Soulmate Drabbles

Соулмейт AU, где невозможно солгать своей родственной душе. Акацуки встречаются не так уж часто, слишком заняты наемничеством или выслеживанием Биджу по всему континенту. Впрочем, иногда такое случается, и сейчас все до единого разбросаны по главному залу базы. Обито наблюдает за ними, прячась в самой густой тени, не опасаясь, что его могут заметить. В конце концов, они никогда не замечали его раньше, а он слишком хорошо умеет прятаться. Его взгляд на мгновение задерживается на кузене, спрятавшимся в дальнем углу комнаты. Итачи выглядит немного бледным, немного неуверенным под невозмутимостью Учиха, и Обито чувствует, как у него скручивается живот. Мир истины построен на мире лжи, и между Мадарой, им самим и Итачи Учиха владеют довольно многими из них. Он делает вдох, делает шаг. Тени цепляются за края его красно-чёрного плаща Акацуки, прежде чем расступиться и отпасть, его сандалии слегка стучат по камню. Конан мгновенно поднимает голову, вставая и поворачиваясь в том же плавном движении. Но как только она замечает его, настороженная враждебность сменяется удивлением, и она делает шаг назад, чтобы оказаться рядом с Пейном, а не перед ним. Путь Небес смотрит на неё, потом снова на Обито, и его глаза сужаются. Он тоже встаёт и говорит: «Какой сюрприз.» Звук его голоса заставляет Сасори поднять глаза, отвлекаясь от спора с Дейдарой, и он моргает, что является самым большим проявлением удивления, которое он когда-либо давал. — Что? — протестует Дейдара, обиженный потерей внимания своего словесного спарринг-партнёра. Он тоже поворачивается, смотрит на Обито и запинается. — Кто ты, хм? У нас появился новый член? Однако Обито не колеблется. Всё его внимание сосредоточено на фигуре рядом с Какузу, наполовину тёмной и наполовину светлой, наблюдающей за ним с нарастающим замешательством и некоторой настороженностью. — Тоби, — говорит Зецу с фальшивой весёлостью. — Что ты здесь делаешь? Будь хорошим мальчиком, и давай возвращайся… — Ты обманул меня, — говорит Обито тихо, но достаточно резко, чтобы прервать болтовню, и игнорирует то, как Хидан и Какузу тоже поднимаются на ноги, выглядя заинтересованными и настороженными. — Ты обманул всех нас. Я бы поздравил тебя с хорошо выполненной работой, если бы не был так готов разорвать тебе глотку за это. — Эй, эй, — говорит Кисаме с весёлой мелодичностью в голосе, когда он встает между ними. — Полегче. Но Кисаме, стоящий прямо перед ним, съедает последние остатки кипящего гнева Обито, и он протягивает руку, хватает свою маску и с рычанием швыряет её прочь, разбивая вдребезги о стену. Грохот и треск почти заглушают тихий шок Итачи, но Обито не сводит глаз с кири-нина, нависшего над ним. — Соври мне, — говорит он, и это выходит гортанно и сердито. — Кисаме. Скажи мне неправду. Глаза Кисаме слегка сужаются, и его задумчивый взгляд скользит вдоль шрамов на правом боку Обито, чтобы встретиться с ним взглядом. — И чего же ты этим добьёшься? — он хочет знать, и его тон лёгок, но за словами скрывается предупреждение. — Это не имеет значения! — раздражённо огрызается Обито. — Скажи мне, что чёртово небо зелёное, если хочешь. Просто соври, — он смотрит Кисаме в глаза, пытаясь убедить его, пытаясь сказать ему, что, зная, как Кисаме относится ко лжи, он не стал бы спрашивать без веской причины. Что-то из этого должно быть удалось донести, потому что выражение лица Кисаме немного смягчается. Он кивает, открывает рот и говорит… Ничего. Ни один звук не вылетает из его горла. Лицо фехтовальщика бледнеет на три тона, и он смотрит на Обито так, словно никогда раньше его не видел. Злобно удовлетворённый, Обито обходит его, свирепо глядя на Зецу. — Ты говорил, что Рин — моя вторая половинка, — угрожающе говорит он. — Ты сказал мне, что моя вторая половинка была убита моим товарищем по команде. Ты солгал мне. В размытом внезапном движении Зецу отскакивает назад, чакра вливается в землю. Есть полсекунды, прежде чем он исчезнет в земле и убежит, но полсекунды — это все, что нужно Обито. Он рычит, и Камуи хватает Зецу прямо с земли и уносит его прочь. Всплеск чакры, необходимый для того, чтобы перенести человека-растение не только в измерение Камуи, но и через него, прямо в другое измерение без пути назад, заставляет Обито пошатнуться, когда его колени подкашиваются. Однако за мгновение до того, как он падает на пол, большая синекожая рука хватает его за локоть, и скользит по его талии. Обито сжимает его предплечье, закрывает глаза, когда ярость, ненависть и горе переполняют его, и… Дело сделано. Всё. Но что бы ни случилось сейчас, ничего нельзя изменить, и последние двенадцать лет жизни Обито были ничем иным, как ложью. Рин не была его второй половинкой. Зецу и Мадара сказали ему это, чтобы манипулировать им. Вся его надежда на доброту и любовь умерла вместе с ней, но всё не безнадежно. Всё ещё есть шанс. И этот шанс сейчас смотрит на Обито, держа его так, словно боится, что, если отпустить его, он сломается. На какую-то долю секунды Обито подумывает о том, чтобы попросить Кисаме отпустить его. Он не просит. Вместо этого он поворачивается в объятиях Кисаме, смотрит вверх и на полсекунды встречается с его широко раскрытыми глазами — вот и всё, что он может вынести. Затем с рычанием, направленным больше на себя, чем на что-либо другое, он сжимает кулаки в рубашке Кисаме и наклоняется вперёд, прижимаясь лбом к груди мечника. — Скажи мне неправду, — шепчет ему на ухо Кисаме, наклоняя голову и целуя в покрытую шрамами щеку Обито. Обито делает глубокий вдох, открывает рот, чтобы сказать «меня зовут Учиха Мадара». Тишина — единственный ответ, и Кисаме смеётся так, словно это самый красивый звук, который он когда-либо слышал.