандер и доктор Пак синхронно посмотрели друг на друга. И так же быстро вернулись взглядами к своим мониторам. Тодд судорожно соображал, как такое могло с ним произойти. Не было ничего странного в том, что он следил за Гарсиа. Коммандер наблюдал за ней с самого первого дня, очень пристально. Странным было то, что это начали замечать другие. И не просто другие, а даже МакКей. Это было плохо и требовало осмысления. Но не сейчас. Жанна упала на стул рядом с Родни, а профессор занял свободное место рядом с доктором Ковальски. Гарсиа небрежно оперлась о плечо друга, рассматривая чертежи на его планшете. – Что вы так бурно обсуждали? – Родни передал планшет Жанне. – А, родителям передали на попечение самку гепарда пару месяцев назад. Она оказалась с бонусом и недавно родила двух котят. Мама с папой теперь нянчатся. Сам понимаешь, в естественную среду их уже не вернуть. В общем, обсуждали новости из родительского дома. Заходи ко мне вечером, я тебе фото покажу, – Гарсиа не смогла сдержать блаженную улыбку. Котята были очаровательные. Сокращение дикой популяции, конечно, волновало Жанну. Но ситуация была для семейства Гарсиа была вполне обычная. Гепарды слишком быстро привыкали к человеку и редко успешно проходили реабилитацию. Так и выходило, что почти все они оседали у них дома на диване. МакКей охотно поддержал идею вечерних посиделок. Но легкая тень скользнула по его лицу. Было нечто странное в ее выборе собеседника для обсуждения такой темы. – Профессор Махоуни, вы знакомы со старшими докторами Гарсиа? – Родни сам удивился своей догадливости. – Да, когда-то давно они произвели на меня большое впечатление. Я тогда был помощником профессора, а они – уважаемыми докторами. Мы обменивались письмами какое-то время, пока доктора Гарсиа не углубились в работу с животными и не выпали из научного мира. Большая потеря для всех нас… – И большое приобретение для нашей многострадальной планеты, – резонно заметила Жанна. Махоуни мотнул головой, соглашаясь и отрицая одновременно. – Никогда не пойму, зачем вообще нужна эта возня с питомцами? – задал Тодд вопрос в пространство. Он не особо вникал в тонкости содержания животных. Был скот, и были питомцы. В понимании Тодда все животные должны были приносить какую-то пользу. В мирах Пегаса примерно так дела и обстояли. Но земляне держали в домах зверей просто так. Еще и носились с ними практически как с собственным потомством. – Они любят нас, поддерживают и утешают. Становятся верными друзьями. Делают нас лучше и позволяют расти над собой. Быть не просто потребителями, но и созидателями тоже. От этой любви к животным родились движения тех, кто против употребления живых существ в пищу. И тех, кто борется с загрязнениями на нашей планете и экологическими катастрофами. Это если глобально. А если в частности, то жизнь намного лучше, если дома тебя ждет родное существо. – Жанна ненадолго замолчала и обвела взглядом коллег. Все они думали сейчас примерно об одном и том же. О маленьких пушистых друзьях, которые оставили огромный след в жизни каждого. – Животные беспомощны перед нашей силой и нашей жестокостью. Ответственность за вверенную тебе беззащитную жизнь меняет тебя навсегда. У них нет голоса, чтобы сказать нам, чего они хотят или что у них болит. И они учат нас понимать это другим образом. Учат нас иной форме любви и сострадания. Пониманию без слов, заботе без выгоды, счастью без условностей. Отец говорил, что животные приходят в нашу жизнь, чтобы спасти наши души. Гарсиа замолчала, не зная как объяснить радость от чувства единения с другим живым существом. И нужно ли? – Лишь истина душе дает спасенье,* – с задумчивым видом сказал Махоуни. – А любящие – просто спасены,* – откликнулась в тон ему Жанна, и профессор на секунду прикрыл глаза, пряча за границами век тоску по одной ему ведомой потере. – Знаете, – нарушил затянувшуюся тишину доктор Ковальски, – в молодости у меня был пес Якуб. Мой самый дорогой друг. Говорят, что мы для них целая жизнь, а они для нас – только страница в жизни. Только вот я эту страницу так и не перевернул. Жанна улыбнулась понимающей кривой усмешкой, в которой не было ни грамма веселья. А коммандер вдруг осознал, что такое любовь. Единение в молчании. Тоска и свет, пронесённые сквозь годы. Ответ без вопроса. Желание сделать другого счастливым, не ожидая ничего взамен. Созидание и разрушение в одном флаконе. Все, что он упускал до этого, настигло его волной осознания. Любовь была не просто эмоцией вроде радости или печали. Она была движением и стремлением, даром в протянутой руке. Уязвимостью. Но совсем не в том смысле, который он вкладывал в это понятие раньше. Жанна была слаба не перед ним. Он был ее слабым местом. Прорехой в броне. И об этом следовало помнить. Доктор Ковальски тихо кашлянул, пытаясь избавиться от сухого кома в горле, и всеобщее оцепенение развеялось. Йохан Махоуни снова стал ледяной статуей, МакКей тут же принялся объяснять Жанне свои идеи, а остальные вернулись к своим мониторам. Тодд с усилием воли отвел взгляд от лица Гарсиа. Время обдумать все сказанное и несказанное сегодня будет позже. В долгожданной тишине своей камеры коммандер пытался вспомнить, когда они с Гарсиа в последний раз разговаривали непринужденно и открыто. Кажется, очень давно. Когда их команда выросла, возможностей просто поболтать на отвлеченные темы стало меньше. Конечно, в рабочее время ученые все так же болтали между собой о разном. Но в этих разговорах Тодд почти не участвовал. Только слушал и запоминал полезные для себя вещи. Коммандеру не хотелось демонстрировать свой интерес к жизни людей никому кроме Жанны. Нужно было искать поводы побыть наедине, чтобы спокойно говорить на любые темы. И делать первый шаг в этом направлении Тодд не собирался. А Гарсиа все время была чем-то занята. Казалось само собой разумеющимся, что у нее нет времени пустую болтовню. Только вот для Йохана Махоуни у Жанны время находилось. Тодд пытался понять, что именно его так раздражает в этой ситуации. Почему она выводит его из равновесия настолько, что это становится очевидным со стороны. Жанна Гарсиа всегда с кем-то болтала. Когда в лаборатории был МакКей, они постоянно отвлекались на какую-то чушь. Тодду иногда даже приходилось одергивать их и возвращать к реальности. Помимо этого к Гарсиа часто кто-то подходил, что-то спрашивал или делился новостями. Это было естественной и неотъемлемой частью ее жизни. Но с Йоханом Махоуни что-то было не так. Поначалу коммандер думал, что эти двое флиртуют друг с другом. И даже порадовался, что Жанна переключила свой интерес на более подходящего мужчину. Но чем дольше коммандер наблюдал, тем очевиднее становилось, что никакой романтической тяги эти двое друг к другу не испытывают. Эти двое… Гарсиа и Махоуни не просто общались на одном им ведомом языке. Жанна подкалывала его с тем неутомимым черным задором, который использовала раньше только для Тодда. И Махоуни отвечал ей той же монетой. Они понимали друг друга в каком-то глубоком основополагающем смысле. И на фундаменте этого понимания строили крепкую башню, за стенами которой существовал отдельный недосягаемый мир. Такой мир раньше был у Жанны с Тоддом. Но в какой-то момент по нему пошли трещины непонимания и отчуждения. Их мир раскололся. Профессор Махоуни как будто украл то место, которое Тодд считал исключительно своим. И то, как легко у него это вышло, приводило коммандера в бешенство. Это была ярость собственного бессилия, потому что он совершенно не понимал, как теперь ему следует поступать. И нужно ли вообще пытаться что-то изменить? Додумать эту мысль ему не дали. В камеру ворвался полыхавший от ярости Шеппард, и Тодд понял, что его план наконец-то сработал. Следующие десять минут коммандер слушал красочный монолог о том, кто в этой камере зеленомордый предатель и почему. Все сработало примерно так, как Тодд и планировал. Вместе со взломщиком дверей подземного комплекса коммандер отдал Шеппарду и маленькую незаметную подпрограмму. Единственным ее назначением было подключиться к узлу связи, отправить короткое сообщение, а затем удалить все данные об этом. Программа-взломщик тоже стерла себя с планшета Шеппарда, так что никаких следов не осталось. План был рискованный и топорный. Любой рейф бы заметил это. Заметил бы и МакКей, если бы у него было время разобраться. Но в суматохе внимательность подвела его. План, в сущности, целиком и полностью строился на удаче. И она не подвела. Сообщение дошло до нужного получателя, и тот оказался все еще достаточно лоялен, чтобы протянуть Тодду руку помощи. И достаточно умен, чтобы придумать безопасный способ вытащить коммандера из Атлантиса. Простой проверенный метод – обмен заложниками. – Что кажется тебе несправедливым, Джон Шеппард? Я помог тебе спасти твоих людей. А вот вы отпускать меня не торопились. Заложники пока целы. Если вы выполните условия, им ничего не грозит. Это я гарантирую, – Тодд был спокоен и исполнен чувства собственного превосходства. Подполковник только всплеснул руками, и устало отвернулся. По правде говоря, вопрос о передаче Тодда уже был решен. Саманта не собиралась жертвовать своими людьми, а заключенный союз окончательно связывал им руки. – Ты продолжаешь проворачивать свои грязные делишки у нас за спиной. Союзники так не поступают, – отрезал подполковник. – Будет справедливо упомянуть, что я только сообщил моему подручному, где нахожусь. Все остальные решения он принял сам. Мой кластер придерживался бы нашего договора о союзе, но сначала им об этом стоит сообщить, не находишь? – коммандер самодовольно усмехнулся. – Собирай свои манатки и на выход. У тебя есть два часа, встреча уже назначена, – процедил Шеппард. – Я должен поговорить с Гарсиа.

***

– А выгнать его утром совсем никак нельзя? – сонно спросила Жанна у Шеппарда, вызвавшего ее по внутренней связи. – Живо к ненаглядному! – рыкнул в ответ Джон и отключился. Гарсиа, кажется, вообще не удивилась и не возмутилась такому поворотом событий. Если она о чем-то подозревала и помалкивала, то завтра ей влетит. Но сегодня у подполковника не было никаких сил разбираться с этим. Жанна с пустой головой встала с кровати. Подполковник вырвал ее из сна, и она все никак не могла прийти в себя. Глаза против воли слипались. Ясно было только одно – Тодд собрался ее оставить. Она всегда знала, что это только вопрос времени, но почему именно сегодня? Впрочем, вряд ли была большая разница, когда именно это произойдет. В каждый момент Жанна не была к этому готова. Одеваться и приводить себя в порядок не было никакого желания. Для рейфа ее внешний вид не играл никакой роли, а на остальных Жанне было сейчас плевать. Она умылась, только чтобы прийти в себя, сунула подмышку планшет и как была, в пижамных штанах и майке, отправилась к Тодду. Жанна застала его за созерцанием книжных полок. Черный плащ, черные штаны, спутанные волосы, цепкий взгляд желтых глаз. Тот же вид, что и в день их первой встречи. Словно не было всех этих месяцев, проведенных плечом к плечу. Осколок бесконечно далекого мира. Жанна преодолела разделявшее их расстояние резкими чеканными шагами. – Время пришло, да? – тихо спросила она и заправила за ухо мешавшуюся прядь волос. Жанна смотрела на Тодда и пыталась вспомнить, когда они в последний раз говорили по душам. Выходило, что достаточно давно. – Пробежимся по ближайшим планам? Тодд кивнул и взял протянутый планшет. Они так и остались стоять около книжных полок. Для рейфа работать стоя было более привычно, а Гарсиа была слишком выбита из колеи и просто плыла по течению. Обсуждать, в сущности, было почти нечего. План работ был уже давно оговорен, а все возникающие проблемы решались по мере поступления. Биологического материала Тодда уже тоже не требовалось. Они собрали достаточно и периодически делали контрольные замеры, на всякий случай. Так что они просто проговорили пару неблагоприятных сценариев и варианты их решения. А потом повисла густая тишина. Жанна боялась поднять взгляд на Тодда. Сама не зная зачем, она отложила планшет на полку и принялась поправлять распущенные волосы, которые с непривычки мешали. Нужно было что-то сказать, но слова застревали в зубах. – Как мы будем дальше общаться? – Гарсиа наконец справилась с собой и подняла голову. Выражение лица Тодда было странным. – Я найду способ связаться с вами. Меня ждет сложное время, так что это будет не сразу. Они снова замолчали, собираясь с мыслями. – Жанна, я говорил тебе, что нашей цели будет нелегко достичь. Но даже если проект окажется успешным, и мы обретем независимость от вашего вида… Мирное сосуществование, будет ли оно возможным? – Тодд смотрел на Гарсиа и чувствовал, как что-то меняется в нем безвозвратно. – Мы с тобой можем стать не спасителями, а губителями обоих наших миров. – Я думала об этом. Но война уже идет, и это война на уничтожение. Не мы ее начинали, но в наших силах найти другой путь. Значит, мы должны сделать все, что от нас требуется, – Жанна сделала полшага к Тодду, невесело хохотнула и качнула головой. – Ну и ну, посмотри на нас. Возомнили себя вершителями судеб всей галактики. А сами едва справляемся с собственными проблемами. Тодд оценил иронию ситуации и ответил ей сдержанным смешком. А взгляд Жанны вдруг стал пронзительным. – Пообещай мне, что не вернешься ко мне незнакомцем, чужаком, – она сделала еще полшага навстречу. Правая рука, потянувшаяся к нему, замерла в паре дюймов от плеча. Он перехватил ее в истоке падения и прижал к середине своей груди. – Нашим народам предстоит еще много шагов навстречу друг другу. Но ты страница, которую я не смогу перевернуть, – тихо произнес Тодд, и мир Жанны рухнул в бездну его глаз. Повинуясь интуиции, она взяла правую руку Тодда и прижала его ладонь к своей груди. Полная беззащитность, полное доверие. В мире коммандера не осталось ничего, кроме гулкого биения ее сердца. Охранники тут же ломанулись к ним, но неуверенно остановились в паре шагов. Жанна подавила в себе желание огрызнуться. Медленно они опустили руки, разняв ладони на несколько секунд позже, чем стоило. – Мне казалось, что при разговоре дамы с собственным супругом нет нужды в присутствии дуэний, – все же не удержалась она от шутки на грани оскорбления. В голове шумело, и сердце билось где-то под горлом. Охранники ответили что-то невразумительное и поспешно вернулись на свой пост. Жанна снова обернулась к Тодду. Вид у него был самодовольный. Он не ошибся в выборе оружия, которое ей вручил. Но теперь коммандер знал, что у любви есть обратная сторона. – Обещай мне, что закончишь проект, во что бы то ни стало, – на его лице не осталось ни грамма веселья. – Если я погибну или исчезну, обещай мне, что не сойдешь с ума и завершишь наше дело. Несколько секунд Гарсиа молча смотрела ему в глаза, а затем кивнула. Время, отпущенное им, вышло. Все еще злющий Шеппард вошел в камеру вместе с усиленным конвоем и молча мотнул головой в сторону выхода. Тодд не заставил себя ждать. За ним, как ниточка за иглой, увязалась Гарсиа. Шеппард одарил ее суровым взглядом, но ничего не сказал. До зала врат они шли молча. Ее остановили недалеко от входа, чтобы избежать неожиданностей. Рейф с подполковником и конвоем шагнули в портал, и мерцающая гладь врат с тихим звуком рассеялась за их спиной. Жанна вернулась в пустоту.