Soulmate Drabbles

Соулмейт AU, где каждая ложь, которую говорит вам ваша вторая половинка, появляется на вашей коже. — Ты никогда не лгал мне. От большинства людей это была бы высокая похвала, произнесённая с благодарностью, подкрепленная улыбкой. Однако когда Какаши поднимает глаза от своих бумаг, Наруто на грани того, чтобы нахмуриться, брови сведены вместе, а лицо застыло где-то между задумчивостью и обвинением. Опыт заставляет перо Какаши двигаться даже тогда, когда он хочет замереть, как кролик перед удавом. — Нет? — он спрашивает, и через шесть лет ему удается найти точное равновесие между вопросом и утверждением. — Ни разу, — подтверждает Наруто, и Какаши практически видит, как крутятся колёсики в его голове. — Даже те глупые отговорки, которые ты всегда находишь — ты всегда говорил их кому-то другому, не мне. Какаши чувствует, как напрягаются его мышцы, как напрягается тело, словно готовясь прыгнуть в окно и вырваться оттуда. Не то чтобы это принесло много пользы; Наруто, когда решится на что-то, более чем способен выследить его. — АНБУ не полагается разговаривать со своими подопечными, — говорит он вместо этого, прибегая к испытанному и верному методу отвлечения внимания и беспечно махая рукой своему бывшему ученику. — Иди. Прячься. Я знаю, что Саске давал тебе уроки. И боже, но это больно. Представлять себе, что могут вытворять два здоровых восемнадцатилетних подростка, одержимых друг другом, когда они исчезают в лесу. Какаши пытается не думать об этом, пытается избежать горячего, сердитого рычания, которое поднимается в его груди каждый раз — моя родственная душа, моя, ты не можешь иметь его, я не позволю тебе забрать его у меня — и непреодолимое искушение назначить Саске миссию на дальней стороне страны ветра только для того, чтобы держать их отдельно друг от друга. Он уже сделал свой выбор, сделал его в тот момент, когда увидел, как ложь проходит по его коже в такт словам Наруто. Слишком старый тогда, с четырнадцатью годами между ними; слишком сломленный сейчас, старый, усталый человек, больше подходящий для того, чтобы сидеть за письменным столом со скрипящими коленями, чем для молодого, энергичного, красивого мальчика, в улыбке которого скрывается весь мир. Вместо того, чтобы послушно отойти в тень с краю кабинета — слишком много, признается себе Какаши, чтобы реально надеяться на это — Наруто усаживается на угол его стола, подтягиваясь и болтая ногами с весёлой небрежностью. Он усмехается, опершись на руки, и говорит: «Как будто кто-то может попытаться убить тебя.» Защита теплая, хотя и технически неправильная. В конце концов, Какаши точно знает, сколько людей хотят его убить, и список не становится короче, а только длиннее. — Четверо убийц на прошлой неделе сказали бы иначе, — замечает он. Наруто закатывает глаза. — Как будто они могут даже прикоснуться к тебе. Единственная причина, по которой ты не надрал им задницы, была твоя лень. На самом деле, это было гораздо больше связано с тем, что Наруто красив в движении, и даже против горстки плохо обученных убийц (которые, Какаши абсолютно уверен, только проскользнули через остальную безопасность, потому что Генма мстил ему за эти шутки о его личной жизни), Какаши с удовольствием наблюдал бы, как он сражается весь день. — Ты справился с этим, — говорит он беззаботно, заставляя свою ручку снова двигаться. Наступает долгая пауза, и Какаши действительно чувствует, как напрягаются мышцы его плеч. Молчание вокруг Узумаки никогда, никогда не бывает хорошей вещью. Он почти уверен, что сможет уклониться от любого вопроса, который Наруто бросит ему, каким бы прямым он ни был, но… — Я помню первую ложь, которую сказал тебе, — задумчиво произносит Наруто, слегка постукивая пятками по столу. — Когда мы тренировались, ты спросил, хорош ли я в тайдзюцу. Я же ответил, что да. — Это было не в первый раз, — говорит Какаши, его озабоченный мозг на полминуты замедлился, чтобы остановить признание. Он напрягается ещё больше, на полпути к тому, чтобы снова рассмотреть окно как путь к отступлению, но Наруто просто… Скалит зубы. Теплый, яркий и победоносный, полный озорства и веселья в равной мере. — Я знаю, — весело говорит он и, наклонившись вперед, легонько целует Какаши в лоб. — Это было «я в порядке». Он отстраняется прежде, чем Какаши может даже начать собирать беспорядочную путаницу своих мыслей, соскальзывает со стола и ныряет обратно в угол, как раз, когда дверь скрипит, открываясь. — Какаши-сенсей? — рассеянно спрашивает Сакура, её руки полны бумаг, Ино на шаг позади неё, так же отягощённая и выглядящая ошеломлённой. — Я нашла те файлы, которые вы искали по ежемесячным медосмотрам членов Корня, начиная с… — она замолкает, внимательно вглядываясь в него, и спрашивает: — Какаши-сенсей? Всё в порядке? — Я в порядке, — машинально отвечает Какаши, и не может не заметить, как его глаза мелькают мимо неё, когда он говорит это, приземляясь на Наруто, где он сидит под потолком. Наруто наклоняет голову, поворачивает руку и поднимает броню. Его маска снова опущена, но Какаши абсолютно уверен, что тёмные чернила только что расцвели на его коже. Это невыразимо иронично, что их первая ложь друг другу совершенно одинакова, но Какаши привык к иронии в своей жизни. Эта совсем немного добрее, чем те, что достались ему. — Я в порядке, — говорит он снова, тяжело сглатывая, и Наруто знает, но… Какаши задаётся вопросом, почему на этот раз это звучит гораздо менее похоже на ложь.