particles.

quiet — this will destroy you (отлично подойдёт под атмосферу)        От неё пахло сладостным воспоминанием. Моментом его обострённых чувств. Таким, что всё тело сжималось в судорогах, и, не в силах кричать, он жалко скулил, словно раненое животное. Вставал и шёл на её зов, а затем погибал, не ощутив последнего вздоха. Чувства тоски, ярости и сожаления острым лезвием вновь и вновь погружались в линию ключиц глубоко и безжалостно, а на утро, там и правда красовались запёкшиеся раны, в точности как у неё на запястьях.        Теперь, Нейтан с отвращением смотрит на шрамы, проводит по ним пальцами, чувствует каждый выпуклый след, вдыхает сладкий запах Рэйчел, пускай его комната давным-давно пропахла травкой до последнего порножурнала. А Прескотт не может свыкнуться, что её приторность погребена в грязи Аркадии Бэй. Не может по одной простой причине — она-то стоит прямо здесь. За спиной. Стоит и яростно расчёсывает ранки на запястьях до выступающих алых капелек. Прескотт захватывает её присутствие в охапку, потому что он понятия не имеет, сколько придётся ждать до следующего раза. Просто однажды она исчезла, выпала из мира, а его рядом по какой-то ничтожной причине не оказалось, но Прескотт-младший до последнего был уверен — парочка снимков её не заденут. Для кого, как не для Рэйчел, лишь в удовольствие превращаться в ту, на которую хочется смотреть через объектив фотоаппарата до последней таблетки.        Нейтан зажимает в зубах сигарету и каждые две секунды поднимает взгляд на мутное отражение Рэйчел. И чувствует во рту знакомый привкус крови и множество крохотных осколков зубов. Он сильно огорчён своим мотыльком, возможно даже, до того, что готов подправить форму крыльев, урезать свободу и дышать сладким запахом, пока не стошнит. И он дышит.        Костяшкой правой руки протирает запачканное место на зеркале, прямо там, где виднеется силуэт Эмбер. Даже при свете тусклого торшера он видит родимое пятнышко на левом плече и не сводит взгляд, потому что боится посмотреть в глаза. И поэтому она остаётся блеклым силуэтом за спиной Нейтана, такая же легкая и отвратительно-идеальная.        — Я не стою того, — Прескотт слышит тихое гудение прямо возле уха. Не понимает, слышит это, думает или сам говорит. Чего не стоишь?       Я не стою того.       Ты не стоишь меня.       Я не стою тебя.        Гудение становится ослепительно громким, словно миллиарды сверчков. Ни одного нет, но звук преследует, пока ты не скроешься. А ему не удаётся скрыться, он лишь открывает рот, кричит и, замолкая, наконец-то, слышит прекрасное ничего.        Нейтан продолжает смотреть на руки, шею и линию подбородка Рэйчел. Или свою.        Красные отметины лезвия на ключицах сливаются в одно целое с её руками. Они превращаются в одну кровоточащую рану. Рана зудит, а они синхронно касаются друг друга в нужных местах. Прескотт губами припадает к её рукам, она одним касанием даёт ему волю, чтобы обессиленно отшатнуться от зеркала, будто там и вовсе никого не было. Но в этот раз Нейтану до посинения больно и смешно, что прямо за ним стоит Рэйчел. Вот она. Будто всю жизнь стояла за спиной, примагниченная какой-то необъяснимой силой, дышала в плечо обжигающим дыханием. Будто всю жизнь была живой, а на деле просто делала вид. Прекрасная актриса.        Мы стоим друг друга.        Каждый в Блэквелле говорил об исчезновении Рэйчел Эмбер, а она уже третий месяц прячется во тьме комнаты 111. Появляется, когда Нейтан этого желает. Исчезает, когда он на грани.        Она всегда убегала от него, видя его разбитые руки, пустые тайники для наркоты и пугающую паранойю ко всему, что движется, потому что тогда Нейтан, словно ротвейлер, рыскал по её телу, мокро дышал в самое лицо, показывая оскал. Но Рэйчел нравилось думать, что у них любовь.        Нейтан кричал в пустоту тысячи раз, воспринимал эхо за ответ. Просто её голос в одно мгновение стал еле отличимым от его внутреннего. Он кололся, кололся вновь, но всегда оставлял дозу для своей маленькой мисс Вселенной. Редко смотрел ей в глаза, но помнил неестественный голубой цвет морской глади с травянистым оттенком поверх.        Она появлялась чаще, чтобы дать поцеловать свои руки и живот, а его это устраивало более чем. И он шептал, что этот запах сводит его с ума. Шептал и смеялся. И так по кругу.        Но Рэйчел не смеялась.        Лишь иногда она произносила его имя, захлёбываясь в ощущениях. И Нейтан растягивал эти секунды на долгие часы, прижимал к своей груди, не отпускал от себя ни на шаг, и никогда Рейчел не была настолько «его», как в те моменты. И даже ночью во снах. Он, словно слепой, нуждался в каждой ямочке на лице, в золотистых локонах и в аромате, что оставался по утрам в его постели.        Свет в комнате с каждым днём всё тусклее, и, стоя у зеркала, Прескотт изо всех сил пытается разглядеть лиственно-зелёный оттенок радужки глаз. Виден лишь противный голубой. И тогда Прескотт включает зелёный прожектор, позволяя взглянуть в её глаза хотя бы на секунды.        Ему мало до невыносимой ноющей боли в каждой клеточке тела и хруста костей. Нейтан утыкается в обрывающую фантазии плоскость зеркала. И он касается её холодных и гладких губ своими. Ему хочется ещё глубже погрузиться в зелень её глаз, но, похоже, она в очередной раз ускользнула из его крепкой хватки объятий.        После каждого раза Нейтан чувствует даже себя — охваченным чьими-то руками-канатами, утягивающими до испепеления в порошок. Он будто играется, убегает от чего-то страшного и гонится за тенью Эмбер.        Прескотт чувствует себя неполноценным без её голоса, рук и хищного взгляда. Она ведь лев. А он чувствует себя беззащитной антилопой со стрелами, пронизывающими насквозь. Только и получается вдыхать и выдыхать, медленно теряя контроль даже над этим.        Нейтан возвращается с новой коробочкой свечек. Каждая, будто сладкое воспоминание. Аромат насыщает и возбуждает, создавая томную вибрацию по всему телу. Сегодня вечером он снова дышит своей Рэйчел. Только он и она. И её фотографии на полке книжного шкафа — алтарь. Её запах. Обрывки её одежды. Голос и взгляд зелёных глаз. Это она. Рэйчел Эмбер.        И потом она шепчет его имя, он снова смотрит на её обнаженное тело в зеркале, щёлкает выключателем прожектора и теперь без капли страха глядит в её глаза. И будет смотреть, пока батарейка не сядет, пока Рэйчел не уйдёт насовсем.        И вот, Нейтан останавливается на своих ключицах, предплечьях и запястьях, обнаруживая багровые царапины. Их много и каждая кровоточит, образуя контур бордовыми линиями. И родимое пятно на левом плече.        И всё же произносит:        — Хочешь закурить, куколка?