А ради меня ты на что готов?

      Странный какой‑то день. И дело вовсе не в двух отменённых с утра уроков. Дело в нём. Я не понимаю, что может беспокоить его, а рассказывать он, естественно, не хочет. Что делать, нет ни единого понятия.       Эта красивая и наглая улыбка уже так затеплилась под кожей, и всегда неприятно, когда он дарит её кому‑то другому. А сегодня он не то, чтобы улыбаться, даже не пошутил ни разу. И как это всё называется. Недопонимание или недоверие?       Стоит, облокотившись спиной о подоконник, одной рукой держит телефон, а другой то поправляет волосы, то держит лямку рюкзака, выдвинув правую ногу вперёд.       А на его прекрасном лице затаилось что‑то тревожное. Тревожное настолько, что через каждые минут пять он осматривает присутствующих, будто ожидая кого‑то ещё.       А самое интересное то, что он попросил меня с утра не пересекаться с ним в школе ни под каким предлогом. Меня это неслабо удивило, но я согласился после продолжительно‑успокаивающего поцелуя. А теперь мне кажется, что зря. Что‑то здесь не так.       — Ребята, простите за задержку, совещание. Проходите в класс, — я смотрел на то, как Ваня поднял свой взгляд на учительницу, а затем ухмыльнулся. Мне стало не по себе.       Когда мы расселись за парты, я смотрел на его нервные движения. Рядом сидевшая с Ваней Остапенко косо на него посмотрела. Да, сидели мы на разных партах. Это тоже часть уговора. Я никак не мог понять причину такого поведения. На вопрос: «Что случилось?» — он просто сказал: «Поверь, так надо!» Почему, ТАК надо?       Я не хочу, чтобы что‑то случилось. Я боюсь этой неизвестности.       Наши отношения — это два сугубо разных состояния. Состояние невесомости и состояние беспокойства. И мне в принципе всё нравится, не считая Ваниных загонов по поводу моих друзей и Эли, которая и рядом не стояла с Ваниными глазами.       Сложно сказать, насколько я хочу наконец во всём разобраться, но ещё сильнее я хочу прижать его к себе и снова сказать, что кроме него мне никто не нужен!       — Лариса Михайловна! — крикнул одноклассник с места, весело крутя ручку в руке.       — Да, Петров, ты хочешь о чём‑то спросить? — наша молодая учительница по литературе произвела на него колоссальный эффект, и теперь на каждом уроке он расспрашивает её о всяких глупостях.       — Скажите, а кого из великих поэтов вы предпочитаете? — в мире подростков это считается неким подкатом, как говорит Ваня. Я же считаю это излишней любознательностью.       — Иосиф Бродский. Надеюсь, больше нет вопросов? — в надежде произнесла она.       Петров вроде успокоился, поглядывая на свою соседку.       А из моей головы всё не выходил тревожный Ваня. Я чувствовал, что что‑то случилось. Но что? Я смотрел на него, он казался обычным, таким же как и всегда. Стыдно признаться, но мне так не хватает его пристального взгляда.

***

      — Вань, подожди, — крикнул я после урока физкультуры. Знает же, что это моё слабое место, и не останавливается. — Постой, давай поговорим.       — Чего тебе? — он резко останавливается и смотрит так язвительно, пока мимо нас проходят одноклассники.       — Что происходит? — он молчит, а в глазах блестит надежда на то, что я отстану от него. — Почему ты такой отстранённый? Чего ты боишься?       Ваня устало выдыхает.       — Данёк, я тебе потом всё объясню, — наклоняется совсем чуть‑чуть и тянет голосом. — Прости, так надо.       И я совсем теряюсь.       — Ваня... Пожалуйста! — хватаю его за руку, не давая уйти. — Объясни сейчас. В чём дело?       Он напрягается и кивает головой, тянет в сторону подальше от чужих ушей.       — Дань, понимаешь... — он теребит конец своей футболки. — ... сегодня утром мне на телефон пришла одна СМС.       Он поднимает опасливый взгляд.       — Я просто не хочу, чтобы с тобой что‑то случилось, понимаешь? — меня это пугает ещё больше.       — Вань, что за СМС? — стараюсь скрыть тревожность в голосе.       — Кто‑то узнал про нас, — оглядывается.       Я туплю взгляд. Что он только что сказал?       — Что? В смысле?       Я отказываюсь воспринимать это.       — Может, кто‑то пошутил?       — Очень сомневаюсь на этот счёт.       Ни намёка на шутку.       — А что было написано? Может, не всё так однозначно?       — «Я всё знаю про тебя с Данилой. Можешь не скрывать. Ещё одна неосторожность, и вам не поздоровится». Достаточно неоднозначно? — впервые моя голова не выдавала определённых мыслей. Это похоже на розыгрыш. А что если нет?       — Есть какие‑то доказательства?       — Не знаю, — растерянно отвечает он. — Но чтобы их не было, нужно держаться подальше.       — Вань, всё будет хорошо.       — Надеюсь, — наигранно улыбается. — Поэтому ты сейчас громко наорёшь на меня, а я тебя толкну.       — Чего? Не буду я этого делать.       — Ты хочешь, чтобы нас не заподозрили?       — Да. Но ведь это бред.       — Да пошел ты. Иди нахер, — кричит и резко толкает. Я еле удерживаюсь на ногах. Ну почему этот прекрасный брюнет такой невыносимый?!       Смотрю вслед Ване, который ловит удивлённые взгляды и усмешки.       Никто не может понять, что случилось.       Только мы знаем. И будет лучше, если никто больше не узнает.

***

      — Ванёк, выйдем поговорить, — я резко обернулся. Это они Ване? Последние события никак не выходили из моей головы. А что если они решат побить его? Так! С чего такие выводы? Может, они просто решили пообщаться?       — Окей, — брюнет закрыл свою тетрадь, поправил причёску и направился за парнями.       Я оторвался от биологии, мне уже было не интересно, что там написано. Главное было сделать так, чтобы Ваня был в безопасности.       Я немедля направился следом, усердно делая вид, что иду вовсе не в их сторону, а прогуливаюсь. Пришлось пару раз останавливаться и отворачиваться.       Но тут меня остановила Эля.       — Дань, — чёрт, ну не до тебя мне!       — Давай потом, а?! — не слишком дружелюбно отозвался я, желая от неё избавиться.       — Что «потом», ты даже не знаешь, о чём я хочу тебе сказать! — произнесла она как можно громче и остановилась. Мне стало интересно. Но я решил поговорить с ней позже.       — Не сейчас, Эль.       — Дань, но...       — Извини, мне нужно идти, — она присела на скамейку, пристально следя за мной. Пофиг! Ну и куда они пошли?       Я выбежал на улицу и увидел, что они стояли за углом школы, где никто бы не увидел, что они там делают. Я подошел поближе, чтобы слышать то, о чем они говорят.       Минута споров, парочка матов.       — Слышь, Вань, а как у тебя с этой... — его дружок сделал паузу. Кажется, паузу сделало и мое сердце. — ... ну, с этой... как её?       — Склероз не пробовал лечить? — отозвался кто‑то из их компании. Как остроумно!       — Иди в п...ду! Вань, ну, помнишь, ты рассказывал про эту, которая ещё с айфоном десятым, и волосы у неё под каре.       — Маринка, что ли? — отозвался Ваня. Маринка, значит? Мне захотелось сломать ему челюсть. — Да так, ничего особенного. Пару свиданий и всё.       — И всё? — кто‑то решил подлить масла в огонь.       — Подробности тебе рассказывать не буду, но она огонь баба. Ракета, пацаны.       — Воу! — загудели хором его дружки.       — Неужели настолько? — спросил один парень из их компании.        Ваня кивнул. Не нравится мне всё это. И что ещё за ракета?       — А у тебя че с этой Ленкой? Ефремовой, вроде?       — Светкой. Подружка её. Я ещё не успел с ней затусить, но в скором времени намечается. Поэтому, Ванёк, мог бы вечеринку замутить, чтобы я там к ней подступился?       — Посмотрим, когда родаки свалят.       Дальше я не слушал, медленно побрёл в класс. По дороге опять встретил Оганян, которой, судя по всему, уже было не до меня. Так даже проще. Через десять минут прозвенел звонок, и одноклассники во главе с Иваном зашли.       Значит, Маринка? Весь материал, который давала учительница, я пропустил мимо ушей. Под конец урока я написал ему с просьбой поговорить. Он не ответил.       — Не хочешь объясниться? — прямо спросил я и посмотрел на него как можно серьёзнее. Он поднял на меня взгляд и улыбнулся.       — Маринка — это одна из девчонок в нашей компании, на вечеринке познакомились.       На мой удивлённый взгляд Ваня лишь встал и взял меня за предплечье. — Я знал, что ты будешь подслушивать. Ты у меня слишком любопытный. Но будь аккуратнее, тебе повезло, что только я заметил, как ты подслушивал.       Я чувствовал себя полнейшим идиотом. Как я мог усомниться в Ване?       — Прости, я подумал, что...       — Я знаю, что ты подумал. Это не так, — он приблизился к моему уху и обжег его шепотом. — Я только тебя хочу.       Это был уже не намёк, а прямой текст.       Кажется, мои уши покраснели.       — Домой идёшь?       Вдруг спросил он и закусил губу. Обычное вроде движение, но такое соблазнительное.       Я кивнул и зашагал в сторону раздевалки.