Альманах Ублюдка

Что мне делать? В смысле, что обычно пишут люди на первой странице своего дневника? «ПриФФки, дорогой дневничОк, меня зовут Марго, мне 13 и я супер-стерФФочка»? «Салют, ебать меня трактором»? «Да будет свет, да сгинет мрак»? «Приветствую, незнакомец, ты нашёл Некрономикон, теперь положи его на место»? «Здравствуйте, земляне, я представитель расы Купизоидов, вашей цивилизации грозит опасность»? Банальное «Привет»? Не знаю. Давай так — я не буду начинать с приветствия, а сразу перейду к делу. И обращаться буду лично к тебе — читающему, а не к куску переработанного дерева — мне как-то странно общаться с неодушевлённым предметом. Вот и договорились. Хотя это по-прежнему странно Меня зовут… нет, давай без имени, ладно? Зови меня АнонимомДраздапермойВеликим и Ужасным Гудвином-трансвеститомЧучелом-МяучиломЗагадкой-вампиркой-оборотнем ойблягыгы ТИТЕИРУЕФТИРШФУЩКТРЗЩКУИЙЩШ Блин. Это сложнее, чем я думала. Сойдёмся на Канелле, ладно? Canella… Звучит мило. Конечно, ВаКанеллой меня никто не зовёт. Ублюдок им как-то привычнее. Слово давно потеряло своё первоначальное значение — незаконнорожденный, бастард; но меня называют правильно — я действительно ублюдок, родившаяся ради денег, по состоянию здоровья, запрещающего делать матери аборт, и, как я могла забыть — «вот ирония, дочурка — квартирку мне дали из-за тебя, но распоряжаюсь ей я, а поэтому ты будешь делать то, что я скажу, или свалишь отсюда к чёртовой матери, ты меня поняла?!» Как не понять. Чтобы ты мне не говорила, я отнюдь не тупая. Ладно, с именем разобрались. Что там дальше? Что там в анкетах? Возраст: шестнадцать полных лет, день рождения осенью. Любимый цвет: а вам не похуй, нет? Если нет, то синий. Внешний вид: тощая, брюнетка, серо-голубые глаза. А, и нос курносый до непристойности. Всё, мне надоело. Вам и этого хватит. Что же я сказать хотела? Ах да, про ублюдков. И меня в частности. Ублюдком меня прозвали с лёгкой руки матери, которая заявилась в детский сад и увидела мои содранные колени и испачканное платье. А городок у нас маленький, школ всего три, все друг друга знают. Ничего удивительного, что когда я пришла в первый класс, большинство уже знало о кличке, не зная имени. Вот и прилепилось — я и сама начала отзываться. Вот если бы меня Жироёбом называли, как Женьку Овчика, тогда я бы обиделась. А так, что на правду обижаться, она от этого правдой быть не перестанет. Я потому и матерюсь — какая, нахуй, вежливость, когда имя моё помнят лишь учителя, я сама и мамаша? Мне иногда рыдать хочется — как же всё это заебало, вся эта жизнь, дурная до извращения, вся эта толпа вокруг, которая как дерьмо в проруби — куда течёт, туда и плывёт, все эти мои психозы, мании, фобии, развившиеся на почве вечных раздумий… Не жизнь, а репетиция Конца Света — чтобы после смерти хохотать над сковородкой, наверное. Хорошо хоть, что это постыдное желание быстро пропадает — и снова на роже дурная ухмылка, как ни в чём не бывало. Меня иногда подмывает выйти на улицу и каждому встречному в лицо сказать, что я о нём думаю, что хватит уже смотреть на фантик, что я не обращалась в высшие инстанции, чтобы меня сделали такой дрянью, что я всего лишь хочу хотя бы одну неделю покоя и тишины, что если меня не перестанут доводить, то я выйду на улицу с дробовиком… А я молчу. У меня каникулы скоро. Вы не подумайте, я не из тех пафосных ванильных тупых пёзд, которые изображают из себя невесть что и ноют каждому встречному-поперечному, как ужасен наш мир, какие все плохие, какой ужасный у нас президент и министры, как трудно умному человеку — читай, конкретно им, жить в таком мире. У них странный ник в контактике, где они пишут пространственные записи размером с хороший доклад, а ещё они пишут стихи — иногда почти неплохо. Нет, меня просто корчит от недостатка личного пространства общей бараньей тупости толпы — не хотите видеть меня настоящую, получите злобную дрянь. Не то, чтобы я настоящая была фиалкой в сахарной блевоте, но уровень сарказма явно поднимается в зависимости от количества часов, проведённых в обществе одноклассников. Я очень-очень надеюсь, что эти почеркушки не увидит ни один живой человек. Мне было бы стыдно. Хотя нет. Вру, как сивый мерин. Краснеть я разучилась в шесть лет — мне тогда впервые показали член. О! Перечитала — увидела намёк. Вот ты сейчас подумал — вот почему она такая скотина, это всё детская травма, может её в детстве принуждали к минету и прочим извращениям! А вот хуй — я такая скотина, потому что я скотина, а не потому что увидала писюн. Все бабы рано или поздно видят члены — и ничего, не получают травм. Чёртовы дети больной кукушки — не помню, откуда слышала, но характеризует ситуацию лучше анализа от мозгоправа. Мамаша моя — Мариша, как её папаша называл, родила меня в пятнадцать лет — ну вы поняли намёк, да? Я ей была не нужна. Не. Нужна. Вышла замуж за моего папашу — двадцатилетнего лба, думающего не теми полушариями, прожила с ним пять лет, бросила. Стала искать себе мужа… ох, простите, мне папу — ну да, так хоть оправдаться можно, почему меня иногда на улице ночевать оставляли, а иногда и при мне — я в одной комнате, они в другой. — трахались. Так что я матерюсь ещё и потому, что кроме как громким «Блядь, захлопните ебала, я учиться пытаюсь!» этих кроликов было не заткнуть. А сейчас вы подумали, что я просто долбоёбка с тяжёлым детством. Нет, всё было прилично — для физического состояния. Меня даже пальцем никогда не тронули, не то, чтобы не дать еды или одежды. Просто Маринка никогда и не была мне мамой — мы как квартиранты уже одиннадцать лет живём. А квартиранты могут друг друга хоть целыми днями нахуй посылать — и никаких обид. И любить своего соседа по квартире не обязательно. Я же моральный кастрат, как приютские — те тоже любовь лишь в зомбоящике видели, эмоциональный инвалид, калека по части социальной жизни. Но меня это только радует — потому что срать розовыми пузырями я не хочу и вообще, чувства — это такая поебень, которая как яд змеи — в больших дозах и уебать может. Кстати, я много читаю. Это я к тому, что я могу и нормально говорить, но мне это нахер не сдалось. Просто у меня друзей нет, вот я и сижу целыми днями в библиотеках и компьютере. А ещё я пью — исключительно хороший алкоголь, люблю абсент, курю — и не только табак, не сплю неделями, иногда балуюсь таблетками, мастурбирую — много и часто (ну извините, слушать целыми днями вопли из-за стенки и остаться фригидной просто нереально), подумываю потерять девственность на этом выпускном, рисую, как Ван Гог — хуйпоймёшьчто, но может кто и оценит — после смерти, работаю в одном издательстве и спускаю все деньги на развлечения. И алкоголь. О, да — люблю алкоголь. Как вы уже поняли, рожать я не собираюсь. Потому что на своей шкуре ощутила, что бывает, когда мама хочет денег, папа — ребёнка, а ребёнок — погремушку. До сих пор не понимаю, почему меня не отдали в приют — это было бы логично. Маринке я не сдалась, у папаши давно новая семья — и целых двое детей, которые образцово-показательно плавают в дерьме мироздания, а отчим так и не появился. Охуеть. Что я, блядь, за зверюшка такая?