Ури - город, вернувший нам друг друга

      Ровно через тридцать минут врачи были готовы и уже вышли к воротам, чтобы встретиться с ожидавшими их солдатами. Для поездки в город До, как и обещал, организовал небольшую группу из четырёх человек, в которую входил сам хирург, его лучший друг-иммунолог, хорошо разбиравшийся и в инфекционных заболеваниях, а также педиатр Чхве и медбрат Кан.       У открытых ворот уже стоял военный грузовик, на котором им предстояло добраться до пункта назначения. Беглым взглядом осмотрев небольшую песчаную поляну перед собой, брюнет заметил трёх солдат под тридцать, которых раньше видел пару раз на базе, но лично знаком не был. Чуть облокотившись об оббитый камуфляжной бежевой плотной тканью кузов машины, стоял и приветливо улыбался врачам Чонин.       – Здравствуйте, майор Ким, – радушно поприветствовали того педиатр и медбрат, в то время как Бэк отсалютовал молодому мужчине рукой, получая ответное по-дружески игривое подмигивание.       До, глядя на этот забавный обмен жестами, улыбнулся. Ещё когда они с Чонином встречались, он хоть и не сомневался, что Ин и Бэк легко бы могли найти общий язык, но никогда и мечтать не мог, что те станут такими хорошими друзьями. Теперь же даже толком не понимая почему именно, но их взаимоотношения раз за разом грели душу хирурга.       – Доброе утро, – тем временем ответил на приветствие врачей Ким. – Хочу представить вам младшего сержанта Чон, младшего сержанта Юн и сержанта Хан, – шатен поочерёдно кивнул на каждого стоявшего в шеренгу солдата. – Они будут сопровождать вас в этой поездке. Если возникнут какие-то вопросы или проблемы, смело обращайтесь к ним, они помогут.       Последовали согласные кивки со стороны коллег До, после чего названные майором солдаты помогли врачам залезть в высокий кузов грузовика. Вместе с ними сел и младший сержант Юн, двое других обошли машину с разных сторон, чтобы разместиться в кабине. Су же медлил присоединяться к своим коллегам, оставаясь на улице рядом с шатеном.       – А ты с нами не поедешь? – уже зная ответ на свой вопрос, но всё ещё надеясь, спросил До.       – Пока не могу, – не скрывая сожаления, покачал головой Ким, но его ответ неожиданно заставил глаза старшего засиять.       – Пока? – парень ухватился за это слово, как за спасительную соломинку.       – Да, мне нужно сначала сдать отчёт командованию базой, поэтому мы с лейтенантом Паком припозднимся минут на десять-пятнадцать. Возможно, чуть больше.       – Лейтенант Пак тоже поедет?       – Я бы сказал, что он прямо рвался принять личное участие в данной поездке, – многозначительно улыбнувшись, кивнул младший.       До не смог сдержать ответной улыбки, уже представляя, как Бэк будет визжать от радости, услышав эту новость.       – Тогда мы будем вас ждать, – почувствовав, как ставшее исчезать хорошее настроение вновь вернулось к нему, пообещал брюнет.       Пленительные глаза-полумесяцы взглянули на Кёнсу, заставляя приятный холодок пробежаться по всему телу старшего. Не имея возможности больше задерживать выезд, До развернулся к кузову грузовика, но в следующее мгновение застыл на месте, не зная, что делать дальше. Колёса были слишком большие из-за чего для того, чтобы забраться в машину, До нужно было преодолеть почти две трети своего роста, но как это сделать, парень не имел ни малейшего понятия. Неожиданно Кёнсу почувствовал тепло широких ладоней, крепко, но в тоже время бережно обхвативших его талию. Не успев вдоволь насладиться столь желанными прикосновениями, благодаря сильным рукам майора До секундой позже уже был в кузове грузовика.       – Спасибо, – не своим голосом произнёс Су, чувствуя, как щёки предательски наливались краской.       На пухлых губах Чонина проскользнула нежная улыбка, но мужчина быстро взял себя в руки и слегка постучал по машине ладонью, тем самым давая сигнал своим подчинённым.       Машина двинулась с места, достаточно быстро удаляясь от оставшегося на базе майора.       До города они добрались без приключений за уже привычные двадцать минут. А Бэкхён полностью оправдал ожидания Су, начав сиять как начищенный пятак стоило только младшему прошептать другу на ухо новость о том, в чьей компании они проведут бо́льшую часть выездной миссии.       Их грузовик остановился у двухэтажного здания прямоугольной формы, построенного из толстых бетонных плит. Не без помощи солдат выбравшись из кузова, врачи с интересом осмотрелись по сторонам: повсюду бегали дети разных возрастов, несколько мальчишек играли в футбол потрёпанным временем мячом, обозначив двумя крупными камнями створки ворот, а чуть справа от здания была разбита небольшая палатка, где грузная женщина с широкой улыбкой торговала сухофруктами. Кёнсу в один из своих прошлых визитов в Ури уже успел познакомиться с седоватой торговкой, которая немного понимала английский язык, поэтому До мог с уверенностью говорить о невероятном вкусе её сухофруктов. Собранные и высушенные ей самой они были просто великолепны, и парень, заметив её передвижную палатку здесь, мысленно сделал пометку заглянуть к ней после всех дел и купить немного кураги и цукат из папайи, которые так понравились им с Бэком в прошлый раз.       Однако сейчас пора было заняться работой. Ещё перед поездкой Су вместе со своими коллегами по больнице надел на своё предплечье белую повязку с символом врача-миротворца и переоделся в униформу с соответствующими нашивками. Всё это по закону делало их неприкосновенными и в полной мере отражало основную миссию врачей: лечить и помогать всем нуждающимся в медицинской помощи.       Идя вслед за солдатами в сторону школы, брюнет заметил, как из широких дверей здания им навстречу вышла Хван Джихё. До и Бён широко улыбнулись женщине, которая за столь непродолжительное время успела стать для них очень близким человеком. Они уже не раз встречались с ней, когда приезжали в Ури для оказания медицинской помощи жителям, которые не могли по тем или иным причинам добраться до их медблока, расположенного на военной базе, или же во время плановых осмотров, как, например, в этот раз. Женщина покорила друзей с первой же встречи, да и сама она относилась к молодым врачам с теплотой и любовью. Хван могла быть заботливой, как родная мама, строгой в своём за них беспокойстве, но справедливой, как отец, а могла шутить и строить забавные козни, точно озорной ребёнок, за что любивший устраивать всякие приколы Бэкхён практически боготворил её.       – Нуна, – в один голос поздоровались друзья.       – Рада вас видеть, мальчики мои, – Джихё потрепала парней по волосам и улыбнулась знакомым ей солдатам.       – Знакомьтесь, – Су обратился к своим коллегам, которым до этого момента не выпадала честь встретиться с нуной: – это Хван Джихё. Она школьный воспитатель и по совместительству является связным между жителями города и военными-миротворцами. А это наши коллеги из Сеула – доктор Чхве и медбрат Кан.       – Приятно познакомиться, госпожа Хван, – без лишних эмоций произнёс педиатр и ему вторил Кан.       – Взаимно. Что ж, не будем терять время и преступим? Дети уже готовы, ждут только вас, – деловым тоном произнесла женщина, заставляя До и Бёна озадаченно переглянуться.       С этими словами Хван указала рукой в сторону дверей школы, и только что представленные ей врачи тут же обошли воспитательницу и в сопровождении солдат направились к зданию.       – Нуна, ты чего это? – удивлённо спросил Бэк, а Су закивал, обеспокоенно глядя на женщину.       Они специально чуть отстали от общей группы. Уж очень странным им показалось то, что после «госпожи Хван» не последовало привычное возмущение со стороны нуны, поэтому, не сговариваясь, парни решили выяснить, всё ли хорошо.       – А что такое? – как ни в чём не бывало приподняла брови женщина.       – Ну, не то чтобы я передразнивал, но где же фирменное приветствие нашей нуны? – несмотря на свои слова, блондин всё-таки попытался сымитировать манеру речи Джихё: – «Дорогуша, ещё раз услышу «госпожа Хван» и не спастись тебе от моих тумаков»!       – У тебя всё хорошо? – поддержал друга До.       – Какие вы милые, – по-матерински нежно улыбнулась им женщина, вновь потрепав тех по волосам, однако не собиравшееся уходить из взглядов парней искреннее беспокойство не дало ей оставить их вопрос без ответа: – Всё прекрасно, мальчики. Просто ваши коллеги не слишком приятные люди.       Молодые врачи совсем не ожидали подобного и в очередной раз удивлённо переглянулись. Джихё говорила с такой уверенностью, словно знала это не понаслышке, но на деле она познакомилась с ними от силы две минуты назад, да и то за это время они не успели сказать друг другу и пары тройки слов. Хотя удивились парни даже не тому, что Хван так категорично отзывалась о людях, которых совершенно не знала, а тому, как точны были её слова. Доктор Чхве был отличным врачом, профессионалом, хорошо знающим своё дело, но До и даже невероятно общительный Бён старались избегать лишних контактов и ним, ограничивая взаимодействие только рабочими вопросами. Несмотря на выбранное им направление медицины – педиатрия, – Чхве был не самым приятным человеком. В свои неполные пятьдесят мужчина являлся страшным холериком, раздражающимся по любому, даже самому незначительному поводу, и жил одной лишь работой. Кан же был несколько взбалмошным и высокомерным молодым парнем, отчего его не слишком жаловал остальной сестринский состав больницы Иньсэнг, однако упорство в работе и учёбе всё же позволило тому стать толковым медбратом.       Именно потому, что те были хорошими медиками, Кёнсу совершенно не обращал внимания на не самые приятные черты их характеров: пока это не мешало работе, всё было в порядке. Вот только он и Бэкхён уже не первый год знали своих коллег и поэтому прекрасно были осведомлены, какими те являлись людьми, но как после одного лишь взгляда Джихё смогла увидеть самые тёмные уголки их души, для молодых врачей оставалось загадкой.       Видя состояние парней, женщина заливисто рассмеялась: уж очень забавными были их поражённые лица.       – Нуна, ты поразительна! Всех насквозь видишь, – с искренним восхищением произнёс иммунолог, мнение которого полностью разделял До. – Ты и нас так же быстро расшифровала?       – А как же! – с хитрой улыбкой ответила Хван и посмотрела на старшего врача. – От тебя, мой мальчик, так и исходит оптимизм и жизнерадостность. Такое сложно не заметить и разве может столь открытый человек быть плохим? – блондин смущённо заулыбался под мягким взглядом женщины.       В следующую секунду школьная воспитательница обратила своё внимание на замершего в нерешительности брюнета и в уголках её глаз появилась мягкая сеточка морщинок, когда её губы изогнулись в нежной улыбке. Су в свою очередь даже представить не мог, что в нём при их первой встрече могло дать Хван основание считать его хорошим человеком. Ведь он прекрасно знал сам, да и не раз до него доходили шепотки коллег о том, каким невыносимым и сухим человеком он стал в последние полгода. Он никогда в жизни не был общительным парнем и тем более душой компании, как его лучший друг, и, желая отвлечься от боли, причинённой собственными же стараниями, в работе, Кёнсу растерял последние капли веселья и беззаботности, которые в нём всё ещё отчаянно боролись за жизнь. До не считал себя плохим или жестоким, однако был уверен, что именно в его случае стоило лишь взглянуть на его угрюмое лицо, чтобы понять: «я не хочу иметь ничего общего с этим человеком». Вот только по какой-то непонятной хирургу причине нуна была иного мнения.       – Ты замечательный человек, Кёнсу-я, – словно прочитав мысли брюнета, заверила его женщина. – С добрым сердцем и чистой душой. И скажу тебе по секрету: я никогда раньше не видела, чтобы глаза Чонина так сияли лишь от одного взгляда на кого-то. А это о многом говорит! Ты для него восьмое чудо света, не меньше. Вы встречаетесь?       Слова про Чонина выбили почву из-под ног парня: это было слишком желанно и неожиданно, но До сильно сомневался, что действительно походил на чудо в глазах Ина. Он так погрузился в собственные отнюдь невесёлые мысли и переживания, что не сразу понял суть заданного женщиной вопроса, однако, осознав его, мгновенно покраснел и от смущения подавился воздухом, закашлявшись.       – Ч-что ты, мы не встречаемся! – поспешно замотал головой хирург, всё ещё хрипя из-за еле успокоившегося кашля.       Взгляд Хван стал столь же скептичным, как и у его лучшего друга. Очевидно, она совсем не поверила его словам. – Мы правда не встречаемся, нуна, – Кёнсу чуть не произнёс «больше не встречаемся», но вовремя успел прикусить язык, чтобы не сболтнуть лишнего.       В голосе До проскользнули нотки отчаяния и тоски и лицо женщины мгновенно смягчилось, словно она на себе почувствовала всю боль хирурга.       – Милый, но он же нравится тебе, я права?       Первым порывом было начать отрицать, но это казалось совершенно бессмысленным, поэтому Су осталось только согласно кивнуть, с невесёлым смешком задавая риторический вопрос:       – Разве он может не нравиться?       Кёнсу искренне не мог себе представить человека, который был бы способен устоять перед шармом и мужественным очарованием Чонина. Бывали моменты, когда он желал никогда не знать, какого это быть вместе с Ким Чонином, какого просыпаться в кольце сильных и нежных рук солдата, вместе завтракать и знать, что даже после самой тяжёлой и выматывающей смены у выхода из больницы его встретят крепкие объятия и широкая улыбка на любимых пухлых губах. Иногда Кёнсу казалось, что не знай всего этого, он смог бы жить как прежде, не чувствуя тянущий боли в сердце. Однако больше всего его убивало осознание того, что он сам стал палачом своего счастья.       – Тогда забудь о всяких «если» и «но» и просто будь счастлив. Вы, как никто, заслуживаете этого, мой хороший.       Кёнсу стало совсем неловко. Где-то глубоко в душе он понимал, что нуна была права, но по её словам всё было так просто. Захотел и получил. Вот только это касалось не его одного, но разве кто-то спрашивал Чонина, чего хотел он? Ответ для До был очевиден: нет.       – Нас, наверное, уже заждались! – резко встрепенулся брюнет. – Пора работать.       Хирург, не дожидаясь ответа, почти бегом залетел в здание школы. Он понимал, что просто трусливо сбежал, но ничего не мог с собой поделать. Чтобы хоть немного уменьшить окутавшее его чувство вины и стыда за свой далеко не взрослый поступок, До пообещал себе, что обязательно примет решение, разберётся в ситуации, но… не сегодня.       – За всё это время, что мы здесь, я не раз ему это говорил. Он меня совсем не слушает, нуна, – проводив стремительно удалявшуюся спину друга взглядом, пожаловался Бён за что получил пристальный взгляд женщины.       – Мои слова и тебя касаются, молодой человек, – строго заметила она. – Никому ничего не хочешь сказать? Например, лейтенанту Паку.       Блондин непроизвольно ойкнул и, несвязно пробормотав что-то о том, что Кёнсу наверняка нужна его помощь, не менее резво последовал примеру друга.       – Оболтусы, – покачав головой, выдохнула женщина и не спеша продолжила свой путь к дверям школы.       Как и обещала воспитательница, к приезду врачей всё было тщательно подготовлено. Один из самых больших классов был освобождён от лишних предметов, в помещении осталось лишь несколько парт и пара десятков стульев. Проведение медицинского осмотра всех учащихся за один день потребовало бы большой команды врачей, которую Кёнсу никак не мог привести в город даже из соображения безопасности, поэтому по просьбе врача Джихё разделила детей на группы. Сегодня врачам предстояло работать с подростками пятнадцати-семнадцати лет. До был уверен, что работа пройдёт быстро и спокойно, ведь в Ури в свои пятнадцать-семнадцать ребята уже отчётливо понимали важность многих вещей, были ответственными и не по возрасту взрослыми людьми, но, к радости Су, всё же сохранили в себе душу ребёнка.       Представившись подросткам и подробно рассказав с какой целью они пришли к ним и какие именно медицинские процедуры тех ожидали при осмотре, Кёнсу заверил не привыкших к подобным вещам ребят, что ничего страшного не произойдёт и попросил по очереди подходить к врачам.       Работа началась и, как оценивал До, шла довольно быстро. Врачи внимательно осматривали подростков, слушали их жалобы, связанные со здоровьем, медбрат Кан практически не прерываясь делал необходимые уколы различным препаратов и витаминов или передавал от доктора к доктору различные бумаги с записями, которые позволяли тем быть в курсе общей картины проходившего осмотра.       Врачи работали, не отвлекаясь и совершенно не обращая внимания ни на что вокруг, кроме их пациентов, поэтому даже не могли сказать, как долго они уже были в школе: десять минут, двадцать или час? И именно из-за этого пронзивший рабочий гул крик одного их приехавших вместе с ними солдат, кажется, младшего сержанта Юна, стал полной неожиданностью как для врачей, так и для подростков.       – Лежать! – во всё горло заорал он и мгновенно добавил, обращаясь к сослуживцам: – Повстанцы! На двенадцать часов!       Гражданские и волонтёры, растерявшись, совершенно не знали, куда себя деть, а остальные солдаты молниеносно повернулись в указанном направлении, а именно в сторону окон, готовые обезвредить врага, но было уже слишком поздно. Прозвучали первые выстрелы, звон разбивавшихся стёкол оглушал, а за ними целый град пуль посыпался со стороны улицы. Лишь благодаря старшим учащимся, которым приходилось уже в своей жизни ощущать свист пуль, проносившихся прямо над их головами, доктора и остальные подростки в последнюю секунду успели упасть на пол, не получив особых повреждений, однако повезло не всем… Стоявший ближе всех к окнам и первым заметивший отсвет на песчаном холме от оружия врага младший сержант Юн смог лишь вскинуть свой автомат, когда его голова резко откинулась назад, и уже бездыханное тело молодого мужчины камнем повалилось на пол.       Сквозь бесконечные автоматные очереди прорезались полные ужаса и паники крики учеников и врачей, на глазах которых погиб солдат. До и сам не понял, что вскрикнул вместе со всеми. За годы его медицинской практики он встречался лицом к лицу со смертью чуть ли не чаще, чем военные, не раз на его руках умирали пациенты, которым даже медицинское чудо уже не могло помочь спасти жизнь. За свою практику у хирурга даже было несколько пациентов с пулевыми ранениями, оторванными конечностями и другими страшными увечьями, но никогда в своей жизни Кёнсу не приходилось своими глазами видеть, как движущаяся с сумасшедшей скоростью среднекалиберная пуля пробила армейскую каску насквозь, оставляя после себя леденящую кровь картину. Это была не смерть от болезни или полученных травм. Это было убийство.       В классе, где врачи совсем недавно так спокойно проводили осмотр, творился настоящий хаос: огонь не прекращался ни на секунду, пули нещадно крушили оконные рамы и местами крошили толстые бетонные стены, парты и стулья превратились в бесформенную кучу дерева, а солдаты, как ни старались, никак не могли нанести ответный удар. Их позиция не давала им никакого преимущества, из-за целой стены из широких окон они были у противника как на ладони: стоит только высунуться и мгновенная смерть была бы обеспечена. До не мог даже представить, как много было повстанцев, казалось, словно они окружили всю школу, но также парень понимал, что противник мог быть и один, вооружившейся ручным пулемётом.       С начала нападения не прошло и нескольких минут, которые ощущались всеми чуть ли ни целым часом ада, не меньше. Оставшиеся в живых солдаты отчаянно пытались отразить атаку, однако все попытки были тщетны. В какой-то момент сержанту Хану по касательной задело левое предплечье, и кровь из раны мгновенно пропитала песчаного цвета униформу, окрашивая почти всё предплечье в грязно-бордовый. Отдача от пули повалила мужчину на усыпанный кусками бетона и стекла пол. Быстро осмотревшись и оценив ситуацию, он, не поднимаясь, подал знак своему товарищу, который тот понял без единого слова. Если они хотели спасти детей, им необходимо было выбираться, занять более выгодную позицию, которая могла бы дать хоть призрачный шанс выйти победителями из сложившейся ситуации.       – Не поднимать голову! – во всё горло крикнул старший по званию солдат, изо всех сил стараясь, чтобы перепуганные гражданские его услышали и даже не думали игнорировать его приказы. – По-пластунски поползли из помещения! Не толкаться!       Гражданские, застывшие в страхе, не сдвинулись с места.       – Живо!! – гаркнул мужчина, быстрым и чётким движением перетянув ремнём своей униформы предплечье немного выше пулевого ранения.       Почти звериный рык военного заставил всех очнуться и поползти в сторону выхода из класса.       Кёнсу, как и все остальные, был с ног до головы усыпан бетонной пылью и щепками. То тут, то там его тело покрывали мелкие порезы, царапины и синяки, а в левом локте застряла пара заноз, но всё это было ерундой по сравнению с тем, что творилось вокруг. Стараясь изо всех сил прижиматься к полу, До осмотрелся по сторонам. Сердце набатом отдавало в висках. С самого начала этого кошмара он не видел никого из своих людей, кроме дрожавшего в страхе в нескольких метрах от него медбрата Кана. Он не видел Бэкхёна и это пугало куда сильнее, свистевших над головой пуль. Парень пытался осмотреться, но вокруг все было окутано пылью, и разглядеть хоть что-то становилось практически невозможно.       Импровизированное подобие очереди двигалось очень быстро, и хирург с каждой секундой всё ближе и ближе подползал к дверному проёму. Класс, где они находились, был угловым, поэтому выход и коридор, в который перебирались люди, располагался уже с другой стороны здания, что давало хоть какую-то возможность избежать повторной встречи с градом пуль. Однако До не переставали разрывать противоречивые желания: с одной стороны парень отчаянно хотел выбраться и оказаться в безопасности, с другой – он не мог оставить своего друга одного, он должен был быть рядом.       Кёнсу не знал, чем это могло помочь Бэку, но иначе поступить он не мог. Глубоко вдохнув тяжёлый, пропитанный пылью воздух, брюнет уже собирался чуть сдвинуться, «выходя» из очереди, когда кто-то крепко схватил его правую руку. Резко повернув голову, врач не смог сдержать протяжный стон облегчения.       – Су-я, Су-я, – из последних сил еле сдерживая рвущуюся наружу панику, Бэкхён всё отчаяннее цеплялся за друга.       – Тш-ш, всё будет хорошо, – чувствуя неописуемую радость от того, что блондин был жив и во всём этом кошмаре почти не пострадал, заработав лишь пару десятков ссадин и ушибов, Кёнсу придвинулся ещё ближе к другу, давая тем самым понять, что тот не один.       В благодарность Бён смог на пару секунд приподнять уголки губ в слегка нервной улыбке.       Выстрелы и пули, свистевшие над головами детей и врачей, не прекращались, но значительно уменьшились, что не могло не радовать. Беспрекословно следую указаниям сержанта Хана и под чутким присмотром младшего сержанта Чона, волонтёры и школьники оперативно и без потерь выбрались из класса в коридор, оказываясь в относительной безопасности. Всё также не поднимаясь с пола, До и Бён осмотрелись по сторонам, успокаиваясь только в тот момент, когда их взгляды поймали слегка грузную фигуру нуны. Она не просто была в порядке, но и, не теряя зря время, быстрыми и уверенными движениями перебинтовала предплечье сержанта, не позволяя тому истечь кровью или подхватить инфекцию.       Младший сержант Чон тем временем аккуратно приподнялся, сквозь окна осматривая близлежащие горы, где мог затаиться противник. Всё было чисто, о чём тот и оповестил старшего по званию солдата. Хоть повстанцев пока не было с этой стороны здания, дальше оставаться в узком коридоре было слишком опасно, поэтому, кивнув в знак благодарности Хван Джихё, сержант спросил у женщины:       – Необходимо добраться до укрытия, где нас не смогли бы обстреливать из окон. Где-то в школе есть подходящее помещение, в котором бы смогли все поместиться?       Хван на пару секунд задумалась, нахмурившись.       – Да, – уверенно ответила женщина. – Актовый зал в восточном крыле школы. Раньше его использовали для показа ребятам плёночного кино, поэтому в помещении есть только одно небольшое окно для будки оператора, где находился проектор.       – В будку можно попасть из другого помещения?       – Раньше можно было зайти из соседнего кабинета, но сейчас там всё перекрыто.       – Понял.       Мужчина чуть сузил глаза, мысленно рассчитывая и выстраивая план их дальнейших действий. Из-за недостатка информации о численности врага и о его расположения они не могли идти в наступление. Подобное решение почти со стопроцентной вероятностью привело бы к их гибели, поэтому оставалось только найти убежище и держать оборону до тех пор пока не прибудет подкрепление. Актовый зал, о котором рассказала воспитательница, стал хорошим вариантом: изолированное помещение, наличие всего одного входа, который давал гарантию того, что враг не сможет подобраться со спины, и достаточная площадь, чтобы разместить в помещении всех гражданских.       Приняв решение, Хан обратился к замершим в ожидании ученикам и врачам:       – Двигаемся быстро, но не толкаемся! Наша цель через два коридора: актовый зал школы. Встаём на четвереньки, опустив голову вниз, и ползём, не останавливаясь! Не вставать! Вперёд! – по-военному громким и тяжёлым голосом оповестил мужчина.       Все беспрекословно принялись выполнять приказ солдата, мечтая как можно скорее выбраться из этого затянувшегося кошмара. Рядом с намеченной целью они оказались очень быстро, но деревянную дверь без разрешения сержанта никто открывать не пытался. На протяжении всего пути Кёнсу не покидало странное чувство, словно что-то было не так, неправильно. Хотя, что вообще могло быть правильного в ситуации, когда тебя пытаются убить?! Однако ему не переставало казаться, что кто-то управлял ими словно марионетками.       До не был так же хорош в стратегии и тактики, как Чонин, но и без этого считал странным, что, когда они были в классе, их обстреливали так отчаянно, точно желая превратить в решето или же выкурить из помещения, а потом в коридоре пули почти перестали свистеть над головой. Лишь изредка были слышны выстрелы позади них, которые заставляли их ускориться и не давали даже помыслить о том, чтобы повернуть обратно. Их словно вели, как пастуший пёс направляет стадо овец в стойло.       У двери в актовый зал был не очень большой закоулок в коридоре, где не было окон, поэтому только тогда, когда все по указу сержанта оказались там, Хан разрешил встать со стёртых и израненных стеклом и щепками досок колен. Мужчина первым оказался у двери в помещение, страхуемый сзади своим товарищем по службе. Спрятавшись за дверным косяком и проверив, что никто из гражданских не стоял на линии возможного огня, Хан дёрнул за ручку, быстрым движением заставляя дверь распахнуться и удариться о внутреннюю стену актового зала.       Выстрелов противника не последовало и школьники вместе с врачами облегчённо выдохнули.       Жестом приказав оставаться на месте, сержант осторожно ступил в помещение, держа оружие наготове. В следующую секунду раздался одинокий, но невероятно оглушающих хлопок, после которого последовал звук падения чего-то тяжёлого на устеленный линолеумом пол.       Никто даже не успел понять, что произошло и испугаться, когда из их предполагаемого убежища выскочили два повстанца с автоматами наперевес. Младший сержант Чон, совсем ещё молодой парень, успел лишь раз выстрелить в противников, смертельно ранив одного из них в живот и получая в ответ очередь из пуль как в грудь от оставшегося в живых врага, так и в спину от вышедших из другого конца коридора повстанцев.       Молодой солдат, широко распахнув глаза, упал на колени, продолжая отчаянно бороться за свою жизнь, но тщетно проигрывая смерти. По приоткрытым в немом крике губам текла кровь, капая на судорожно вздымающуюся в последний раз грудь и грязный пол. Глаза парня остекленели, и он завалился на бок.       От увиденного хотелось кричать, но страх не позволил ни единому звуку вырваться наружу. Подростки в ужасе жались к стене, часть не могла отвести взгляд от бездыханного тела ещё совсем недавно живого солдата который ободряюще улыбался им и успокаивал, говоря, что всё будет хорошо. Теперь же он лежал на холодном полу в луже собственной крови, для него уже ничего не могло быть хорошо. Остальные же ребята загнанной в угол ланью смотрели на кричащих и скалящихся на них повстанцев, в руках которых теперь была жизнь каждого подростка и врача, оказавшегося в заложниках в городской школе Ури.       Сами того не осознавая они добровольно загнали себя в ловушку, завели в клетку к опасному и ненасытному хищнику, лишая себя шанса на спасение.