Другая история

      Рукия заметила Кохуро подле особняка. Он стоял неподвижно, скрестив руки на груди, и смотрел куда-то наверх. Кучики проследила за его взглядом и увидела то, что отзвуками реацу ощущала еще во время пути — сражение Гинджо и Ичиго. Сердце невольно сжалось. Возможно, ей следовало вмешаться. Но каждый раз она отдергивала себя, стараясь не думать о той степени боли, который сейчас, последнее время сносил Ичиго. Наверное, так было легче. Она не знала. Понимала, что с каждым ударом сильнее ощущала схожие чувства, хотела коснуться его и разделить тем самым эту ношу. Но всякий раз рука застывала и не позволяла сдвинуть ее в нужном направлении.       Она увела взгляд, снова посмотрела на Кохуро. Он тоже опустил голову, повернулся к ним.       — Вы целы, — с улыбкой произнес он.       Но в глазах его читалась тревожность. Когда Рукия и Орихиме подошли ближе, стала понятна причина — она лежала на земле вместе с серьезной раной, которую тщетно пытался залечить Ишида. Иноуэ быстро подбежала к нему, возвела над раненым купол. Рукия же уложила неподалеку Рируку, которую все это время несла на спине, пусть та была крупней ее и несколько тяжелей.       — Мы боялись, что он не дождется помощи Иноуэ-сан, — заметил тем временем Ишида, приблизившийся к Кохуро.       — Нам пришлось потратить время на лечение этой девушки, — Рукия головой указала в сторону Рируки.       Кохуро понимающе кивнул, Ишида только поправил сползшие очки, но ничего больше не сказал.       — Вы… наблюдали за ними? — спросила Рукия негромко, когда вновь смогла расслышать шум битвы — больше не было сил игнорировать его.       Кохуро кивнул.       — Кажется, реального сражения они так и не начали… — вздохнул он. — Но сколько бы я об этом не думал, так и не решился вмешаться.       Ишида подтвердил его слова кивком. Видимо, и ему приходило в голову взять Гинджо на себя. Всем было понятно, что у Ичиго не хватало на это сражение моральных сил. Он дал силу Гинджо, взрастил ее в нем. И даже если не видел в нем друга, не мог так легко растоптать проделанные шаги. Не видел в этом причин!       Рукия закусила губу.       Рядом послышался треск веток. Все повернули головы в ту сторону. Среди кустов появилась Арисава. Она тяжело дыша несла на себя бывшую противницу. Та склонила голову и кажется была совсем не живая. Но слабый отзвук реацу все еще ощущался от нее — она держалась уже из последних сил.       — Тацке! — выкрикнул Атанабаши и подскочил к ней, снял груз чужого тела.       Иноуэ убрала купол, чтобы позволить уложить еще одного человека туда. После ждала, что Тацуки сядет поближе, но та не спешила. Как только их взгляды встретились, Арисава выдохнула:       — Вспомни, что было в Уэко Мундо. Здесь будет тяжелей лечить всех нас сразу, — она сделала несколько шагов и практически упала в объятия Кохуро, но вырываться не стала, только сильней зарылась, подцепив руками ткань косодэ. — Мне и так хорошо будет, — произнесла практически шепотом.       Иноуэ чуть сдвинула брови, но говорить ничего не стала, вернула купол на место.       — Ваши отношения изменились, — попыталась отвлечься от шума битвы Рукия.       Кохуро изумленно посмотрел на нее, на его щеках проступил заметный румянец.       — А да… ты же не знаешь…       — Вас можно поздравить? — мягко улыбнулась Кучики.       Но быстро стерла намек на улыбку с лица. Если они все здесь, значит, постепенно каждая битва завершалась. Но нигде не было видно Садо и пришедших шинигами. Особенно, ее беспокоил в этот момент брат. Она не сомневалась в нем, но совсем не знала, какой противник ему достался.       Вскоре появился и Садо. Он нес на спине паренька и сразу же опустил его, как только нашел подходящее место.       — Ему тоже нужно лечение? — спросил Кохуро.       Ясутора покачал головой.       — Сам справится.       Этот ответ вполне всех удовлетворил. Только Садо не сводил глаз с временного шинигами.       — Атанабаши, — обратился он через некоторое время совместного молчания.       Кохуро перевел взгляд на него, показал готовность слушать.       — Я думаю, мне лучше сказать об этом… В общем, я знал, что Гинджо хотел украсть твою силу.       Эти слова вызвали удивление у всех слушателей, Кохуро же и вовсе нахмурился, но не настолько, чтобы решить, что он злиться. Скорей, он просто не знал, как вести себя в этот момент.       — Ты знал об этом с самого начала? — спросил Садо Ишида.       Тот покачал головой.       — Я был в неведенье, как и все вы. Но во время тренировок с подчинителями я отлучался. В этот момент я решил — либо я узнаю правду, либо больше никогда не заговорю с Ичиго вновь. Я пошел к нему, — Садо сделал паузу, будто хотел пропустить часть событий, но все же продолжил: — Он рассказал мне. О прошлом, о Гинджо и его истинных планах. Но в то же время он взял с меня обещание молчать.       Вновь настало молчание. Все присутствующие переваривали услышанное.       — Значит, когда сегодня… ты знал, что все это… — Кохуро переводил взгляд из стороны в сторону, никак не мог собраться с мыслями.       Но Садо понял его даже по оборванным фразам и сразу же кивнул.       — Я намеренно его атаковал, чтобы создать ложное убеждение серьезности ситуации.       — Скорей, это называется подыграл ему, — Ишида покачал головой.       — Я же сделал это по-настоящему, — возразил Ясутора.       Квинси окинул его изумленным взглядом, но ничего не сказал, только поправил вновь очки.       — Но почему ты решил согласиться с ним? — спросил тем временем чуть отошедший от услышанного Кохуро.       Садо увел взгляд на мгновение.       — Потому что он и сам не был уверен до конца, — он замолчал, но лишь для того, чтобы дать себе секунду-другую на обдумывание — это хорошо читалось во взгляде. Ичиго и сам хотел знать, насколько далеко зайдет Гинджо в своих попытках отомстить.       — Хочешь сказать, что в каком-то смысле он желал, чтобы Гинджо остановился? — Ишида вскинул бровь.       Звучало все действительно так. Рукия не могла не согласиться с этим.       — И да, и нет. Я видел его лицо тогда. И на нем было куда больше эмоций, чем он когда-либо демонстрировал раньше. Он и сам не знал, чего он хотел: хотел ли убить Гинджо, помочь ему вновь, остановить или наоборот подтолкнуть? В конечном итоге, он оставил все решение на плечах Гинджо. И, — Садо поднял голову наверх, устремил взгляд туда, где продолжалась битва, — похоже, результат ранил его сильнее всего.       Кохуро пусть и держал хмурость на лице, но во взгляде проявлял сочувствие.       — В любом случае, меня это практически не коснулось. Я добился того, чего желал больше всего, — выдохнул он.       От Рукии не скрылись ноты грусти, сквозившие в его тоне. И она готова была разделить их полностью.       — Но что будет, если Куросаки ничего не сделает Гинджо? Ведь это не его решение о казни, — обратился тем временем Ишида к Рукии.       Она подняла на него взгляд, несколько мгновений вглядывалась в это серьезное выражение лица. На ум не шло ничего — она и не была просвещена во все тонкости. Об этом знали только…       — Тогда решим все мы, — послышался голос.       Все обернулись. К ним шел Тоширо, за ним следовал скованный в лед Юкио.       — Но разве в этом есть… — начала Рукия, но Хитсугая прервал ее.       — Другого выбора нет. Он уже показал нам, что не собирается останавливаться. Если не пресечем все сейчас, он так и продолжит собирать группы, чтобы направить их против нас.       Рукия закусила губу. В словах капитана она видела смысл и слишком явный. Но и сама Кучики была не чиста перед законами. Может, иногда следовало учитывать некоторые обстоятельства? Рукия остановила себя. Здесь и думать было не о чем. Да, Гинджо не заводил свой отряд в ловушку, не крал их силы намеренно. Но… в его душе тлела ярость. И она подталкивала его на не самые хорошие поступки: ложь, манипуляции, кража чужих способностей. Он не останавливался ни перед чем, рамки морали в его истерзанной душе постепенно стирались. И поэтому простить его уже было невозможно. Точка невозврата пройдена.       — Они все здесь. Может, отпустишь меня уже? Все эти дрязги Гинджо меня совсем не интересуют, — подал голос Юкио.       — Еще не все. Не хватает двух шинигами.       — Он прав, все на месте, — послышался голос.       К ним присоединились Бьякуя и Ренджи. Последний опустил на землю сильно изувеченного мужчину. Садо хотел помочь переместить его к Иноуэ, но Ренджи остановил его:       — Этот не жилец. Попал под силы своей способности.       Садо кивнул и отступил назад. Тоширо же сдержал обещание и освободил Юкио. Тот несколько минут разминал запястья, после встряхнул руками, развернулся и собирался уйти, но Кохуро остановил его:       — Разве тебя не волнуют остальные?       — Рассуждаешь так, будто мы — друзья, — бросил тот и удалился.       Атанабаши явно желал остановить его, но не стал ничего больше говорить. Слова ему казались излишними. Рукия наблюдала за ним и не могла не признать, что он пусть и немного, но вырос. Не только физически, но и духовно. В его глазах больше не виднелась грусть, и он позволял другим действовать так, как им казалось правильным.       — Я все же кое-что не понимаю, — неожиданно нахмурился Кохуро, но ни к кому конкретному он не обращался, скорей просто рассуждал вслух. — Если мои силы можно было вернуть, не слишком ли много времени прошло?       — Как я поняла, это не был быстрый процесс, — ответила ему Рукия.       Он посмотрел на нее.       — Я думаю, этот вопрос тебе стоит задать Урахаре или Ичиго. Все-таки решение о возвращении тебе сил было принято капитаном пятнадцатого отряда, и он не обязан был нас просвещать.       — Но откуда вы?..       — Полагаю, ты заметил, — заговорил Тоширо.       Кохуро непонимающе посмотрел на него, после замер, коснулся груди, оттянув немного косодэ. В глазах промелькнуло понимание.       — Я только сейчас заметил… реацу Рукии, Ренджи, ваши. И еще…       — Как и сказала Кучики, капитан пятнадцатого отряда не обязан сообщать нам об изменениях внутри его отряда. Да и сам он не появлялся с прошлого года, передавая все решения лейтенанту Кусараги. Но недавно он пришел…       Тоширо начал рассказ с того момента, когда капитанов и лейтенантов неожиданно собрали в бараках первого отряда. Вокруг витали разговоры о Кохуро и его связи с Гинджо, но это казалось недостаточной причиной собирать всех в одном месте. И пусть Генрюсай уже пришел на общее собрание в сопровождении своего лейтенанта, он ничего не говорил.       — И зачем наc собрали, черт возьми? — первым не выдержал Кенпачи.       Хотя больше удивляло Тоширо то, что он в принципе пришел. Пусть намеренно, как предыдущие Кенпачи, он не игнорировал собрания, но нередко путался в направлениях.       — Простите за задержку, эту штуку тяжело нести, — послышался из-за двери голос.       Внутрь большой залы прошел Куросаки, держа на небольшой подушечке квадратную стеклянную емкость, в которой, словно в жидкости, плавала серебристая катана. За ним следовала лейтенанта Кусараги, по привычке держа руки на поясе так, словно там сейчас висел меч в ножнах. Куросаки прошел до середины зала, опустил емкость к ногам капитанов, после отступил на несколько шагов назад. Кто-то глядел на меч, кто-то с удивлением смотрел на самого капитана. Он же тоже не спешил ничего пояснять, слово взял Генрюсай.       — Не так давно ко мне обратился капитан Куросаки с необычной просьбой.       Ичиго кивнул, после продолжил мысль главнокомандующего:       — Я хотел бы вернуть силы Атанабаши Кохуро.       Новость встретили по-разному, скорей градус общего настроения варьировался между скукой и облегчением. Многие, как и сам Тоширо, считали, что Кохуро заслуживал возвращения силы. Это по их вине он попал в такую ситуацию. И если они не могли помочь ему теперь, то обязаны были посодействовать тем, кто мог.       — И это должно помочь? — Маюри вышел чуть вперед, осмотрел принесенный меч.       — Вполне. Но он не завершен. Чтобы закончить работу, нужно наделить его реацу нескольких шинигами.       — Сложно будет найти несколько шинигами с ледяным или водным зампакто, — хмыкнул Куроцучи, вернувшись на прежнее место.       Куросаки встретил это с долей скуки в глазах.       — Этот меч сделан так, что способности шинигами значения не имеют. Он создан специально для ситуации Кохуро, — Ичиго запнулся, прикусил губу. Он будто разжевывал какую-то давно зудевшую мысль, но быстро оставил это, опустился на колени. — Мы подсчитали, что нужно не менее десяти разных реацу. Если считать отца, Йоруичи-сан и Макото, то нам недостает семи. Я, возможно, смог бы разыскать еще одного шинигами, но даже этого недостаточно. Поэтому я здесь, — он склонил голову. — Прошу вашей помощи. Хватит нескольких, большего не нужно. Кохуро для вас ничего не значит, но…       Договорить ему не дал главнокомандующий. Он стукнул посохом.       — Атанабаши Кохуро был с нами в тот момент, когда мы нуждались в помощи. И поэтому мы не оставим его в подобной же ситуации. Я настаиваю, чтобы все присутствующие вложили часть своей реацу.       Ичиго поднял голову, с изумлением во взгляде окинул всех. И с подобным взглядом сейчас смотрел на Тоширо Кохуро. Рукия хоть и продолжала иногда поглядывать на Ичиго, не упустила волнения в глазах временного шинигами. Может, они и не такие друзья, какими бы хотелось их видеть Куросаки, но определенно они похожи. Это вызывало только улыбку.       — Кто бы мог подумать… — Кохуро виновато улыбнулся.       Похоже, эта мысль в чем-то конфликтовала с предыдущими, но Атанабаши сам способен с этим разобраться. Рукия не стала ничего говорить ему. Она вновь подняла взгляд вверх, но никого не обнаружила. Только звук падения, прозвучавший совсем рядом. На земле оказался Гинджо, но он быстро поднялся. Рядом с ним опустился Куросаки.       — И с этим ты собрался к шинигами? Да ты смешон, Гинджо, — Ичиго несколько раз качнул головой.       Противник встретил эти слова без всякого рода эмоций. Напротив, он будто поджидал подобной подколки, тут же бросился в новую атаку, но его меч легко остановила рука-протез.       — Если не пожелаешь реально убить меня, твой меч так и продолжит быть зубочисткой, — хмыкнул Куросаки и отбросил его в сторону.       Только в этот момент можно было легко заметить разницу: Гинджо был несколько потрепан пусть вялотекущей, но все же битвой, на Куросаки же не наблюдалось и следа, будто все это время вместо него сражался кто-то другой.       — Ты тоже не спешишь убить меня, — усмехнулся Гинджо в ответ, снова поднявшись на ноги.       — Не думал, что ты так легко сдашься.       Ответа не последовало. Только новая усмешка пробежалась по чужому лицу. Гинджо выставил меч перед собой, он заискрился. Куросаки знал, что это означало, но мандража совсем не чувствовал, только новый виток скуки.       — Укради, Кагемуша!       Этот клич особо не влиял на привычный вид клинка — он только немного удлинялся. Шикай же от обычной формы отличался возможностью не только брать чужое, но и применять его. Куросаки вздохнул. Неизвестно, сколько способностей успел украсть Гинджо. Предугадать теперь его шаги было невозможно, и это совсем не нравилось гибриду. Если бы он решил все быстро, и как учила Йоруичи, зашел за спину с одним точным ударом, меньше и меньше его сейчас одолевали сомнения. Но теперь они обвивали тело, дотягивались до шеи и сжимали ее. И чем больше минут отсчитывало время, тем тяжелее давалось решение убить.       Куросаки полагал, что его ложь поможет. Если он убедит других в преступности Гинджо, то и сам сможет в это поверить. Но это никогда не работало, и он не понимал, почему решил пойти у подобных мыслей на поводу.       Куго встал в стойку. Куросаки почувствовал результат — чужая реацу возникла под ногами и стала медленно тянуть вниз.       — Способности Сасагавы? Навевает воспоминания… — бесстрастно хмыкнул он. — Достаточно подняться выше.       Ичиго немного приподнял себя, задержавшись в воздухе, но тут же встретил злобную ухмылку и прищур.       — «Стоит научиться держать противников на земле, раз выше твои способности не поднимаются».       Куросаки опешил. И в этот момент заметил огненный шар, летящий в его сторону. В последнюю секунду он увернулся, но все еще не мог окончательно собраться с мыслями. Гинджо же держал ухмылку на лице.       — Я не говорил, что не могу комбинировать способности. Это вы так решили, капитан.       Куросаки ничего не ответил. Он не упускал из виду такую возможность, скорей, он считал, что Гинджо будет непросто это делать. Но одно можно сказать точно, все способности были изучены Ичиго, и только Гинджо остался большим белым пятном. Когда-то Куросаки чувствовал страх перед попыткой копнуть глубоко. Ему казалось, что между ними должна остаться определенная недосказанность. Так, словно, они действительно были друзьями.       Куросаки стиснул зубы. Слишком неприятно прошлась по застенкам души эта мысль. Теперь пройдена последняя точка, он не может даже приблизиться к Куго, как и тот к нему.       Все осталось в прошлом…       Куросаки тряхнул головой. Если он продолжит плавать в прошлом, не сможет двигаться вперед. И даже если дальше ждал только мутный путь, который невозможно было ни рассмотреть, ни почувствовать, свернуть уже невозможно.       Огненный шар, пролетевший в нескольких сантиметрах от головы напомнил, где сейчас должен быть он сам. Противник не задавался такими вопросами, не пытался больше контролировать руки в попытках не отпустить меч. Он все для себя решил. И раз на пути возник Куросаки, он уничтожит его.       Тьма сильней сгущалась над ними.       Ичиго бросил взгляд на меч. Стоило ли использовать зампакто? Ощущения сами собой протолкнули реацу за спиной. Если бы среди них не было капитанов, было бы проще. Но, возможно, они заметят то, что Куросаки желал бы скрыть, поэтому не самая лучшая идея использовать Суреддо сейчас.       Куросаки сильнее стиснул рукоять. Он может решить эту проблему и без зампакто. Но как? Идея пришла спонтанно. Но это последнее, к чему он хотел бы прибегать. Тем более сейчас, когда на них смотрели шинигами. Но это казалось единственным способом стереть оставшиеся сомнения и не затягивать этот бой надолго.       Ичиго скользнул рукой во внутренний карман шихакушо, сделал вид, будто достал что-то и погрузил в рот. Все это было ему не нужно, но он соблюдал осторожность. Если все возникнет само собой, то обязательно появятся вопросы.       — Что ты делаешь? — небрежно бросил Гинджо.       Он также не пропустил этот жест, но в ответ услышал только насмешку:       — Решил тоже немного окунуться в прошлое.       Сначала лицо Гинджо выразило слабую заинтересованность, но быстро сменилось сильным напряжением. И это не удивило Ичиго. Такой прилив сил он не чувствовал давно. Но вместе с ним в комплекте получил дурман в голове и время от времени вырывающийся смех. Его лицо исказил оскал, а глаза стали напоминать глаза крадущихся.       Гинджо сделал шаг назад, но продолжал держать во взгляде, жестах напряжение.       — Что это значит? — прохрипел он.       — Всего лишь один препарат, который распространяется на черном рынке. Выпьешь его, и на некоторое время влезешь в шкуру крадущегося, — Куросаки сделал шаг вперед.       Дожидаться какого-то ответа он не стал, резко выступил вперед и атаковал, удерживая рукоять одной рукой. Сейчас меч казался легче, будто вместо него в руке была зажата веточка. Но била она значительно: лязг металла разрезал тишину, несколько порезов вызвали приличные раны на теле противника. Совсем не так, как если бы он атаковал в обычном состоянии.       В какой-то момент Гинджо смог дезориентировать Куросаки резкой атакой и отступил в сторону, отдышался. Он совсем не ожидал таких изменений в их вялотекущей битве. И сейчас ему никто не собирался давать продыху!       Куросаки вновь двинулся вперед, атаковал. Его удары вынуждали противника отступать, но на большинство из них он отвечал достойно, из-за чего достать его сильнее нескольких незначительных ран оказалось непростой задачей.       «Он определенно вырос за это время», — вскользь подумал Ичиго.       Это давалось ему трудней, чем нападение, но все же он смог более или менее сформировать тактику боя. Атаковать в тупую можно было, но не против Гинджо. Рано или поздно, он выставит вокруг себя стену из огня или использует арсенал способностей Иоши.       Куросаки отступил, сместился в бок. Если сразу провести атаку, то в его нынешнем состоянии ее заметит даже невнимательный Кохуро. Но пока Гинджо не подозревал, сам сместился в бок, чтобы контратаковать. Это было к месту. И как только в сторону Куросаки отправились знакомые шары пламени, он исчез и возник за спиной. Всего один удар отделял его от финала. Но даже в нынешнем состоянии совсем не хотелось поднимать руку, казалось, что он делал что-то неправильное.       Вновь проснулись сомнения. И за эти доли секунд он потерял эффект неожиданности. Когда меч скользнул к чужой спине, Гинджо развернулся и блокировал удар. Куросаки чертыхнулся. Все могло бы выйти идеально, но будто специально в нужный момент падало вниз вместе с остатками этих непростых отношений.       Они отступили в сторону, устремили друг на друга взгляды. И снова что-то знакомое. Будто они снова оказались в том проулке, искали какие-то новые способы задержать эти отношения. Но все ускользало и рушилось, оставляя на теле неприятные ожоги воспоминаний.       Ему действительно стоило омертветь, отбросить человеческое. Сделать из себя то, что когда-то пытались вылепить из него другие. Сопротивление причиняло боль, тянуло на самое дно, поглощая в этом вихре чувств. Лучше не иметь их вовсе. Лучше быть бездушной машиной в руках кого-то другого. Но жизнь будто специально подбрасывала подобные сюрпризы.       — Я все же не могу тебя понять, — Гинджо сдвинул брови. — У тебя есть ненависть к шинигами, у тебя есть власть над отрядом, способным смести шинигами, но ты не делаешь ровным счетом ничего.       Куросаки усмехнулся.       — Ты все еще задаешься этими детскими вопросами? Ну стравлю я шинигами и гибридов. Что дальше? — он склонил голову на бок. — Бесконечная война. Они никогда не решат всех противоречий, и новые конфликты будут подогреваться снова и снова. Это ничего не решит и не поменяет.       Гинджо не отвечал.       — Ты слишком много думаешь о себе. Меня использовали… мои чувства задели… И это не позволяет тебе здраво мыслить. Ты идешь против тех, кто ничего не знает о тебе.       — Но ты даже не попытался…       Куросаки перебил его.       — Они мертвы, — и сделав театральную паузу, направил в сторону Гинджо острие меча. — И в этом я отличаюсь от тебя. Я не бегу с кличем о ненависти против всех. Я действую против тех, кто виновен. И я добился их гибели.       Эти слова Куго встретил с удивлением в глазах.       — Я уже сделал много ошибок в прошлом, и поэтому мне нет нужды прыгать вновь в грабли беспричинной мести. Она ничего не решит. Но не допустить новых жертв — вот, что важно.       Гинджо стиснул зубы, сильнее сжал рукоять зампакто. Что-то от этих слов в миг переменилось в нем, но продолжало конфликтовать с остальным. И не удивительно. Куросаки иногда ловил себя на мысли, что его слова не имели смысла. Сколько бы он ни вторил, не мог до последних мгновений достучаться. Его действия казались другим неправильными, заслуживающими порицания. Он же просто шел своим путем. Делал ошибки, спотыкался, но снова поднимался и старался все изменить.       Смерть Гинджо казалось таким же исправлением ситуации, но в то же время не была не нужна никому. Шинигами не настолько категоричны, чтобы не дать ему и шанса. Поэтому они ждали. Если Ичиго захочет вновь помочь ему сбежать, никто не остановит его. Если он пожелает завершить начатое и убить Гинджо, никто не осудит его.       Нужно только принять решение.       Гинджо неожиданно мотнул головой, будто сбросил какое-то наваждение, и резко бросился вперед. Куросаки в последний момент остановил меч в нескольких сантиметрах от собственной шеи.       — Хочешь успокоить меня? — рыкнул Куго.       — Я похож на твою няньку? — получил ответ. — Я лишь хочу, чтобы ты услышал меня.       Гинджо отступил. В его глазах все еще плескалось недоверие.       — Мне все равно, поверишь ты в это или нет. Можешь продолжать верить в свои рисованные замки, сколько захочешь. Я более бессилен.       Куросаки сам двинулся на него, осыпал градом ударов меча, который тот едва успевал перекрывать. Хватило бы всего одного удара. Всего одной техники. Одного взмаха. Но Куросаки медлил, не мог поднять меч выше, ближе к чувствительным точкам. Он все еще чувствовал эти сомнения.       Отец учил их не бояться поднимать меч против своих. Ситуации бывали разными, и кто-то другой мог примерить образ любимого человека. И, может, Куросаки и нашел бы силы замахнуться, если бы знал, что перед ним не Гинджо. Он видел сражение Кохуро с Великим Удильщиком. В какой-то момент Атанабаши смог перебороть в себе чувства к матери. Смог напасть на ее образ. Гинджо и Куросаки не связывали такие крепкие узы. Даже друзьями они назвать друг друга не могли. Но отчего этот чертов меч тяжелел всякий раз, как он думал о смерти Гинджо?       Жертва обстоятельств, втянутая в этот ворох из-за Куросаки. Да, определенно, все было продиктовано чувством вины. И можно было много рассуждать о том, что все началось с тех шинигами и жителей Сейретея, но правда все равно оголиться в самый неподходящий момент — первый росток этого конца взрастил Куросаки. Был слишком наивен, чтобы увидеть неодобрение в чужих глазах, был слишком беспечен, чтобы заметить заговор за спиной. От того и получил этот предательский удар. И теперь вынужден сражаться, повинуясь нитям мертвецов.       Куросаки отступил, но только для того, чтобы вновь использовать для удара спину. Так было проще. Когда на тебя не смотрят, когда жертва не подозревает. Так действительно лучше.       Он исчез, переместился, приготовился атаковать. Гинджо устало глянул на него, но не развернулся, не отбился. В какой-то момент он сам позволил вонзить в себя клинок.       Куросаки почувствовал дрожь в руках. Больно. Ему казалось, что это битва закончится на мирной ноте. Он пытался убедить себя в этом. Но правда оказалась куда зловеще — им обоим это надоело. И в какой-то момент он лишил Гинджо смысла продолжать борьбу.       Куго упал навзничь. Куросаки сразу же рухнул рядом на колени, коснулся его плеча. Все должно было пройти так просто, но только причиняло боль, оставило на теле такую же кровоточащую рану.       — Капитан… — практически шепотом произнес Гинджо. — Вам совсем не идет это выражение лица…       Куросаки нахмурился.       — Вы ведь… — он замолчал.       Хоть Гинджо хрипел и по его губам текла кровь, остановило его не ранение, а нужда обдумать. Более удачно подобрать слова. Но он так и не закончил.       — Интересно, если бы не случилось той ситуации, как бы наша жизнь выглядела сейчас?.. Смогли бы мы действительно стать друзьями?.. — голос Гинджо тух, глаза бледнели.       Куросаки увел взгляд, горько усмехнулся.       — Ты все еще… вы, люди, такие странные.       Гинджо усмехнулся, но постепенно улыбка исчезла с его лица. Дыхание с каждым мгновением прерывалось сильнее и сильнее, пока постепенно не исчезло. Ичиго закрыл его глаза, опустил голову.       И в этот момент по округе прокатился крик:       — Гинджо!