Ури - город, вернувший нам друг друга

      Майор Ким был отличным стратегом, что позволяло ему не только выстраивать для своей команды наиболее выигрышные пути выполнения поставленной руководством задачи с минимально возможными рисками для каждого его товарища, но и просчитывать шаги противника, заранее подготавливаясь к удару врага. Вот и в этот раз знание местности и тактическое мышление сыграли своё дело.       – Смотрите в оба. Если повстанцы решат напасть, то, скорее всего, они пойдут с гор, – внимательно оглядывая горизонт, с помощью коммуникатора проинструктировал остальных членов своей команды шатен.       – Принято, Кай, – прозвучало тому в ответ.       Они встретили небольшой самолёт с гуманитарной помощью в аэропорту в нескольких часах пути от базы и, удачно переместив груз в два армейских грузовика, вместе с сотрудником ООН, являвшимся волонтёром, направились обратно в Кви. Все меры предосторожности, в том числе сопровождение солдатами груза, были необходимы в виду участившихся разбойных нападений групп повстанцев, стремившихся завладеть содержимым машин гуманитарной помощи.       В связи с полупустынной местностью и частыми горными дорогами Чонин не думал, что они могли встретить многочисленную группу противников. Большие отряды всегда были медленнее и заметнее маленьких, состоящей из трёх-четырёх человек, а именно скорость действий и эффект неожиданности были залогом успеха на территории вблизи Ури. Поэтому, собираясь в аэропорт, Ким взял с собой лишь членов специальной группы 1288.       И сейчас они ехали в двух машинах: Чанёль и Чонин двигались первыми, проверяя безопасность пути, а Исин, Чунмён, Сехун и представитель волонтёрской группы ООН – следом.       – Как прошла вчерашняя поездка с доктором До? – хитро улыбаясь, но не сводя внимательного взгляда с дороги, полюбопытствовал Пак, и шатен мысленно простонал, всеми известными ему нелицеприятными словами проклиная себя за то, что имел глупость рассказать на днях другу о Кёнсу и немного об их прошлом. Он не вдавался в подробности и не упоминал о том, как именно закончились их отношения, однако самой новости о том, что раньше он с Кёнсу встречался, кажется, хватило сапёру.       Кто его вообще за язык тянул? Теперь брюнет прицепится к нему как банный лист, Ким был в этом уверен: слишком хорошо знал своего друга и товарища.       – Никаких личных разговоров на задании, Пак, – строго напомнил майор, но когда грозный взгляд мог повлиять на энергичного и не в меру болтливого лейтенанта? Правильно, никогда!       В обычное время Чонин был весёлым и озорным человеком, любил шутить и легко находил со всеми общий язык, но на миссиях молодой мужчина всегда был собран, его голова была ясна, и в ней не находилось места ни единой лишней мысли. Он отвечал за своих товарищей и был обязан вернуть всех домой целыми и невредимыми. Именно из-за его спокойствия и хладнокровия на миссиях у него и появился позывной «Кай». Пак же и на заданиях, и вне их любил пошутить и мог одним своим действием или словом разрядить обстановку, что порой помогало им в тяжёлые дни, однако позывной брюнет всё-таки получил за свои топорщащиеся уши, которыми открыто гордился.       – Ты вчера вернулся в казарму такой счастливый, вот я и подумал… – игриво начал Ёль, но закончить мысль лейтенанту было не суждено.       На короткое мгновение на вершине одной из каменистых скал отразился блик, однако и этого времени хватило опытным солдатам, чтобы всё понять.       – На десять часов, – используя коммуникатор, кратко оповестил остальную часть команды Ким.       Обе машины резко затормозили: разгонять весившие несколько тонн неповоротливые грузовики и пытаться скрыться от мятежников по обрывистой, извивающейся змеёй горной дороге было чистым самоубийством. Оставался единственный выход: отразить нападение.       Дальнейшие события развивались с молниеносной скоростью. Нападавших было четверо, но если небольшим численным преимуществом обладали военные-миротворцы, то позиция была в разы выгоднее у повстанцев. Выбравшись из машин, солдаты быстро укрылись за грузовиками. Чунмён, который сидел ближе всех к представителю ООН, лично вытащил перепуганного мужчину из кузова, спасая от пуль. Укрываясь от атаки противников за машинами, команда 1288 отстреливалась, медленно, но верно поражая цель за целью. Всё-таки многолетний опыт военной службы приносил свои плоды.       В тот момент, когда остался всего лишь один противник, представитель миротворческой миссии ООН не выдержал и в панике ринулся в сторону высокой сколы, где как раз и расположился последний мятежник. Не способный мыслить здраво, волонтёр просто побежал, куда глядели глаза, желая оказаться как можно дальше от развернувшегося вокруг него хаоса и тем самым подписывая себе смертный приговор. Так бы и было, если бы майор вовремя не среагировал и не бросился за ним, прикрываемый своими товарищами. Сократив между ними расстояние в считанные секунды, Ким сильной рукой плотно прижал дрожавшего волонтёра к каменистому отвесу, стараясь убрать себя и его с поля зрения противника.       Повстанец же, осознавая своё неминуемое поражение, но не собираясь просто так сдаваться, резко выбрался из своего укрытия, держа какой-то предмет в свободной от автомата руке. Когда его грудь поразило сразу несколько пуль, точно попавших в сердце, его пальцы разжались, и что-то похожее на бутылку полетело вниз, разбиваясь о каменный выступ в скале.       Раздался взрыв и запоздало пришло понимание.       Самодельная граната.       Взрыв сотряс скалу, а ударная волна вызвала осыпь.       Глыбы камней полетели вниз, готовые стереть с лица Земли всё, что могло попасться на их пути. Стоявшие у грузовиков военные успели спрятаться от летевших во все стороны горных пород за машинами, избегая серьёзных травм, но их командир и представитель ООН оказались в самом эпицентре, без какого-либо пути к отступлению. Чонин лишь в последнюю секунду успел закрыть собой от града камней застывшего в панике волонтёра и сильнее прижаться к скале.       Дальше была лишь боль и кромешная темнота.       – Кай! Кай!! – кричал позывной друга в гарнитуру Чанёль, но ответа от майора так и не последовало.       Обвал закончился быстро, оставив после себя облака песка и пыли, за которыми рассмотреть хоть что-то было практически невозможно. Времени было совсем мало. Отсчёт шёл на минуты, а то и секунды. Чанёль быстро вызвал на помощь врачей и солдат с базы и, не желая бездельно стоять и ждать, пока его друг, товарищ и командир был заживо погребён под горой камней, принялся намётанным глазом сапёра и мастера по любым взрывам осматривать ситуацию, примиряясь с какой стороны было бы лучше подступиться, чтобы начать откапывать пострадавших. Быстро определившись, Пак как старший из присутствовавших по званию принялся руководить процессом, принимая в раскопках непосредственное участие.       Время от времени кто-то из членов команды пробовал дозваться своего командира, но в ответ то и дело была тишина. Они лишь надеялись, что причиной тому была вышедшая из строя после осыпи гарнитура майора. Только этот вариант они готовы были принять.       Помощь приехала в рекордно короткие сроки, однако членам специальной группы 1288 казалось, что прошла минимум вечность, хоть они все не теряли головы, будучи максимально собранными. Дав несколько наставлений и указав на валуны, которые трогать было категорически запрещено, так как это могло повлечь за собой повторный обвал, Пак двинулся навстречу подъехавшей грузовой машине.       – Идите к старшему сержанту Чжану. Он скажет, что делать, – приказал прибывшим солдатам брюнет.       – Лейтенант Пак, что произошло и где раненые? – сразу перешёл к делу вышедший вслед за остальными из машины До.       – Нападение повстанцев вызвало осыпь. Мы работаем над разборам завалов. Для вашей безопасности никто из врачей не должен подходить близко к скале. Всё ещё есть риск повторного обрушения, – на этих словах Пак быстро скользнул взглядом по стоявшему по правую руку от До Бэкхёну, словно это могло помочь убедить того послушаться и не рисковать своей жизнью.       В следующую секунду Чанёль окликнул Сехуна, и сержант почти мгновенно материализовался перед старшим.       – Осмотрите его, пожалуйста, – уверенным голосом попросил врачей Пак.       Половина лица молодого солдата была испачкана местами уже подсохшими дорожками крови, которая струилась из сечёной раны на лбу. Видимо одному из летевших со скалы камней всё-таки удалось достать до парня.       – Командир, это всего лишь царапина, пустяк. Я хочу помочь, – поспешил заверить того Се.       – Сержант О, – мужчина чуть повысил голос, в котором стали проскальзывать стальные нотки. – Это приказ. Сначала позаботься о себе.       – Так точно, – отдал честь Сехун, покорно отходя в сторону с одной из медсестёр для осмотра.       – Где майор Ким? – затаив дыхание, спросил До.       Как ни старался, он так и не смог различить в мельтешивших из стороны в сторону солдатах знакомую высокую фигуру.       Пак по неизвестной врачу причине медлил с ответом, и это по-настоящему начинало пугать.       – Майор Ким и представитель ООН оказались в самом эпицентре осыпи, поэтому, когда мы их вытащим, им пригодится Ваша помощь, доктор До, – со всей уверенностью произнёс Чанёль, даже не рассматривая вариант, что помогать могло было быть уже некому.       Кёнсу почувствовал себя так, словно у него выбили почву из-под ног. Чонин сейчас был там, придавленный тяжёлыми камнями, неспособный нормально вдохнуть из-за клубов пыли и ещё не осевших частиц песка в воздухе, но Су хотел верить лейтенанту, хотел верить, что с Чонином всё будет в порядке.       Пак тем временем уже направился обратно к завалам, когда кто-то порывисто, но не слишком сильно схватил его за запястье, останавливая. Оборачиваясь, Ёль не ожидал встретить решительный взгляд Бён Бэкхёна, но перед ним действительно стоял иммунолог.       – Лейтенант Пак, пожалуйста, будьте осторожны, – слегка прикусив губу, но не отведя прямого взгляда от высокого брюнета, произнёс парень. – Вытащи их.       Поражённый, Чанёль смог лишь коротко кивнуть, с разочарованием отмечая, что приятная хватка тонких пальцев исчезла с его запястья.       – Прошу, – дрогнувшим голосом добавил Бён.       Позже он будет в шоке от собственной смелости, покроется густой краской от смущения, но в данный момент Бэк был готов пойти на всё, лишь бы лейтенант не пострадал, а его хороший друг выбрался живым и невредимым.       – Всё будет хорошо, – позволив себе на мгновение провести подушечной большого пальца по нежной щеке парня, успокаивающе заверил его Пак и, ещё немного задержав взгляд на лице блондина, порывисто развернулся в сторону обвала, чтобы выполнить данное врачу обещание.       Кёнсу ненавидел быть беспомощным, но именно так он чувствовал себя в тот момент. Как бы ни хотел, он не мог ничем помочь, только бы мешался у солдат под рукой. И отвлечься на знакомую и привычную работу, чтобы не позволить страху за жизнь Чонина овладеть им, он тоже не мог: у Сехуна был лёгкая шишка и совсем небольшая рана на лбу, с которой отлично справилась подошедшая к сержанту медсестра. О уже вовсю помогал с разбором завалов. Других пациентов не было, значит, и отвлечься было не на что.       К горлу подступала паника.       Возможно, это звучало эгоистично, но Кёнсу не мог снова потерять шатена, только недавно встретив спустя долгие шесть месяцев боли и тоски. Это было выше его сил. До по привычке схватился за грудь, нащупывая пальцами дорогой сердцу кулон, который все те тяжёлые полгода не давал ему окончательно пропасть.       Кулон, который подарил ему Чонин.       Ещё девять месяцев назад Кёнсу и не подумал бы, что станет одним из тех потерянных романтиков, празднующих различные этапы отношений со своей второй половинкой, но всё же это произошло, и До бесстыдно соврал, если бы сказал, что ему совершенно не нравилось. Конечно, это смущало, но трепет, возникавший в его груди в такие моменты, и по-мальчишески счастливая улыбка его любимого того стоили.       Хоть благодаря стараниям брюнета таких дней у них с Чонином выдалось не так уж много, они ни разу не закатывали каких-то грандиозных празднований, предпочитая просто посвятить всё своё время друг другу и их чувствам. Кёнсу никогда не забудет, как на 100-й день их отношений, совсем незадолго до приезда родителей старшего и их расставания с Кимом, Чонин, слегка смущаясь, но не переставая улыбаться, протянул ему узенький продолговатый футлярчик из чёрного бархата, в котором До обнаружил тот самый кулон, который последние шесть месяцев согревал разбитое руками самого врача сердце.       Сделанный из серебра, он был небольшим и чем-то напоминал по форме армейский жетон, только имел небольшую выдвижную часть приглушённого синего цвета, на которой красовалась гравировка «LOVE U». На серебряной же части красивым и не слишком вычурным шрифтом были выведены слова «My soldier», что вместе составлялось в фразу, заставившую сердце хирурга пропустить удар.       «Люблю тебя, мой солдат».       С трепетом прикоснувшись кончиками пальцев к прохладному металлу, До тогда аккуратно взял в руки кулон, переворачивая его обратной стороной, чтобы увидеть там ещё одну надпись. «Kim Jongin».       Кулон, подвешенный на серебряной цепочке, был не броским, но символичным и мгновенно запал парню в душу.       – Позволишь? – произнёс тогда Ким, и Кёнсу, охотно кивнув, развернулся к своему солдату спиной, чтобы тот мог закрепить цепочку на его шее. – Это, наверное, до безумия мило и даже слегка слащаво, но теперь у нас есть парные кулоны, как символ того, что мы навсегда будем принадлежать друг другу.       До тогда обернулся, удивлённо глядя на шатена: в футляре ведь он видел только один кулон. Чонин же улыбнулся замешательству старшего и чуть оттянул ворот своей футболки. На смуглой груди на серебряной цепочке висела подвеска, почти идентичная той, что теперь красовалась на шее самого брюнета. Только эта была немного больше, и вместо синей вставки была чёрная.       «Люблю тебя, мой доктор» – гласила гравировка, и Кёнсу был уверен, что на обратной стороне изделия он мог бы увидеть своё имя.       С того самого дня кулон всегда висел на шее брюнета. Даже после их расставания он никогда не снимал его. В тяжёлые моменты До от одного лишь прикосновения к прохладному металлу чувствовал себя лучше, словно Чонин, его любимый солдат, был рядом с ним.       Но не в этот раз. Сейчас шатен был заживо погребён под грудой тяжёлых камней и кусков песчаной земли. Каждая лишняя секунда могла стоить ему жизни.       Су почувствовал, как начинал задыхаться.       – Кёнсу, Кёнсу, – словно через толщу воды донёсся до брюнета отдалённо знакомый голос, но он в ответ мог лишь как рыба, выброшенная на сушу, открывать и закрывать рот. – Твою мать, дыши, слышишь меня? Дыши вместе со мной, Су-я. Вдох, выдох…       До отчаянно старался следовать за голосом, но в первое время лёгкие словно натирали наждачной бумагой каждый раз, когда брюнет пытался наполнить их воздухом. Лишь спустя несколько долгих и мучительных минут ему удалось хоть немного восстановить дыхание. Еле подняв взгляд, хирург увидел перед собой обеспокоенное лицо лучшего друга и почувствовал крепкую хватку на своих плечах, спасавшую его от падения, ведь вмиг ослабевшие и подрагивавшие ноги совершенно не держали врача.       – Вот так, хорошо, – заметив, что паника отступала, Бён на секунду прикрыл глаза, успокаиваясь сам. – Он выберется, слышишь меня? Чонин справится, я в этом уверен, и ты должен быть, понял?       – Хён, я что если… – совершенно убитым голосом просипел брюнет, но закончить свою мысль не смог.       – Никаких «если» и быть не может, – безапелляционно заявил старший парень и чуть встряхнул друга, приводя в чувства. – Через считанные минуты Чанёль и другие солдаты вызволят Кая и представителя ООН, и им понадобится наша помощь. Так что соберись, До Кёнсу, мы нужны им.       Голос блондина был уверенный и вселял надежду, которая в тот момент была жизненно необходима До.       – Ты прав, хён, – подобравшись и пару раз глубоко вдохнув в лёгкие воздух, ответил хирург, в глазах которого вновь загорелся знакомый Бэку огонёк решимости и упрямства.       Не время было подаваться панике: солдаты работали не покладая рук, перетаскивая валун за валуном, расчищая себе путь к своему командиру и гражданскому лицу. До должен был быть готов в любую секунду прийти на помощь пострадавшим, а не придаваться преждевременному горю. Чонин не умер, просто не мог, и брюнет должен был верить в него.       А ещё в сложившейся ситуации, испытывая бесконечную бурю эмоций и леденящий кровь страх за жизнь Чонина, Кёнсу принял самое важное и, как оказалось, такое простое решение в своей жизни:       – Я не могу без Чонина, – то ли самому себе, то ли стоявшему рядом с ним другу признался До, не отрывая взгляда от обвала, и пообещал: – Я верну его.