Часть 6. Маска адекватности.
— Там-пам-парам, — Джокер в припрыжку топал по тёмным коридорам. Естественно, никто его не видел, поскольку Аркхем — его личный замок Графа Дракулы, который наполнен тайниками и лазейками. Никто из постоянно меняющегося персона даже близко не мог сравниться с шутом в знании строения этого комплекса: будь то прачечная, столовая, карцеры или сеть лазов, которые помогали заключенным перемещаться вне расписания. “Будешь освобождать Фриза?” — Агата ёрзала в подсознании, вызывая мыслительный зуд. — “Тебе не кажется, что он может оказать холодный приём?” — Каламбуры про лёд... ммм... обожаю! Это же классика! Нужно завести книгу этих каламбуров и бесить ими Виктора! — клоун высунулся из-за угла, проводил взглядом спину удаляющегося охранника. — И хоть мы не собрали слово “вечность”, я думаю, что смогу растопить сердце Снежной Королевы! — он шмыгнул к одиночкам и забарабанил кулаком в дверь: — Сова! Открывай! Медведь пришёл! — Какой медведь? — звякнула защёлка и в просвете показалось слегка заспанное лицо Фриза. — Зелёный! И с горшочком мёда! — Джокер почесал пятку. — Пора творить великие дела! — Я вроде бы тебе ставил условия... — Ага. Так вот я, оседлав Бейна и нацепив на голову свою корону, рванул вызволять прекрасную принцессу из лап жирного Чёрного Дракона! Захожу я, значит, в спальню, там гроб болтается хрустальный! Мыш хотел мне помешать, но отчалил полежать! И теперь твоя супруга в дурке ждет милого друга!!! Фриз удивленно распахнул глаза. Да, Джокер был паяцем и лицедеем склонным к разного рода театральным фокусам, но единственное, что действительно делало ему честь — он не врал. Недоговаривал, увиливал, отвлекал внимание, но не врал. И раз этот ходячий инкубатор для химикатов сказал, что Нора здесь... значит Нора здесь. — Где она? — мужчина взялся рукой за решётку и та покрылась острыми иголочками инея. — Спокойно, мы пока замаскировали её под кулер в гостиной и её сторожит фикус Айви. Но суть не в этом... Ты с нами? — Мне, сначала, нужно вылечить её, а потом... — Так, — Джокер по-птичьи склонил голову на бок, — стоять... Ты меня что, наебать решил? Да мне так больно не было со времен того поцелуя, когда мои губы примерзли к твоему шлему! — Я не отказываюсь от своих слов. Просто Нора для меня важнее. “Ди, спокойно”, — Карнавал была в ужасе, ощущая тот самый прилив адреналина, который обычно предшествовал кровавым разборкам, — “Пожалуйста!” Но Джокера уже занесло. Вся его ебучая жизнь вращалась по неправильной, зацикленной траектории, состоящей из американских горок от агонии до истерической радости. А выхода с этих кругов ада просто не было, кроме этой самой попытки построить что-то своё. Глаз мужчины дёрнулся, а лицо исказила просто нечеловеческая ярость. В руках мелькнула карта ключ и через какую-то секунду в лицо Агате пахнуло арктическим холодом. — Скажи мне Фриззи, — клоун весь подобрался. Девушка чувствовала, как перекатываются под бледной кожей напряженные мышцы, — ты не боишься, что я обижусь и реально сделаю из твоей жены кулер? С горячей водой, поскольку мы тут с недавнего времени повадились пить чай. — Не смей мне угрожать! — Виктор проклинал глупых агентов, которые забрали его костюм и пушку. А меж тем Джокер рыкнул и кинулся вперед, словно волк, жаждущий вцепится своей добыче в глотку. Если бы Агата могла, она рвала бы на голове волосы, вот только волосы были казенные, а руки “тела” были заняты абсолютно бессмысленным мордобоем. А ещё было очень холодно. Казалось, будто её выгнали голую в тридцатиградусный мороз на улицу. Хотя, по сути, так оно и было. Фриз был твёрдым и ледяным — как бы банально это не звучало — и боль от сбитых костяшек пульсировала не только в руках, но и в висках. По израненным пальцам сочилась кровь, резко контрастируя с белым инеем. — Никому, слышишь, я никому не позволю собой манипулировать! — изо рта клоуна вырывались клубы пара. Он оттолкнул Виктора к стене, приложив того хорошенько о твёрдую поверхность. Тонкие пальцы шута сомкнулись на ледяной коже, перекрывая мужчине доступ кислорода. Тот попытался пнуть его в живот, но противник предугадал этот манёвр и совершенно бесчестно двинул ногой в пах бывшему ученому. Фриз и рад был бы вскрикнуть от боли, но хватку Джокера было почти невозможно разжать. “Джокер, хватит! Что ты делаешь? Он нужен нам!” — Я не люблю обманщиков! “Нет! Вы просто не поняли друг друга! Черт! Прекращай! Ты меня пугаешь! Хв...” —...атит! Перестань! — Агата с удивлением посмотрела на свои руки, окоченевшие, но цепко сжимающие чужую шею. Фриз даже забыл о том, что он задыхается в руках психопата и удивленно уставился на Джокера, который вдруг заговорил фальцетом. — Чёрт! Она отпрыгнула от Виктора, чувствуя, как тело колотит дрожь. А ещё безумно хотелось кушать. — Прости. — Прости? — мистер Фриз вскинул бровь от удивления. — Ага. Я перестарался, — Агата махнула трясущейся рукой. — Но нам правда нужна помощь. — Странно, — теперь уже обе брови приподнялись неестественно высоко. — Ты головой ударился? — Типа того, — Карнавал устала от всего этого. Перепады настроения Джокера вытягивали из тела всю имеющуюся энергию, оставляя только пустоту и голод. — Мы вот что предлагаем: Нору размораживать сейчас нельзя... Мы же в, мать её, психушке! Ну сам видел: психи, таблетки, небо в клеточку, пижама в полосочку. Нужен нормальный хирург, нужно оборудование и всё остальное. Помоги превратить Аркхэм в город — получишь здоровую жену. — Чёрт с тобой, — Фриз скатился по стене на пол, потирая саднящую шею. — Все равно тебя не переспоришь. — Ну и чудненько... А теперь мне нужна грелка, - она сглотнула в попытке подавить сосущую пустоту под диафрагмой. – И топливо для моего движка…***
Иногда люди не слышат друг друга. И тут уже не играет роли ни кровное родство, ни физические привязанности, ни вынужденные контакты. Люди просто не слышат, потому что слышать не хотят. Альфред тяжело вздохнул, глядя на длинный дубовый стол, на одном конце которого примостился мальчишка, щупленький и какой-то нескладный, а на другом мрачной тенью самого себя возвышался глава дома. Было больно видеть, как между двумя дорогими для Пенниуорта людьми пролегла бездонная пропасть: отец почему-то думал, что любовь надо заслужить, а в сердце ребёнка бушевала такая кипа чувств, что не каждому психотерапевту такое снилось. Дворецкий понимал, что сам приложил руку к формированию сына Томаса Уэйна. Британская чопорность сама по себе убивает эмоции: минимум ласки, максимум заботы и сарказма. Вот и выходило, что Брюс пытался воспитывать Дэмиэна по образу и подобию своего опекуна, что выходило из рук вон плохо. Внук Ра’с аль Гула рос в атмосфере строгости, безжалостности и отчужденности. И, вроде как, его отец говорил, что это не правильно, что понятия о жизни его матери и деда не верны, а в итоге мэнор стал для него тюрьмой... Гипотетическая Светлая Сторона встретила его с той же строгостью, безжалостностью и отчужденностью. У Брюса для младшего Уэйна почему-то никак не находилось нужных слов и веры, а потому единственный, к кому Дэмиэн действительно тянулся, был Дик Грейсон который, к величайшему сожалению Пенниуорта, слишком резво сбежал из-под опеки приёмного отца. Этот мальчишка в своё время сделал особняк чем-то похожим на дом. Улыбчивый и инициативный, он умудрялся встряхнуть даже Брюса. А потом случился Тодд... Вся та нежность и отцовский инстинкт, которые умудрился пробудить в Уэйне Ричард, вдруг обратились в вязкую безысходность, разверзлись кровоточащей раной в душе, которую сколько не сшивай, она всё равно продолжит ныть. О Джейсоне под сводами поместья не говорили, но призрак того, что произошло, витал в воздухе и прятался по тёмным углам и щелям, чтобы вернуться в кошмарах. Джейсон слишком походил на Брюса в его возрасте: слишком самонадеянный, порывистый, чересчур свободолюбивый... и, чёрт возьми, Дэмиен был точно таким же! Пусть внука Ра’с аль Гула больше интересовали книги, бизнес и математика, а Робин был всего ишь способом больше времени проводить с отцом - самонадеянности и свободолюбия мальчику было не занимать. Он, сам того не понимая, бередил то, что не заживало уже долгие годы. Альфред вздохнул, взглянув на нетронутую тарелку с рагу, над которой склонился младший Уэйн, и решился нарушить царящую тишину: — Судя по тому, в каком расположении духа вы находитесь, то я позволю себе кощунственно опустить вопросы про погоду и день минувший и перейду сразу к делу, — мужчина склонил голову. — Если вас кто-то не устраивает, то я могу предложить винтажную винтовку для большего аргументирования своих позиций! — У меня всё под контролем, Альфред, — Брюс вздохнул, бросив взгляд на сына. Тот что-то печатал на планшете, хмурился и поджимал губы. — Дэмиен, как прошёл твой день? — Ты не представляешь, — мальчик поднял сияющие глаза, — Сегодня Люциус использовал мои советы, когда я указал на четыре способа практически легально обойти налоги! Это повысит прибыли, и мы сможем вложиться... — Стоп! — Брюс резко поднялся из-за стола. — Вы с Фоксом сделали что? Он чему тебя учит? Кто вообще дал тебе налоговые документы? — Я, в отличии от тебя, заинтересован в успешности компании! — подросток откинул вилку. — Единственное, что должно тебя интересовать в твоем возрасте... — То есть ты хочешь сказать, что я могу скакать по крышам города в дурацком костюме, но мне нельзя давать ТВОИМ работникам дельные советы, чтобы ТВОЯ компания развивалась?! — Дэмиан! — Замолчи! Я достаточно взрослый, чтобы меня кто-нибудь отходил монтировкой! — мальчик выскочил из-за стола и кинулся наверх, оставив отца сжимать кулаки в бессильном гневе. Гневе на самого себя. Брюс хотел было пойти за сыном, но его запястье перехватил дворецкий: — Не нужно, сэр. Дайте ему остыть. — Альфред... — Он не прав. Но вы неправы еще больше, сэр, — он потянул мужчину за собой. Длинный коридор навевал мрачные мысли. Все поколения Уэйнов взирали на своего потомка преисполненными гордости взглядами. Каждый из них, начиная с мелкого контрабандиста пра-пра-пра-прадеда, заканчивая аристократичной бабкой, так или иначе стремились менять митр вокруг себя. — Что вы видите на этих картинах? — Пенниуорт коснулся тонкими пальцами холста, на котором чувствовалась текстура масла. — Это мои предки. Наследие Уэйнов. — Они счастливые? — Что? — глаза Брюса недоуменно распахнулись. — Я спрашиваю, — дворецкий тяжело вздохнул, — счастливы ли они? Ваш отец, например, вкладывал все свои силы и деньги в обустройство города, чтобы вы и Марта могли жить в безопасном мире. Но скажите, чем ему пришлось пожертвовать? — Он мало бывал дома... — брюнет нахмурился. Никогда они с Альфредом не говорили об этом, и теперь ему стало некомфортно. Томас Уэйн никогда не был хорошим родителем. Точнее, в те редкие дни, когда он вспоминал о том, что у него есть жена и сын, он был образцовым отцом: пикники, прогулки, развлечения — все это было. Но такие моменты случались с каждым годом всё реже. Брюс, тоскуя по отцу, часто проводил время в его кабинете. Он читал книги или делал уроки, которые ему давала домашняя учительница. Он смотрел на огромный дубовый стол и думал о том, что папа, который работает за таким большим, величественным атрибутом офиса, очень важный и невероятно сильный. Порой, Брюсу казалось, что, наверное, Томасу неприятно смотреть на него, такого маленького и слабого, и именно поэтому уделяет ему так мало времени. Мама всегда утешала его. Она умела одним ласковым словом развеивать все страхи, а её руки были самым прекрасным, что было в его жизни. Марта Уэйн была для него настоящей феей: в длинных красивых платьях она вплывала вечером в комнату, когда гувернантка уже уходила домой, приносила подарки и обнимала, обдавая сына нежным запахом дорогих духов. Но феи исчезают при свете солнца, и доброго утра ему желала уже пожилая гувернантка и высокий, подтянутый дворецкий, который будто сошел с экрана какого-то шпионского боевика. Ком встал в горле, не давая вздохнуть. Осознание собственного желания угодить стандартам двум людям, ставшим его миром в сердце, которое так и не исполнилось, сдавило душу плотной тоской вперемешку с отчаянием. — Там наверху, сэр, сидит ребенок, который был любим только тогда, когда выполнял приказы своего деда. Он такой только потому, что его не научили, что бывает по-другому. И он очень одинок. Как и вы когда-то были. — Что мне делать, Альфред? - Брюс вперил взгляд на своего наставника, его душа вздрагивала, с каждой секундой погружаясь в яму своего бытия. — Не судите его строго и, прошу вас, начните уже слушать друг друга.***
— Мумфф! Муф чавк ням-ням, мумффуф ам! Персонал больницы, которых взяли в заложники минут десять назад и, словно скот, согнали в общую гостиную, недоуменно взирал на клоуна, который, взгромоздившись на стол, пытался толкать речь и ел пончик. Одновременно. — Ох, любая женщина отдала бы пол жизни за такую способность жрать и не толстеть, как этот юродивый, — Памела присела рядом с бледнеющим от страха санитаром. — Джей, — Загадочник подергал его за штанину больничной робы, — прожуй сначала. Клоун фыркнул, но с усилием проглотил сладость и выдохнул: — Дамы, господа и фикус, — он расплылся в ласковой улыбке голодного питона, — я собрал вас здесь, чтобы рассказать вам о перспективах развития и реорганизации Аркхэма! Харви, неси презентацию! — презентация представляла собой чертеж на туалетной бумаге, приклеенный к оторванной столешнице. — Так вот, как вы помните, последний десяток лет мы показали отличный результат:задержаний и заключений: 1008; побегов: 1001; убийств персонала: 112; своровано и съедено булочек из столовой: 15732!
Как видите, это были продуктивные годы, но теперь, мы должны двигаться дальше! Поднимите руку те, кто проводит в этом заведении больше половины своего времени? Взметнулся лес рук, причем, конечности поднимали не только больные и преступники, но и некоторые санитары, врачи и охрана. — У меня тут личных вещей больше чем дома, — выкрикнул кто-то из толпы. — Бинго! — Джокер подпрыгнул и хлопнул в ладоши. — Об этом я и говорю! У меня тут есть зубная щетка, пижама, любимый экзекутор и булки в столовой! Думаю, пора выводить наши отношения с Аркхэмом на новый уровень! Так что, с этого дня мы станем хозяевами этого клоповника! — психи восторженно взревели, — И да, забыл сказать, раз уж мы тут строим новое, практически социалистическое общество, только без Сталина и красных флагов, я предлагаю выбор: вы можете присоединиться к нам. Сейчас Харви зачитает нашу Конституцию! Жги, плюшечка! Дэнт закатил глаз, но вышел вперед и красивым жестом развернул рулон туалетной бумаги: — Параграф первый. Суверенный город государство “Амьюз”* будет представлять собой... Джокер соскользнул вниз и уселся на столе, размышляя о том, как далеко зашла вся эта авантюра и какой же он все-таки молодечик, что умудрился собрать под своим знаменем почти всех влиятельных преступников города. Те не подкачали: Дэнт, через помощников сумел переправить в лечебницу огнестрел и патроны, Айви превратила задний двор в грядку, заставила ребят с биполяркой собирать огурцы, помидоры, патисоны, клубнику и еще, как минимум, семь видов овощей и фруктов, Пугало отправлял депрессивных и маниакальных солить эти самые овощи и закатывать по банкам, а Загадочник договаривался о встрече с Пингвином, который питал к зеленому зверю Аркхэма какую-то иррациональную привязанность. Машина перемен, что строилась на протяжении последнего времени звякнула шестернями и с грохотом сдвинулась с места. И это было более чем волнительно. Взяв со стола отжатый у какого-то бедолаги мобильный, Джокер набрал знакомый номер: — Харли, детка... — Пу-у-у-удинг! — взвизгнули на другом конце провода. — Да, слушай, мне нужна помощь. Я доверяю тебе Бом-Бом. Постарайся доставить красавицу к Аркхему как можно скорее. — Я всё сделаю, дорогой! У тебя там что-то веселое будет? — Джокеру казалось, будто она видит, как Харлин ерзает на месте от нетерпения. — О да, весело будет, сил нет! “Бом-бом?” — Карнавал сделала сальто. — “Что это такое?” — А-а-а, не всё сразу! — Джокер хрустнул шеей и зевнул. — Харви, ты там уже кончил кучей скучищи на лицо слушателям? Или ты в процессе? — Он как раз распинается про систему общего добровольно-принудительного труда во благо нашего общества и светлого будущего, — Нигма переминался с ноги на ногу, —Уже ощущаю вкус клюквы и водки. — Ну что же... — клоун окинул взглядом притихший персонал и пациентов. — Пусть тогда заканчивает свой опус и проводит голосование. А нам нужно подготовить Аркхэм к осаде. Ночка будет жаркой. — Хм, а что делать с теми, кто не захочет присоединиться к нам? — Ну как что? — шут наклонился так близко, что Эдварду казалось, будто он чувствует прикосновение тонких, теплых губ на своей щеке. — по заветам самого знаменитого коммунистического государства, всех предателей следует приставить к стенке!***
Это было первое, за долгое время, мероприятие, на который они с Дэмианом выбрались вместе. Мальчик не слишком интересовался искусством, но вот наука его завораживала, пусть и не так сильно, как вереница цифр в финансовом отчете. И все-таки, он с интересом слушал лекции о теории струн, квантовых полях и новейших разработках в сфере изучения космоса. Он как губка впитывал информацию, пока диктор мерным тоном разглагольствовал про суперпозицию. Брюс хотел поговорить с сыном в какой-то неформальной обстановке, потому что дома все их общение превратилось в банальное “привет-пока”. Запрещать Дэмиану появляться в Уэйн-Интерпрайзис Брюс не стал хотя бы потому, что неодобрительных взглядов что от Альфреда, что от Фокса он бы просто не выдержал. В конечном итоге, он видел сына либо на ужине, либо в компании Люциуса и членов совета директоров, которые, несмотря на первоначальный скепсис, действительно прислушивались к сыну их руководителя. — Смотри! — подросток схватил его за руку и потащил к стенду, где качала головой лошадь-андроид. — Интересно, а когда-нибудь люди создадут роботов, которые пройдут тест Тьюринга? — Уже прикидываешь, как можно было бы сократить штат, заменив людей на андроидов? — Я такого не говорил, — брюнет хитро улыбнулся. — Но подумал. — Типа того, — он нажал на кнопку и механическая лошадь встала на дыбы. — Но, как говорит Люциус: “Всех денег мира не заработаешь, а репутация компании лояльной к простым людям — дорогого стоит!” Брюс усмехнулся, поражаясь как похоже мальчишка передразнил его зама. Сейчас, в отвлеченной остановке, им было даже весело друг с другом и искренне хотелось, чтобы такой момент единения продлился как можно дольше. — Может быть, потом перекусим где-нибудь? — миллионер мягко сжал плечо сына. — А Альфред ревновать не будет? А то он как слишком внимательно изучает травник. Не хочу превратиться в жабу. — Ну, думаю если мы сбалансированно откушаем в заведении с не менее чем двумя звездами МИШЛЕН, то он, так и быть, простит нас. — А я хотел картошку фри... — Да за такое кощунство нас обоих... Трель звонка резанула по ушам, заставляя Уэйнов сдавленно застонать. Этот звук нельзя было ни с чем спутать, поскольку на “рабочем” телефоне надрывался Моцарт, оповещая о том, что в городе что-то произошло. — Алло, — Брюс поднял трубку, с сожалением глядя на мрачного Дэмиана. — Комиссар Гордон передал, что Аманде Уоллер понадобился Бэтмен в срочном порядке. Мастер Дик уже выехал с костюмом к полицейскому участку. — Я отправлю Дэмиана домой. Вызови пожалуйста Марка из главного офиса, чтобы он его забрал. Думаю, стряслось что-то серьезное. — Брюс отключился, сжимая пальцами переносицу. У него уже начинала болеть голова. — Я пойду с тобой! — в зелёных глазах подростка сталью свернуло знаменитое Уэйновское упрямство, вот только голова Брюса уже была занята другим. — Нет. — Но я хочу помочь! — Я сказал нет! Не дай бог я увижу тебя сегодня на улице — запру дома. Лицо Дэмиана исказила такая обида и злость, что мужчине на мгновение показалось, что тот готов его придушить голыми руками: — Я ненавижу тебя, слышишь?! Ты даже не представляешь, насколько сильно! — сорвавшись с места мальчик рванул к выходу, оставив Брюса сжимать кулаки в бессильном отчаянии. Так всё похерить парой фраз ещё нужно уметь.***
“Весьма многообещающе”, — удовлетворённо наблюдала Агата за процессом. — “И всё-таки, ты мог бы и отпустить бедолаг”. — Если бы я их отпустил, то похерил бы к чертям свою репутацию тирана. Так что это был вклад в наше счастливое будущее, — Джокер стоял на краю балкона, балансируя на перилах. Ветер трепал зеленые локоны, путаясь в ярких прядях. На клоуне красовался самый строгий костюм, а именно: фиолетовый фрак, под которой сияла кипенная рубашка, узкие брюки и начищенные до зеркального блеска ботинки с белоснежными гамашами. Несмотря на яркость наряда, мужчина умудрялся выглядеть царственно-вальяжным. У его ног раскинулось его будущее королевство, а значит он не мог позволить никому помешать себе. Внизу копошились люди. Санитары и охранники, которые проявили к новоявленной утопии лояльность, получали оружие и Дэнт выставлял их по периметру. Естественно, в их верности были большие сомнения, а потому, для лучшей мотивации, на них нацепили шоковые ошейники, которые обычно были украшением особо буйных пациентов. В случае непредвиденных обстоятельств, их можно было обезвредить с пульта, за которым колдовал Нигма. Солнце медленно клонилось к закату, озаряя своим золотисто-алым сиянием верхушки старых сосен, окружающих Аркхэм. Это место видело слишком много боли. В разы больше той боли, что принес на своих подошвах самый значимый преступник этого проклятого, вечно затянутого смогом города. Джокер жил этим, впитывал в себя отчаяние щербатых стен, психушка и он сам прокляли смех, превратили улыбку в орудие устрашения, сделав хохот чуть ли не самым страшным звуком для чертовых Готэмцев. Но, пора было наконец соединить разрозненную какофонию звуков в победоносный марш. А увертюрой к нему послужит вой полицейских сирен Он шагнул с балкона, ощущая под ногами пустоту. Карнавал вскрикнула от неожиданности, но тут же под каблуками дорогих оксфордов очутилась толстая лиана, медленно спускающая вниз клоуна, где его уже ждали особые пациенты этой ничтожной тюрьмы и все они были при параде: Айви красовалась в алом вечернем платье, Дент, Пугало и Даже Бэйн нацепили костюмы тройки — Бэйн, правда, в силу размера, влез разве что в манишку с бабочкой — Фриз вместо чёрно-белой, поражал своей сине-синей гаммой в одежде. В общем, это была свита, вполне достойная шута, уже готового надеть корону. — Ну-с, как у нас дела? — Они требуют сдаться и сложить оружие, — Харви презрительно хмыкнул. — О, правда? Может они еще и розового единорога хотят? — Джокер потянулся. — У кого-нибудь есть рупор? — злодеи переглянулись и пожали плечами. — Мегафон? Детский микрофон на батарейках??? Нет? Да что ж это за беспредел такой! Придётся надрываться. Он подошел к литому забору, что был похож на пасть невиданного чудовища и поднял руки вверх, совершенно не опасаясь винтовок, что целились ему прямо в грудь. — Господа! — голос его утонул в вое сирен. — ГОСПОДА! “Возьми жестяную кружку и побрякай по решётке. Эти олухи тебя не слышат.” Хлопнув себя по лбу, клоун замахал рукой, подзывая кого-нибудь подойти поближе. От группы отделился рядовой и осторожно приблизился. — Ты меня слышишь? — тот недоуменно моргнул, явно не различив фразу. — Я ГОВОРЮ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? — спецназовец вздрогнул и кивнул. — ПУСТЬ ОНИ ЗАТКНУТ СИРЕНУ! Джокер закашлялся. Он не привык драть голосовые связки. Обычно, все его истерики проходили в комфортной для него обстановке. А между тем представитель силовых структур пробубнил что-то в рацию и вой стих. Они даже мигалки выключили, для пущего эффекта. — Пресвятой зад Бэтмена, наконец-то! — Джокер вздохнул с облегчением и крайне недовольно воззрился на спецназ. “Мда, пригнали столько, что будет невкусно, но достанется всем.” — Цыц, всё будет нормально. Кха-кха... — клоун набрал в легкие воздуха, — вы что тут забыли? Я вас не звал! Подите нахрен! — Мы требуем выпустить заложников и сдаться властям. Если вы не окажете сопротивления, никто не пострадает, — голос, усиленный аппаратурой, резанул по барабанным перепонкам и мужчина недовольно поморщился. — Вот, у них есть эта громкоговорилка, а у нас нет. Ну что за скотство? — он стряхнул с плеча невидимую пылинку, — Господа офицеры, вам тут делать нечего. У нас тут заложников нет, а те, кто был, так мы их на труповозке местной сами в морг вывезем. Уходите отсюда подобру-поздорову. Если вы нас не тронете, то и мы будем хорошими мальчиками. Ну сами подумайте, зачем вам нужна эта занюханная лечебница? А нам она для дела пригодится. Свобода, равенство, братство, и всё в таком же духе... Наверное, впервые за время существования на этой бренной земле, он поблагодарил чан с отходами, Бэтмена и свой искажённый разум за то, что заметил блеск прицела на одном из деревьев. Полшага в сторону, и вот уже Смерть улыбается ему беззубым ртом и отходит в сторону, опуская косу. Они с ней — лучшие друзья, а потому, её улыбка звучит лёгким скрежетом, с которым пуля снайпера проходит по касательной, оставляя на височной кости свой нежный автограф. Тут же ворота затянуло лианами, а Джокер хохотал, чувствуя, как правую половину лица заливает кровь, остро пахнущая железом и химикатами. — Убить, — рявкнул он, и канонада взяла своё крещендо.***
— Вчера вечером пропала связь с Аркхэмом, — Уоллер постукивала по столу пальцами, неприязненно глядя на двух мужчин, стоящих перед ней. — Сегодня стало известно, что преступники, возглавляемые Джокером, захватили в лечебнице власть, освободив наиболее вменяемых пациентов и завербовав часть персонала. — А что с остальными? — Дик склонил голову на бок, разглядывая собеседницу. — Убиты. Пятнадцать трупов санитаров и девяти пациентов лианы вытащили за ограду больницы. Брюс побледнел: — Они что-то требовали? — Сдать им Аркхэм, — Аманда зло усмехнулась. — Они перешли все доступны границы! Ты, — она кивнула на Темного Рыцаря, — обязан обезвредить эту шайку, понял меня? Я добьюсь разрешения на то, чтобы усадить всех виновных на электрический стул. Свободны! Взмахом руки она отправила напарников за дверь. Ричард молчал, заламывая костяшки пальцев, прекрасно ощущая эту тягостную отрешенность, которая владела сердцем приёмного отца. — Мы ведь можем не слушать её приказов, — Дик сел в Бэтмобиль, размышляя над тем, как же странно эта машина смотрится вне ночной тени. Автомобили шарахались от бронированного монстра, сигналили им вслед, то ли поддерживая, то ли выражая недовольство. — Можем, — Брюс никак не мог справится с жутким желанием что-нибудь сломать, — но мы и правда должны остановить Джокера. Не ясно, что он там задумал. — Ты собираешься сделать это, зная, что его отправят в тюрьму, а оттуда на казнь? — Если так решит суд, — Бэтмен скрипнул зубами. Грейсон покачал головой. Ему не нравилось то, что происходило с Брюсом и всеми домочадцами. Как бы там ни было и где бы он не жил, особняк Уэйнов навсегда останется для него домом. А сейчас, что от Дэмиена, что от Альфреда приходили какие-то совсем странные сообщения, из которых было понятно только то, что отец обнес свое сердце бетонным забором и провел к нему ток. И кто мог бы до него достучаться — неизвестно. А между тем Бэт-мобиль заехал на мост Пионеров, который по этому случаю был опущен. На нем толпились полицейские машины, а где-то впереди слышалась стрельба и тянуло слезоточивым газом. — Гордон, — Брюс слышал помехи в рации, — Гордон, ответь! — Да, — голос комиссара был хриплым и приглушенным. — Я слушаю. — Что там по обстановке? — Снайпер не подчинялся моим приказам и выстрелил в Джокера. Осажденные открыли огонь. Не пойму, откуда у них столько боеприпасов. — Джокер жив? — А что этой змее сделается? — Джеймс закашлялся. — Однако, впервые на моей памяти, стрельбу начал не он. Черт знает, что в голове у него творится. Ты один или с мелким? — Робин дома. Со мной Найтвинг. — Ладно... — полицейский тяжело вздохнул, — Может это и к лучшему. Я не представляю, что у этих психов происходит, но будь осторожен. Положив рацию на место, Брюс позволил Дику настроить коммуникаторы на нужную частоту. Они остановились на обочине, не доезжая до основной штурмовой группы. Ричард должен был пройти по подземным ходам и попасть внутрь лечебницы, обезвредив всех противников и открыть ворота с пульта охраны. А старший Уэйн собирался напасть в лоб, чтобы перетянуть на себя внимание. Найтвинг улыбнулся и ободряюще сжал плечо приемного отца. Он мелькнул быстрой тенью и скрылся среди голых стволов кленов и разлапистых елей. Солнце почти утонуло в океане, разливая багрянец своей маленькой, ежедневной смерти. Бэтмен быстро шагал среди деревьев, ощущая странную нервозность. Прошлая их встреча с Джокером окончилась... непонятно. Он не узнавал своего противника, будто тот перешел на новый уровень то ли безумия, то ли разумности. Это было неправильно и до будоражило что-то в самой глубине души. Джокер был тем самым взмахом крыла бабочки, которое приводит к цунами на другом конце земли. Клоун говорил — и в небо взмывали всполохи взрывов. Клоун танцевал — и Готем заходился в судорогах. Клоун молчал — и всё вокруг разрывало на части. Клоун смеялся — и сердце Бэтмена совершало кульбит. И эта незримая власть невменяемого кукловода до отвращения бесила, но натягивалась плотной шлейкой, стирала кожу на шее своими жесткими кольцами, отбирала дыхание, обращая вздохи в хрипы умирающего. Натужно взвизгнул крюк, и Рыцарь Готэма размазанной тенью перемахнул через забор, оказываясь в... саду. А точнее, он оказался перед дверью в оранжерею, в которой зрело всё, что только может зреть, несмотря на холод. Влияние Айви ощущалось за версту, но что-то было не так… как если бы во все это было вложено чуть меньше злости чем обычно. Никаких шипов и сорной травы. Он пробирался дальше, удивляясь тому, почему тылы были оставлены без присмотра. Хотя, ответ на этот вопрос ему очень не понравился. — Ну конечно, — скрипучий голос Крэйна вызывал нервную дрожь, — кто же ещё. Я с удовольствием бы прикончил тебя, но давай-ка отойдём от теплицы. Брюс моргнул, глядя как Пугало топает вглубь территории, разглагольствуя о том, что Айви совершенно не ценит его злодейский гений и постоянно бесится, когда от химикатов дохнут все растения в радиусе километра. Это было столь странно, что мужчина повиновался, почти уверенный, что дальше будет какая-то ловушка. Но, зайдя во внутренний двор, Джонатан огляделся и довольно потёр руки: — Думаю, это подходящее место! — он подкинул в руках небольшую дымовую шашку. — Что вы задумали? — запоздало опомнился брюнет, следя за движениями противника. — А ты не в курсе? — Пугало задумчиво покачал головой. — Странно. Вообще, это будет город. Большой подземный город и весь наш. — Ваш? — Ну, город для тех, кого достал этот мир. Правда, — тело Джонатана звенело от напряжения, — сначала нужно разобраться с правительственными шавками. И с тобой! Он швырнул в лицо Бэтмену шашки. Тот ловко отбил их плащом, но, разбившись о каменную дорожку, они начали источать едкий желтоватый дым, который туманил разум, превращая мысли в кисель из жутких сцен и образов. Фобос был коварен, он проникал на самый край подсознания, вытаскивая все новые и новые фантомы, сотканные из боли и ужаса: Марта и Томас, протягивали к сыну испачканные в крови, тронутые гниением руки, Джейсон, укоризненно качал головой и скалился абсолютно безумной улыбкой, Барбара держалась за живот, по которому растекалось страшное бордовое пятно. Парад мертвецов пополнили Альфред и Грейсон, дёргающиеся в жутких конвульсиях, выплёвывая кровавую пену. А над ними стоял, ухмыляясь, Дэмиан, раскручивая в тонких пальцах шприц с ядом. Это затапливало удушливой волной, отнимало волю и силы. Правда, костюм все же подавал в тело противоядие. Не столь мощное, чтобы полностью избавить от страха, но достаточное, чтобы хоть как-то оценивать ситуацию. Брюс, сосредоточившись на Крэйне, который, видимо, планировал в добавок ко всему, шарахнуть его дозой транквилизатора, рванул вперёд, сталкивая худого психиатра в фонтан. Благо, в том не было воды. — Ты не понимаешь! — тот задергался. — Зачем ты здесь? Мы оставим в покое этот городишко! Разве жизни твоих драгоценных горожан стоят дороже клочка суши, окруженного водой? — Это не похоже на жест доброй воли. Вы убили заложников! — Бра-а-а-аво, — позади раздались медленные, издевательские хлопки. — Ты бесподобен, как всегда. Скажи мне, сахарный мой, а сколько людей умирает в больницах, хосписах, тюрьмах и в подворотнях на обоссанном асфальте? И всем насрать. Брюс одним движением вырубил Джонатана и обернулся. Джокер смотрел на него зло и раздраженно. Вся правая половина лица шута была залита кровью, а рана на виске смотрелась до безумия плохо. То, что клоун всё ещё стоял на ногах, вызывало уважение: — Вести подсчет душ — не существенно именно потому, что вам самим, о законопослушные граждане, на эти души насрать! — тяжелый револьвер слегка подрагивал в тонких пальцах. — Не будь же таким лицемерно серьезным, ягодка! — они кружили в странном, давно изученном танце. Бэтмен знал, что Джокер не выстрелит, Джокер ждал, когда оппонент попытается приблизиться. — Войны спонсируются налогоплательщиками! Подумай, каждая милая медсестра, подтирающая жопы сотням не ходячих пациентов, косвенно виновата в тысячах смертей на ближнем востоке! — Не заговаривай мне зубы... — мужчина швырнул бэтаранг, целясь прямиком в тонкое запястье. Раздался выстрел и пуля, врезавшись в грудную пластину, застряла в композитном волокне. — Ты не споришь со мной, — шипел клоун, доставая из внутреннего кармана фрака нож, — потому что знаешь, что я прав! Я всегда был прав, но мне было так весело с тобой, что я позволял тебе вести все наши партии. На сей раз, я предлагаю тебе уйти... Потому что, именно сегодня, если ты всё-таки встанешь на моем пути, я убью тебя. Брюс рыкнул, боясь признаться самому себе, что эти слова отдались глухой болью где-то там, за грудной клеткой. Он кинул бола, целясь в основном по ногам. Клоун не успевший увернуться от атаки, упал на землю, резкими движениями пытаясь перепилить ножом крепкие путы. Бэтмен приблизился, намереваясь обездвижить противника окончательно, но веревки под лезвием лопнули и клоун ужом извернулся, втыкая нож в левый бок Тёмного Рыцаря. Застонав, Брюс выдернул лезвие и откинул подальше. Схватив Джокера за фалды, он дёрнул его в сторону. Фрак слетел, а шут кубарем прокатился по каменной дорожке. — Твоя извращенная мораль никогда на станет правдой, Джокер, - резкий апперкот опрокинул мужчину навзничь и тот залился смехом, выплевывая на мерзлую землю сгустки крови. — Она правдивее твоих идеалов, и тебя это бесит! Наш город стал бы вам бельмом на глазу. Плевком в рожу всем и каждому, кто скажет о том, что верна только ваша гуманистическая проповедь, которую толстосумы насилуют толпой для получения сверхприбылей! — он вдруг приблизился, обдавая губы Брюса тяжелым дыханием с запахом окисленного железа. — Кому, как не тебе, знать всё о сверхприбылях, мышка! Бэтмен поджал губы, отталкивая клоуна от себя. Тот оступился, приложившись раненым виском о бордюрчик. Где-то у ворот грохотали выстрелы. — Ты никого не убиваешь... — Джокер пытался отползти от возвышающегося над ним Темного Рыцаря. — Но смерть была бы раем, по сравнению с вечной погоней за тенью. За огромной тенью летучей мыши! Или ты всё злишься из-за малиновки с обломанными крыльями? Ярость застлала глаза, и Брюс схватил за грудки клоуна, чувствуя, как гнев пожирает его изнутри, но тот его что-то дёрнуло. Сзади. За плащ. Обернувшись, Брюс с удивлением увидел женщину. Она была худой и у неё почему-то подергивалась рука: — Отпусти. Отпусти его. Он удивленно уставился на женщин, выходящих из больницы. Десятки женщин, многие из которых, видимо, совсем не понимали, что происходит, но упорно шли за своими спутницами. — Отойдите, — брюнет одной рукой держал не сопротивляющегося клоуна, а второй попытался отнять руку больной от своего плаща. — Он преступник. Он должен понести наказание. Вас освободят и... — Освободят? — незнакомка склонила сотрясаемую тиком голову. — Это он нас освободил. Выпустил нас. Всех-всех. Он сделает нам дом! — Вам нужно лечение! Вам нужны квалифицированные специалисты! Вы можете навредить себе и окружающим. — Он убил тех, кто мог навредить. Не тронь его. — И вас не смущает, что он убийца?! — Брюс не мог поверить в то, что происходит. — Нет. Ему на нас не плевать, и он пообещал дом. Мы тоже люди. Почему у нас отняли право выбора? — Так нельзя, — брюнет тяжело вздохнул, пытаясь вразумить собеседницу. — Это незаконно. — Это спорно, — коммуникатор пошел помехами, но в нём отчётливо слышался голос Дика. — Я тут уложил на лопатки Загадочника, и ты просто не поверишь, что я у него нашёл. — Ближе к делу, — вся эта ситуация с каждой минутой нравилась Уэйну все меньше и меньше. — У него тут копия платёжки от Освальда Кобблпота! Тот подал заявление в мэрию на выкуп всей островной территории! Что за срань тут происходит? Бэтмен удивлённо моргнул, переводя взгляд с полубессознательного клоуна на пациенток, нервно переминающихся с ноги на ногу. Вдруг в тёмном небе послышалось хлопанье лопастей вертолёта. Небольшая вертушка приземлялась на открытую площадку перед лечебницей. — Пу-у-у-удинг! — как только шасси коснулись земли, Харли выскочила из машины, не обращая внимания на Бэйна, который забрался в кабину и принялся там рыться. — Отпусти его, мерзкая рукокрылая тварь! — в руках у разъярённой девушки ярким пятном горел тяжёлый, аляповато раскрашенный молот. — Харл, — клоун невольно поморщился от громкого голоса напарницы, — заглохни. Ты принесла то, что я просил? — Да, — вместо неё ответил реслер, прижимая к груди, аки маленького ребенка, миниатюрную атомную бомбу. — Кажется, последний аргумент останется за нами. “Та-ак,” - протянул голос Эгги в голове разукрашенного паяца, - “мне уже начать молиться?..”