Беда

       Ночи сменялись днями, дни сменялись ночами. В крепости Каэр Морхен для маленькой Матильды не менялось ничего. Она каждое морозное утро соскакивала с постели от собачьего холода, умывалась, натягивала на себя одежду жившей тут ранее девочки, о которой каждый ведьмак вспоминал с ностальгирующей улыбкой и добрым, каким-то счастливым блеском в глазах. Матильде рассказали, кто такая Цири. Предназначение Геральта, Повелительница Времени и Пространства, королева Цинтры, княжна Бругге и Соддена, швец, жнец, на дуде игрец, в хоре певец и в бою молодец.        Матильда, глядя на то, какое выражение лица становится у обычно совершенно не эмоциональных ведьмаков при упоминании Цири, завидовала. И зависть эта была не из белых. Матильде было обидно, когда Ламберт, который, казалось бы, должен любить её пуще остальных ведьмаков, потому как именно она была его Дитя-Неожиданность, вместо отеческого воспитания и заботы избегал её, но при упоминании Цири расцветал, аки паслён в навозной грядке. Геральт рассказывал о ней и её приключениях очень много, стараясь излагать это семилетней Матильде в форме сказки, а Весемир разве что только слезу не пускал. Один Эскель радовал. Он был немногословен и старался говорить исключительно по делу. Сказки бабушки Агафьи были не его сильной стороной. Ведьмаки, видимо, считали, что Цири будет хорошим примером для Матильды. Её истории будут мотивировать девочку, и она станет фехтовальщицей уж точно не хуже Цириллы. Но Матильда не хотела быть не хуже Цири. Она хотела быть лучше неё. Обскакать, переплюнуть достижения их любимой девочки как в бою, так и в знаниях.        Каждое утро Матильда вставала едва ли не раньше Весемира и шла бегать по округе крепости, преодолевая препятствия и укрепляя свои мышцы. Почему по округе? Потому что отходить от крепости дальше, чем на километр, Весемир, Геральт и Эскель не дозволяли. Они пугали её бесами, вивернами, гнильцами и вьюгой. Матильду радовало их беспокойство, и она с пониманием относилась к их заботе, а потому узницей замка себя не считала. Дальше она завтракала, занималась фехтованием с Геральтом, изучала оружие с Эскелем, обедала и потом корпела над книжками вместе с Весемиром. Больше всего она любила изучать монстров и чудовищ. Весемир делился с ней всем, что знал сам, радуясь тому, как Матильда поглощает знания.        С Ламбертом же Матильда виделась только во время трапез, и то он с ней не говорил, а лишь задумчиво опускал глаза в тарелку. Все в Каэр Морхене, кроме самой Матильды, знали, что Ламберт не смотрит на девочку не потому, что она делает что-то не так или не нравится ему лично, а потому что Ламберту стыдно. Стыдно за то, что он обрёк девочку на то же самое, на что обрекли когда-то его самого. Первым это понял Весемир, а потом и все остальные. Но эта тема в замке не обсуждалась.

***

       В огромной зале, заставленной массой книг, горело много свечей, ярко освещающих часть комнаты. На улице разгулялась вьюга, шум которой проникал сквозь плотно закрытые окна. Каменные стены немного продувало, но это абсолютно не мешало находящимся в комнате людям. Время было позднее, а оттого старого учителя уже клонило в сон, и чтобы как-то отвлечься, он затачивал клинки. Бесшумно, методично, успокаивающе. Матильда сидела на медвежьей шубе, расстеленной на холодном полу, обложившись толстыми книгами и увесистыми фолиантами прямо в ногах у Весемира.        — Весеми-и-и-р, — протянула девочка, — давай сыграем?        Весемир поднял усталые глаза и усмехнулся.        — Матильда, я не настроен с тобой играть, — отрезал ведьмак.        Матильда соскочила с места и заканючила.        — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Это будет полезная игра! Смотри, — она схватила книгу в кожаном переплете, — ты задаёшь мне вопрос, если я отвечаю правильно, я задаю тебе. И, главное, отмолчаться нельзя! Я честно-честно не буду жульничать и подсматривать!        Матильда, скорчив максимально жалобную гримасу, посмотрела на Весемира взглядом побитого щенка.        — Хорошо, — сжалился мужчина, посмотрев в окно, — будь по-твоему. Посидим здесь до ужина.        Матильда радостно хлопнула в ладоши, а затем насупилась.        — Ты позволишь мне параллельно делать еще одно дело? — спросила она, зная, что Весемир терпеть не мог, когда она отвлекалась. — Я ведь не выражалась сегодня! Ты заметил?        Весемир откинулся на спинку стула.        — Сегодня твой день, Матильда, — Весемир слегка улыбнулся, — делай, что хочешь.        Спустя пару минут девочка забежала в комнату со своим тренировочным мечом и банкой красной краски в руке. Стараясь не расплескать то, что осталось, она аккуратно села на всё тот же мех и довольно улыбнулась.        — Начнем? — весело прощебетала она и взялась за кисть.        Матильда любила проводить время с Весемиром ничуть не меньше, чем с Эскелем или Геральтом. В Весемире за последний месяц девочка нашла мудрого дедушку, которого у неё никогда не было. Эскель стал для неё молчаливым другом. Быть может, ведьмаки не чувствовали к ней того же самого, и для них она была просто маленькой пигалицей, которую на них сбросил безответственный Ламберт. Но именно с Эскелем она любила поговорить о своих детских проблемах, именно с ним она любила ухаживать за Васильком и просто помолчать. С Весемиром она любила читать книги, любила ту строгость, с которой старый ведьмак подходил к её обучению. Даже несмотря на то, что старик очень любил прочитать ей мораль, подмечая каждую её ошибку, она с удовольствием принимала его критику, зная, что слушая его, она становится мудрее. Учиться у того, кто умнее тебя — это единственный путь к развитию. И Матильда в свои неполные восемь лет это прекрасно понимала. Отдельное место в её детском сердечке занимал Геральт. Он восхищал её. Сильный, мудрый, мужественный. Каждый раз, когда Геральт брал в руки меч, маленькая Матильда трепетала. И ей было совершенно не важно, что этим мечом ей сейчас перепадет, стоит лишь зазеваться. То, что Геральт был не самым красивым мужчиной на Континенте, ребёнка не волновало. Матильда не знала, что это за чувство. Может, это влюблённость? Детская, наивная, чистая, построенная исключительно на восхищении влюблённость.        По правде сказать, Матильда отмахивалась от этой мысли. Вот ещё! Не хватало ей, влюбиться! Он же старый! Противоречие разрывало девочку, а поделиться своими домыслами и размышлениями ей было не с кем, потому как ни подруги, ни сестры, ни матери у девочки не было. Её семьей были четыре сильных мужчины, которые относились к ней по-разному.        — Хорошо, — Весемир выдернул Матильду из уютных размышлений. — Расскажи мне, Матильда, как классифицируются вампиры?        Девочка, не отвлекаясь от разукрашивания меча, сдула упавшую на лицо прядь и с готовностью затараторила.        — Вампиров принято разделять на три группы. Это низшие, вампиры переходной стадии и высшие. Низшие, такие как Экимма, побеждаются серебром, чёртовым грибом, знаком Игни, маслом и внимательностью ведьмака.        — Почему внимательностью? — Весемир слегка улыбнулся.        Матильда коснулась лица измазанной рукой, оставив на лице следы красной краски.        — Они нападают со спины, — просто ответила она. — Они жестоки и быстры. Нельзя ждать, когда они истекут кровью и брать измором. При желании они любой доспех превратят в лохмотья.        Весемир одобрительно кивнул и жестом велел продолжать.        — Эм… — Матильда попыталась вспомнить нить разговора. — Вампиры переходной стадии, такие как, например, Брукса, очень похожи на человека. Бруксу выдаёт жадность. Честный бой отправляется в ж… — девочка замялась, — в топку. Потому как они любят охотиться стаей, могут ослепить или сбить криком. Самые редкие — это высшие вампиры, — хотела было продолжить она, но резко замолчала.        — Как победить высшего вампира, Матильда? — настойчиво спросил Весемир.        — Никак… — тихо ответила Матильда. — Я умру, встретив высшего вампира. Даже многим ведьмакам это не под силу, а мне и подавно.        Весемир хмыкнул, невольно качая головой.        — Теперь моя очередь, — приободрилась девочка. — Как становятся ведьмаками? Расскажи всё!        Весемир басисто рассмеялся, взлохматив Матильде и без того лохматые локоны.        — А зачем тебе эти знания, юная леди?        — А это уже второй вопрос! — хихикнула девочка. — Любопытно! — уже спокойнее ответила она.        Весемир взглянул в горящие глаза и печально ответил:        — Если ты что-то задумала, то немедленно выкинь это из головы, Тиль. Это очень болезненно и опасно, — ведьмак горько вздохнул, вспомнив, сколько мальчишек не прошли испытания. — Первый этап — это Испытания Травами. Ребенку вводят специальные эликсиры, какие именно, я тебе, разумеется, не скажу. Они делают организм податливым, готовым к изменениям и мутациям.        — Это как накаливание стали, прежде чем придать ему форму меча, верно? — уточнила Матильда, отодвинув в сторону банку с краской.        — Да, верно, — кивнул мужчина, коснувшись старого шрама. — Затем тело изменяют при помощи мутагенов. Всё превращение должен поддерживать и контролировать чародей, иначе, — Весемир замялся, — ничего не получится.        — А глаза? Глаза такие из-за мутагенов? — в голове Матильды было масса вопросов.        — Нет, — он тяжело вздохнул, — это из-за Трансмутаций. Это замена одних мутагенов на другие. На все испытания уходит не менее двадцати дней. — Весемир привстал со стула и посмотрел на творчество замолчавшего ребенка, — Что ты написала на мече, Матильда?        — А, это, — она взяла в руки деревяшку, — «cared». Я назвала его воин. Мне тоже хотелось меч, похожий на меч Геральта… — она, не скрывая грусти, посмотрела в глаза Весемира, стараясь найти в них понимания. — Весемир, я никогда не буду как вы, верно? Никогда не буду ведьмаком?        Её голос был печален, как одинокий звук флейты, и, в то же время, плескавшаяся в вопросе надежда, заставляла сердце ведьмака сжиматься, заставляла соврать, но он не мог, а потому молча кивнул.        — А кто я тогда, Весемир? Воспитанная ведьмаками не ведьмачка… Я не похожа на Цири, о которой вы все говорите. Я даже не Дитя Предназначения! Ламберт ненавидит меня…        Матильде было больно это говорить. Омерзительное отчаянье разливалось по её грудной клетке. Ком в горле раздражал. Она молилась, чтобы старый ведьмак не слышал того горя, с которым она задает эти вопросы. Матильда ругала себя за то, что вообще начала этот разговор.        — Матильда, Ламберт не ненавидит тебя… Придёт время, и ты сама всё поймешь. А теперь бери своего «воина», время идти ужинать.        Весемир ретиво соскочил с места, не желая продолжать игру, о которой уже успел пожалеть.