Палочка и кольцо

За сутки до похода в Хогсмид утренний номер газеты «Ежедневный пророк» принес сразу много неприятных новостей. Во-первых, Амбридж назначили генеральным инспектором Хогвартса, получив беспрецедентный контроль над школой. Паранойя Фаджа ощущалась даже через чужой текст чужой статьи. Особенно зло эта новость прозвучала для квиддичных команд, и учителей. Гарри, хоть больше и не был связан с квиддичем (он отказался в пользу экзаменов и свободного времени), только пожалел Анджелину Джонсон, нового капитана команды Гриффиндора. Слизеринцам разрешение дали сразу, а вот гриффиндорцам с разрешением все затягивали и затягивали… А если бы Гарри остался в команде, то наверняка Амбридж заставила всеми правдами и неправдами уйти его, запретила бы играть, а еще — просто развалила бы команду, столь неугодную ей, полностью. *** Инспекция Амбридж застала их сразу же на первом уроке. Поттер, поперхнувшись воздухом, понял, что урок прорицаний пройдет гораздо интереснее обычного. Единственным оберегом у него в кармане было письмо от Тани. И одно только это придавало ему смелости. Урок действительно прошел… интересно. Трелони была на пиках истерики, и поэтому общалась со школьниками непривычно резко и грубо. Еще — и это было явно, Амбридж хотела выжить Трелони из школы. Результаты инспекции точно были отрицательные. И это очень нравилось «тетке в розовом». Да и прорицательница тоже это поняла… особенно когда Амбридж во всеуслышание попросила ее сделать ей предсказание. Следующий урок и так у них был у самой Амбридж, а следующей парой у них стояла трансфигурация. Профессор не только не завуалировано послала ее, но и не дала распоряжаться ей на ее уроке. Зато Долорес с остервенением писала в своем блокноте, восседая в самом дальнем угле класса, понимая, что ходить хвостом за МакГонагалл как ранее за Трелони — не самая удачная идея. Затем их снова ожидал урок… Плюс — на улице, минус — опять под эгидой Амбридж… *** Гарри мертвой хваткой сдерживал Гермиону и держался из последних сил сам. Он знал про порочащие его газетные сплетни, но они ничуть его не интересовали. Гермионе с ее обостренным чувством справедливости, приходилось сейчас не сладко. Приходилось сдерживать себя и свой язык, и молчать. Одно светлое пятно на горизонте — Хогсмид. *** Утро вылазки в Хогсмид выдалось ясное, но ветреное. Филч, как и обычно, выпустил их, и учащиеся побрели по дороге к магической деревушке. На полпути Гарри радостно замахал Тане, и они жадно приникли друг к другу, целуясь. Гермиона лишь грустно вздохнула, глядя на них — любимый Виктор был сейчас далеко… Но тут ей кто-то закрыл глаза ладонями. Сердце девушки радостно забилось, так как большие и сильные руки Виктора она почувствовала сразу. — Виктор! — Ну вот, — чуть грустно проговорил чуть сутулившийся юноша, — хотел сюрприз сделать… — И сделал! — Гермиона обернулась к нему, и они тоже прибавили красивую картинку поцелуя на фоне живописного хогсмидского мостика. Тем временем, Таня с Гарри времени не теряли — дернув на пару мгновений у Криви-старшего колодокамеру, заставили его пофотографировать их парочки. Итак, день в Хогсмиде прошел весело. На Крама со счастливой Гермионой и на Гарри с Таней попялились вволю все, кому ни лень. Поттер был просто невероятно счастлив видеть свою девушку, так как ей здесь приходилось изыскать пути для того чтобы улизнуть с тренировки. Впрочем, тренировки у них с иностранным тренером не ладились — Гроттер за кружкой сливочного пива в «Трех метлах» рассказала своему парню-жениху о том, что они отрабатывают лишь связки, а о том, чтобы хоть как-то побыть индивидуальностями и речи не идет. Тренер вообще побаивался иностранных легионеров, ведь помимо Тани там был и джинн, и бабай, который нереально хорошо играет в драконбол. Кстати, они с Виктором неплохо так поспорили о методах и параметрах игры. Пусть драконбол и квиддич отличались друг от друга, но общие точки соприкосновения нашлись у «двух звезд» почти сразу. Таня даже набросала, стрельнув перо у Поттера, на салфетке любопытную Краму схему, снабдив объяснениями. Но пора было возвращаться в замок. «Половинки» проводили своих «половинок» почти до порога, к зависти остальных, и отбыли — каждый к своему тренировочному лагерю. Счастливая Гермиона к замку не шла, а буквально летела; не менее восторженное настроение и душевный подъем испытывал и Гарри. Им было сейчас не до мелких придирок Малфоя или пакостей профессора Амбридж, которые всеми силами пытались их спровоцировать на скандал или конфликт. Даже набирающий силу и власть Волан-де-Морт казался им таким же далеким, как звезды… *** Рон, сидя в отдалении за столом факультета, только скрежетал зубами от злости — без своих талантливых друзей он стал серой посредственностью. Тем более, МакГонагалл обратила внимание на его слабую успеваемость — мол староста должен во всем показывать пример, а ленивому парню ой как не хотелось учиться. Грозила наложить взыскание и отобрать значок! Положение у него было безвыходное. Единственное поприще, где Рон решил проявить себя — это квиддич. Он собирался пробоваться на отборочные на вратаря. Именно поэтому он сполз на одни «удовлетворительно» и «отвратительно», так как летал и гонял по полю для квиддича сам, когда никто этого не видел. Он считал себя талантливым летуном и вратарем! Да и не может же быть по другому, ведь он — один из Уизли, а в его семье все братья и сестра играли и играют в факультетской команде! Он еще всем им задаст и покажет!