Реванш Мирака

      Женщина была одета просто — в куртку из шкур, мешковато спадающую до колен, унты и рукавицы. Сама она была не слишком привлекательна: русая, лицо простоватое, а взгляд, по мнению Мирака, бестолковый. Узница старалась не смотреть на его маску; она едва скрывала страх и ненависть на своём личике. Два драугра крепко держали её под руки, дабы она не наделала глупостей.       Колдун принимал пленницу в малом зале. Чересчур малом, на его вкус. Будь его воля, он сделал бы это в своём любимом алькове в глубинах — там Мирак смог бы возвышаться над ней со своего огромного трона, увенчанного черепами драконов. Но тот зал был завален, а другие были всё ещё полны душных миазмов. Поэтому жрецу приходилось довольствоваться малым.       — Как тебя зовут? — при этих словах Мирак ненавязчиво поменял своё положение на троне. И как он раньше умудрялся находиться на каменном седалище так долго?       — Никогда, Предатель. Я не скажу своего имени, — резко ответила женщина и взглянула на жреца, затем сразу отвела взгляд. Нет, не женщина, а девушка, причём молодая и красивая…       Мирак слегка качнул головой, отогнав лишние мысли, и кивнул своим прислужникам. Те вывернули руки девушке, заставив её склониться к полу.       — Как тебя зовут? — повторил колдун. Затем вздохнул — какая же она непонятливая! — и уже приготовился дать следующую команду своим подчинённым.       — Йоса, — через мгновение одними губами проговорила девушка. Мирак довольно кивнул мертвецам; те ослабили хватку.       — Хорошо, Йоса. Откуда ты?       — Из… из деревни, — она замялась, но, увидев уже было поднявшуюся руку волшебника, отвернулась в сторону и тихо проговорила, — деревни скаалов.       Мирак хотел было спросить, где поселение, но после передумал — негоже торопить события. Поэтому он решил перейти к более общим материям.       — Что или кто ещё есть ныне на острове кроме вашей деревни?       — Эльфы-демонопоклонники на юге. Племена карликов на западе. Ещё разбойные люди, — женщина… девушка была кратка. Очевидно, она боялась сказать лишнего. Но вдруг пленница всхлипнула и расплакалась. — Мне… мне всего семнадцать зим… я боюсь, пусти меня домой…       Мирак насладился этим зрелищем, но не подал виду никоим образом. Дождавшись, пока его наложни… заложница отплачется, он подвинулся ближе к краю неудобного трона и задал следующий вопрос.       — Какие меры на юге? Кимеры или, быть может, снежные меры?       — Ки… меры? Снежные меры? — удивилась пленная скаалка. — Твари из сказок?       И тут пришёл черёд дивиться Мираку.       — Твари из сказок?

***

      — Да, господин, твари из сказок. В метель и пургу они выходят из бури и похищают маленьких детей из колыбелей и девственниц из тёплых постелей, хе-хе.       — Хорошо, — довольно произнёс Мирак. Он уже давно встал с трона и неспешно прохаживался по платформе, разминая древние кости.       Теперь он снова развернулся к своему новому пленнику. Тот был в замызганном кафтанчике и ботфортах. Черен, а по лицу вылитый смерд. Лилгрейд, этот холоп, рассказал всё, что спрашивал чародей. Он был словно открытая книга — и притом плохая книга, написанная пьяным безграмотным орком. Слишком много подробностей как он ходил по морю, по шлюхам и по кабакам.       Но пока этого было достаточно. Два никоим образом не связанных источника ничего не представляли о давних врагах Культа Драконов.       — Кто сейчас довлеет над судьбами в Скайриме?       — В смысле, правит, господин? — непонимающе переспросил Лилгрейд. — Так если правит, то неведомо это — война там между Ульфриком в Виндхельме и королевишной в Солитьюде.       — А столица? Под чьей дланью Бромьунар [1]?       — Бром… юнар? Где это? Столица сейчас или в Виндхельме, или в Солитьюде — кого вы поддержите, там она и будет.       Мирак не удержался и закрыл маску ладонью, лишь бы не видеть этого глупца. Потом, однако, он пересилил себя и задал ещё один вопрос.       — Двемеры на чьей стороне? Или держат нейтралитет? — чародей не ждал глубокомысленных познаний в политике от этого босяка, но тот сумел вновь поразить его.       — А кто такие двемеры?

***

      — Я плохо помню историю, сера. Двемеры сошлись с кимерами в битве под Красной горой. И во время боя глубинные исчезли, превратились в прах — их прокляли боги за их высокомерие и гордыню.       Мирак вновь усмехнулся — под маской он не привык скрывать эмоции. Жрец никогда не верил в божественную длань, способную покарать за грехи. Однако факт оставался фактом — двемеры, равно как и снежные меры, канули в небытье. Этот день начинал нравиться ему всё больше и больше.       Новый пленник не походил на предыдущих ни характером, ни видом — он был облачён в поношенный плащ и боты из дублёной кожи. При нём были толстые перчатки из хитина и очки из вулканического стекла. Он сохранял спокойствие, в отличие от девчонки; был немногословен по сравнению с балаболом. При этом узник не являлся человеком и весьма отдалённо напоминал мера — лишь длинные уши и раскосые глаза выдавали в нём представителя эльфийской расы. Серая кожа, красные зрачки — вначале Мирак принял пленника за пепельного упыря. Но после выяснилось: Ревус Сарвани — так звали этого «данмера» — был сообразительнее и адекватнее прочих узников жреца.       — А кимеры? Что стало с ними?       — Госпожа Азура разгневалась на нас из-за АЛЬМСИВИ [2]. Они предали Неревара [3] после битвы под Красной горой. «И обратила Азура глаза их в пламя, а кожу — в пепел». Так кимеры стали данмерами, сера.       — И что же ныне с народом данмеров?       — Мы теперь — лишь тень нашего величия после извержения Красной горы. Нас рассеяло по миру в поисках лучшей доли, — вздохнул Ревус.       — Хорошо, — довольно протянул Мирак. Все враги, которых стоило опасаться, отправились в Обливион. Кроме, пожалуй…

***

      — Драконы? — недоумённо переспросила скаалка, недоумённо приоткрыв рот. — Ещё одна сказка?       Ответа она не дождалась. И тут до девушки начало доходить. Кое в чём легенды не лгали –живой Предатель из плоти и крови перед ней был явным подтверждением этого. Быть может, и снежные эльфы с драконами не выдумка?.. Нет, нет, это искушение демонов, искушение Предателя, как и говорил шаман. Но с демонами нужно быть осторожной. Поэтому…       — Легенды рассказывают о многом. О Аэдваре Каменном Певце, о злобном Жадине и о Страже и Предателе. А о драконах легенды я не помню.       И тут Мирак засмеялся, да так, что от этого смеха у Йосы побежали мурашки по коже.

***

      — Я плохо помню историю Империи, сера. Помнится, лет четыреста назад был дракон Тайбера Септима. Налифаги… наргус. С его помощью он захватил Строс М’Кай и Хаммерфелл. Что потом случилось с драконом — не вспомню.       Мирак вновь подвинулся на троне, опёрся на другую руку и обождал. Данмера не следовало торопить; в отличие от других пленников он был гораздо образованнее и смышлённее.       — И ещё лет двести назад, во время Кризиса Обливиона, Мартин Септим тоже обратился в дракона. В большого огненного дракона.       — А сейчас?       — Сейчас? Так он и остался стоять в Имперском городе, в камень обратился он, сера.

***

      — Ха-ха-ха! Вот рассмешил, господин, вот рассмешил! — смех Лилгрейда звучал недолго. Драугры резко скрутили ему руки. Весёлое выражение его лица тотчас сменилось гримасой боли.       — Не надо! — сипло выпалил он. Потом задрал голову, насколько смог, и что есть мочи заговорил. — Я-то думал, что в пьяном угаре видел… Откуда ж я знал, господин… Меня братки за это засмеяли! Было… было это в порту Виндхельма. Я тогда по пьяни блев… кемарил, так голову поднимаю — и вижу это чудо. У отрога к югу. Большая такая тварь, огромная, как корабль, нет, как два! И чёрная, точно жопа данмера! Пусти, господин!..

***

      Мирак покинул опостылевший храм и вышел на площадку у его входа. За прошедшие сутки ничего не изменилось — всё также чадила огненная гора на горизонте, да лёгкая взвесь пыли клубилась в воздухе. И лишь свежий наст снега и пепла хрустел под ногами.       Никто из пленников так и не дал утвердительного ответа на вопрос: «Что же с драконами?» Поэтому Мираку придётся узнавать всё самому. И никто не мог ответить на такой вопрос лучше, чем живой свидетель.       — KROSULHah!       Эхо от крика далеко разнеслось по пустошам, а ментальный призыв ещё дальше. Если дракон был жив и находился в этом мире, он непременно бы услышал зов. А вот решил бы он прибыть или нет — другой вопрос…       Но вот далеко-далеко, едва на границе видимости, маленькая точка отделилась от хребта на западе и начала стремительно приближаться. Уже можно было различить вытянутое туловище и крылья, спустя некоторое время — лапы и голову. Наконец огромный ящер пронёсся над солстхеймскими пустошами, завис над площадкой храма и приземлился, взметая снег и пепел. От ударной волны колдун покачнулся и сделал шаг назад, затем замер, сложив руки на груди и ожидая ответа от дракона.       Чудовище внимательно оглядело Мирака, затем, тяжело переступая, вплотную приблизился к жрецу. Лишь затем склонило к земле свою шипастую голову.       — DREM YOL LOK, MIRAaK [4]. Спустя столько TiiD [5].       — Кросулах, мой верный слуга, — с этими словами Мирак положил свою ладонь на морду дракона. Узы подчинения крепко держали волю чудовища до сих пор. — Пора возвращать власть.       — Как HIND, IN. [6]       Мирак взобрался на гребень дракона, крепко обхватил ногами его шею и взялся за крупный шип. Кросулах взмахнул широкими крыльями и взлетел ввысь, в небо.