Ложь или действие

      Представьте себе человека, что по каким-то причинам долго не ел ничего сладкого, а теперь стоит в магазине и, глотая вязкую слюну, поглядывает на стенд, где в светло-сиреневой обёртке стоит она. Объект вожделения. Вожделения, которое можно утолить. Одним кусочком. Всего одним. Это самая вкусная шоколадка в мире, нежная, в меру сладкая, слегка растопленная. Тающая во рту шоколадка. Позволь ей лишь упасть на кончик твоего языка, такой гладкой, и ты уже закрываешь глаза от наслаждения. Так чувствовала себя она. Ей показалось это сравнение удачным. Она мысленно засмеялась. Наружу донёсся лишь лёгкий смешок. Ей вдруг представилось, что было бы, если бы Эгемен умел читать мысли и узнал о её нелепом сравнении его языка с шоколадом. Понравилось бы ему?              Он не услышал её смех. Его внимание отвлекало жжение в спине. Маленькие, но острые ноготки царапали белую кожу, оставляя после себя не самого приятного вида следы. До него далеко не сразу дошло, что так она сообщает ему о собственной боли, причинённой острым углом тумбы. Одним движением он приподнимает девушку и её же ногами обхватывает свои бёдра.              Так же резко она оказывается на холодной поверхности стиральной машины. От неожиданности Хазан на секунду отстраняется от Ягыза и ударяется спиной и затылком в стену. Ей снова больно и она снова мстит. Теперь её «шоколадка» с лёгким привкусом соли. Краем уха она слышит его сдавленное рычание. Он прерывает поцелуй.              Взгляд тёмных глаз, в которых он улавливает едва заметный, хищный блеск, скользит по его лицу и спускается к торсу. Она затаивает дыхание и тянется слегка дрожащими пальцами к татуировке на его груди. Её мягкие прикосновения заставляют мужчину действовать дальше. Более грубо, не давая ей шанса опять прервать их на нежности. Он вспоминает, что она всё ещё одета. Его рубашка валяется где-то позади, а вот её на месте. Неопрятная, смятая где только можно, но всё ещё на ней. Через неё так привлекательно, так маняще просвечиваются кружева её белья. Нет, так не должно быть. Он уверен, что без всей этой ненужной одежды она будет гораздо более привлекательной. Одна секунда, и её рубашка тоже оказывается на полу, вторая — и к ней присоединяется белоснежный бюстгальтер. Так он себе её и представлял. Вид, что полноценно открылся ему только сейчас, мужчина давно вырисовывал в сознании. Однако долго им насладиться ему не дают.              Холодок пробегает по её обнажённой коже, и Хазан неосознанно сводит руки на груди, упираясь в стену.              — Что ты делаешь? — Шепчет он ей в губы.              — Мне холодно. — Она блаженно закрывает глаза.              «Лгунья» — Думает он. — «Было бы холодно, прижалась бы ко мне, а не впечатывалась в холодную бетонную стену».              — Это ненадолго. — Ухмыляется Ягыз и переводит взгляд ниже.              Она этого не видит. Её глаза всё ещё плотно закрыты.              Его руки плавными движениями спускаются на джинсы девушки. Освобождение от них проходит не так гладко, как он рассчитывал из-за того, что она сидит, но довольно-таки быстро. Мешающий предмет одежды оказывается на полу. Остаётся лишь одно препятствие. Правая рука проскальзывает под тонкую ткань кружевного белья, большой палец задевает чувствительное влажное место. Ноги девушки инстинктивно сжимаются, оставляя его руку в ловушке.              Хазан выгибается. Прикусывает губу. Ей кажется, что это сон, что это не может быть реальностью. Она не здесь. Она дома, в своей постели, бредит, мечтает, фантазирует о нём. Она пытается заглушить кричащее обо всей неправильности и пошлости ситуации сознание этой мыслю. Если этого не делать, ей будет стыдно. Она будет стыдиться своих фантазий, своих слов, своего нагого тела. Но осознание нужно ей. Нужно, чтобы понимать, что происходит. Чтобы понимать, что Ягыз Эгемен — реальный, и он тоже хочет её. Нельзя говорить таких громких слов, а потом давать задний ход, вжимаясь в угол и закрываясь от него. Она понимает это и резко распахивает глаза. Делает глубокий вдох, чтобы вновь набрать в лёгкие той смелости, с которой выдала своему начальнику волнующие её чувства. Он хочет было что-то сказать, но не успевает. Хазан делает всё сама. Сперва она опускает руки на гладкую поверхность стиральной машинки, а затем плавно раздвигает ноги и подаётся вперёд. Всматриваясь в тёмно-серые бездонные глаза, что одобрительно подмигивают ей, она кивает, давая тем самым согласие на дальнейшие действия. Последняя деталь её сегодняшнего образа отлетает куда-то ему за спину. Она ждёт, когда он вновь прильнёт к ней, дотронется к тому, что уже ныло от томительного ожидания. Но он медлит. Разглядывает её с наглой улыбкой на лице. Её пышная сочная грудь то вздымается, то опускается, из-за того, что девушка быстро и глубоко дышит.              Ему сложно оторвать взгляд, но и оставлять её в таком всё ещё слегка зажатом, смущённом виде он не намерен. Ей нужно расслабиться, полностью отдаться ему, чтобы получить то, что она хочет. А ему нужно помочь в этом, чтобы получить то, что хочет он.              Держась за её ноги, он плавно опускается на колени. Она чувствует его губы, его покалывающую щетину, его горячее дыхание на внутренней стороне своего бедра. Так близко… Хазан выгибается, как кошка после хорошего сна, притягивает мужчину к себе ногами, цепляется пальцами за короткие волосы. Он улыбается её действиям, понимая, что план сработал. Она вздрагивает, когда его губы находят цель, завершая своё маленькое путешествие. Девушка не ожидала такого поворота событий, втайне надеялась, но даже не представляла, что он действительно это сделает. Почувствовать это в одну ночь намного лучше и в сотни тысяч раз приятнее, нежели представлять миллионы ночей. Руки Ягыза смещаются на её ягодицы. И чем быстрее двигается в ней его язык, тем сильнее его пальцы сжимают мягкую кожу. Хазан растворяется в блаженном экстазе. Никто раньше не доставлял ей такого удовольствия. Никто и никогда. Да, сознание вернулось и твердило, что она ведёт себя как последняя потаскушка, отдаваясь мужчине, которого знает пару недель и к которому не испытывает нежных, трепещущих чувств. Но вместе с тем ею овладевает похоть, страсть, а ещё ядовитое желание, чтобы ею овладел он. Полностью. Так, как ему захочется. Лишь бы это не прекращалось.              Он резко отрывается от своего увлекательного занятия и поднимается на ноги. Ягыз притягивает её к себе и упирается носом в правую грудь девушки. Закрывая глаза, он вдыхает аромат её разгорячённого тела. Почти невесомый поцелуй и тихое, но властное «слезай».              Она слушается. Плавно спрыгивая с машинки, которую они с боссом знатно разогрели, Хазан задевает пряжку его ремня и осознаёт, что он всё ещё в штанах. Её пальцы тянутся к застёжке, но сильные руки их перехватывают. Он наклоняется к её уху, нежно выводя тем временем незамысловатые узоры на груди.              — Спереди или сзади? — Заботливо интересуется мужчина.              — Как хочешь. — Одними губами выдыхает она и уже понимает, что вполне может пожалеть о своих словах.              Ягыз хмыкает и тут же обходит её. Руки, что устроились на тонкой талии, требовательно призывают опуститься на землю. Выбор сделан. Она громко выдыхает, но всё же послушно опускается на колени. Хрупкие руки, слегка подрагивая, разводятся в стороны и тоже упираются в пол. Он плавным движением проходиться вдоль её позвоночника, заставляя выгнуться в более удобную позу. В более удобную для него.              Хазан слышит лёгкий металлический звук. Она зажмуривается, но уже не дрожит. Заставляет себя расслабиться, дабы больше не выглядеть перед ним неопытной девочкой, которая не знает, чего просит, дабы доставить ему удовольствие, так же, как сделал это он. Ей было хорошо. Она, чёрт возьми, расплылась лужей на той несчастной стиральной машине. И теперь, если он хочет её именно так, она позволит ему. Пускай. Пусть делает что хочет, лишь бы не останавливался, лишь бы не оставил её наедине с задетой гордостью и рыдающим где-то в глубоком уголке души самоуважением.              Он ловко пристраивается сзади. Её громкий истошный крик пронзает вечернюю тишину. Слишком резким, грубым и неожиданным стал для неё первый толчок. Но его это нисколько не останавливает. Наоборот. Заводит. Он наращивает темп, несмотря на то, как она всеми силами сжимает его внутри, как она шумно вдыхает и выдыхает, как с её губ периодически срываются сдавленные крики. В какой-то момент он мог бы решить, что ей действительно невыносимо больно, но это не так. Она тоже ловит кайф. Он понимает это по тому, как Хазан перед каждым выдохом нежно шепчет его имя, как её руки тянутся к его, заставляя их расположиться на её груди. Она не пытается отступить, не обмякает, не просит перестать. Нет, она послушно остаётся на месте, послушно выгибается и плавно движется под ним. Но Ягыз удивлён тем, как она всё ещё упорно продолжает бороться сама с собой, оставляя ему всё меньше места для движения. Где-то внутри неё сидит разъярённая, раскрепощённая стервочка, желающая, чтобы ею овладевали именно так, только вот скромная няня не желает уступать, не до конца, не прекращая диктовать свои нравоучения. Пускай так. Ещё парочка свободных вечерков, и он научит её оставлять свои принципы и осколки мешающей гордости где-то далеко за пределами его спальни.              Ей неприятно, иногда больно, иногда, даже мерзко, но вместе с тем хорошо. Она наслаждается в одну секунду, а в другую уже хочет сбросить с себя мужчину и сбежать. Как такое возможно? Как он умудряется заставить её чувствовать себя человеком, страдающим расстройством идентичности? Может, она действительно больна, ибо такие ощущения охватывают её разум впервые. Что-то новое, невообразимое, что-то пугающее и в то же время притягательное. Колени ноют. Рукам больно от того, с какой силой их продолжают вжимать в пол. Напряжённые до предела мышцы ослабевают. Она чувствует, что разрядка уже близко, но всё оттягивает этот момент. Хазан просто не может сдаться первой. Она ждёт, пока он тоже начнёт терять хватку. Однако этого не происходит. Ягыз, казалось бы, и не собирается останавливаться. Жёсткие, грубые толчки продолжают отдаваться вибрациями и дрожью внизу живота. Он наваливается на неё всем телом и сильно кусает за плечо, а затем проходиться по свежему укусу языком, словно пытаясь исцелить место, которому только что сделал больно. Она сжимает губы, сдерживая очередной крик, и уже через секунду обмякает в его сильных, властных руках.              Сдалась. Мужчина понимает, что она больше не в силах выдержать на себе его вес. Но и не закончить начатое не может. Он принимается глубже и быстрее проникать в её хрупкое, время от времени вздрагивающее тело, приближая момент развязки.              Она ждёт этого. Ждёт, продолжая тяжело дышать и мучиться в сомнениях, роящихся в голове, словно пчёлы. В тот момент, как руки Ягыза жадно скользят по её обнажённому, полностью находящемуся в его распоряжении телу, исследуя каждый миллиметр кожи, каждый изгиб, каждое отверстие, её рука тянется к нежно-розовой ткани. Она рывком хватает простыню и, скомкав её, тянет ко рту. Зубы с силой сжимают импровизированный кляп, когда последний толчок Эгемена внутри неё заставляет Хазан безжизненно распластаться на полу. Пережившее напомнило ей ту безумную студенческую вечеринку, на которую её вытащили не пропускающие ни одной шумихи подруги. Изрядно угостившись в домашнем мини-баре своего одногруппника, она пустилась танцевать до потери пульса, попутно обнимаясь с кучей незнакомых парней. Девушка всё ещё идеально воспроизводила в памяти то отвратительное чувство, которое испытывала, согнувшись пополам и прижимаясь к холодному унитазу. Стук сердца отдавался пульсациями в ноющую голову так же, как и сейчас. Так же, как и сейчас по ногам растекалась тёплая вязкая жидкость, только вот тогда это был всего лишь пунш, пролитый на неё пьяной неуклюжей подружкой, а теперь… Мерзко.       Он приземляется рядом с ней на спину, дыша так же громко и сбивчиво. Всё закончилось. Она разжимает челюсти. Ягыз нежно проводит пальцами по измученному лицу, закладывая за ухо выбившуюся прядь волос, и достаёт кусок простыни из её рта. Хазан видит, как он смеётся. Ей нравится. Нравится, как он смеётся. Нравится, как всё тело изнеможённо ноет. Нравится то, что он сделал с ней. Она не хотела, чтобы всё было именно так. Часть её всё ещё протестовала и противилась произошедшему, но ей определённо это нравилось, доставляло странное, дикое удовольствие. Она краем губ улыбается ему в ответ, в то время, как неугомонные пчёлки продолжают жужжать в голове, не предвещая ей ничего хорошего.