Michelle, ma belle

Я оставляю машину на подъездной дороге перед домом и хватаю цветы и продукты с заднего сиденья, громко захлопывая дверь машины. Каблуки моих ботинок стучат по брусчатке, пока я иду по ней к входной двери. Удерживая пакет в зубах, вытаскиваю ключ от дома из заднего кармана пижамных штанов и открываю дверь. Дверь тихо скрипит, словно приветствуя меня в темноте. Холодный воздух неприятно обволакивает все тело, когда я тихо вхожу, закрывая за собой дверь и запирая ее на замок. Я стараюсь изо всех сил не шуметь, когда я иду по коридорам к кухне, — я не хочу разбудить мою милую принцессу. Когда захожу на кухню, то буквально чувствую, как расширяются мои глаза. «Кто сделал все это?» — бормочу, нахмурившись на кастрюли и сковородки, которые в беспорядке разлетелись по всему полу. Кладу цветы, ставлю пакет с продуктами на кухонный остров и начинаю машинально собирать некоторые кухонные принадлежности. Я складываю несколько кастрюль одна на другую на столе рядом с продуктами и отправляюсь в дальний угол кухни, чтобы включить свет. В помещении становится светло, и когда я поворачиваюсь обратно, то мой взгляд случайно падает на пол, и я почти теряю сознание. — Мишель! — я кричу в ужасе и падаю на колени рядом с ней. Я бережно беру ее голову в свои руки и аккуратно убираю волосы, упавшие на ее лицо. Мишель белая как полотно, ее губы слегка приоткрыты и имеют синеватый оттенок. — О, господи! Слезы начинают течь по моим щекам, когда я крепко прижимаю ее маленькое, хрупкое тело к своему. Я не хочу отпускать ее… Спустя минуту я, наконец, беру себя в руки, быстро вытираю лицо от слез и проверяю ее шею на наличие пульса. Облегчение волной проходит через все мое тело, когда я чувствую его. Но пульс очень слабый и еле-еле бьется у нее под кожей. — Эсперанса! — кричу в открытую дверь. — Эсперанса, пожалуйста, иди сюда! Сейчас же! Секундой позже Эсперанса, моя горничная, врывается на кухню. Ее тучная фигура затянута в пижаму Hello Kitty, на ногах — мягкие розовые тапочки с точно такой же тематикой. Она зевает на ходу, ее густые черные волосы спутаны после сна. Когда ее глаза находят меня на полу рядом Мишель, чудовищная паника отражается на ее смуглом лице. — Что… Что случилось?! — она задыхается, хватаясь рукой за сердце, и ее испанский акцент становится еще более выраженным. — Я не знаю, ничего не знаю, просто позвони в скорую! Прямо сейчас! — я рыдаю, отказываясь поверить в то, что кто-то мог причинить зло моей девочке. Эсперанса в отчаянии выбегает из кухни, чтобы позвонить в скорую, оставляя меня с Мишель. — Не оставляй меня, Мими. Не оставляй меня… Я плачу, я молю Бога, чтобы она не умерла. Пока я держу ее на руках, то замечаю отпечатки рук на шее. Кто-то душил ее. Кто-то душил ее так сильно, что оставил безобразные отпечатки. Я весь дрожу от гнева, я зол, зол как никогда раньше! Кто мог это сделать? Как они вообще оказались в моем доме? Так много вопросов мелькает в голове, пока я смотрю на беспомощную Мишель. Почему меня не было рядом с ней? Почему меня не было здесь, чтобы защитить ее? Я больше никогда не выйду посреди ночи, и не важно, какая у меня будет на то причина! — Майкл?.. — Мишель еле слышно бормочет, слегка приоткрывая глаза. Мои глаза расширяются от радости, и я улыбаюсь ей сквозь слезы. — Теперь я здесь, Мишель, — я нежно касаюсь губами ее лба. — Скорая помощь уже в пути. Ты только держись, мой сладкий котенок, — шепчу, поглаживая ее волосы. Мишель не отвечает, но я знаю, она меня слышит. Мы оба молчим, пока я медленно раскачиваюсь вместе с ней вперед и назад, пытаясь успокоиться. Проходит целая вечность, прежде чем я слышу звук, которого так ждал — вой сирены. Я осторожно обнимаю Мишель одной рукой, второй продолжая поддерживать ее голову. Я выхожу из кухни с ней на руках, иду в темный коридор и направляюсь к выходу из особняка. Когда я приближаюсь ко входной двери, она внезапно с грохотом открывается, взломанная и сорванная с петель. По другую сторону двери стоит бригада скорой медицинской помощи. Я понимаю, они просто делают свою работу, но неужели было так необходимо ломать мою дверь? Где Эсперанса? Почему не встретила врачей? Я поговорю с ней позже. Двое мужчин в медицинских костюмах аккуратно забирают у меня Мишель и бережно укладывают на носилки. Когда она уже лежит на них, я вижу, что ее глаза снова слегка приоткрыты, и она начинает слабо тянуться руками ко мне. — Майкл… — она шепчет. Звук ее беспомощного голоса заставляет сердце страдать еще больше, заставляет слезы вновь течь по щекам. — Я здесь, я рядом, Мишель. С тобой все будет в порядке, — я пытаюсь взять ее за руку, но один из мужчин останавливает меня. — Мы должны очень оперативно погрузить ее в фургон, чтобы как можно скорее доехать до больницы. Так что будет лучше всего, если вы поедете туда вслед за нами, — он сочувственно смотрит на меня, пока другой человек вывозит Мишель на носилках из дома. Я обреченно вздыхаю, наблюдая за тем, как носилки закатывают в машину и задние двери закрываются за ними. — Хорошо, — я согласно киваю головой и выхожу из дома, направляясь к своей машине. Я буду следовать за скорой до самой больницы. *** Медленно, хотя я и думала, что этого никогда не случится, мое желание начинает терять свое очарование. Я помню, как проснулась в совершенно новом месте, и мое сердце разрывалось от страха, любопытства и удивления, — это было захватывающе для меня. Я помню тот шокирующий холод, который пробежал по моим рукам, когда все стало складываться вместе, как кусочки сложной головоломки, после того, как я поняла, что мое желание исполнилось. Желание жить другой жизнью. Я помню, как постепенно влюблялась в 80-е, как поехала на концерт Майкла вместе с подругами. Я помню все самые сладкие моменты, которые мы с Майклом пережили с тех самых пор, как встретились в тот вечер у него на ранчо. И если не считать смерть Кэрол, все было прекрасно между нами в Нью-Йорке, вплоть до того момента, как произошло это убийство. Впервые приехав в Нью-Йорк прошлого века, садясь в классическое желтое такси, я вдруг поняла, что у меня совершенно нет времени, чтобы тратить его впустую. И я до головокружения влюбилась в Майкла под сверкающими огнями огромного, кипящего вечными страстями города. И эти воспоминания я ценю больше, чем саму жизнь. Но теперь мое желание начинает казаться пустым, как большая шумная вечеринка, которая длится слишком долго и не выказывает никаких признаков скорого окончания. Моя голова…такое чувство, как будто кто-то методично пробивает мой затылок снова и снова. Я устала. И морально, и физически. Я достаточно танцевала на этой вечеринке, и мне пора остановиться… *** Противный, монотонный звуковой сигнал заставляет меня скривиться от тупой, пульсирующей боли. Веки начинают лениво трепетать, и когда мои глаза очень медленно открываются, я словно сквозь легкую белесую дымку вижу то, что меня окружает. Первое, что я вижу, когда мое зрение наконец приходит в норму, это Майкл. Он сидит в неудобном больничном кресле в углу моей палаты, его голова неловко свесилась набок. Тихое сонное сопение умиротворяющими звуками выходит из его приоткрытых губ, и пряди черных локонов в беспорядке рассыпались по смуглому лбу. На коленях у Майкла «сидит» большой плюшевый медведь, а рядом, на столике, огромный букет из нежно-розовых тюльпанов — моих любимых цветов. Я не могу сдержать улыбки умиления, которая быстро расползается по моему лицу, когда я смотрю на самого любимого мною человека, который нашел время в своем плотном репетиционном графике, чтобы взять тайм-аут и принести мне в больницу подарки и, видимо, просто уснул от усталости из-за повышенных физических нагрузок. — Майкл, — я тихо шепчу его имя, но он продолжает спать, смешно причмокивая губами, и его тихое сопение все еще слышится в комнате. — Майкл! — говорю чуть громче. И снова ничего. Я вздыхаю и оглядываюсь, внимательно скользя взглядом по больничной палате, пока наконец не нахожу глазами нечто подходящее. Пульт от телевизора. Я дотягиваюсь рукой до пульта, который лежит на тумбочке рядом с моей кроватью и прицельно бросаю им в Майкла, наблюдая, как он ударяет его по правой руке. — Майкл! Его глаза мгновенно распахиваются; на все еще сонном лице выражение панической атаки; он неловко дергается в кресле, и игрушечный медведь с тихим стуком падает на пол. — А? Что? Что случилось? Кевин снова здесь? Я же сказал ему, чтобы он убирался отсюда, — Майкл хмуро ворчит, озираясь по комнате полусонным взглядом. — Нет… это всего лишь пульт от телевизора, — я невинно пожимаю плечами. — По-другому не получалось тебя разбудить. Майкл успокаивается через несколько секунд, а затем смотрит на меня с улыбкой. Подняв мягкую игрушку с пола, он встает из кресла, подходит к кровати и пристраивает милого пушистого зверя рядом со мной на постель. — Привет, Спящая Красавица, — он нежно касается губами моего лба и присаживается на кровать. — Привет, мой Сказочный Принц, — говорю я, и его улыбка становится еще шире. —  И что ты имел в виду? Кевин приходил сюда? — я немного хмурюсь, глядя на Майкла. Его улыбка мгновенно исчезает, он нервно кусает зубами нижнюю губу и при этом теребит руками плюшевый живот медведя. — Я ничего не имел в виду, — Майкл наклоняется вперед и целует меня в макушку. — Наверное, просто приснилось. Тебе ни о чем не следует беспокоиться сейчас. Доктор сказал, никакого беспокойства, никакого стресса, принцесса, — он многозначительно хмурит брови, наблюдая за тем, как открывается мой рот, и говорит: — И не смей спорить со мной. Я слегка оттопыриваю нижнюю губу и перевожу свой обиженный взгляд на плюшевого мишку, который лежит рядом со мной. — Мишель, перестань дуться, — Майкл хихикает, качая головой. — Я не… — Ты — да! Ты дуешься, Мими, — Майкл показывает пальцем на мои губы, продолжая при этом улыбаться. — Да, да, малышка Мими дуется, — дразнится он словно маленький детсадовский мальчик. Я игриво закатываю глаза и переворачиваюсь таким образом, что теперь моя спина обращена к его лицу. Я натягиваю больничную простынь себе на голову и закрываю глаза, стараясь изо всех сил не слышать мелодичный мужской смех. — Майкл? — Мм? — Так Кевин был здесь? — спрашиваю из-под простыни. Майкл молчит…в течение длительного времени. — Майкл… Кевин был здесь? —  спрашиваю еще раз, пытаясь звучать как можно строже. — Он все еще здесь, в вестибюле больницы… — Майкл бормочет, явно возмущенный теми словами, которые я вынудила его произнести. — Откуда он знает, что я здесь? Это ты позвонил ему и рассказал? — я снимаю простынь с головы и оглядываюсь на Майкла. Тот смотрит на меня такими глазами, словно меня только что выпустили из психушки. — Да, Мишель. Это я позвонил Кевину и попросил приехать в больницу, чтобы навестить и утешить его бывшую девушку, которая в настоящее время является моя девушкой. Я подумал, что это будет вполне уместно, учитывая, что я почти ненавижу его. Кроме того, я подумал: «Что может быть лучше, чем рассказать человеку, которого я все еще подозреваю в убийстве Кэрол, в какой именно больнице находится моя горячо любимая, но такая слабая и беззащитная после нападения Мишель?» Какая, блин, замечательная идея! — Майкл сжимает руки в кулаки, нервно улыбаясь куда-то в потолок, и вдруг резко переводит на меня свой возмущенный взгляд. — Ты что, издеваешься что ли?! Похоже, Кевин все-таки был прав — иногда я несу полнейшую чушь. — Простого «нет, я ничего не говорил Кевину» было бы вполне достаточно, — я смеюсь, пытаясь разрядить накалившуюся атмосферу между нами, и Майкл начинает нервно хихикать в ответ и ерошить руками свои кудрявые волосы. — Ну, тогда нет, Мишель, я не звонил ему и ничего не говорил, — Майкл перестает улыбаться. — И я понятия не имею, как он узнал, что ты здесь. Он безразлично пожимает плечами, качая при этом головой, но его лицо выражает сильнейшую обеспокоенность. Я не хочу, чтобы Майкл так сильно переживал из-за меня. Действительно не хочу. И вдруг словно по волшебству раздается громкий и четкий стук в дверь. Я смотрю на Майкла и вижу, как он хмурит брови. Возможно, это Кевин? Майкл быстро вскакивает с кровати, подходит к двери, кладет руку на металлическую ручку, но не торопится открывать. — Кто там? — Майкл строго спрашивает из-за закрытой двери. В ответ — тишина. — Хэй! Кто там, я спрашиваю? — Майкл снова говорит, нервно покусывая щеку, и оглядывается на меня. Я пожимаю плечами. — Просто откройте дверь и посмотри, — советую я ему, и начинаю грызть ноготь — ужасная детская привычка. Майкл медленно открывает дверь лишь для того, чтобы обнаружить, что за ней никого нет. Я не вижу его лица в данный момент, но полагаю, что он абсолютно обескуражен происходящим. Майкл осторожно высовывает голову за дверь, смотрит налево, потом направо, после чего с раздражением захлопывает ее и возвращается ко мне. На полпути он останавливается и задумчиво произносит: — Зачем кому-то просто стучаться в дверь? Что за идиотская шутка? Майкл возвращается обратно к двери и резко распахивает ее. — Привет, братишка, — Джермейн ухмыляется, опираясь рукой о дверной косяк. — Как поживает твоя девочка? Он смотрит поверх майкловского плеча прямо на меня. Я вжимаюсь спиной в кровать — его пристальный взгляд меня сильно смущает. — Она в порядке, — Майкл говорит медленно, по словам, — в полном порядке. Кто тебе сказал, что мы здесь? — спрашивает он у брата. — Твоя горничная в панике позвонила всей семье, — Джермейн смеется. — Она рассказала нам все. — Где мама и все остальные? — Майкл смотрит за плечо Джермейна в поисках других членов своей семьи. — Они не смогли приехать, Майкл, дела, сам понимаешь… Хотя нет, беру свои слова обратно: мама уже направляется сюда. Она помчалась в больницу, как только узнала, просто я оказался ближе всех, в отеле, в паре кварталов отсюда, — беззаботно произносит Джермейн. Не знаю почему, но у меня от всего этого очень дурное предчувствие. Почему никто, кроме Кэтрин, не нашел времени, чтобы выразить сочувствие Майклу, приехать в больницу и морально его поддержать? Ладно, я им никто, но Майкл? Он же их родной брат, сын… Подобная ситуация за гранью моего понимания, и я вижу острую душевную боль, на мгновение мелькнувшую в больших карих глазах. Майкл не врал в интервью относительно своей семьи, и мне становится невыносимо жаль его. Майкл же делает вид, что все в порядке, что все так и должно быть и, на мгновение обернувшись на меня, вновь смотрит на брата. — И кроме нее никто не смог прийти? Я могу с уверенностью сказать, что Майкл думает о том же, о чем и я, но тщательно скрывает свои истинные эмоции за маской безразличия. Джермейн неопределенно пожимает плечами и качает головой. — Они действительно очень заняты, Майкл, но, разумеется, все шлют Мишель свои наилучшие пожелания, — Джермейн кивает и, выглядывая из-за плеча Майкла, подмигивая мне. — Не возражаешь, если я зайду ненадолго? — Конечно, заходи. Майкл открывает дверь еще шире, чтобы его брат мог войти в комнату. Джермейн заходит в палату, отодвигает стул, который стоит у подножия моей кровати и устраивается на нем поудобнее. Майкл не садится, а подходит к моей кровати и смотрит на меня сверху вниз, улыбаясь с сочувствием. — Итак, Мишу… ничего, если я буду тебя так называть? — Джермейн ухмыляется, коверкая мое имя на французский манер, и складывая руки на груди откидывается на спинку стула. — Эм, конечно, все в порядке, — тихо соглашаюсь я и посылаю ему дипломатичную улыбку, хотя мне не нравится, как он меня назвал. — Мою девушку зовут Мишель. Надеюсь, тебе не трудно называть ее нормальным именем? — Майкл угрожающе шипит, сорвавшись на брата. Откуда, черт возьми, берется в нем эта животная агрессия? Майкл тактично откашливается и смотрит вниз, пытаясь взять себя в руки. — Хорошо, Майкл, как скажешь. Мишель, как ты себя чувствуешь? Твоя голова, она болит? — Джермейн наклоняет голову слегка вбок и смотрит на меня невинным взглядом карих глаз. — Немного, но я в порядке. Спасибо, что спросил, — я киваю, дежурно улыбаясь. Даже в том плачевном состоянии, в котором я сейчас нахожусь, я все равно должна быть вежливой с людьми, которые мне не нравятся. Это то, чему меня учила мама. Как раз перед тем, как Джермейн успевает мне что-нибудь ответить, дверь в палату широко распахивается. — Боже мой, где она?! Она без сознания?! В коме?! О Господи, она умирает?! —  Кэтрин громко причитает, держась рукой за сердце. Когда она видит меня в постели — живую и даже в полном сознании — то выдыхает с облегчением и с размаху бросает свою сумочку на колени Джермейна, чем застает его врасплох. — Мама, успокойся, Мишель не умирает! — Майкл почти скулит в отчаянии. —  Почему ты врываешься сюда с такими ужасными предположениями? — Ну, Эсперанса мне по телефону сказала, что на Мишель напали и она сейчас в больнице. Нет, она не говорила, умирает Мишель или нет, но, милый мой, всегда нужно готовится к самому худшему, чтобы не испытать сильнейший шок, — Кэтрин говорит уже своим нормальным мягким голосом. — Да, но тебе не обязательно было так кричать здесь. Меня чуть на куски не разорвало от испуга… — Майкл вздыхает, приложив руку к своей груди. Я приложила ладонь ко рту, пытаясь заглушить смешок. Джексоны — сумасшедшая семейка, ей-Богу! Кэтрин драматично закатывает глаза на своего сына, подходит к моей кровати и берет за руку. — Итак, что именно произошло? Кто сделал это с тобой? — Кэтрин тихо спрашивает, ее голос ровный и чистый. Майкл пристально смотрит на меня, его большие карие глаза излучают чистейшее любопытство. Я думаю, он хочет все это знать не меньше своей матери. — Я не помню…не помню, кто это сделал… — я часто дышу, пытаясь вернуть воспоминания о той страшной ночи. — Нет… не могу вспомнить. Я обессиленно откидываюсь на подушки, и в глазах Майкла светится разочарование. — Мишель, неужели ты совсем ничего не помнишь? — осторожно спрашивает меня Джермейн. — Очень и очень мало… Помню, что покинула свою спальню посреди ночи… — Почему ты покинула свою спальню? — Кэтрин вмешивается в разговор. Я шумно сглатываю, и мое горло мгновенно пересыхает. Вот что я должна ей ответить? Потому что незадолго до этого я занималась сексом с твоим сыном, а когда проснулась, его не было рядом со мной в постели? Я чувствую, как предательски горит мое лицо, и застенчиво смотрю на Майкла. Майкл и сам находится в сильном замешательстве и сосредоточенно морщит лоб, пока его глаза внезапно не расширяются. — Разве ты не говорила полицейским, что встала попить сока, милая? Ночь выдалась слишком жаркая, — Майкл неловко хихикает со своего места, понимая всю двусмысленность последней фразы. — Ах, да, говорила, — я прикусываю свою губу. — Я покинула свою спальню посреди ночи, чтобы выпить сока. И когда я пришла на кухню за соком, там…там…кто-то был, но я не помню, кто именно. Я смутно помню, что этот человек мне угрожал, а потом я сказала что-то такое, что окончательно вывело его из себя.  — Боже мой, и что же ты могла такое сказать? — глаза Кэтрин испуганно расширяются. Я молчу, вновь прокручивая события той ночи в своей голове. Если она умничает… Я тоже люблю игры… «Ну, я знала, где он был… Но, когда я проснулась, его не было в кровати». Воспоминания обрывками всплывают в моем сознании. Там была женщина! Я уверена в этом! Но кто она?.. И ужасный ядовитый запах какой-то дряни. «Видишь ли, сучка, ты сильно достала меня и у меня больше нет времени на все эти любезности. Ты украла его у меня. Ты — причина всему, и я должна просто покончить с этим.» Голос кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. Так значит причина нападения на меня кроется в Майкле? Опять же, я не могу сказать об этом Кэтрин, чтобы избежать неловкого разговора о том, какие именно отношения связывают меня с ее сыном. — Эм, вы знаете, я не могу точно вспомнить, что я сказала, — я вру, приложив палец к губам и делая вид, что думаю. Я слышу, как Майкл многозначительно хмыкает за спиной у матери, и я знаю, что он знает, что я вру. Поразительная проницательность, мистер! Кэтрин понимающе кивает, ее лицо наполнено беспокойством. — А можно спросить, что ты делала ночью в доме моего сына? В воздухе повисает неловкая пауза. Я смотрю на Майкла, ища у него поддержки. Ну же, мужчина, как выкручиваться будем? — Мм… Мама, мы с Мишель хотим записать вокальный дуэт. Мы долго и упорно репетировали и совсем не заметили, как быстро пролетело время. Было уже очень поздно, и я предложил Мишель остаться у меня… — Боже мой, Майкл! Возможно Мишель стала случайной жертвой, а покушались именно на тебя? — глаза Кэтрин полны ужаса. — Все может быть, мама, все может быть… — Но теперь с тобой все в порядке? —  спрашивает она, положив ладонь мне на лоб. — Мама, как твоя рука на ее лбу может определить, чувствует ли Мишель себя лучше? Она ударилась головой, она не больна простудой, и у нее нет температуры! — Майкл смеется, укоризненно качая головой. — Я пытаюсь быть полезной, оставь меня в покое! — Кэтрин смеется над собой, заставляя и меня смеяться тоже. Я давно так не веселилась, и, честно говоря, чувствую себя очень хорошо. Мы продолжаем смеяться и разговаривать друг с другом, игнорируя быстро пролетающее время. В какой-то момент я замечаю, что Джермейн не слишком часто участвует в нашем разговоре, и вместо этого пристально смотрит на меня, что заставляет меня чувствовать крайне дискомфортно. Он смотрит на меня так, как будто глубоко задумался. Я стараюсь игнорировать его взгляд и продолжаю наслаждаться обществом Майкла и Кэтрин. Она забавная и милая женщина, как только узнаешь ее получше. *** — Майкл, перестань уже возиться с этим! — я строгим голосом предупреждаю, наблюдая, как Майкл быстро отодвигает медицинское оборудование, которым теперь заставлены все подступы к моей кровати. — Майкл, ну что ты творишь? — я смеюсь, когда парень очень правдоподобно имитирует возле стойки с капельницей эротический танец у шеста. Майкл прекращает хулиганить и, застенчиво улыбаясь, подходит к моей кровати и садится на нее. Вся его манерность сейчас — это манерность маленького ребенка, который знает, что не должен этого делать. Кэтрин и Джермейн ушли пару часов назад, оставив нас с Майклом одних. Дверь палаты открывается, и на пороге показывается доктор Фрай, мой лечащий врач. — Здравствуйте, мисс Лавин, как вы себя чувствуете? — он тепло улыбается, но если кто-нибудь спросит меня, как я себя чувствую, еще раз, то я закричу! Я понимаю, что люди просто обеспокоены, но Боже мой… — Я в порядке, спасибо, — я дежурно улыбаюсь в ответ. — Итак, все ваши анализы в полном порядке… — доктор Фрай смотрит в свои бумаги. — О, это замечательно! — Майкл улыбается, оглядываясь на меня. —  Видишь, Мими, я же говорил тебе, что все будет хорошо! Майкл шутливо треплет меня по ноге, и мне становится безумно щекотно. — Однако… — тактично откашливается доктор Фрай, тем самым прерывая наше с Майклом веселье. — Мы кое-что нашли… Он снимает очки и прячет их в нагрудный карман рубашки. Кое-что нашли?! Лицо Майкла мгновенно становится обеспокоенным, когда он смотрит на доктора. — Что вы имеете в виду? — Похоже, что Мишель подверглась воздействию химического газа, который очень вреден для женского организма, — начинает объяснять доктор Фрай с серьезным выражением лица. —  Мишель не первая женщина в США, подвергшаяся воздействию этого газа, и, полагаю, что и не последняя. Это химическое соединение лишает женщин фертильности. Мое сердце остановилось.