Michelle, ma belle

Будьте осторожны со своими желаниями — они имеют свойство сбываться. / Воланд М.Булгаков «Мастер и Маргарита» *** — Мишель! — Уже иду, мам! Я кричу это исключительно на автомате, продолжая читать книгу. Сегодня был тот самый день, точнее, поздний вечер, когда моя мать устраивала одну из своих роскошных и пафосных вечеринок для важных деловых партнеров и лучших сотрудников своей компании. Поскольку я являюсь дочерью Джоан Хиггинс, я должна быть совершенством во всем. Несмотря на то, что люди, которые собрались внизу, видели меня уже миллион раз, и им нет до меня ровным счетом никакого дела (впрочем, как и мне до них), я все равно должна спуститься и поприветствовать гостей, потому что, как говорит моя мама, «Это вежливо». Все эти люди свято верят в то, что однажды я займусь музыкальным бизнесом своей матери и, в итоге, сяду в кресло руководителя продюсерского центра «JHmusic Production». Но дело всё в том, что я этого не хочу. — Мишель, дорогая, ты все еще не готова? Я отрываю глаза от книги и вижу свою мать, которая стоит на пороге комнаты с крайне недовольным видом. Я могу с уверенностью сказать, что раздражаю ее, впрочем, как и всегда, но могу также сказать, что в такие моменты наши чувства взаимны. Я тяжело вздыхаю и закрываю «Гордость и предубеждение». Затем поднимаюсь со своего уютного, теплого места и подхожу к огромному зеркалу на стене. Поправляю свою строгую юбку-карандаш цвета беж, бережно разглаживаю кокетливый бант на белой, воздушной блузке и взбиваю руками длинные, слегка волнистые волосы, немного забирая их назад. Я так устала устраивать этот спектакль. — Мишель, этот наряд не пойдет! Ты должна надеть те самые платье и туфли, которые я выбрала для тебя накануне! Ну и, конечно же, фамильные бриллианты. «Должна» — ключевое слово в лексиконе моей матери, когда речь идет обо мне. Я должна то, я должна сё… Я снова вздыхаю, удрученно плетусь в свою гардеробную комнату и делаю так, как велела мне миссис Хиггинс. Точнее, не совсем так. Я надеваю ненавистное вечернее платье, но совершенно не то, которое выбрала для меня моя мама. И туфли тоже, совершенно не те. Сама не знаю почему, но иногда мне доставляет удовольствие выводить ее из себя. Еще раз придирчиво осмотрев с ног до головы свое отражение в зеркале, я, наконец, спускаюсь вниз. Подол длинного вечернего платья силуэта «русалка» нещадно путается в ногах, туфли Christian Louboutin на высоченной шпильке крайне неудобные, и я ужасно боюсь оступиться и полететь кубарем вниз с этой чертовой лестницы. Я с растерянной улыбкой ищу в толпе маму, желая увидеть на ее лице хотя бы тень участия и сопереживания к моей нелегкой участи. Но миссис Хиггинс стоит с невозмутимым видом и неодобрительно на меня смотрит. Конечно же, она переживает. Переживает, что я упаду и опозорю ее перед важными и знаменитыми гостями. Путь вниз по широкой мраморной лестнице кажется мне вечностью, и я успеваю проклясть все на свете: чертово платье, идиотские туфли, дурацкую вечеринку. И даже саму миссис Хиггинс. — Привет всем! Как вам сегодняшний вечер? — с фальшивой улыбкой спрашиваю я, как только достигаю нижней ступеньки своей «дороги в Ад». Большинство людей, что собрались в огромном светлом холле первого этажа, улыбаются мне в ответ и кивают головой в знак того, что всё хорошо и вечер прекрасен. Парочка людей даже поднимаются со своих кресел, чтобы пожать мне руку и вежливо спросить, как у меня дела. Перекинувшись с ними несколькими дежурными фразами, я продолжаю бесцельно бродить среди разодетых в пух и прах гостей. Моя мать как-то не спешит подойти ко мне и по-прежнему стоит в дальнем углу комнаты, всё также неодобрительно поглядывая в мою сторону. Я понятия не имею, что я сделала неправильно на этот раз, но, очевидно, что чтобы это ни было, это сильно беспокоит ее. Всё беспокоит ее. Моя мама никогда не бывает удовлетворена мной. — Миша! — слышу я скрипучий женский голос за своей спиной. Сильно смутившись, я извиняюсь перед пожилым мужчиной, с которым до этого вела милую светскую беседу о моих «грандиозных» планах на будущее, и оборачиваюсь на голос. Прямо ко мне, с лучезарной улыбкой на лице, идет привлекательная блондинка примерно моего же возраста, в красном блестящем платье от Versace и на высоких каблуках. Анжела. — Привет, Энжи, как поживаешь? Давно тебя не видела, — я натягиваю на лицо доброжелательную улыбку, и мы делаем звонкий троекратный поцелуй в «щечку». — О, Миша, у меня всё прекрасно! Папа на целый месяц снял для меня и моих друзей роскошную виллу в Греции с потрясающим видом на море. Я прилетела обратно в Штаты совсем недавно. Отдых был поистине незабываемым, совсем не хотелось возвращаться, — Анжела произносит всё это таким тоном, словно бессовестно хвастается передо мной. Да она точно хвастается! Она всегда кичилась богатством своего отца и упоминала о своем великосветском статусе в любых разговорах, причем, по поводу и без. — Оу, звучит великолепно, — я вежливо улыбаюсь, ощущая внутри легкий укол зависти. Я давно мечтаю побывать на Санторини, на этом красивом греческом острове с его вулканическими пляжами, белыми домиками под ярко-синими крышами, горными серпантинами и ласковым южным солнцем. — Угадай, подруга, кто на неделю присоединился к нашей компании? — вопрос Анжелы прерывает мечтательный полет моей фантазии, в которой я в умопомрачительном купальнике лениво валяюсь на пляже с ледяной «Пина-колада» в руке. Я вопросительно смотрю на Энджи, и та в ответ коварно ухмыляется. — И кто же? — бросаю я равнодушно. — Кевин! — победно выкрикивает блондинка и внимательно следит за моей реакцией. — Ты же не возражаешь, я надеюсь? Анжела наклоняет голову слегка набок, и идеальные светлые локоны падают ей на лицо. «О, нет…» — я мысленно издаю стон. Я не против? Конечно, да! Да! Что ты, я не против! Кевин всего лишь мой бывший! Парень, с которым я была целых четыре года и которого люблю до сих пор! Конечно же, я не против, Анжела! Ты что, издеваешься?! — Знаешь, я просто не хочу, чтобы кое-кто страдал и умирал от ревности, — Анжела произносит это медленно, после чего невинно лопает небольшой пузырь из жвачки. — На что это ты намекаешь? — бормочу я, понимая, что своей хмурой реакцией на ее слова выдала себя с головой. — Ну, я не знаю. — Блондинка безразлично пожимает плечами. — Просто я подумала, что ты будешь ревновать Кевина ко мне. Пока мы валялись на белоснежном песчаном пляже, Кевин как-то вскользь упомянул о том, что ты ревновала его к каждой юбке, и о том, как сильно его это бесило. Именно из-за твоей дикой и неуместной ревности ваши с ним отношения и пошли на спад, — ухмыляется Анжела. Надутая, тупая сука! Внутри меня поднимается жгучая волна обиды и ярости. Кевин обсуждал меня и мои чувства к нему с этой дешевкой?! — Кто ты, черт побери, такая, чтобы говорить мне, где и как наши отношения с Кевином пошли не так? — зашипела я на нее сквозь стиснутые зубы. Клянусь Богом, я была готова вцепиться в крашенные волосы этой расфуфыренной дряни. — Следи лучше за собой… — Мишель Мэрайя Хиггинс! — Я слышу грозный голос матери за спиной. Когда она успела подойти так близко, чтобы слышать последнюю часть нашего с Энджи разговора? Я резко оборачиваюсь и вижу, как мисс Хиггинс недовольно хмурится, демонстративно скрестив руки на груди. — Ты совсем забыла о манерах? Честное слово, дитя, иногда ты заставляешь меня краснеть перед людьми за твое ужасное поведение! И что я говорила насчет твоего наряда, Мишель? Где платье, которое я купила для этого вечера? — Ее сердитый взгляд такой красноречивый, что я сразу же понимаю всё без слов. Я кусаю губы в смятении и поворачиваюсь лицом к блондике. — Я прошу прощения, Анжела. Мне очень жаль, что я потеряла контроль над собой. Это так на меня не похоже, — медленно произношу я сквозь стиснутые зубы и выдаю насквозь фальшивую улыбку. — Может быть в знак примирения пройдем в столовую и отведаем божественных устриц? — С превеликим удовольствием. — Анжела ухмыляется и больно толкает в бок, когда направляется мимо меня в столовую. Сука! Ну погоди, я до тебя еще доберусь… Не успеваю я сделать и шаг вслед за ненавистной блондинкой, как вновь слышу голос матери за моей спиной. — Мишель Х-и-игги-и-инс! — я недовольно закатываю глаза и оборочиваюсь на свою мать. — За мной, быстро! — Ее указательный палец изящно направлен в сторону стеклянных дверей, ведущих во внутренний дворик. Я страдальчески вздыхаю и выхожу следом за матерью. Внутренний дворик красиво освещен многочисленными гирляндами и со вкусом украшен. У моей мамы, кроме всего прочего, имеется диплом дизайнера по интерьерам, и весь наш огромный дом обставлен изящно и с большим вкусом. На улице людей не меньше, чем в доме. Аппетитный запах барбекю витает в теплом, летнием воздухе. Я спускаюсь по каменным ступеням вниз, на просторную террасу, и останавливаюсь, ожидая свою мать. — Что, черт возьми, с тобой твориться в последнее время? — шипит она на меня сразу же, как только подходит совсем близко. — Для начала, ты все чаще и чаще опаздываешь на работу в студию звукозаписи. Потом, пропускаешь важные деловые встречи. А теперь еще и ведешь себя с нашими гостями как какой-то гестаповец. — На последней фразе женщина почти визжит. Мне хочется смеяться, когда она произносит слово «гестаповец». Потому что моя мать опять делает выводы, совершенно не разобравшись в ситуации. Это кто еще «гестаповец» из нас с Анжелой? Я даже не успела сказать этой глупой блондинке, что я чувствую на самом деле. Мама пришла как раз вовремя, чтобы спасти Энджи от ее незавидной участи. Я бы точно открутила этой дуре ее блондинистую голову! — Мама, я устала изо дня в день устраивать этот спектакль. Я никогда не стану для тебя идеальной дочерью и даже не буду пытаться! — Чувствую, что меня уже несет, но даже не думаю останавливаться. Только не на этот раз. — Мама! Я не хочу помогать артистам становится богатыми и знаменитыми, я сама хочу петь. Я мечтаю выступать и петь песни сама, ты это понимаешь? Я не хочу помогать людям становиться популярными, я сама хочу таковою стать! Почему ты никак не можешь смириться с этим? — Потому что карьера певицы не для тебя, Мишель! Ты — моя дочь, и ты будешь подчиняться мне, нравится это тебе или нет! — кричит она на меня. — На дворе 2018 год, мама, а я живу словно в средневековье каком-то! — Я срываюсь окончательно и тоже перехожу на крик. — Мое поколение, это поколение свободных художников, творцов, мечтателей, и я хочу стать одной из них! Я уже одна из них! Хватит меня сдерживать! Я устала носить одежду, которая нравится тебе и вести себя так, чтобы ты была мною довольна! Я устала притворяться, что когда-нибудь продолжу твой музыкальный бизнес! Твой бизнес, это совсем не то, чем я действительно хотела бы заниматься! Внезапно кто-то из гостей включает радио, и огромный уличный динамик буквально взрывается от громкой музыки. Мы обе вздрагиваем от неожиданности и смотрим на того, кто это сделал. — О! Мне нравится эта песня! — радостно кричит какая-то леди в платье из серебристого жаккарда. Она со смехом вскакивает со своего места и начинает танцевать. Всё больше и больше людей поднимается вслед за женщиной из-за своих столиков и присоединяется к ней на импровизированном танцполе. Все эти люди непринужденно смеются и двигаются в зажигательном ритме. Моя крошка все время танцует, И в этом не было бы ничего плохого, Только я не получаю от нее никакой любви, И я не вру. Мы провели ночь во Фриско На всевозможных дискотеках, И в эту ночь я распрощался с нашей любовью. Не вините в этом солнечный свет, Не вините в этом лунный свет, Не вините в этом часы веселья. Во всем виноват буги. Музыка продолжает греметь, сотрясая вечерний воздух. Танцующих вокруг нас становится все больше и больше. Люди радуются как дети и кажется действительно счастливы. Мать недовольно закатывает глаза, наблюдая за ними, а затем вновь обращается ко мне, стараясь перекричать громкую музыку: — Послушай меня, Мишель! Когда придет время, ты возьмешь руководство компанией на себя! И прямо с завтрашнего дня ты станешь наконец маленькой леди, которой и являешься по сути, несмотря на все твои бунтарские замашки! Ты никогда не станешь очередными «поющими трусами», этого дерьма на современной эстраде и так предостаточно! Ты сделаешь так, как я говорю, Мишель! Конец дискуссии! А сейчас будь добра, уйди с глаз моих! Смотреть на тебя не могу! Она меня бесит. Думаю, я ее тоже. Я со злостью срываю ненавистные лабутены со своих уставших ног, спускаюсь по каменным ступеням на газон и молча бреду босиком по мягкой траве. Эта волшебная музыка заводит меня, От этого проклятого ритма я теряю разум, С этим танцем в меня вселяется дьявол. Меня охватывает приятная дрожь, Внутри горит огонь, Буги вводит меня в неистовый транс. Я прохожу сквозь толпу людей, которые пьют шампанское и тихо о чем-то беседуют, и держу путь к своему любимому гамаку в самом дальнем углу сада. — Что это такое?! Майкл Джексон?! Немедленно выключите это старье! — Я слышу как мать громко кричит на кого-то. — Да ладно тебе, Джоан! Это же сам Джексон! — смеется в ответ какая-то женщина. — Я не слышала эту песню с тех самых пор, когда была подростком! Моя мать смеется в ответ: желание гостей для нее закон. Я оборачиваюсь и вижу, как миссис Хиггинс подходит к толстому, лысоватому мужчине в возрасте. Ходят слухи, что у них роман. Фуууу… Я думаю, что мой отец был лучшим, что случалось с моей матерью за всю ее жизнь. Если папа до сих пор был бы с нами, мама не стала бы оскорблять свою молодость и женственность, общаясь с этим господином. Я усаживаюсь в гамак и устремляю свой взгляд в темное небо, растворяясь в рассуждениях и мечтах о большой и настоящей любви. Внезапно у меня возникает ощущение, что я не одна. Ощущение, что кто-то находится рядом со мной. Присутствие… Это беспокойное чувство отвлекает меня от приятных мечтаний о красивом принце и мега успешной карьере певицы. Я приподнимаюсь в гамаке и вижу пожилую женщину. Она сидит на садовом стуле чуть поодаль, смотрит прямо на меня и мило улыбается. — И почему такое милое создание грустит в одиночестве? — спрашивает она меня на удивление приятным голосом. В ответ я лишь пожимаю плечами. Я не из тех людей, которые сразу же выкладывают все свои проблемы малознакомым людям. Женщина не сводит с меня своих внимательных глаз, и я понимаю, что должна что-то ответить. — Просто…просто я не заинтересована в дурацких разговорах со всеми этими людьми. — Отчего же? — тон ее голоса становится удивленным, и она слегка приподнимает свою тонкую бровь в недоумении. Я молчу какое-то время, решая про себя, стоит говорит или нет. — У вас никогда не было такого ощущения, что вы находитесь не на своем месте? Что вы родились, скажем, не в той семье, или живете не в ту эпоху, в которую бы хотели? — я произношу всё это так, словно разговариваю сама с собой. — Оу, милое дитя, я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, — она кивает головой и заглядывает мне в глаза, словно ожидая продолжения. — Например, иногда я ощущаю, что совершенно не в ладу с этим временем. Очень частно мне кажется, что я должна быть где-то в другом месте. Месте, где я буду по-настоящему счастлива… — я вновь поднимаю взгляд в ночное небо, на котором постепенно зажигаются звезды. — Милое дитя, могу я тебя кое о чем спросить? — О, простите, — вдруг спохватываюсь я. — Вы наверное задаетесь вопросом, как мое имя? Очень грубо с моей стороны не представиться. Меня зовут Мишель Хиггинс, приятно познакомиться. — Я смущенно улыбаюсь и протягиваю ей руку для приветствия. Пожилая женщина сначала смотрит на мою руку, затем на меня, с явным выражением недоумения на своем морщинистом лице. — О нет, милая, я хотела спросить тебя совсем о другом. — Оу… — я опускаю свою руку вниз, испытывая при этом ужасную неловкость. — И о чем же? — Если бы у тебя было одно желание. Всего одно… Что бы это было за желание? — спрашивает она и выжидательно смотрит на меня. Я молчу и думаю. Одно желание. Каким бы оно могло быть? Я никогда раньше над этим не задумывалась… Ну, я хотела бы петь перед миллионами людей. Просто быть собой. Быть счастливой всю оставшуюся жизнь. Вырваться из-под жесткого контроля своей матери. Жить другой жизнью… — Я бы хотела родиться в другое время, в другой семье, жить другой жизнью… Жизнью, наполненной музыкой и танцами. Жизнью, где я могла бы быть сама собой. Жизнью, где меня кто-то по-настоящему любит… — тихо бормочу я, разглядывая свои руки. — Ты уверена? — женщина усмехается. — Абсолютно. — Я поднимаю глаза на нее. Она кивает головой и начинает вставать со стула, опираясь при этом на причудливую трость, чтобы не потерять равновесие. Несколько долгих секунд она смотрит на меня, словно принимая какое-то важное решение, после чего улыбается и произносит: — Будьте осторожны со своими желаниями, маленькая леди, они имеют свойство сбываться. Она ухмыляется и, развернувшись, начинает быстро удаляться от меня. Вскоре ее согнутая, старческая фигура теряется в большой толпе людей. Будьте осторожны со своими желаниями… Я слышала эту фразу много раз в своей жизни. Я ложусь обратно в гамак и продолжаю мечтательно смотреть в звездное небо над головой. Мои голые пятки щекочет мягкая трава и я дергаю ногами, совершая при этом глубокий вдох. Я замечаю, как с неба срывается звезда, и возникает такое странное чувство, что она падает специально для меня. Я закрываю глаза и думаю о своем самом сокровенном желании. Желании, которое, я уверена, никогда не сбудется…