Хочешь — отгадай

Ни единожды Илуватар испрашивал своих валар, какая участь постигла Врага Мира, но так и не дождался ответа. Сожалел он о своем лучшем создании, хоть и не осознавал того в полной мере. Со временем, когда Арда начала крепнуть и новые создания наполнили мир, то забыл он и вовсе о том, куда запропастилась Мятежная. Когда была повержена ее главная движущая сила — преданная ученица, то вздохнул он спокойно, понимая что зло, каким бы оно ни было, все еще остается в его творениях, но хотя бы не в такой мере, которая была отведена тем, кто пошел против него. Давно чудовища, созданные мыслями обеих, приобрели более менее приручаемый вид, а память со временем о самих создавших была стерта с лица Мира. Ускользнула от Творца основная загвоздка, не учел он одной мелкой детали, что словно нарочно не хотела попадаться ему на глаза. В момент, когда было сброшено Единое Кольцо в Роковую Гору, не только Саурон взвыла от предсмертной агонии и не только Голлум был повержен в пучину безумия. Был еще кое-кто. Кто-то верный и тихий. Тот, кто так и не дождался ответа на свое обещание ждать вечность, если понадобится. Не так это важно для Эру, потому что не способен на вред тот герой. Только на созидание.

***

Мелькора и раньше брала Сауру. Практически без разрешения, которого, если присмотреться внимательно, никогда не требовалось. Она прекрасно помнила, как это случилось в первый раз. Тогда ее прислужницу еще звали Мэрион. Та была в своих комнатах, которые были расположены как можно дальше от комнат Мелькоры. Еще ни единой хмурой морщины не исказило лицо Мэрион. Та была чиста, невинна и бесконечно влюблена. Мелькора узнала об этом, кажется, практически на следующий же день после того, как та обосновалась в ее владениях. На тот момент срок службы у валиэ был достаточно длительным, Мелькора уже не сомневалась в своей слуге, но вечно восторженный взгляд, который светлел несмотря ни на что при ее появлении, горел все тем же непонятным владычице Ангбанда огнем. Она решила не оставлять это просто так. Прокрасться в покои к Мэрион не составило никакого труда. Все же не она здесь была хозяйкой. Мэрион расчесывала длинные белые волосы, сидя на каком-то мягком предмете мебели, из одежды на ней была только длинная туника. Она что-то тихо напевала под нос. Какую-то тревожную мелодию, услышав которую, валиэ скривилась. По известным причинам музыка ей была отвратительна, как и все на этом свете. Не медля ни секунды, та подошла к Мэрион со спины и опустила руки на ее плечи. Майа вздрогнула и тут же попыталась повернуться, но руки в железных перчатках удержали ее на месте. — Владычица… — судорожно проговорила та, скорее чувствуя, кто пришел к ней, чем узнавая. Мелькора улыбнулась, почувствовав ее дрожь, которая была вызвана не только внезапным вторжением. Также чувствовала непонимание, ведь раньше ни разу не навещала приспешницу. Не долго думая, валиэ провела кончиками пальцев по щеке майа, вызывая новую волну дрожи. Удовлетворившись этой реакции, она присела за спиной Мэрион, пропуская руку под ее талию. Валиэ ничуть не удивлялась тому, что никаких протестов не последовало. Практически намертво придавленная к ее груди, Мэрион боялась лишний раз пошевелиться и, Мелько, знала заранее, лицо той пылало от смущения. Потянув ее светлые пряди на себя и заставляя опустить голову на плечо, а также заглянуть в глаза что чернее ночи, та проговорила чуть слышно: — Ты ведь этого хотела? Широко раскрытые в удивлении глаза. Вздымающиеся крылья носа. Чуть приоткрытый рот. Мелькора словно хищник наслаждалась увиденным, предвидя, что последует далее. Мэрион же не знала, что она пытается прочесть на всегда равнодушном и холодном лице валиэ. Она всегда считала свою госпожу сильной, волевой и чарующей. Какая-то неведомая внутренняя сила в свое время заставила ее пойти за ней, сила, которая никак не была связана ни с колдовством ни с тем, что несмотря на свой прекрасный облик, та могла быть по-настоящему жестокой… Так она оправдывала себя в первые часы, находясь рядом с ней в компании таких же как она сманенных во тьму майар. Мэрион ни разу не пыталась противостоять своим чувствам, потому что знала заранее, что это попросту невозможно. И никогда не питала надежды на взаимность. Исключали такую возможность гордо вздернутая голова Мелькоры, жесткий, цепкий взгляд, устремленный к новым свершениям, и стойкий характер, который однако был склонен и к веселью. К тому, что Мелькора сама понимала за веселье. Порой это бывали довольно странные вещи. Вот сейчас, например, сама Мэрион. Единственное, что она видела перед собой — это едкая усмешка, которая крошила на части ее фэа; срывающая покровы, проникающая в самую сущность, мучащая как ничто на свете. И глаза, горящие весельем, словно угли, выжигающие до саднящей боли сердце майа. Больше всего на данный момент Мэрион хотела отвернуться, а потом болезненно застонать, потому что никогда это не сможет истереть из памяти. Усмехаясь этому и зная заранее, что Мэрион не сможет вырваться из ее объятий, Мелькора сняла с одной из рук перчатку, после чего скользнула пальцами по ее животу, резко опускаясь ниже… Сейчас все происходило иначе. Когда слезы высохли, а тоска от нескончаемого мрака пустоты пошла на убыль, потому что в ней их было двое, объятия, в которые ее заключила валиэ, сделались более чувственным. Майа большую половину жизни мечтала покрыть все тело Мелькоры поцелуями и та разрешила ей в несвойственной манере. Валиэ первой поцеловала ее в шею с таким мягким взглядом черных очей, что Саура не смогла сказать нет. Она никогда не могла сказать Мелькоре нет. Ее воля всегда подавлялась, когда та навещала ее покои, только в те года майа выдавала желаемое за действительное. Сейчас ничего выдумывать не стоило, Саура была потрясена до глубин черной души тем, что отыскала во взгляде валиэ. Ее второй поцелуй не был продиктован превосходством, его породили самые настоящие чувства, как и все то, что последовало после. Плавные, осторожные, не свойственные валиэ движения. Нежность в каждом взгляде, от которой Саура выгибается под ее руками, не сдерживая стоны. Во мраке их все равно никто не услышит. Для валиэ, не проронившей ни слова с того момента, как ее окончательно уничтожили валар, эти звуки были самой приятной музыкой, какую только возможно было создать. Когда все закончилось, Саура, все еще пребывая в расслабленной неге, с опаской посмотрела на свою госпожу, но та сама расположила ее голову у себя на груди одним осторожным движением и задержала руку. Обожание переполняло майа, та тихонько перехватила ладонь, запутавшуюся в ее волосах, и приложила к губам. Объятие становилось крепче. Валиэ сама не признавая того, была счастлива, что руки Саурв с минутами переместились на ее талию; прикрывая глаза и выдыхая, она с наслаждением ощущала, как пальцы той цеплялись за складки ее одежды. Майа же, изголодавшаяся по близости своей госпожи, пыталась поверить в свое счастье, но еще где-то около пяти минут терлась носом о плечо валиэ, вдыхая запах пепла и сырости. Густой мрак кругом впервые за долгое время усыплял валиэ. Она также прекрасно знала, что с момента ее смерти слуга ни разу не сомкнула глаз. Сон, знал Намо о том или нет, все равно накрыл обеих в какой-то момент. Сцепившись в объятии словно головоногие твари Ульмо, каждая видела в забытьи свое. Саура видела свои первые шаги на поприще тьмы, первое впечатление, когда Мелькора, отбросив чины, объясняла ей тактические ходы во время сражения. Склонившись над картой так, что темные волосы касались стола с резными фигурами, обозначающими противника, та в подробностях объясняла, каким путем вести войска в атаку. Воспоминание из далекого прошлого. Как дуновение холодного промозглого ветра перед глазами всплыл возмущенный, не сулящий ничего хорошего взгляд валиэ, когда та заметила, что майа, стараясь утаить нежность во взгляде, изучает не расстановки сил, а любимое лицо. Жесткий оклик, сулящий угрозу, в секунды отправляет сердце в пятки. Саура какое-то время считала чистым везением то, что за такие проколы госпожа не ставила себе целью уничтожить ее… Мелькора видела во сне Варду. Чистое восхищение светлым образом той, что не захотела посмотреть в сторону сестры Короля Арды. Желание владеть этим существом слепили Врага, каждое ее случайное движение рождало огонь в груди, а ее улыбка слепила как сияние тысячи солнц. Мелькора, сама не понимая себя, следовала за ней по пятам, пытаясь ухватить за подол платья, но та все отдалялась и отдалялась, пока в один прекрасный момент не остановилась на месте и не развернулась в ее сторону. Лицо ее было полно презрения. Строгий голос, разрушая тишину, пророкотал: «Очнись!» и Мелькора раскрыла глаза. Валиэ чувствовала себя изнеможенной. Даже майа, что меньше нее по размерам, расположившаяся на ее груди, и то доставляла некоторый дискомфорт. Первое, что осознала Мелькора, когда понимание того, что видение Варды — всего лишь глупый сон, так это то, что местность, в которой они находились, слегка поменялась. Не было мрака кругом, с которым та слилась всем своим существом. Прямо в глаза светило солнце. Но что это было за солнце. Оно казалось меньше, чем обычно, таким далеким и холодным, похожим на светящийся шар где-то вдалеке. И все же оно давало свет. Мелько поморщилась. Воздух, он чувствовался намного свежее того, что она вдыхала до этого. По-настоящему холодный и, можно сказать, бодрящий. Саура зашевелилась на ее груди, то же сбрасывая остатки сна. Она с трудом приподнялась, заглядывая своей госпоже в глаза. В них майа обнаружила непонимание происходящего. Саура осмотрелась. Кругом красный песок, вдалеке — какие-то странного вида постройки. Устремив взгляд вдаль и сжимая ладонь Мелькоры, Саура хрипло проговорила следующее: — По-вашему, у Врат Ночи есть предел, госпожа? Мелько потянулась вверх, пытаясь сесть, но странная слабость сковывала движения. Саура заметила это и придержала валиэ за плечи, чтобы помочь, замечая, что красный песок, застрявший в ее длинных темных волосах, напоминает капельки свежей крови. Всмотревшись в бледное лицо слуги и взглянув на пейзаж вдалеке, она скривилась: — Похоже, что границы есть у всего. Где бы мы ни оказались, помни — никто не должен знать наших настоящих имен. Саура усмехнулась. Одним больше — другим меньше. Теперь вообще без. Как будто это волновало ее раньше. С трудом, но у обеих получилось подняться на ноги. Не долго думая, спотыкаясь и пошатываясь, обе направились к тому, что они приняли издалека за город. Идти пришлось долго. С непривычки передвигаться получилось с трудом. Саура придерживала Мелькору за локоть, помогая ступать вперед. Что больше всего удивляло обеих так это ощущение бессилия, отсутствие какой-то важной детали. Будто не осталось магии вовсе. Даже простейшее колдовство приходило на ум с трудом. Когда они добрались до «города», то поняли, что именно с ними не так. Существа, которые их встретили, не отличались особым разумом, но они, словно не замечая прибывших, проходили мимо. Несмотря на зверскую усталость, Мелькора улыбнулась. Эти существа, кем бы они ни были, были иными и в какой-то мере ей приглянулись. Саура, чувствуя воодушевление госпожи, тоже позволила себе улыбку. Остановившись посередине снующих кто куда непонятных существ, которых не терпелось изучить подробнее, Мелькора, словно когда-то давно, сверкнула глазами. — Не кажется ли тебе, слуга, что Эру — неисправимый сентиментальный дурак? Саура, чувствуя знакомые нотки в голосе госпожи, почувствовала, как ее сердце забилось учащеннее. Ни Мелькора, ни Саура не могли сказать, что за мир открылся перед ними. Спросить было не у кого. Местные жители не выделялись особым разумом, вместо речи они использовали мало понятные звуки, которые вряд ли можно было распознать как ответы на вопросы, зато они отличались друг от друга по внешнему виду. Среди них были шарообразные существа, что передвигались по воздуху, не соприкасаясь с землей, двуногие, что еле переставляли конечности, высокие с рогами на головах, отличающиеся особой силой, напоминающий барлогов, маленькие и юркие, которые изредка плевались в пустоту огнем… Обе сталкивались с ними лицом к лицу, но те не обращали на них внимания, словно ни валиэ, ни майа не существовало вовсе. Отчасти это злило. Долгие минуты наблюдений показали, что ими практически невозможно управлять. И это ввергло в беспробудное отчаяние. Странные ощущения в телах, непривычная слабость и невозможность применять какую бы то ни было магию говорили о том, что скорее всего этот мир не был Ардой. Они вскоре привыкли к тусклому солнцу по утрам, которое практически не давало света, замечая, что обстановка таким образом все больше напоминала разрушенный когда-то Ангбанд и Барад-Дур. Первые несколько недель ушли только на изучение окрестностей. Красный песок слепил глаза с непривычки, ведь время от времени над окрестностями поднимались самые настоящие песчаные бури. Усталость, столь непривычное чувство, терзала обеих ежеминутно, поэтому они и не замечали того, как к концу дня попросту останавливались и располагались на отдых. Словно и не было никогда их величия. Словно армии орков, враждебные эльфы, короли и королевы, а также нескончаемые интриги были чьим-то сном. Будто свет Амана им в свое время почудился. Воспоминания в этих краях не имели особой силы. Внешняя обстановка затмевала собой что-либо известное до этого. Единственное, что было хорошо, ладони Мелькоры не ныли от сильмарилловых ожогов, которые, будто бы сдаваясь действительности, зарубцевались и представляли собой несколько неаккуратных шрамов. Саура рассматривала свою госпожу длительное время, так словно еще не до конца была уверена, что та рядом. Порой ее взгляд говорил о полной растерянности. В нем был страх того, что стоящая перед ней валиэ — всего лишь очередное болезненное воспоминание. Мелькора не сильно обращала на это внимание. Но иногда, заглядывая в глаза слуге, чувствовала ее невысказанную боль, сознавала она того или нет. В эти минуты между бровей пролегала складка, и желание изучать окрестности как-то испарялось в небытие. Они так и не обсудили основного — то, что происходило с ними после уничтожения. Возможно, Мелькора не считала это нужным, так как все видела сама, а Саура скорее воспоминая свое место рядом с госпожой, молчала потому, что не решалась высказать ничего вслух. Как бы то ни было заметить обеих на открытой местности не составляло труда и в этот вечер. Заходящее солнце изредка выглядывало из-за туч, освещая окрестности бледными злыми лучами, собираясь скрыться на ночь, холод окутывал каждую песчаную сопку. Напоминало зиму, но снега не было. Мелькора, под исходящее откуда-то завывание существ, напоминающих барлогов, что вступили в конфликт с созданиями поменьше, положила свою огромную голову на колени Сауры. Это действие было встречено восторженной улыбкой майа. Прислонившись спиной к одному из камней, что было кругом предостаточно, и устроившись поудобнее, та, положив одну руку к Мелькоре на грудь, а другой зарывшись в волосы, с интересом изучала ее лицо. В голове выстраивался ряд вопросов от сложных к еще более сложным. — Не думаю, что мы добьемся от них хоть малого проявления разума, — задумчиво проговорила Саура, заправляя не послушную прядь Мелькоре за ухо. Та перехватила ее ладонь, сжимая в своей, и ничего не ответила. Все ее мысли были сосредоточены на том, чтобы понять, какой смысл существования у существ вокруг. Они были достаточно сильными, чтобы отражать атаки тех, кто посмел бы на них нападать, но ничего не говорило о том, что их действия подчинены какому-либо распорядку, что они как-либо различали друг друга или подчинялись. Скорее они напоминали животных, которые, сталкиваясь друг с другом, обозначали свое право на территорию. Верховодить над армией животных Мелькоре еще не приходилось. Она не думала, что в ее жизни наступит момент, когда она начнет скучать по оркам. Даже если существ кругом кое-как выдрессировать, то это все равно бы отличалось от той смеси уважения и страха, которые проскальзывали во взглядах орков при одном виде валиэ. Но все же Мелькора находила в этом и положительное зерно — перед ней хотя бы не мрак Пустоты. — Рано или поздно мы наткнемся на разумную жизнь, вот увидишь, — медленно проговорила та, прикрывая глаза. Саура, боясь порушить покой своей госпожи, не посмела далее произнести ни одного слова, не говоря о том, чтобы потревожить Мелькору хоть одним поцелуем. Ей было до сих пор не до конца понятно, насколько изменилось отношение валиэ к ней. Возможно, произошедшее не так давно было всего лишь минутной слабостью. Но, признаться честно, Саура была рада этому событию, и это достижение ей казалось куда значимее всего того зла, что натерпелось от нее Средиземье. Ведь все, что она когда-либо делала, предчувствуя победу, было ради величия ее тьмы. Хотя бы ради одной ее улыбки, что, исходя из последних событий тогда, в конце Первой Эпохи, появлялась не часто. Словно чувствуя, в какую степь направляются мысли слуги, Мелькора подняла одну большую ладонь и запустила ее в волосы Сауры с тихими словами: — Ты дорога мне… Мягкость произнесенной фразы не ускользнула от майа, столь несвойственное озлобленному существу тепло расползалось по телу. Все же она чувствовала некоторые изменения в поведении валиэ. Властности поубавилось, все же теперь отдавать приказы было некому да и не зачем. Кровавая пустыня кругом и безумные существа ее населяющие не давали никакого шанса возвыситься в этот раз. Но где-то на периферии сознания Сауре уже было все равно, что будет, главное, что ее валиэ ничего не угрожает и она, как бы это ни было странно, все же снизошла до нее и находится рядом. У нее не нашлось ответа на эту фразу, она, как обычно спрашивая разрешения, потянулась к Мелькоре, пытаясь ее обнять. Валиэ поняла это желание и не сделала ни одного движения, показывающего, что она против. Белобрысая голова оказалась у нее где-то на груди в короткий срок… Обеим еще никогда не приходилось так много спать. Сны в этих краях были чем-то неотъемлемым от реальности, будто бы ее продолжением. Разные воспоминания преобразовывались в забытьи, навязываясь и давая порой немного не тот сюжет, который был на самом деле. Просыпаясь, обе чувствовали себя измученными и немного сбитыми с толку. Единственное, что напоминало им о том, кто они на самом деле, выражалось только в одном единственном факте — они могли видеть друг друга. Вот и сегодняшнее пробуждение не давалось обеим легко. Обе в первые секунды схватились друг за друга практически с ужасом заглядывая друг другу в глаза и отыскивая что-то, что могло бы им напомнить, с чего все началось. Отдышавшись, Мелькора первой протянула руку, чтобы дотронуться до губ майа. Это аккуратное, почти нежное движение отразилось некоторым пониманием в янтарных глазах Сауры. Та выдохнула и подалась ближе к руке госпожи, позволяя несвойственному теплу вновь заполнить все тело. Обычно они никогда толком не запоминали тех мест, которые изучали за день. Всегда двигались слаженно, практически синхронно, рассматривая то сопки, то какие-то бараки, подмечая странные вещи, которые были разбросаны по округе. Саура как-то выдвинула предположение, что некоторые вещи, которые они находили, могли быть оружием, только вот как его применять, она не могла ответить с точностью. Мелькора лишь качала головой, отмечая про себя, что скорее всего слишком отстала от жизни, чтобы выдвинуть хоть одну теорию о том, с чем они обе сталкиваются. Они осмотрели большую часть «города», в который попали по случаю, были в самых мрачных и жутких местах, какие только можно было придумать. Спускались по каменным лестницам в самые темные уголки. Даже встретили стайку огромных пауков. Мелькора, увидев их, скорее не успев обдумать мысль толком, схватилась за ладонь Сауры. Все же эти существа вызывали у нее по известным причинам рвотные позывы. Саура с пониманием отнеслась к этому, сжала ее ладонь в ответ, нахмурив брови, вспоминая, что смогла неплохо отомстить паучьей матке, соблазнив однажды ее дочь, а потом бросив на растерзание озлобленной толпе. Одними губами Мелькора с удивлением прошептала: — Не думала, что дети Унголиант способны проникнуть даже в отдаленные уголки мира… С молчаливой нежностью Саура, чтобы отвлечь Мелькору от этой мысли, приложила ее ладонь к своим губам с какой-то торжествующей эмоцией, что не отразилась на ее лице. В сегодняшний день они решили немного сместиться от обычного сектора поисков, решив последовать за существами к тем местам, которые возможно еще ими не были узнаны. Но как только они попытались пересечь то место, где оказались впервые, встретили препятствие. По какой-то причине они не могли пройти вперед. Обе с непониманием уставились друг на друга… Душекуб чувствовал передвижения двух существ, что захватил в свое поле. Боль от гибели Кольца он не мог заглушить столь глупой затеей как притянуть к себе существ из того мира, в котором то было создано. Он и не рассчитывал, что эти злодеи его найдут. Порой он чувствовал их каждое движение, но ничем не мог помочь в столь глупом стремлении вновь устроить еще один переворот в повседневной жизни демонов. Он удерживал обеих в определенном поле, не задаваясь никакой целью. Это был необдуманный шаг, но все хоть какая-то замена тому, что он называл привязанностью к Кольцу. Оба существа одновременно и мучили его и подпитывали энергией, и он искренне надеялся на то, что однажды сможет отпустить боль потери.