Ури - город, вернувший нам друг друга

      После поступления с гуманитарной помощью от ООН всех необходимых медикаментов у врачей больницы Иньсэнг появилось больше возможностей. Теперь в их распоряжении были все медицинские препараты и основное оборудование, чтобы помогать обращавшимся к ним за помощью жителям Ури. Через день или два Кёнсу направлял в город небольшие группы врачей, которые обязательно сопровождали солдаты, следившие за безопасностью волонтёров. Иногда, когда на базе выдавался относительно свободный денёк, До удавалось лично возглавлять подобные выездные миссии. В городе они осматривали и помогали тем, кто не мог самостоятельно добраться до Кви, возвращаясь обратно под вечер невероятно уставшими.       На самой базе работа шла ещё лучше и интенсивнее, особенно после того, как Чонин установил для рядовых дежурства в медблоке, где молодые солдаты помогали врачам, перетаскивая тяжёлые коробки с медикаментами, принося со склада заканчивавшиеся бинты или препараты, по необходимости передвигая больничные кушетки и многое другое.       Волонтёрская миссия текла своим чередом и До мог бы сказать, что всё было хорошо, если бы не одно большое «но». Военный врач лейтенант Ли Тэмин. С самого первого дня пребывания того на базе Кёнсу готов был лезть на стену, сходя с ума от неизвестности, волнения и, чёрт возьми, да, от ревности!       Если у врачей выдавалась свободная минутка, то Ли мгновенно оказывался рядом с Чонином. Он без всякого зазрения совести мог закинуть руку тому на плечи, приобняв, шептать что-то на ухо, словно его слова были каким-то невиданным секретом, который позволено было услышать только шатену. Эта чёртова русоволосая выскочка, как в голове уже ни раз называл Ли хирург, совершенно не знала о слове «субординация», прилипая как банный лист к майору. Чёрт возьми, к офицеру выше его по званию!       Первые дни после того ужасного обвала Тэмин словно курица-наседка не переставал кудахтать над солдатом, не пожелавшим даже пару дней отлежаться на одной из коек в медблоке. Кёнсу сам хотел помогать Чонину с перевязками, но его бесцеремонно вытеснял лейтенант, вызывая у До новую волну уже казалось не заканчивающейся злости и раздражения. Больше всего бесило хирурга, что Ким частенько позволял тому все эти вольности, и в присутствии Ли со смуглого лица не сходила улыбка.       Кем был этот Тэмин? Просто хороший друг Чонина? И все эти улыбки и прикосновения лишь проявление тёплых дружеских чувств? Нет. До был уверен, что со стороны лейтенанта всё было куда серьёзнее: ни один человек не смог бы смотреть на своего друга так, как смотрел на Ина Ли. Но что же тогда Чонин? Не замечал ли он этих взглядов, не хотел их видеть или же разделял чувства парня? Неужели они встречались? От этой мысли сердце До болезненно ёкнуло. Нет, этого не могло быть, ведь Ким сам признался ему, что второй половинки у него не было. Соврал? Чонин бы так не поступил! Чёрт!       Все эти сомнения и вопросы не давали хирургу покоя с самого дня знакомства с Ли, и как бы брюнет ни старался, он не мог полностью избавиться от всех этих мыслей. Не зная, что сказать Чонину До по возможности старался избегать его, особенно потому что рядом с ним чаще всего крутился Тэмин. Кёнсу не отказался от данного себе обещания, он до сих пор желал быть с шатеном, вернуть те отношения, которые он собственными руками, а точнее словами, разрушил, однако всё никак не мог найти в себе смелость и решимость, чтобы сделать первый шаг. Он безумно боялся увидеть в любимых глазах сочувствие и вину за то, что тот не мог больше разделить чувств брюнета, а широкие улыбки, которые майор с лёгкостью дарил военному врачу, надежды не прибавляли.       Так и с Ли Тэмином Су старался контактировать как можно реже, сдерживая свою злость и неприязнь к молодому офицеру. Однако длилось это напряжённое затишье не слишком долго: последней каплей в, казалось, бездонной чаше терпения хирурга стал инцидент, произошедший спустя неполную неделю после перевода лейтенанта Ли на базу Кви.       К тому моменту До не без помощи способного найти со всеми общий язык Бэкхёна смог узнать у общительного Чунмёна о том, что связывало Чонина с новой головной болью брюнета. Услышанное заставило хирурга нервничать лишь сильнее.       Оказалось, что история их знакомства началась ещё во времена, когда они являлись совсем зелёными рядовыми, только недавно поступившими на службу в армию Южной Кореи. Из-за их тесных отношений и некоторой внешней схожести молодых парней частенько принимали за братьев. За долгие годы знакомства они успели преодолеть множество препятствий на своём пути и были сплочённой командой не только на службе, участвуя в различных совместных миссиях, но и в обычной жизни.       Чунмён рассказывал о своём командире и лейтенанте как о близких друзьях, братьях, но До не мог отделаться от мысли, что их отношения могли быть куда глубже и иметь слегка иную природу. Каждое новое слово техника всё сильнее отдаляло от брюнета надежду на то, что у него были хоть какие-то шансы выйти победителем из пока ещё скрытого противостояния с Ли Тэмином. Смогли бы три, хоть и невероятно прекрасных и ярких, но коротких месяца отношений выжить под давлением долгих лет крепкой и искренней дружбы? Да и дружба ли это была? Кёнсу боялся узнать ответы на эти вопросы: уж очень велика была вероятность, что они могли ему совсем не понравиться и принести много боли.       Кёнсу изо всей сил старался не обращать внимания на вертевшегося вокруг Чонина лейтенанта, не желая выглядеть в глазах шатена эгоистичным ревнивцем, который, сам бросив, не давал своему бывшему парню двигаться дальше. Он отчаянно ждал подходящего случая и искал правильные слова, чтобы выразить всё, что он чувствовал, то, как сожалел о своём решении, как мечтал вновь оказаться в тёплых и любящих объятиях солдата, приносивших ни с чем несравнимое удовольствие и умиротворение. До был невероятно терпелив, но рано или поздно всему приходит конец.       В тот день Кёнсу шёл по территории базы, чтобы разобраться с очередным возникшим рабочим вопросом, когда встретил шедшего ему навстречу Ина и ещё несколько солдат.       – Доброе утро, доктор До, – поприветствовал его офицер, жестом приказывая младшим по званию продолжить свой путь.       – Привет, Чонин, – оставшись с Кимом наедине, улыбнулся в ответ врач: он и не представлял, что отсутствие Ли рядом с майором могло так сильно поднять ему настроение. – Травмы продолжают беспокоить? Тебе всё-таки стоило хотя бы пару дней полежать в медблоке и не нагружать себя.       – Не волнуйся, Кёнсу-я, ничего уже не болит. Чувствую себя прекрасно, – для убедительности Ким сделал круговые движения пострадавшим плечом и пару раз глубоко вдохнул в лёгкие воздух, надувая грудную клетку, однако всего этого хирург почти не заметил, думая лишь о том, как давно он не слышал этого нежного произношения его имени, сорвавшегося с уст шатена. – Видишь? Лекарства и витамины, которые ты мне дал очень помогли, спасибо тебе! – тем временем продолжил Чонин, не замечая воздействия, которое оказал на того.       – Д-да, не за что, – немного запинаясь, слегка хрипло выдохнул старший. – Я рад, что тебе лучше.       – Благодаря тебе, – искренне поблагодарил Ким. – Я хотел спросить тебя, когда ты собираешься ехать в город?       – Мне ещё нужно закончить здесь некоторые неотложные дела, – задумавшись, поджал губы До. – Скорее всего, поеду в конце недели. Мы с Бэкхёном хотим заглянуть в школу, провести вакцинацию и в целом посмотреть на состояние детей. С Джихё-нуной я уже договорился, нужно будет просто заранее сообщить ей о нашем приезде, чтобы она успела организовать ребят. А что такое?       – Да нет, ничего, просто мне тоже нужно по делам в Ури. Надеюсь, ты не будешь против, если я присоединюсь к вам где-то в городе? Но не волнуйся, как и всегда, вместе с вами поедет несколько солдат для защиты.       – Конечно, я совершенно не против.       Боже! Знал бы Чонин как он был рад этой новости. Конечно, это должна была быть рабочая поездка и они не смогли бы побыть наедине как в тот раз, когда они ездили на отчёт в штаб, но радости это совсем не убавляло. Кёнсу ощущал себя влюблённым подростком, который был счастлив просто от того, что мог находиться рядом с объектом своих трепетных чувств. Но До это даже нравилось.       – Отлично, – ярко улыбнулся Ким, слегка потерев мочку уха подушечками пальцев – жест, который выдавал смущение и волнение молодого солдата. – Тогда сообщи мне, когда соберёшься в город, я организую сопровождающих.       – Хорошо, – согласно кивнул До, прекрасно понимая необходимость данных мер безопасности.       Несмотря на то, что после неудачного налёта на грузовики гуманитарной помощи повстанцы залегли на дно, угроза с их стороны никуда не делать.       – Кстати, Кёнсу, а почему ты не в медблоке?       – Я не всегда обязан там быть, – растерянно ответил До, не ожидавший подобного вопроса.       – Нет-нет, я не это имел в виду. Просто думал, что ты, как и в прошлый раз, будешь участвовать в вакцинации, – поспешил пояснить свои слова Ким, чем ввёл врача в ещё большее недоумение.       – Какая ещё вакцинация? Мы ведь уже проводили её ещё в первый день, – ничего не понимал Су.       – Тэмин вчера сказал, чтобы мы пришли в медблок. Я думал, ты в курсе, и он просто передавал твои указания.       – Тэмин?! – прорычал хирург, чувствуя, как щёки начинали гореть от охватившей его ярости. – Я впервые об этом слышу! Отзови солдат.       Ким молниеносно выполнил приказ врача, по рации оповещая своих подчинённых, что поход в медблок отменён. Брюнет же тем временем закипал всё больше и больше, шипя себе под нос проклятия, в большинстве своём адресованные одному конкретному лейтенанту, который-таки перешёл черту, переполнив чашу терпения До.       – Кёнсу, наверное, произошла какая-то ошибка, – попытался успокоить того Чонин, но в ответ получил лишь разъярённый взгляд.       – В голове у твоего Тэмина ошибка, – не сдержался парень.       – Кёнсу…       – А как бы ты отреагировал, если бы кто-то из твоих солдат пошёл в обход тебя и начал всем командовать? – перебил того До.       Чонин понимающе кивнул. Да, он бы тоже мокрого места на зарвавшемся болване не оставил. Но Тэмин… Шатен и представить не мог, что его друг мог так поступить. И самое главное зачем?       – Я поговорю с ним, Кёнсу. Не волнуйся, такого больше не повторится, – со всей серьёзностью пообещал Ким.       – Ну уж нет. Я сам разберусь, – со стальными нотками в голосе ответил старший, всем своим видом давая понять, что возражать или пытаться переубедить его было бессмысленно.       Не говоря больше ни слова, Су резко развернулся на пятках и быстрым шагом направился в сторону медблока, оставляя опешившего Чонина позади.       Грудь сеульского врача резко вздымалась от тяжёлого дыхания, а глаза застелила красная пелена ярости. Кёнсу в злости и желании крушить всё, чего видел, в тот момент не уступал даже разъярённому быку, перед носом которого издевательски тряс раздражающим куском ткани матадор. Столь открытое и наглое проявление неуважения к своему непосредственному начальству со стороны военного врача, у которого субординация должна быть на высшем уровне, сорвало все тормоза. До больше не собирался терпеть подобного к себе отношения и намеревался хорошенько вправить Ли мозги.       За считанные минуты добравшись до медблока, брюнет ледяным взглядом просканировал помещение, останавливаясь на русоволосом солдате.       – Лейтенант Ли, прошу Вас пройти за мной, – собрав остатки вежливости, обратился к тому До и, не дожидаясь ответа, снова вышел на улицу.       Несмотря на обжигающие эмоции, Кёнсу не собирался устраивать сцен, особенно перед другими врачами и военными, поэтому, когда Тэмин последовал за ним из медблока, хирург зашёл за угол медицинского здания, чтобы разобраться в проблеме без посторонних глаз.       – Доктор До, – с еле заметным недовольством кивнул солдат, поравнявшись с брюнетом. – Вы хотели поговорить?       – Скорее узнать, что Вы себе позволяете, – ровным, не предвещавшим ничего хорошего голосом поправил тот, в упор глядя на Тэмина, которого, казалось, полностью устраивало сложившееся положение дел. – Кто разрешал Вам организовывать вакцинацию, предварительно не получив моего разрешения?       – Это одна из базовых медицинских процедур на территории, вблизи военных действий, доктор До, – очевидно не чувствуя за собой даже толики вины, оповестил Ли.       – И она была проведена в первый же день работы медицинской группы на базе. Послевакциональный период действия препарата составляет 14-15 дней, если бы Вы провели повторную процедуру, это могло бы полностью аннулировать эффект или привести к срыву иммунитета солдат. Ваши действия могли серьёзно им навредить, Вы это понимаете, доктор Ли?       Кёнсу хотелось кричать, высказать в ярких красках всё, что он думал о безответственном и вольном поведении военного врача, и сдержаться от всего этого До помог опыт взаимодействия с молодыми и совсем ещё зелёными стажёрами, которые мастерски умели пить кровь и играть на нервах своих кураторов и других врачей.       – Ваши вольные действия ставят под угрозу жизни солдат и успешное выполнение поставленной перед врачами задачи, – тем временем спокойно, но твёрдо продолжил До, не позволяя лейтенанту вставить ни слова. – Если подобное повторится, я буду вынужден сообщить об этом командованию базы и отстранить Вас от обязанностей врача на данной миротворческой миссии. Вы поняли меня, лейтенант Ли?       В ответ лишь прожигающих взгляд почти чёрных глаз.       Ли хоть и имел склонность временами забывать о субординации, но был весёлым, добрым и дружелюбным парнем. Со всеми… кроме Кёнсу. С самого начала Тэмин по неведомой хирургу причине невзлюбил его: именно его он совершенно ни во что не ставил, бросал на него раздражённые, порой даже злобные взгляды. Теперь ещё решил пройтись по голове, без ведома До принимая важные решения. Кёнсу первое время казалось, что он мог как-то ненароком обидеть его, пока строил свою карьеру в качестве врача, ведь очень многие не любили Су из-за его богатых и влиятельных родителей, думая, что именно благодаря им тот так стремительно поднимался по карьерной лестнице. Однако эта теория быстро отпала: Кёнсу, который имел хорошую память на имена и лица, мог с уверенностью сказать, что никогда раньше не встречал того и не слышал имени Ли Тэмина. Кроме того, большие успехи в работе До никак не могли бы повлиять на жизнь военного врача. Хоть они оба и были медицинскими работниками их сферы деятельности были почти также далеки друг от друга, как и земные полюса. Значит, зуб у лейтенанта на него был по какой-то иной причине, однако брюнет никак не мог её разглядеть.       – Я спрашиваю Вас, лейтенант Ли Тэмин, Вы поняли всё, что я сказал? – с лёгким нажимом повторил До, показывая всю серьёзность своих слов.       – Так точно, доктор До, – сквозь зубы отчеканил Ли.       – В таком случае, рассчитываю, что подобного не повторится, – желая оставить последнее слово за собой, кивнул брюнет и, развернувшись, вышел из-за медблока: помимо своевольного подчинённого у него было ещё много неотложных дел.       Кёнсу всегда считал себя, если не хорошим и приятным, то определённо справедливым начальником. Все его приказы были обоснованы и касались исключительно рабочих вопросов, а наказания подчинённых и выговоры были только по делу, а не по настроению, как частенько бывало у других старших врачей. До никогда не требовал чего-то абсурдного и не придирался к незначительным мелочам. Молодой хирург с раннего детства знал то чувство безысходности, когда от тебя хотели получить то, что ты просто физические мог им дать. Брюнет помнил, как однажды в свои неполные пять лет, в один из тех редких дней, когда хоть один из его родителей был дома и присматривал за сыном вместо очередной няни, его маме не понравилось то, как Кёнсу за обедом держал палочки. Она кричала на мальчика, называя его деревенщиной, ругала, без особой нежности пытаясь «правильно» вложить приборы в руку ребёнка, ведь, как она заявляла, именно так должны держать их воспитанные люди из хорошей семьи. Но проблема была в том, что Кёнсу всегда был миниатюрнее своих сверстников, и его маленькие по-детски пухленькие и неуклюжие пальчики не могли ещё справиться с большими и сложными приборами, предназначенными для взрослых. Госпожа До же на отрез отказывалась давать сыну специально разработанные для маленьких детей палочки, заявляя, что её сын не какой-то неумёха и должен уметь справляться в жизни со всеми трудностями, как это делали его родители.       Во многом, поэтому Кёнсу испытывал неприязнь, когда другие кураторы в больнице специально и порой довольно низко насмехались над своими интернами, До же всегда был строг, но границ разумного не переступал.       Кроме этого всю свою жизнь До предпочитал разбираться со своими проблемами и устранять конфликты самостоятельно, не втягивая в это третью сторону, особенно в лице начальства. Возможно, это был неправильный подход, ведь поддержка руководства не раз могла бы облегчить молодому врачу жизнь и улучшить условия работы, только Кёнсу, привыкший полагаться только на себя, считал подобный путь решения своих проблем неприемлемым и совершенно неуместным. Однако в случае с Тэмином, который, очевидно, даже не собирался брать во внимание то, что До являлся его непосредственным начальником, брюнет не видел иного выхода, поэтому слова, сказанные лейтенанту за медблоком, не были пустыми угрозами. Неприязнь военного врача к Су могла повлечь за собой серьёзные последствия, поэтому хирург не имел права пустить ситуацию на самотёк или разбираться с ней медленно и без посторонней помощи, поэтому До был решительно настроен переступить через себя и обратиться с отчётом к командованию базой, если бы инцидент повторился.       Закончив с несколькими важными делами, Кёнсу вернулся в медблок, где нужно было провести ежедневный обход пациентов, основная часть которых была жителями Ури, а также разобраться с отчётами и рабочими планами на ближайшие дни. Зайдя в светлое помещение, брюнет облегчённо выдохнул: он и не осознавал до этого момента, как отчаянно не хотел в ближайшее время встречаться с Ли. В медицинском блоке царила лёгкая, непринуждённая и даже весёлая атмосфера, и, что было самым главным, не было вышеупомянутого лейтенанта, зато был Сехун. Видимо сегодня молодой парень был в числе солдат, дежуривших в медблоке. Именно благодаря сержанту О и его непосредственности и природной общительности коллеги До, выполняя свою работу, вели со снайпером и другими солдатами оживлённый и непринуждённый диалог. Сехун, по мнению Кёнсу, в коммуникативных навыках уступал только лишь болтушке-Чунмёну, как того по-доброму называли его друзья и товарищи по спецгруппе.       До был восхищён членами команды 1288: каждый из них казался не просто профессионалом своего дела, а лучшим из лучших, хотя Кёнсу допускал возможность того, что он был несколько предвзят в своих рассуждениях и у него не было как такового примера, с которым он мог бы сравнить. Однако это не отменяло того, что До случайно упомянув при младшем лейтенанте Киме о том, что в их медблоке не достаёт одной холодильной камеры, получил в ответ от солдата лёгкую улыбку и уже через пять минут собственными глазами наблюдал за тем, как Чунмён, отличный связной и техник, мастер на все руки, из груды бесформенного железа без всякого труда собирал для врачей необходимый предмет, в который идеально вместились все препараты, нуждавшиеся в охлаждённом воздухе.       Старший сержант Чжан Исин поражал хирурга ничуть не меньше своим знанием пяти языков из различных языковых групп на уровне носителя и ещё нескольких на уровне профессионального переводчика, что позволяло лингвисту разбирать и понимать основы других, языков. Благодаря ему спецгруппа никогда не чувствовала языкового барьера и не упускала важной для выполнения миссии информации из-за незнания местного языка.       О способностях Чанёля в сапёрном деле и Сехуна в стрельбе врач слышал лишь от других солдат и своих коллег и, говоря откровенно, не горел желанием попасть в ситуацию, в которой ему бы на собственной шкуре пришлось познать весь уровень их профессионализма.       А командир группы. Майор Ким Чонин. Им брюнет восхищался сильнее, чем кем бы то ни было. За месяцы отношений Кёнсу узнал, что шатен не зря слыл отменным стратегом и планировщиком, ведь тот не раз использовал свои умения в их повседневной жизни. Несмотря на свою ответственную натуру, До порой мог быть знатным копушей, особенно, когда нервничал перед важными собраниями и заседаниями руководства больницы Иньсэнг. Однако как бы поздно молодой хирург не выходил из дома, Чонин каждый раз выстраивал такой маршрут, который магическим образам позволял им добраться до цели вовремя, а то ещё и с десятиминутным запасом времени. А ведь тот для этого даже не нарушал правил и не превышал скоростной режим.       Благодаря Киму Кёнсу больше не тратил на поход в магазин добрую пару часов. Видя усталость старшего и точно зная весь перечень продуктов, накануне записанных тем в блокноте, Чонин уверенно вёл брюнета к нужным полкам самым коротким путём, тем самым не давая До даже призрачной возможности застрять у других стеллажей, чем Кёнсу частенько грешил.       А его навыки рукопашного боя? Боже, на это молодой хирург был готов смотреть целую вечность! Да, всё-таки, Кёнсу был предвзят… Но ему было совершенно на это плевать.       Восемь месяцев назад (спустя месяц отношений)…       В одну из суббот, когда Кёнсу не нужно было выходить на смену в больницу, они стояли в скромно, но со вкусом обставленной гостиной брюнета, в которой кроме дивана, нескольких шкафов с книгами, плазмы и мягкого ковра с коротким ворсом ничего не было. Чонин предварительно сдвинул диван, обитый шоколадного цвета флокой, к стене, освобождая в центре комнаты свободное пространство, ковер же служил парням матом, смягчающим падения. Причиной столь необычных перестановок стало желание, а точнее твёрдое решение шатена научить своего парня основам самообороны.       Для Ким благополучие и безопасность Кёнсу стояли на первом месте, и он с удовольствием был готов оберегать того всю свою оставшуюся жизнь, но в том, что касалось угроз и опасностей, Чонин уже давно не смотрел на мир сквозь розовые очки. Молодой мужчина понимал, что как бы не хотел, из-за своей работы он не мог каждую минуту быть рядом и оберегать любимого, да и в больнице, где работал До, иногда появлялись элементы, которых страх за близких мог сделать откровенно опасными для окружающих, в том числе и для его Кёнсу. Надеяться лишь на охрану медицинского заведения тоже было весьма опрометчиво. Чонин не хотел, чтобы брюнет вновь пережил то, что произошло в тёмном проулке в ночь их знакомства, он боялся, что в следующий раз никто бы не смог помочь Су, поэтому в этот субботний день они и стояли напротив друг друга в гостиной старшего.       – Кёнсу-я, сначала мы медленно рассмотрим несколько приёмов, а потом будем отрабатывать их в динамике. Ты должен не просто их запомнить, а уметь использовать, как бы страшно и больно не было, – нервно потирая кончик уха, говорил Ким.       Меньше всего на свете Чонин хотел, чтобы брюнету было хоть сколько-нибудь больно, и уж точно он не желал быть тем, кто причинит тому эту боль, но иначе никакого эффекта от их тренировок можно было не ждать.       – Самое сложное в самообороне – это не научиться правильным приёмам и не поставить удар. Самое сложное – побороть страх и совладать с паникой, когда тебя схватили, куда-то тащат или угрожающе надвигаются.       – Я всё понимаю, Чонин-а, не волнуйся. Я ведь сам поддержал идею научиться защищать себя, ты не заставлял меня это делать. Всё хорошо, – чувствуя волнение любимого, До придвинулся к шатену, оставляя на его губах лёгкий, успокаивающий поцелуй, и в следующую секунду вновь отступил на шаг назад, готовый внимательно слушать и запоминать первый урок.       – Ладно, – выдыхая, согласно кивнул Ин.       Капитан южнокорейской армии отбросил в сторону неуместные в тот момент эмоции и начал предварительный инструктаж.       – Кёнсу, в любой опасной ситуации: схватили ли тебя одной рукой, двумя, со спины или нет, за горло, волосы или руку, не важно, ты должен запомнить главное правило: бить нападавшего нужно в глаза, горло или пах. Также особо уязвимыми и вполне доступными частями тела являются пальцы и колени. И всё время кричи. Зови на помощь, кричи, чтобы вызвали полицию. Создавай как можно больше шума, чтобы спугнуть нападавшего или привлечь к себе внимание кого-то, кто смог бы помочь.       До слегка нахмурил брови, иногда серьёзно кивая на слова Чонина, тем самым показывая тому, что внимательно слушал и понимал всё, что ему говорили.       – Если ты не уверен, что сможешь убежать или находишься с нападавшим в замкнутом пространстве и у тебя просто нем такой возможности, никогда не поворачивайся к нему спиной: освободиться от захвата сзади невероятно тяжело. Старайся стоять к нападавшему вполоборота. Если начинается конфликт ещё пока без физического контакта и явного нападения, то выставь руки перед грудью в успокаивающем жесте, но так, чтобы ведущая рука была чуть дальше, чтобы в случае необходимости была возможность нанести ей удар. Таким образом, ты незаметно защищаешь лицо, горло и грудь, при этом не встаёшь явно в боевую позицию, которая может только спровоцировать начало драки.       Все свои слова Чонин сопровождал визуальной демонстрацией, временами поправляя позиции старшего, который старался повторять за ним, чтобы лучше усвоить информацию, прочувствовав её на себе.       – Стараться бить в глаза, горло, пах, колени или выкручивать пальцы. Кричать. Не поворачиваться спиной, а стоять вполоборота, чуть приподняв руки, – чётко проговорил До, когда того попросили повторить.       – Верно, – удовлетворённый уверенным ответом брюнета, кивнул Ким.       – Чонин-а, но что делать мне? Слишком мала вероятность того, что я окажусь сильнее и больше своего противника, – задал волнующий вопрос До, вздрагивая от одного лишь воспоминания о том, как он, прижатый к кирпичной стене дома в тёмном проулке, не мог вырваться из стальной хватки бритоголового мужчины.       – Рассчитывать лишь на силу мы не будем, но резкие и точные движения и эффект неожиданности помогут тебе выиграть достаточно времени, чтобы сбежать. К тому же не забывай о законах физики: сила и масса нападающего при правильных действиях с твоей стороны легко обернётся против него самого. Теперь давай рассмотрим несколько основных приёмов.       После согласного кивка брюнета началась настоящая тренировка. Чонин обрисовывал ситуацию, которая могла возникнуть при нападении, незамедлительно рассказывая о том, как из неё лучше всего выйти, а затем создавалась инсценировка. Кёнсу в роли нападавшего, следуя указаниям шатена, сжимал смуглые запястья, и Чонин медленно демонстрировал ряд движений и ударов, которые позволяли вырваться из захвата. После чего роли менялись и теперь До приходилось освобождать свою руку из крепкой хватки Ина. Отработав в замедленном действии один приём, парни придавали ситуации реалистичности: пальцы Кима до лёгкой боли сжимались на хрупком запястье, ответные удары старшего в поставленную в качестве живого щита свободную руку солдата становились сильнее. И так по кругу.       Таким методом они разобрали несколько приёмов, которые помогали вырваться из различных захватов и сбить с себя нападение, когда, например, противник пытался удушить свою жертву или брал за грудки. За полный час интенсивной тренировки дыхание До сбилось, а непривыкшие к подобным зверствам мышцы ощутимо ныли, но заканчивать урок никто не собирался.       – Теперь давай рассмотрим ситуацию, если тебя всё-таки повалили на спину, – продолжил Ким. – Очень важно в таком случае при падении не удариться затылком об асфальт или землю. После такого удара можно не только потерять сознание, но и умереть, да ты и сам это хорошо знаешь, Кён. Поэтому, чувствуешь, что падаешь – группируйся: голову вниз, колени прижать к груди, руками закрываешь голову, чтобы защититься от ударов ногами. Так, а теперь, – Чонин опустился спиной на ковёр, согнув ноги в коленях, но держа ступни на полу вплотную к корпусу и приподняв руки к голове, – садись мне на грудь.       До тут же выполнил указания, удобно устраиваясь на широкой груди шатена и в ожидании глядя в родные глаза.       – Предположим, нападающий пытается в таком положении удушить тебя или приставил нож к горлу, – Ким берёт руки старшего и кладёт себе на шею. – В таком случае не спеши пытаться сорвать его хватку. Самое главное – это сбросить нападавшего с себя. Для этого захватываешь его руку в районе запястья и в районе локтя и крепко прижимаешь к себе, захватываешь своей ногой его ногу с той же стороны, что и руку, и дальше высокий выброс корпуса в сторону захваченной руки, – резкий выпад и уже в следующую секунду опешивший Кёнсу оказался под Чонином. – Попробуй сам.       До тяжело выдохнул. Ему нравилось чувствовать на себе тяжесть тела шатена, это вызывало будоражащие воспоминания об их первой ночи, которые никак не хотели уходить из головы старшего, заставляя того воспринимать ситуацию в несколько ином ключе. На короткий миг совладав со своими желаниями, парень повторил продемонстрированный приём и оказался между разведённых ног младшего, нависая над улыбающимся Ином.       – Я молодец? – практически полностью опустившись на шатена, спросил молодой врач, чувствуя, как на его поясницу легли горячие ладони Кима.       – Ты даже не представляешь насколько, – опустившись одной рукой на обтянутую домашними штанами ягодицу и ощутимо её сжав, голодно ухмыльнулся Ин.       Неожиданный захват ногами и Кёнсу, звонко смеясь, вновь лежал спиной на полу, наслаждаясь тяжестью тела солдата. В следующую секунду смех перешёл в приглушённый стон, когда пухлые губы младшего впились жадным поцелуем в вишнёвый рот До, а бёдра Кима подались вперёд, имитирую половой акт.       Наши дни…       Да, чёрт возьми! Кёнсу точно был предвзят и ему безумно это нравилось!       Тряхнув головой, До постарался выкинуть из неё неуместные в тот момент мысли и желания: он был в медблоке в окружении своих коллег и солдат, и недвусмысленное напряжение в паху ему было совершенно ни к чему. Решив отвлечься, хирург принялся вслушиваться в развернувшийся в помещении разговор: медсёстры вновь завалили общительного и по-детски непосредственного сержанта О вопросами о нём и его товарищах, однако на этот раз тема была интересна и самому брюнету.       – Это так удивительно, – в один голос выдохнули почти все врачи в помещении.       – А что же они означают? – спросила одна из медсестёр. – Ведь что-то же они должны означать, верно?       Речь зашла о позывных членов спецгруппы 1288. Кёнсу, желая услышать ответ, сел за свой стол, попутно разбирая бумаги и отчёты: скорее для вида, нежели действительно в них вникая. Почти сразу к нему подсел Бён, одним лишь взглядом спрашивая: «ты в порядке?». До чуть заметно кивнул, понимая, что друг, отлично зная его, даже мысли бы не допустил, что Кёнсу мог решить так скоро провести повторную вакцинацию, а значит, он легко сложил два и два, увидев истинную картину.       До с благодарностью посмотрел на иммунолога, когда почувствовал на своём плече тонкую ладонь – лёгкий знак поддержки, – и вновь заострил своё внимание на сержанте.       – Конечно означают, – невинно улыбаясь, тем временем отвечал на вопрос молодой девушки Сехун.       – Я слышала, что у тебя самое необычное! – подхватила вторая младшая медсестра, которая была ровесницей парню и, как и многие в медблоке, уже давно перешли с общительным и весёлым солдатом на непринуждённое «ты», а тот и не был против. – «Йехет», верно? Я никогда не слышала такого слова, что оно значит?       Другие врачи закивали, соглашаясь со словами девушки, а Кёнсу и Бэкхён с интересом взглянули на парня.       – Ага, верно, – светлые щёки сержанта приобрели заметный розоватый оттенок смущения: ему было неловко рассказывать о себе. – На самом деле, такого слова не существует, поэтому вы его и не слышали.       – Но почему же тогда именно оно стало твоим позывным?       – Ну-у, – О застенчиво взлохматил короткие тёмные волосы на затылке, – я познакомился тогда ещё с лейтенантом Ким Чонином и сержантом Пак Чанёлем ещё будучи совсем зелёным новобранцем. Когда у них появлялось свободное время, они иногда приходили в мой военно-учебный лагерь, чтобы поболтать с новичками, поделиться собственным опытом или провести для нас какие-нибудь учения. До сих пор, если полосу препятствий или какую-то другую тренировку для нашей команды майор и лейтенант придумывают вместе, то это обязательно бывает что-то грандиозное, невероятно сложное и совершенно непредсказуемое! – с искренним восхищением поделился Се. – Так вот, когда я был рядовым солдатом, мне было не так уж просто до конца пройти организованные ими учения, но когда всё-таки это удавалось, у меня по какой-то непонятной даже мне самому причине вырывался победный возглас: «йехет!», – сержант прокричал так, как часто делал раньше, получая в ответ умилённые улыбки молодых медсестёр. – Поэтому, когда встал вопрос с позывным, майор Ким вспомнил то время и предложи это слово.       – Это так мило, – не сдержавшись, выдохнула задавшая вопрос девушка. – У остальных в спецгруппе такие же чудесные истории?       – Ну, позывной «Пак Доби», вы, наверное, и сами догадались, откуда пошёл, – сдерживая смех и чувствуя себя более раскованно, когда разговор зашёл о его товарищах, пожал плечами Се. – «Сухо» означает «защитник». Хён второй по старшинству в нашей команде, и, когда мы не на задании, он любит вести себя, как заботливый старший брат: следит, чтобы мы все хорошо питались, отдыхали, оберегает нас. Даже Чонин-хёну спуску не даёт в этих делах, тщательно следит за здоровьем всех членов 1288. А Исин-хён хоть и кореец, но корни у него китайские, отсюда и позывной «Лэй».       – А как же ваш командир? Он не показался нам таким уж холодным и бесчувственным… Почему именно «Кай»?       До мысленно согласился с младшей медсестрой: чаще всего Чонин был очень эмоциональным, порой по-детски непосредственным и забавным, но даже, когда злился и был серьёзен, в нём всегда бурлили чувства и эмоции. Позывной Кима казался хирургу неправильным, даже неуместным.       – Дело немного в другом, – покачал головой О. – Как бы важно не было наше задание, главное для нашего командира не только выполнить его, но и обеспечить безопасность каждого члена его команды, поэтому поведение Чонин-хёна на миссиях сильно отличается от обычного. Он не улыбается и не отвлекается, предельно сосредоточен и словно безэмоционален, в его голове нет ни единой мысли, кроме мыслей о задании и безопасности команды. В такие моменты хён может показаться холодным и отчуждённым, потому что сильно о нас заботится. Поэтому «Кай».       По всему медблоку пронеслись восхищённые вздохи.       Дальше Кёнсу не слушал ещё пуще развернувшуюся беседу, в которой коллеги врача расспрашивали сержанта о его солдатской жизни. Он обдумывал слова О и теперь признал, что ошибался: Чонину безумно подходил его позывной, который так любил использовать в обращении к молодому мужчине Бэкхён. До на собственном опыте знал, как Ким умел заботиться о дорогих и важных ему людях, как он, не щадя себя, был готов отдать последнее для их благополучия. Шатен был искренним и открытым человеком, и парень в очередной раз мысленно обругал себя всеми знакомыми ему нелицеприятными эпитетами за то, что умудрился не просто упустить, а собственноручно разорвать отношения с таким человеком, как Чонин.       Страх из-за родителей и угроз отца в сторону карьеры Кима всё ещё никуда не делся, но в тот момент Кёнсу почувствовал жизненную необходимость увидеть младшего и, если не признаться в своих чувствах, то хотя бы сказать о том, каким прекрасным человеком тот являлся. Боясь потерять неожиданно возникшую решимость, До почти выскочил из медблока, предварительно кивнув другу, тем самым показывая, что всё хорошо и волноваться не стоило, и быстрым шагом направился в сторону солдатских казарм и корпуса управления, надеясь в одном из зданий найти майора.       На середине пути его остановил хоть и не громкий, но довольно отчётливо различимый в вечерней тишине базы голос, очень знакомый баритон.       – Пак, да скажи ты уже нормально. Ты лейтенант корейской армии или мнущийся у доски школьник?! – раздражённо зашипел на друга и товарища Ким, который уже добрых пять минут не мог услышать от сапёра внятного и, самое главное, понятного предложения.       Чонин прекрасно видел, что друг отчаянно хотел что-то у него узнать или сказать ему, но отчего-то никак не мог найти подходящих слов. Это всерьёз озадачило шатена, который не привык наблюдать за растерянностью Чана. Если только…       – Это касается Бэкхёна? Ты что-то хочешь спросить у меня о нём? – предположил Ин.       Кёнсу тем временем, сам не понимая, по какой причине, решил пока не показываться солдатам на глаза, прячась за угол кирпичного здания, выполнявшего для военных функцию склада.       – Что? Нет! – ещё больше засмущался Пак и если бы не опустившееся за горизонт солнце, До был уверен, что смог бы увидеть на щеках мужчины алые пятна. – В смысле, я не против, конечно, но… Я просто... в общем, хотел спросить, что ты собираешься делать с его чувствами к тебе?       До ошарашено распахнул глаза, а сердце брюнета испуганно сжалось. Неужели его отношение к Чонину было так очевидно? Хотя после того, как его почти на глазах сапёра поглотила паническая атака, стоило врачу только представить, что Ким умер, ответ был более чем однозначен. Но, как оказалось, не для самого шатена:       – С чьими чувствами? Бэкхёна? – озадаченно нахмурился молодой мужчина, а потом, насмешливо фыркнув, безболезненно хлопнул старшего по плечу. – Пак, ревнивая ты башня, мы с ним просто друзья!       – Да я не о нём, Ким! – с лёгким раздражением из-за собственного смущения и того, что друг никак не хотел понимать намёков, рыкнул лейтенант.       – Тогда о ком? – в свою очередь устало повторил свой вопрос младший.       Ожидая ответа Чанёля, До крепко зажмурился, словно бы это могло остановить Пака. Он боялся реакции Чонина. Конечно, тогда в машине он извинился перед шатеном за то, как ужасно с ним поступил чуть больше полугода назад, как растоптал его чувства, словно они были совершенно не важны, хоть это и было не так, однако это не значило, что новость о любви хирурга к нему не вызвала бы у того злость и негодование.       – О Тэмине конечно, – тем временем в лоб ответил Пак.       Что?!