Пролог. Джокер.
Наряд полицейских встречал всю группу у выхода из парка. Харви Буллок недовольно ворчал на родившийся беспорядок. Эта ночь была для него богатой на неприятности, и в отличие от комиссара Гордона, его ничуть не удивляли последствия. Они лишь подтверждали в его глазах вину мстителя в плаще. — Сначала бывший комиссар, теперь ревнительница Матушки-природы, — цыкнул он, перебирая зубочистку во рту. — Какой ещё фокус выкинет эта безумная ночь? Джеймс Гордон не в силах ответить на этот вопрос. И дело вовсе не в расстоянии нескольких метров, не в стоящем рядом Бэтмене. Он лишь провожал взглядом не сопротивлявшуюся Паммелу Айсли, которая руками, скованными в наручники, укрывала от взора синие цветы. Она не понимала скрытые своими рыжими локонами глаза на творящееся вокруг, она просто смиренно позволяла себя отвести в автозак*. Она не отреагировала на громкий хлопок двери. Машина тронулась с места и в сопровождении нескольких полицейских машин направилась в сторону Лечебницы Аркхем. — Она сдалась почти без боя… — Почти? — с сомнением произнёс комиссар. — Она забрала только цветы. После этого она стала отрешённой, — нахмурился Бэтмен, отвечая на вопрос седовласого мужчины. — Её побег из Аркхема сомнителен: оказаться в Оранжерее Уэйнов только за редкими цветами. — То есть, это было слишком просто, — закончил мысль Джеймс. — Значит, ей помогли? — молчание в ответ породило ещё большую тревогу. — Значит, и Двуликий?.. — Я над этим работаю, Джим, — ответил Брюс. — О, Господи… — Гордон устало потёр переносицу. — Просто давай покончим с этим… Двое мужчин направились в сторону машины скорой помощи, где оказывали пострадавшим помощь. Бэтмен видел тяжёлый, почти потухший взгляд Гордона на Уайтов, и понимал: у старого полицейского тоже есть семья, и такая утрата ему знакома. Вот только резкие движения женщины заставляют напрячься: она не давала врачам себя обследовать, что-то грубо бросала им в адрес. Она даже не пыталась поправить на себе одежду, волосы выбивались из причёски, а царапины на заплаканном лице придавали внешность не самую привлекательную. Фельдшеры пытались что-то сказать женщине, но она их не слушала: мотала головой, что-то бурчала себе под нос. Бэтмен уловил нотки нарастающей истерики, и, если ничего не предпринять, дело примет неприятный оборот. Седовласый комиссар первым обратился к пострадавшей: — Примите мои глубочайшие соболезнования. — Почему?.. — Бэтмен прикрыл глаза. Подобных семей много, но именно осознание этого теребит его старую рану. — Почему? — миссис Уайт подняла голову. — Почему это я слышу только сейчас?! — резкий крик резанул по ушам, заставив мужчин зажмуриться. — Послушайте, мы всё знаем. Мы понимаем, что вы пережили немало… — Вам-то легко говорить, — всплеснула руками Кассандра Уайт. — У вас хаты и миллионы. Какие ещё проблемы: лишний вес, истерики любовниц, слёзы жен? — она едко прыснула. Брюс нахмурился. — Я еле-еле сводила концы с концами в попытках получить здесь прописку. — Но это не повод убивать своего сожителя, — слова Бэтмена огорошили комиссара сродни грому среди ясного неба. Значит, она вовсе не выходила замуж? А фамилии? И разве не Айви его убила?! — Как это понимать? — раздражённо спрашивает Джеймс. — Она приезжая, это так, но её родственники проживают здесь, в Готеме, — невозмутимо говорит Бэтмен, не отрывая ледяного взора от женщины. И седой комиссар вспомнил досье Уайтов: муж не просто так связался с бандитами, а жена — устроилась работать в банк. И дело не только в неблагополучном районе. В семье случилось горе: умер родственник, и им пришлось выплачивать его долги. Аферисты ловко обвели вокруг пальца двух молодожён, и время сделало своё дело. Мнительность соседей и вынужденная нищета вынудила их приехать в этот проклятый город. Им деваться было некуда, да и они были убеждены, что тут они смогут заработать себе на хлеб. Но всё стало хуже, когда Эмбер Уайт исполнилось четырнадцать. Изнасиловавшие её подонки даже выговора не получили! И мало того: дружки мажора Рокфолла были сыновьями людей орудовавшей банды, что лишь подкрепляло связь Рокфоллов и мафии, которая своими мерзкими пальцами давно лезет в полицейском участке, отвечавшем за безопасность района, где проживали Уайты. — Знаете, — прошипела женщина, — оказаться между бандитами и продажными копами, с ребёнком, без мужика и без гроша в кармане — спасибо, такого счастья мне не надо! — И тогда появился Бартоламью Рокфолл, — продолжил Бэтмен. — Он был вашим билетом в лучшую жизнь. — Да, пока мой муж не связался с этими отбросами! — зло закричала женщина, замотав головой. Она вскинула руки к небу: — Они выкинули такой паршивый фокус! Подделали смерть Робби… этого идиота! — То есть ваш с ним брак изначально был фиктивным, — хмыкнул разочарованный Гордон, поправляя очки. Он посмотрел на съежившуюся девочку, которую пытался успокоить один из сотрудников. — И вам даже не жалко вашу дочь? — Дочь? — столь наигранное удивление вызвало ядовитое отвращение в душе Брюса. — А она-то здесь причём? — Бэтмену пришлось перевести взгляд на Эмбер, которая давила всхлипы, пока держала в своих руках чужие руки. Он чувствовал вину перед девочкой, которая всё это прекрасно слышит и понимает. — Я для неё всё делала, чтобы она была лучшей в школе. А любила она больше отца… Так что наши отношения в семье вас не касаются! — Так вы её обвиняете в своих несбывшихся достижениях? — казалось, ещё немного, и Бэтмен начнёт замораживать речью не хуже Фриза. Даже Джим передёрнул плечами от этого тяжёлого тона. Или это просто порыв холодного ночного ветра? В любом случае, Кассандру это не впечатлило. — Достижения всегда отражают нашу жизнь, Бэтмен, — дёрнулись тонкие губы женщины в чёрством презрении. Откуда в ней столько злобы? — Мои родители много рассказывали о тебе. Я тоже верила, что ты нам поможешь. Отвадишь непутёвого Робби от скользкой дорожки, но ты не пришёл, — сделала она шаг вперёд. К нему. — Спасёшь мою дочь от похоти богатеньких отморозков — но ты не пришёл, — ещё один шаг. Что вступишься за честь нашей семьи, когда мне отказали в помощи — но ты не пришёл, — она ткнула ему в грудь пальцем. Прямо в символ Летучей мыши, что поглощал весь окружающий свет. — Ты всегда в небе, а жизнь… — хихикнула нервно она. — Она здесь, внизу!.. — её рука дёрнулась к лицу. Отчётливее на лице становились морщины. — Так спустись на землю… Спустись на землю, Бэтмен! — она закачалась в приступе смеха. Джеймс Гордон и Харви Буллок легко бы списали это за приступ истерии, если бы не схвативший её за плечи чёрный мститель. Смех становился всё громче, а улыбка на лице шире, выделяясь на стремительно белеющей коже. — Мама!.. — девочка отчаянно бросилась к ним, но её удержали мужские руки. Ей что-то зашептали на ухо, и она вздрогнула. Тело в руках мстителя в плаще задёргалось, а когда затихло, на Эмбер смотрели уже пустые глаза. Родное, уже побелевшее, лицо навеки изуродовала алая улыбка. А она уже видела такую… у себя за спиной. — Боже… — только и выдохнул комиссар. — Джокер, — тихо зарычал Бэтмен. Затрясшиеся от накатывающей ярости плечи будто насильно сдавил родной телу чёрный кевлар. В следующее мгновение мир начал крутить калейдоскоп — разрезать время на промежутки, и кажется, что между отрезками белые пятна. Но этих пятен нет. Кто их увидит? Одно движение ножниц за другим манит внимание на себя. Мужчина в полицейской форме схватил девочку за пояс. Бэтмен рывком устремился к нему. Под козырьком резной фуражки улыбка. Оскал. Кровавый оскал на выбеленной коже. Два выстрела из пистолета вслед. Комиссар хватает Буллока, уводя из зоны обстрела. Вокруг замельтешили кричащие люди. Это начало хаоса. Открылась дверь машины. В салон зашвырнули девчонку, затем запрыгнул туда и лже-полицейский. Взвизгнули колёса от резкого старта. Брюс побежал к Бэт-мобилю. — Бэтмен! — Никому не вмешиваться! Слышите, Комиссар! — Бэтмен запрыгнул в свой транспорт и помчался за угнанной машиной, проигнорировав возмущения Гордона. Благо, от бездумных действий его придержал Буллок. — Альфред, — Брюс включил связь с дворецким, — включай камеры города, надо отследить угнанную машину. — Я полагаю, беседа с миссис Уайт откладывается на неопределенное время. Думаю, она не будет против. — Она мертва. — Что?.. — Миссис Уайт отравлена. Это сделал Джокер. Пенниуорт внутри похолодел. — А девочка?.. — Похищена. — Не могу сказать, что это было неожиданно. Передайте ему от меня, что он становится предсказуемым. Надеюсь, что вы сделаете это по дороге в лечебницу. Что он собирается делать? Наверное, в такие моменты Брюс чувствовал себя рыбой, выкинутой на берег, бессильно трепыхающейся на колючем песке, пока рядом бушует спасительная влага. Время летело подобно стремительному потоку, вот только сам Уэйн наблюдал за этим будто со стороны: мельчайшие пластинки секунд, отсчитывающие отведенные мгновения, нарастали слой за слоем. Разрежь пространство и время, и вот уже жива несчастная женщина. Еще пару ударов мечом, и вот стоит над чаном мелкий преступник, еще не знающий о своем новом дне рождения. Еще чуть-чуть… и Бэтмена просто не существует. На миг затишья вздрогнул и снова превратился в водоворот, который не щадит никого. — Думаю, скоро узнаем, — пробормотал под нос Брюс, едва увидел огни заброшенной ярмарки. За Переулком преступлений стояла безмолвная Миля Развлечений. В праздники, как в День Независимости США, это место расцветало радостными огнями и манило сладким ароматом сахарной ваты и гудением аттракционов. А в нынешние времена это цветное пятно тускнело и чахло, безлюдное и негостеприимное. Бэтмен даже через свой доспех мог чувствовать, насколько это место чужое для живых. Праздник, веселье и счастье — слишком редкое явление в жизнях людей. Как много вы улыбаетесь? Как часто в душе царит покой и радость? То-то и оно. Счастье нынче — спекуляция. Его продают, им размениваются, его подменяют безделушками и сексом. Вероятно, во всем этом проклятом городе был только один человек. который был поистине счастлив. Клоун он, в конце-то концов, или нет? Полицейская машина была заброшена на пустыре. Салон был пуст, так что его осмотр не имел смысла. Глухой и жуткий смех донёсся из шатра. Бэтмен сразу же побежал на звук. Шатёр внутри был пуст, и пах сыростью. Дощечатый пол покрыт пылью, дорожка следов прерывалась у стены. Брюс сразу понял, что был потайной ход, но ни ощупывание стены, ни данные сканера не дали результатов. Внезапно одну из стен охватила вспышка, окрашивая её в белый. Брюс обернулся. На тонкой глади полотна стали проявляться сначала чёрные точки и полосы, превращающиеся со временем в нечто осмысленное и тревожное. В изображение, потертое, снятое на старую киноленту, что не могла отражать цвет. Черно-белый слепок ушедшей реальности. Это некогда счастливая семья Уайтов, отдыхающая на пикнике у озера. — Ну, разве не мило? — раздаётся фоном из динамиков скрежещущий голос. — Счастливая семья. Ячейка общества. Нормального… — смешок, прервавший на мгновение, заставил Брюса сжать кулаки, а кадры плёнки стали покрываться пятнами, будто она горит. Девочка смеётся в объятиях отца, в то время как лицо матери было не разглядеть. — Воистину: в семье не без урода, — Бэмен зарычал. — Ах, я ещё неправду говорю?! — высокий тон, казалось, режет не хуже ножей. Видео окончательно испортилось, превратившись в месиво из пятен. — Тогда давай сыграем в «Найди и помяни»? — смех клоуна заполнил воздух. Бэтмен внутри сморщился от отвращения. На казавшемся от полумрака чужеродном полотне застыл последний кадр. Лица членов семьи изуродованным алыми улыбками, застывшими мазками мела, словно сделанные неумелой детской рукой. И цветами вслед за этими штрихами расцветают зелёные «Ha-Ha!». Мерцающий отблеск этой панорамы отбросил свет на вмонтированный рычаг. «Start the Game?» — вычерчено кислотно-зелёным под застывшим испорченным кусочком утопии. Брюс сжал зубы от бурлящего негодования. Новая безумная игра — вот что нужно было клоуну. Опять. И никаких альтернатив, никаких компромиссов. Он не отпускает жертв из своих цепких пальцев, касания которых к чёрному доспеху заставляли замереть их владельца. Тошнота подступает к горлу. Выбора нет. Девочка умрёт, если он будет медлить. Сильные руки потянули на себя заскрипевший от натуги рычаг, и пол буквально ушёл из-под ног Брюса. Полёт был недолгим. Плащ смог удержать Тёмного рыцаря, который с громким грохотом приземляется на арену. Загорелись прожектора. Уэйн внутри сморщился от столь выраженного пафоса. Джокер, как всегда, не изменяет своей природе. — Так, на чём я остановился? Бэтмен под безумный речитатив клоуна достаёт бэттаранг и, оглядываясь, натыкается взглядом на постепенно движущуюся к нему толпу из шестёрок Джокера, разряженных на свой манер. Кто с дубиной, кто с кастетом, но большинство решительно готово драться лишь на кулаках. С улюлюканьем и жалкими попытками разозлить эта толпа приближалась к Тёмному Рыцарю. — Уайт… символ чистоты и… Пф, и невинности, — Джокер не удержался от очередного смешка. Дрожащего и скрежешащего. — Не люблю я белый. Такой отталкивающий, скучный… простой, — тон поднялся по ту сторону микрофона. Бэтмен отбрасывает от себя первого напавшего из толпы и ударяет по затылку другого, зашедшего сбоку. — Этот цвет есть не только в больницах, даже в Аркхеме он режет глаза! — Брюс едва не пропустил удар дубинки, когда услышал знакомые щелки раскрываемого ножа-бабочки, такие излюбленные Джокером. — Ох, какой же он скучный, правда? — Ты не посмеешь это сделать, Джокер! — рычит Бэтмен, вкладывая всю силу в удар в лицо очередного нападавшего. Это были не люди, а стая животных, что в угоду своему хозяину готова перегрызть глотку любому. Бездумная ярость. — Я не посмею? Не посмею?! Пха-ха-ха! Оу, ну, почему же? — нетерпеливо протягивает клоун, как ребёнок, которого пытаются придержать от желанной шалости. — Ты, что, пытаешься меня втиснуть в рамки? Не надо этого, голубчик! Это тебе и жалким, ничего не представляющим из себя горожанам нужны рамки для того, чтобы почувствовать себя в безопасности. А удержать в рамках хаос, подобно попытке носить воду в решете — бессмысленно и монотонно. А ты опять хочешь всё испортить, как всегда!.. А? — невнятное шебуршание. — Что ты говоришь, милая? На мгновение сердце под кевларом замерло. Что безумец хочет сделать с девочкой? — Конечно! — его усмешка была смешана с другой, женской. И Брюс понял, что Джокер говорил с Харли. — Надеюсь, ты успеешь как раз, когда я закончу работу, Бэтс! Она вот-вот запестрит красками! Уверяю, тебе понравится, — пронизывающий до мозга костей смех задребезжал в воздухе арены. Брюс со звериным воплем раскидал оставшихся шестёрок. Большая часть осталась лежать без сознания, но один из них пытался выползти из-под бессознательного тела. Мститель в плаще в один рывок сократил расстояние и, схватив за ворот преступника, начал свой допрос. — Где Джокер держит девочку? — красноречивый взгляд из щелей маски ясно давал понять, что лучше говорить правду. — Где?! — кричит он. Человек в маске клоуна вцепился в его руки, что-то хрипя. Мужчину подняли выше к лицу, казавшемуся в чёрной маске каменным. — Камера… — прохрипел допрашиваемый, после чего Бэтмен вырубил его ударом об пол. Всего лишь акт милосердия в виде обоюдоострого ножа. Брюс безмолвно огляделся вокруг, затем выстрелил бэт-тросомётом в сторону, поднимаясь над ареной. Прожектора были расположены так, что визуально увеличивали размеры арены, а потолок казался куполом. Даже сейчас Брюс слышал эхо звона в ушах, когда раздавал тумаки развалившимся внизу неудачникам. Он перебирал на устройствах кнопки, чтобы обнаружить и изучить план подземного сооружения, который, вероятно, был создан из цокольного этажа, соединяемый коридорами. Путь наверх был заблокирован: Джокер не позволит испортить свою игру. Грудь сдавило тисками. Надо найти его прежде, чем прольётся кровь девочки, и прервать эту безумную цепочку ужаса и лишений. Бэтмен заметил, что один из прожекторов был наклонен несколько под другим углом. Это было едва заметно, но было понятно, что при его осмотре свет создаёт слепую зону в проходе коридора, казавшемся бездонной пастью. Он слетел с троса на платформу рядом с источником света. Он отодвинул прожектор и увидел коридор с разбитыми неоновыми лампами, стены которого украшали надписи «Ha-Ha», и «Не иди туда». Над стрелочкой, указывающей во тьму, ехидно желтел смайлик. Брюс коснулся пальцев надписей. «Флуоресцентная краска» — понял он по оставшимся на пальцах мерцающим следам. Включив ночной режим маски, мужчина вошёл в проход. Потустороннюю ауру этих надписей почувствовал бы каждый, но Бэтмен слишком часто сталкивался с этой пародией на карикатуры. Зловещий свет, замещавший перебитые заранее неоновые лампы, был холодным, а коридор, даже при нынешних настройках маски, казался бесконечным и пустым. Тёмный рыцарь встал перед последствиями разгрома. Здесь, в комнате охраны, столы и коробки перевёрнуты вверх дном, на полу мерзкими червями валялись изогнутые и обкусанные провода, изредка выпускавшие с шипением искры, а на голых стенах не было ни намёка на обои: гладкие и холодные, покрытые пылью, от которой воздух сдавливал лёгкие при попытке вдохнуть кислород. А экраны пустыми глазницами нависают над стоящей напротив едва различимой во мраке фигурой. Почему Бэтмен так неторопливо ступает во мраке, который сделал частью себя? Почему даже сейчас он оглядывается в намерении нанести удар раньше, чем его застанут врасплох? Дело не в паранойе, что особенно истерично визжит при одной мысли о смертоносном пересмешнике. Брюс подсознательно чувствовал, что Тьма, по сути, не его союзник. Она несёт страх тем, кто уже держал в себе её частичку, которая затуманивает разум сразу в её присутствии. Те, кто тянутся к ней, сразу попадает в цепи леденящего кровь страха. Но с Джокером такой фокус не прокатывал. Взор Клоуна-Принца был самой бездной, но на дне её был не мрак, а бушующий сноп искр и огня, язвительно выжигающий всё, до чего дотронется. И Тьма трусливо извивалась от получаемых ожогов, не в силах укусить ответ. Именно в этот момент Бэтмена поглощала ярость. Агония бессилия, и вот он словно бешеный пёс, который кусает сам себя. Вспыхнули разом экраны. Брюсу пришлось поднять руку, защищая глаза от светового удара по сетчатке. По ушам ударил хохот. — Джокер… — прорычал Бэтмен, поднимая взор на экраны. — Ах, Бэтси, — цепкие пальцы в пурпурных перчатках бегают по шрамам на лице. Брюс сморщился. — Ты не опоздал, это очень радует. А то я начал волноваться, что пропускаешь самое интересное. — Что ты задумал Джокер? — сжимает от злости кулаки Брюс. — Где Эмбер?! — Ай-ай-ай, дорогой, — покачал укоризненно пальцем перед камерой клоун. Бэтмен ощерился в ответ. Как же злило его, когда Джокер называет его так. — Нельзя раньше времени портить веселье. Иначе какой от этого прок? — У меня нет времени на… — Времени нет только у мертвых, а ты, как я погляжу, все еще живее всех живых и преисполнен неуемного героизма. За версту чую жесткое амбре твоего негодования. Что ж, я бы тебе похлопал, да боюсь, что пальцы сломаю от усердия, — за камерой раздалось мычание. — Но я лучше дам тебе насладиться зрелищем, — мужчина шагнул в сторону, чтобы объектив камеры захватил привязанную к сделанной из дерева рисованной мишени заложницу. На лице девочки яркой мешаниной пылали отчаяние и гнев. Мокрые глаза упёрлись прямо в объектив, пронзая зрителя по ту сторону экрана. Кожа была испещрена сеткой порезов — Джокер не отказывает себе в удовольствии помучить несчастную жертву. Но зная всё об этой «жертве» Брюса одолевали смешанные чувства. Благополучная семья Уайтов — семья, которая должна была жить радостной, беззаботной жизнью, была стёрта в один миг. Будто Готем не желал на себе этого белого пятна и сделал всё, чтобы избавиться от него! Почему этот проклятый богом город* калечит чужие жизни?! И калечит так изощрённо и жестоко: отца семейства прогнул под контрабанду, внушили вожделение лучшей судьбы матери, а дочери извратить понятия о средствах достижения цели. Судьба ячейки общества в миг увяла, как куст, корни которого сточили черви сомнения и отчаяния. И вот сейчас безумный клоун хочет уничтожить последнее зерно, что осталось… — Суть игры простая: я делюсь с тобой радугой, а тебе надо лишь насладиться цветовым шоу, — ухмыляющийся оскал заставил девочку дёрнуться в путах. Бессмысленно… — Но если последовательность цветов не будет соблюдена, — одним взмахом руки Харли Квинн бросила кинжал в мишень. Остриё вонзилось в дерево, лишь слегка оцарапав напряжённую шею. — Первый цвет поглотит собою всё, что пожелает, — низкое хихиканье не предвещало хорошего исхода. — У тебя ничего не выйдет, Джокер, — решительно прорычал Бэтмен. — Я остановлю тебя. — Тогда советую поторопиться, — в пальцах безумца холодно сверкнуло лезвие, — иначе никто не сможет ручаться за финал игры! — дикий хохот заставил перейти на шипение вонзившийся в экран бэттаранг. Пошедшая трещинами поверхность знаменовала границу терпения Тёмного Рыцаря, который развернулся, неистово взмётывая пыль плащом, и стремительно зашагал прочь. По другую сторону грани… что скрывается за ней? Может, твой самый худший кошмар? Или сокровенная мечта, до которой ты никогда не дотянешься? Там может быть что угодно! Кроме того, чего бы ты ожидал. Разве тебя это не возбуждает? Не будоражит твой разум? Нет. Тебя больше волнует содержимое подарка, нежели момент, когда он преподносится. Как же ребёнка охватывает радость от получения подарка! Как ему хочется поскорее узнать, что внутри! Эти эмоции накрывают его с головой, он буквально живёт ими. А тебе хочется отвернуться. Оттолкнуть и убежать, просто потому, что ты не сможешь справиться с тем, что внутри! Но не внутри подарка, а внутри себя. Взрослым так свойственно бояться своих эмоций. В то время как их дети предаются беззаботности и наслаждаются жизнью, взрослые сидят в своих каморках — каменных или прозрачных, неважно — и стучат, скрежещут и бубнят под нос свой монотонный гул, как винтики в часах. И чем старше становится человек, тем настойчивее убивают в нём эмоции. «Хватит реветь, плакса!» «Опять двойка! Ты хочешь что, стать поломойкой?!» «Почему ты не можешь вести себя, как ребёнок наших соседей?!» «Не мешай, когда старшие разговаривают!» «Ты позоришь меня!» И так до тех пор, пока на лице не останется ни одного намёка на недовольство. Даже на улыбку! Одно равнодушие, холодное и блёклое, как грязный и искомканный лист бумаги, который словно недостоин красок жизни, обиженной на вашу реакцию, и потому царапает жёстким грифелем карандаша — так рождается в чужих умах монохромный мир из граней и цифр. Каждый человек в этом мире — всего лишь набор фигур и цифр. Пресный и безцветный набор… Но он — он яркий, слепящий, как вспышка, как фейерверк, что после мгновенной радости в небе оставляет за собой послевкусие сожаления. Он ненавидит отсутствие цвета, потому одевается максимально вычурно. Он ненавидит цифры, потому носит имя, что является напрямую его сутью. Он — пятно краски на чёрном полотне. Он — неоновый свет в прожекторах. Он — Джокер. — Ну, разве он не прелесть? — усмехнулся Клоун-Принц, поправляя свой пёстрый галстук-бабочку перед объективом камеры. В чёрном стекле блестела его коварная, не сулящая ничего хорошего улыбка. — С ним всегда так: ему неважно, как к нему относятся — он всё равно придёт и спасёт невиновного, даже если невинный не просил себя спасать! Ха-ха! Похвальный энтузиазм! А энтузиазм был дан людям, чтобы компенсировать отсутствие ума! — Девочка вздрогнула, когда на неё скосили пронизывающий взор. — Пожертвовать любящим отцом для того, чтобы мать погуляла подольше! Как говорится, женщины и дети вперед, а остальных можно пустить на колбасу, — воскликнул он, и в девочку полетел кинжал. Лезвие с тупым стуком вошло в дерево рядом с шеей. Взмокшие глаза отразились в равнодушном металле. — Жаль, что порой в тихом женском омуте всего пара сантиметров воды, а дальше черти штабелями до самого дна. Эмбер Уайт, как и все дети Готема, знала обо всех суперзлодеях, облюбовавших этот злополучный город. Джокер же мог получить гран-при, если бы его вручали человеку за умение одним взглядом лечить запоры не только у простых граждан, но и у преступников. Правда люди редко могут оценить размах гения клоуна, поскольку склонны недооценивать разряженного в пух и прах маньяка. Когда их не касается беда, она такая далёкая… Это те самые недоумки, что утверждают: «Мультики только для детей» или «Во всем виноваты компьютерные игры»! Кто-нибудь проверял, играл ли Великий Инквизитор, Наполеон или Гитлер в шутеры? Вот только безумный клоун был так близко, и собственная жизнь рядом с ним становится зыбкой, как легко рвущаяся нитка. — Ах, бедный Бэмби… Охотник уже здесь! — под самозабвенное хихиканье Харли бойко застучали по паркету каблуки. Между тонкими пальцами играло нетерпение, которое обожгло кожу Эмбер, едва её схватили за подбородок. — Знаешь, почему оленёнок остался один? — снизившейся до шёпота голос мужчины заставил нутро заложницы заледенеть. — Потому что быть наивным — уже преступление. Кульминацию знаменитой шутки прервал падающий мусор взорванного потолка, а затем удар сверху. Хохочущего Джокера отбросило к ящикам, и над ним возвысился чёрный силуэт. — Дорогой… — прошептал клоун, после чего подскочил к Бэтмену с ножом в руке. Не особых трудов стоит уворачиваться от колющих замахов, но… — Ты чуть не опоздал к десерту! Врежь этому ублюдку! Заставь его заткнуться! Бэтмен с рычанием схватил за лацкан пиджака шута, который в следующий момент вмял ему в лицо кекс. Брюс сжал зубы: он не любил начинки в таких кексах. Несколько ударов по рёбрам лишь выбивают смех. Этот дикий, раззадоренный смех, словно звук ножа по стеклу. От него вскипает ярость внутри. — Давай, Бэтси, ты можешь лучше! — сжавшаяся в пальцах бутоньерка плюнула кислотой, которая, пройдясь касательно по перчатке, плавит искусственный материал. Бэтмен раздражённо цыкнул: техника в этой перчатке безнадёжно испорчена: он не сможет вызвать Бэтмобиль сразу в помещение. — Ой, что такое? Испачкался? — хихикая под нос, клоун наблюдал, как Тёмный рыцарь пытается убрать с лица размазанную красную глазурь. Не кровь, конечно, но тоже сойдёт. — Отпусти девочку, Джокер. Ты всё равно вернёшься в Аркхем, — на это заявление убийца лишь прыснул. Пальцы в перчатках сжались, содрогнувшись. — Ох, милый, это уже изъезженная тема, — махнул рукой Джокер. Брюс сморщился от столь жеманного жеста. Этот флирт в его сторону всегда казался бессмысленным. Нет, не просто бессмысленным, а издевательским, будто Джокер тем самым насмехался над всеми влюбленными и над самой любовью как таковой. — Ты просто псих, и несёшь всякую чушь. Я не хочу это слушать, и не стану! — А придётся. И знаешь почему? Потому что я не оставил тебе выбора! — злость клоуна была практически ощутима. Это было темноё, жгучее, практически пряное чувство, которое было столь искренним, что Бэтмен немного замешкался. — Ты не находишь, что все проблемы человечества от того, что люди не хотят слушать? — театральным жестом всплеснулись руки безумца. Блеснул опасно револьвер в одной и лезвие ножа в другой. — Интересный народ люди: они придумали пытки, казни, рабство, убийства. И знаешь, интересно наблюдать, что те, кого именно убивают с наибольшей помпой, так это тех, кто призывает жить в мире и гармонии! Пророки и гуманисты говорили: «Давайте жить в мире!», а потом БЭМ, — из дула пистолета вылетел яркий флажок: — Вали в могилу, идиот! Мы слишком заняты новыми способами убийства друг друга! — Но ты-то не один из них, — возразил чёрный, как тень, оппонент. — Я лишь хочу, чтобы они улыбнулись. Они, даже убивая, не улыбаются! — последовал выстрел, и флажок-дротик был отбит бэттарангом. Но это только раззадорило клоуна, он бросается, размахивая ножом. — Они забили себе головы глупыми мыслями вместо того, чтобы просто. Взять! И сделать! Это! — вечные враги оказались слишком близко к мишени. Выбитый Бэтменом нож влетел в мишень, застряв под углом. Бэтмен с замершим на мгновение в груди сердцем кинулся было к привязанной жертве, как ему в лицо чуть не влетел молот Харли. — Не так быстро, мышиные мозги! — мерзко прохихикала Квинн. — Тебе нельзя к ней приближаться. — Отойди от неё, Квинн! — Бэтмена не пугает ни молот, ни безумие бывшего психиатра, но она может вставить палки в колёса. Малоприятная мерзость. — Эй, это моя публика! — напрыгнул сзади Джокер, оттаскивая за уши маски. Брюс вцепился пальцами в края маски, отклоняясь назад, и лишь пара ударов спиной об стену заставил лишний вес упасть с плеч. — Кексик! — воскликнула Харли. Бэтмен воспользовался заминкой, выбивая оружие из рук женщины, а затем отбрасывая её к стене. Он вмиг оказался перед Эмби и парой движений разрезал путы. Девочка-подросток упала прямо в объятия Рыцарю, затёкшие конечности плохо слушались её. Брюс усадил Эмбер и помог удалить её изо рта кляп. — Всё хорошо, ты в безопасности, — утешал он её, а краем глаза наблюдал за всхлипывающей Харли. Было жалко смотреть, как она, заламывая руки, пыталась помочь своему кумиру. Тьфу, даже это слово само по себе звучит мерзко! Размазанный от слёз грим совсем не красил это смазливое личико, а всхлипы лишь раздражают, как заезженные сплетни, которыми сам Брюс окружён много лет. — К-кексик, милый… — Квинн пыталась помочь встать Джокеру, но внезапно он хватает её за руку. — Да заткнись ты! — Клоунесса получает безжалостный удар током и сползает на пол. — Дура, ты только всё испортила! — прошипел мужчина на уже бессознательную «помощницу». Едкий взгляд зелёных глаз не понравился Бэтмену. Джокер рассержен. Сильно рассержен. И Харли уже не помочь: она сама нарвалась. А ведь она могла стать хорошим психиатром, чтобы помогать людям. А вместо этого возжелала получать упрёки и унижения от крашенного психопата, не ставящего её ни во что. — Пора бы с этим кончать, — низким тоном произнёс паяц, вытаскивая из рукава колоду наточенных карт. Первые три полетели в Эмби. Брюсу надо действовать сейчас, опасный момент достиг пика, и девочка точно умрёт, если затянуть эту борьбу. — Довольно! — заставив резким движением Уайт прижаться к полу, Бэтмен бросился на клоуна, который так невовремя решил дать достойный отпор. Несколько карт вонзилось в плечо, одна из них чуть не лишила глаза. Время шло на секунды. Ярость Джокера росла в геометрической прогрессии. Выбив оставшиеся карты ударами в подмышки, он вжал зеленоволосого мужчину в стену, сжав за горло. — Почему ты их защищаешь? — прохрипел безумец, скаля зубы. — Мало того, что они неблагодарны, так они — единственные, кто тебя не воспринимает всерьёз! Никто не хочет меняться в лучшую сторону, их всё устраивает, — сильнее сжались пальцы, неудачно пытаясь придавить новый приступ смеха. — Даже дети заражены и разучились улыбаться, — бросил Джокер взгляд на наблюдавшую за ними девочку. На мгновение. — Но семейная опера… это не смешно. Бэтмену надоело это слушать… — Ты ведь и сам это понимаешь, Бэтмен. Да посмотри на себя! — это было похоже не просто на гнев. Что-то в этом было надрывное, безысходное. — Ты так стараешься натянуть на свои уши нимб, который совсем не вяжется с твоими черными, явно, демоническими крыльями, что окончательно перестал соображать! Если у тебя в фантазиях все эти люди одеты в рясы, то вспомни хотя бы о том, что именно каталитическая церковь рассадник насилия и педофилии! Брюс особенно не любил, когда грязные пальцы криминального мира тянутся к цветам жизни, но клоун даже не позволил Бэтмену вставить и слова в защиту! — Если ты скажешь: «Они хорошие», — то никто от этого не примется от этой фразы срать бабочками! Кто-то умный написал «Будет тысячи миллионов счастливых младенцев и сто тысяч страдальцев, взявших на себя проклятие познания добра и зла. Тихо умрут они, тихо угаснут во имя твое и за гробом обрящут лишь смерть», написал и сдох от чахотки. Уже тогда кто-то видел, что миром правят три столпа: чудо, тайна и авторитет! И ты — всего лишь инструмент устрашения! Это бесполезно… Он не изменится. — Они не изменятся. Бэтмен вырубает Джокера последним ударом в лицо. Шут безвольно повис в хватке кевлара.***
— Ну и ночка, — вздохнул Джеймс Гордон, наблюдая за мельтешащими тенями под пляску красного и синего. Эмбер Уайт увезли в больницу, а двух клоунов под надзором Бэтмена переправят обратно в Аркхем. — Главное, что сейчас всё закончилось. — Надолго ли? — скептично цыкнул Буллок. — Ты лишь катализатор для скопления того дерьма, что мы разгребаем. — Харви, не надо… — Нет, Джеймс, — отрезал полный мужчина. — Я взрослый человек, и могу высказать своё мнение. Мы и так отвечаем за последствия всего происходящего, типичным примером которого является это, — грубо он ткнул зубочисткой в сторону цветного месива за плечом. — А ты, как всегда, выходишь чистым из воды. Не мне решать, что будет, а начальству, но особо одарённые люди этого тебе не забудут, Бэтмен, — Харви Буллок надвинул шляпу на глаза и развернулся, чтобы оттеснить назойливые камеры репортёров от заграждающей ленты. — Ты не сердись на него, — с сожалением сказал комиссар. Он достал сигарету и зажжет её. — Просто он не может равнодушно относиться ко всему, что происходит в такие моменты, — Выдохнув порцию вредного дыма, седой мужчина вспомнил слова своего коллеги о тех людях, что митинговали перед резиденцией Рокфоллов. — И в чём-то он прав: жители нашего города так долго находятся в страхе, что это отразилось и на будущем поколении. Ещё до рождения они чувствуют тёмную ауру этого города. Они не чувствуют здесь безопасности. — Но мы для этого и здесь, чтобы это изменить, верно? — произнёс Бэтмен. Плащ потяжелел от уныния и не хотел отдаваться осеннему ветру. Комиссар кивнул в ответ. — Я поеду с конвоем в Аркхем. Джокер даже в таком состоянии опасен и может выкинуть очередную шутку. — Ладно, — согласился комиссар. Слово «шутка» заставило его передёрнуться. Он, как и все, не любил шутки клоуна-убийцы. И сейчас он желал лишь сна. Бэтмену тоже нужен был отдых. Когда он будет возвращаться домой, забрезжит рассвет. А Брюсу Уэйну сегодня надо быть на очередном скучном заседании, где он сможет хотя бы попробовать утолить усталость. Альфред всегда напоминал ему, что Бэтмен не бог, он — человек, как и все. Он не идеален. Но сможет ли он сейчас отмахнуться от этих слов, которые, приправленные праведными речами клоуна, становились обжигающе горькими?