Вилос - Красная глава. Фанатское продолжение. 3-ая часть.

Первые лучи небесного светила ворвались в окна дворца, и вместе с ними послышался стук двери. На лестнице раздались шаги и Рейн медленно подняла веки. Восседая на троне, она смотрит, как из-за пола растёт фигура ваффена. - Великая. – Зин прикрыл глаз и поклонился. - Проходи, - сонно ответила владычица. Ваффен разочарованно рассмотрел сергалу, мантию и украшения на ней. - Великая, позвольте. Вы так и спали? Он приблизился к столу и уже было хотел спросить, будут ли распоряжения, но сергала его остановила. - Не спеши. – Отвела руку, на которой держала голову. – Зин, мне не спокойно. Друг обошёл стол, сел на соседнюю скамью. - Вы о Реклатсе, что посмел перечить вам? – Взял бокал и выпил сок. – Я считаю, что не стоит обращать внимания на его крошечную персону… - Зи, Зин, – вождь говорит более бодро, остатки неспокойного сна постепенно покидают её. – Точнее, он тоже преподнёс новые сюрпризы, но я о другом сейчас. Тот сон, когда мы были на равнинах Азето, тогда был страшен и непонятен. Посмотрела на талаксийца, словно ожидая от него подтверждения. - Что-то ужасное, жуткое, от него хотелось бежать без оглядки. Оно преследовало ещё в Татоле, но там было не столь ужасно. – Вдруг перешла на шёпот. – Ха-са, мне никогда не было так страшно. Меня не пугают битвы, походы, все эти сражения и угрозы ненормальных, но то, что является ко мне во снах, заставляет дрожать. - Великая, это всего лишь сны, - убеждает уверенным голосом, – мы сделали невозможное, прошли столько рексов, захватили важные города и множество деревень. Возможно, вы просто устали. - Возможно… Она поднялась, тихо звякнув украшениями, и подошла к окну. Смотря на город, продолжила: - Но этот ужас не покинул меня. Эта жуткая тварь снова пришла ко мне. Зин обернулся. - Какая тварь? - Кошмар. Он идёт по пятам, и, кажется, с каждым разом всё сильнее. Всё ощутимее. Чудовищнее. Зин хотел подойти к вождю, но та сама вернулась. Посмотрел на неё и в глазах увидел… немыслимое. Страх. Сергала, не знающая поражений и слабости, не страшащаяся врагов и битв… боится. - Могу ли я доверять себе? – шёпотом спросила она саму себя. – Могу ли, когда вокруг столько странного? Сергала погрузилась в мысли, да так сильно, что не сразу услышала своё имя. - Рейн? Вырвалась из раздумий и, посмотрев на друга, вдруг спросила: - Кто он? - Кто? - Реклатс. Почему он противится самому себе? Идёт против себя? Зин вздохнул, размял запястье. - Великая, увы, но это сказать может только он сам. Оба замолчали. Генерал обошла стол, медленно прошлась до колонны. Сцепив за спиной руки и слегка склонив голову обернулась на ваффена. В глазах уже нет и намёка на недавние опасения и непонимания, взгляд строг и спокоен. Начав снимать побрякушки, требовательно сказала: - Найди сестёр, и в полдень я жду командирский состав здесь. Зин выпрямился, закрыв левый глаз. - Как пожелаете! – Он рад, что Рейн отвлеклась от посторонних мыслей. Хотя бы, на время.

***

«… и с последним командиром Ровьенгур пал. Шигу вновь одержала победу». Люсьен прочитал последнюю запись и недавние события вновь вернулись к нему. Ведь сегодня утром он вновь не знал, где он и что вокруг. Ещё была запись о встрече с двумя сергалами, что твердили о беде, которая постигнет всех, если Рейн сейчас же не закончит свою военную компанию. Путник вспомнил всё до мелочей и не стал читать эти события. «Вот и третья сторона, преподносящая новые вопросы и проблемы. Рейн уверена - они ещё явят себя. Мне надо поговорить с этим Реклатсом, возможно, он сможет мне помочь. Ведь он говорит о том, о чём говорит мой дневник: о судьбе Тали и Вилоса». Собравшись и поев, он вышел из дома. В городе начинается… точнее, продолжается вчерашняя суета. Ясно, что Шигу готовится покинуть древнюю столицу в скором времени. Во всех концах города слышны звоны точильных камней, возня в домах, где продолжают поиски всего ценного и необходимого. Выживших реоновцев сажают в клетки, убитых – в бочки. Агуднеры ремонтируют повреждённый «Метательнь», со стен спускают разобранные баллисты, а с захваченных ферм, как слышал, собирают продовольствие и воду. Шигу подчистит всё до основания, а потом сожжёт то, что не сможет унести. На одной из улиц агуднеры варят какую-то смесь, а на вопрос, что это, следящие за ними сергалы отвечали: «Жижа для бомб». В другом месте, со всех концов Ровьенгура стягивают бочки для засолки защитников города. Здесь, как и старые, так и новые, Рейн, похоже, решила взять про запас. Послушал разговоры сергалов и талаксийцев, но ничего, кроме эмоций и впечатлений о прошедшем. Несколько раз проскакивали жалобы на отсутствие нормального привала, на непонятную, изматывающую спешку, а ещё обсуждения грядущего и того, что будет и что может быть. - Сейлзейн, море песка. – Сергал поднял голову, прищурился и устало провёл рукой по шее. – Са-га, только Вилос и безжизненная пустыня. - Зи. Вряд ли сильно отличается от Татолы, - выразил своё мнение другой сергал. Стоящий рядом с ними ваффен скрестил руки и недовольно сказал: - Ага, кроме ужасного светила, что прожигает тебя насквозь, горячего песка и жары. - Яп, ку-ва, воды можем взять лу-са (много). Первый закинул копьё на плечо. - Будет сложно. Ла-ра. Соу-ре дерутся в своей стихии, са-га, им это всё не так страшно, как нам. Второй снял шлем, проведя рукой по лбу. - Меня больше пугает Вилос... Светило взошло в зенит, стало жарко, и желание побродить растаяло. Колдун забрёл в случайный дом и устроился на кровати. Есть о чём подумать. «Как я очутился здесь?» И в правду, как он здесь оказался? Почему он покинул родной мир? В дневнике пишется, что он искатель, а Тали – мир, который нужно спасти. Как – до конца не ясно. Зачем – тоже туманно. От кого, или чего – не известно. Но зачем человеку всё это? Почему ему, другому ему, была не безразлична судьба этого мира? И новый вопрос: «Чем ближе к западу, тем сильнее чувство тревоги. Даже Рейн становится всё более… чужой? Она и близкой-то мне не была, но желание оказаться подальше от неё растёт. Что это значит?» Человек тяжело вздохнул. Голова разрывается от навалившихся вопросов. «Надо сделать запись. Пока ещё помню…» Когда тень стен проникла через окно, Калькато убрал ручку и книгу. «Пора бы и перекусить». – Его уже не смущает то, что предстоит есть. На улице, возле входа в соседний дом, стоит сергал и курит трубку. Заметив Люсьена, он кивнул, выпустил облачко дыма. По улице прошли снаряжённые пехотинцы в сопровождении группы талаксийцев, несущие сумки. В другую сторону прошла сергала, в руках неся корзину с тряпками, за ней пара из сергала и талаксийца, что-то тихо обсуждающие: -… и тогда, мы берём немного сока ришизоя, - рассказывает волкочеловек, - смешиваем с кусочками смуа, и оставляем под открытым ясным днём. - Ку-ва, - отвечает собеседник, – это, ха-са, очень… Они ушли, и человек так и не узнает, какое оно, это «что-то», не зная, что. Курильщик вошёл в дом, а из дома напротив, наоборот, вышел сергал и потянулся. Он тоже заметил Калькато и сказал: - Зу-хо, колдун. Из соседнего жилища вышли три сергальчика, держащие большой мешок. Видно, какой он тяжёлый, даже для трёх детишек. Проходя мимо мечника, один из них проворчал, глядя на него: - О-ха (осторожно), важный груз. Сергальчики, смешно пошатываясь из стороны в сторону, скрылись за поворотом, откуда вышли две сергалы. Смеясь, они скрылись на другой стороне улицы. Всё так и говорит, что вокруг обыденная жизнь, что нет войны и смерти. Возможно, таким и был Ровьенгур до прихода Шигу. Тихим, спокойным, живущий обычной, но по-своему прекрасной жизнью. Вернулись сомнения, ту ли сторону выбрал пришелец… но сейчас они прозвучали слишком тихо... «Поздно говорить об этом. Я смерть несущий в ряды Реоно. Так уж сложились пути».