Soulmate Drabbles

Соулмейт AU, где, родственные души испытывают общие сильные физические ощущения — если один получает травму, другой получает травму и т. д. Это факт жизни шиноби — переносить боль родственной души наравне со своей собственной. Орочимару всегда знал это, всегда чувствовал боль, укусы и ожоги, которые сопровождают миссии. Некоторые люди отправляются в госпиталь, как только чувствуют эту боль; другие ищут слухи о тех же ранах, которые они почувствовали. Орочимару чувствует боль с достаточной частотой, чтобы он знал, что его родственная душа — еще один шиноби, вероятно, высокопоставленный. Он никогда специально не искал, в основном потому, что он достаточно терпелив, чтобы встретиться с ним в свое время, но он обращает внимание на других джонинов, кто получил травму, кто в госпитале, кто в отпуске. Цунаде потакала ему, когда была в деревне, и тогда это было легко. Теперь это не так, но Орочимару заставляет себя не думать об этом. Тем не менее, внезапная агония, которая пронзает его однажды ночью, застигает его врасплох. Он шатается, книги и свитки выпадают из его рук, он задыхается от внезапной боли. Одна рука автоматически тянется к кишке, сильно надавливая на живот, и это настолько больно, что он ожидает увидеть кровь, но ее нет. Просто рвущая, ужасная боль до самого сердца. Из глубины библиотеки раздается тревожный сигнал, поспешные шаги, а затем чьи-то руки хватают Орочимару за плечи, помогая ему встать на ноги, когда он изо всех сил старается не дать своим коленям подогнуться. — Орочимару? — спрашивает знакомый голос, где-то между отчаянием и изумлением, и к нему присоединяется ещё одни шаги, более легкие и медленные. — Осторожнее, Минато, — предупреждает голос девушки, и его рука обхватывает тонкие плечи. — Орочимару? Ты можешь дышать? Это, по крайней мере, возможно, пусть и трудно, и Орочимару кивает, позволяя двум молодым джонинам подтолкнуть его к стулу. Он практически падает на него, стискивая зубы от агонии движения — даже не от его движения — и хрипит: «Идиот… я думаю, это самоубийство». Никаких других ран. Никаких других отголосков боли, даже не так сильно, как защемленный палец на ноге, поэтому, скорее всего, это не миссия. Скорее всего, не что иное, как нанесенный самому себе удар, учитывая положение, угол. — Самоубийство, — повторяет Минато с ужасом, и на его бледном лице широко раскрываются голубые глаза. К счастью, Кушина немного спокойнее. — Милый, — резко говорит она, и при других обстоятельствах Орочимару был бы удивлен тем, как голова Минато поднимается, как будто он отзывается на свое настоящее имя. — Недавние неудачные миссии? Сильно неудачные. Если этот человек пошел на благородное самоубийство, это было что-то серьёзное. Минато закрывает глаза, нахмурив лоб. — 9-я команда выслеживания потеряла двух участников и четырех нинкэнов на прошлой неделе. Отряд Нару Сикаку потерял генина в начале месяца. Команда 27 была схвачена и была вынуждена выдать месторасположение курьерской команды три дня назад. Отряд, отправленный в… Никто из них не звучит правильно, но этого достаточно, чтобы сознание Орочимару пробилось сквозь тусклую завесу боли. Самоубийство. Неудачная миссия. Доведённый до края, а затем за него, и предполагая, что его родственная душа — действительно ниндзя Конохи, предполагая, что информация, украденная Орочимару у других оперативников Данзо, верна… — Хатаке Сакумо, — хрипит он, поднимаясь на ноги. Он почти падает, но Минато ловит его раньше, чем он успевает это сделать. — Это должен быть Хатаке. — Иди, — приказывает Кушина, тоже поднимаясь. — Минато, отведи его туда. Я позову ирьёнинов. Поторопитесь. Вспышки света, золотые, как солнце, и часть Орочимару благодарна ученику Джирайи и его хитрости, из-за которой он раскидал хирайшин кунаи по всей деревне, прежде чем его ноги касаются земли, и он бежит. (Если бы он только успел вовремя.)