Вот и настал первый день нового обучения. Эмили выходит на залитую солнцем террасу и обнаруживает неподвижно стоящего Дауда, его руки скрещены на груди. Лицо словно высечено из камня.
— Я должен кое-что тебе объяснить, прежде чем мы начнём, — объявляет он, стоя неподвижно. — Это не обучение ассасина.
— В таком случае, это кажется немного странным, — девушка бросает на него озадаченный взгляд.
— Это лишь для того, чтобы ты знала, на что способен тот, кого я обучал, — холодно отвечает Дауд. —
В точности.
— Полагаю, ты преследуешь какие-то определённые цели, — задаёт наводящий вопрос Эмили, сделав приглашающий жест рукой.
— Ты должна изучить программу также, как это делали другие до тебя, а не так, как
ты хочешь, — обманчиво спокойно продолжает он.
— Я всё ещё жду ответа на свой вопрос, — ледяным тоном отмечает она, как будто Дауд - обычный клерк из канцелярии, не принесший ей бумаги.
— Это значит любезностей больше не жди, — это было так искренне сказано, что на мгновение, Эмили приоткрыла рот.
— Любезностей? — она слегка опешила от такого.
— Верно, — подтверждает Дауд, и тень ухмылки проскользнула на его губах.
—
Больше не ждать?
— Тебе всё понятно? — задаёт он вопрос на прямую.
— Извини меня, — обманчиво вежливо произносит девушка, — Ты хочешь сказать, что всё, что я испытывала до этой поры, было
любезностью?
— Все верно, — возразил ассасин. — Если каждый раз ты будешь говорить мне что делать, то
далеко мы не зайдем.
Это была пустая угроза, ведь Эмили давно уже потеряла счёт времени. На самом деле, она даже не обсуждала с отцом, как долго здесь пробудет. Столько, сколько нужно - подумалось ей.
Поэтому Эмили прекрасно понимает его, но идти на уступки императрица не собирается, наблюдая как Дауд постепенно прогибается под неё.
— Если твои ценные тренировки состоят только из упражнений, то я сомневаюсь, что у меня возникнут с этим проблемы, — растягивая слова говорит Эмили. — И не могли бы мы скорее перейти к делу.
— Нет, — он всё ещё стоит со скрещенными руками. Его рубашка явно была ему не по размеру, готовая вот-вот разойтись по швам в плечах.
— На моих тренировках все рвали задницу, и Вы, ваше высочество, не исключение. — В его голосе была колючая, почти дерзкая нотка, исходящая откуда-то из далека. Она спрашивает себя, таким ли он был раньше со своими учениками.
— Тогда чего ты хочешь от меня? — спрашивает Эмили в отчаянии. — Пока что ты только много болтаешь, не более.
— Просто делай, как я скажу, — лаконично отвечает Дауд. —
Без представлений. — Она знает, что он имеет ввиду, и её это бесит. Девушка взвешивает все за и против, задумавшись о том, что произойдёт, если она откажется.
Если никакого прогресса не будет, и они упрутся в стену, то с тем же успехом она может уйти. Хотя в глубине души Эмили знает, что хочет именно этого. Чтобы то ни было, эта идея казалась ей хуже, чем поддаться ему.
— Хорошо, — вздыхает Эмили. — Только ради этих занятий.
— Придумай что-нибудь получше, — требует он, делая шаг вперёд. Солнечные блики высвечивают седые пряди его волос. Были ли это любезности, Эмили не знала.
— Неужели это так важно, чтобы я упала ниц перед тобой? — произносит она с упрёком. — Я, Эмили Колдуин Первая, принимаю условия обучения и буду придерживаться наставлениям своего верного лакея, а также обязуюсь не перечить ему. — Она пристально смотрит на Дауда, пока он переваривает её официальный тон. И напоследок, императрица решила добить его контрольным выстрелом: — Доволен?
Дауд спокойно выдерживает её пристальный взгляд, его не волнует эта мимолетная вспышка ярости, и где-то в глубине души, Эмили ненавидит его за это.
—
Да, Дауд, порядок, — говорит он. Мысль о том, чтобы устроить драку за такие слова становится навязчивой, хотя одно другому не мешает. — Давай начнём с отжиманий.
— Отжимания? — Эмили вопросительно смотрит на него.
— Десять, — ассасин был непреклонен. — Для начала.
— И это всё?
— Так ты собираешься начать или нет? — огрызается он. — В таком случае, ты зря тратишь моё время.
— Хорошо, хорошо, — отмахивается Эмили, она ведь не может сдаться так легко. Приняв стойку на руках, и тщательно сохраняя равновесие, девушка делает несколько неполных отжиманий.
Стоя скрестив руки, Дауд позволяет ей закончить. — Я сказал отжимания.
— Я сделала.
— Да ну? — недоверчиво произносит мужчина и направляется к гамаку.
— Куда ты направляешься? — спрашивает Эмили, пока он забирается в гамак. — Что дальше?
— Дальше? — лениво спрашивает мужчина. — Ты всё ещё не выполнила моё задание. — Эмили закатывает глаза. — Продолжай свой цирк. — он обманчиво покачивается в гамаке. — У нас впереди целый день.
— Уфф, — демонстративно фыркает Эмили, разыгрывая драму. В цивилизованном обществе ей бы вряд ли сошло это с рук. Она падает на землю, выполняя десять жалких отжиманий.
Он, не вставая, наблюдает за ней, и когда она заканчивает, Дауд бросает короткое и властное: — Хорошо. — Без сомнений, ему это понравилось. — Теперь ещё десять и делай хлопки между повторами.
Императрица готова испепелить его взглядом, но Дауд даже не обращает на неё никакого внимания.
— Хорошо, — едко выплёвывает Эмили, слегка сожалея, что затеяла эту игру.
— Если ты снова устроишь детский сад, то будешь должна мне ещё десять, — скучающим тоном добавляет Дауд, имитируя её капризный голос.
— Что? — она в полном недоумении, — Почему?
— Потому что я так сказал, — упрямо произносит он. Эмили так сильно хотелось его пнуть, чтобы он завернулся в гамак. — Итак, ты хочешь продолжить пререкаться или пойдешь по лёгкому пути?
-
Легкому для тебя, - в сердцах думает Эмили, но ничего не произносит вслух. Кто знает, к чему бы это привело: к драке или к поражению Дауда в их маленькой игре. Она знает, чего он ждёт от неё, и подорвать его ожидания равносильно прямому несогласию.
— Да, Дауд, — послушно отвечает Эмили, и на лице мужчины появляется неподдельное удивление.
Он перестает раскачиваться и садится, чтобы посмотреть, как она выполняет ещё десять отжиманий с хлопками. Этим бессмысленным упражнением Эмили занималась очень давно, когда была послушной и ещё не держала в руках меч.
За десятилетия пребывания на троне, её Величеству было сделано слишком много поблажек, но в чем она действительно не сдавалась - это в практике боевых искусств. Благо, императрица полностью пользовалась поддержкой отца в этой области. Она всегда может вернуться обратно, где в каждой схватке был победитель или проигравший. На редкость, всё давалось легко.
Дауд встает и подходит к одному из увитых лозой столбов и срывает несколько выцветших на солнце розовых цветов, которые теперь приобрёли красно-оранжевый оттенок. Когда Эмили заканчивает последнее отжимание, мужчина садится рядом на корточки, протягивая увядший букет.
— Ещё раз, — его голос гулом отражается у неё в голове. Очевидно, он пытается вывести её на эмоции, поэтому Эмили с трудом сдерживает приступ раздражения. — Возьми.
С девушки сходит седьмой пот, руки налиты свинцом, но чёрта с два, она позволит ему сломить её в первый же день обучения. Эмили поднимается от земли и выхватывает подсушенный цветок из его руки. Упражнение на ловкость рук, думает она, делая во второй раз.
— И левой, — спокойно наставляет Дауд, и она понимает, что могло бы быть и хуже. Эмили отжимается, чередуя руки, пока полностью не забирает все цветы. Закончив, она опускается на колени, вытирая рукой пот со лба.
— Хорошо, — коротко говорит ассасин, и в какой-то момент ей хочется его ударить. — Попей воды и отдохни, — он делает паузу, — Не хочу потерять тебя снова.
Эмили ощущает неловкий толчок в животе, нахлынувшие воспоминания о том, как её несли на руках, заставляют кожу покрыться мурашками.
— Я в порядке.
— Я и не спрашивал, — холодно отвечает мужчина. — Я сказал, принеси воды.
Эмили пристально смотрит на него, понимая, что это будет утомительное путешествие, если она будет оспаривать каждое его действие.
Поэтому она выдаёт обманчиво-послушное: — Да, Дауд, — и убегает, как будто она даже не устала, что на самом деле не так.
Поддавшись соблазну, девушка оглядывается назад и заставляет себя встретить его суровый пристальный взгляд, белая рубашка и брюки гармонируют на фоне тёмно-коричневого решетчатого забора. Ей интересно, что он о ней думает: вечно неухоженная, ходячий источник разочарования. Но не похоже, что всё это могло вызвать такое странное выражение лица.
****
— Так кого же ты обучал этой небезызвестной “программе”? — спрашивает Эмили, идя в тени деревьев позади Дауда. Он обрезал кусты, одновременно давая указания, которые она должна выполнить сколько угодно раз: проходя тот же путь, что и все ученики до неё.
— Китобоев, — отвечает он так, будто девушка не знала ответ.
— И кем были? — продолжает допытываться Эмили, специально говоря о них в прошедшем времени, но Дауд, похоже, не слишком расположен к воспоминаниям, — К чему такая нужда в дисциплине?
— Мои парни не принадлежали к высшему обществу, Ваше Высочество, — девушка не обращает внимания на эту провокацию.
— Откуда они были?
— Отовсюду, — безразлично отвечает Дауд, но поймав один из её взглядов, уточняет: — Всегда есть дети, готовые выбраться из помойки любыми доступными способами, — ассасин делает паузу, подрезая куст. Эмили готова была поклясться, что мужчина делает это специально. — Все хотят только одного, — он снова замолкает, и тихий шелест под его пальцами прекращается.
— Чего же? — нетерпеливо вставляет она, и Дауд оглядывается на неё, обрамлённый ветвями и листьями, составляя с ними единый пейзаж.
— Лучшей жизни, — рассеянно бросает он и возвращается к работе.
— Жизнь, полная убийств, не может быть лучшей, — комментирует Эмили, тщательно обдумывая его слова.
— Это суровый мир, особенно Дануолл, — замечает мужчина. Всё, что она знала - это то, что её город был сильно изуродован: наследие неравенства и жестокости разорвало столицу на части, и Эмили до сих пор пытается исправить содеянное. Люди легко могут потеряться из виду или уйти навсегда. Ей самой приходится нелегко, любой год может стать для неё последним.
Но Дауд был здесь, чтобы подготовить её, и она испытывает чувство благодарности, когда они возвращаются к изнуряющим тренировкам.
****
— Этим… китобоям нравилось зарабатывать на жизнь убийствами? — через некоторое время, расспрашивает Эмили, подогреваемая своим любопытством.
— Некоторые гордились этим, — нервно отвечает Дауд. Было похоже, что его задели за живое и он перешёл в оборону. — Это дало им личность, которую уважали и боялись одновременно.
— Личность? — девушка скрещивает руки на груди, — Став Клинком Дануолла? — на его лице мелькает выражение, которое она могла бы упустить, если б не сверлила его взглядом, считывая каждую реакцию.
— ... Для некоторых, — неохотно говорит он. — Для других это способ остаться в живых и оплачивать свои прихоти, — по неизвестной причине, этот ответ ей нравится больше.
— Почему они не ушли? — допытывается Эмили. - Зачем кому-то продолжать зарабатывать на жизнь убийствами, если они уже получили свои деньги?
— Никогда не спрашивал, — немного грубо произносит ассасин. — Если тебе так хочется размышлять о плате за убийства, я бы посоветовал поговорить с солдатами.
— Это другое, — обороняется она, — Они сражаются за благородное дело.
— Ты можешь закрыть эту тему, — резко отвечает он, смотря на неё снизу-вверх. — Никто не укусит руку, которая кормит, солдаты выполняют приказы, не задумываясь об их смысле.
— Все гораздо сложнее, — оправдывается она. — Войны - это часть более крупного плана.
— Хобби для элиты, — пренебрежительно отзывается Дауд. — Возможно, ты ещё не участвовала в несправедливой войне, — продолжает мужчина. Эмили как никогда была полна решимости бросить ему вызов, даже, если она не сможет ничего доказать, — но я участвовал.
— Не делай поспешных выводов, независимо от своего опыта, — язвительно говорит Эмили. — Даже в твоём возрасте. — Это было глупое высказывание, но она задела его за живое.
— Вот именно, — коротко возражает он. — Я старше тебя, и повидал множество солдат. Возможно, думает, девушка, кто-то из его китобоев могли быть бывшими солдатами или даже стражей.
— И, конечно, это делает тебя экспертом в области политики и военной стратегии, — провоцирует императрица.
— По крайней мере, я это знаю, — осуждающе бросает он. — Может быть, по-началу, некоторые и верят в идеалы, но когда эмоции накапливаются, красивые речи начинают терять смысл, и это становится просто рутинной работой. — Он продолжает оправдываться, всё больше усугубляя ситуацию. — Мне не нужна лесть, чтобы убить кого-то, — нахмурившись, ассасин возвращается к работе.
— И что? — злобно спрашивает Эмили, — Деньги не пахнут? — Его сформировавшаяся этика прежней профессии не должна ее так удивлять, но всё равно оставляет горькое послевкусие.
— Хм, — он утвердительно бормочет.
Эмили не может смириться с мыслью о том, что он оказался прав. И в попытке отвлечься, она прокручивает нож между пальцев.
— Полагаю, ты должно быть, прав, — осторожно говорит она. — В конце концов, ты убил мою маму ради денег.
Дауд застывает на месте, его губы сжимаются в тонкую полоску. Без сомнений, она зря затеяла этот разговор.
Эмили спрашивает себя, не зашла ли она слишком далеко, ведь последующее предложение может стать последним для неё. По крайней мере, она уверена, что он не причинил бы ей вреда, во всяком случае, не из-за их диалога.
Было видно, что рана, нанесённая много лет назад, кровоточит не только у Эмили.
— Поэтому я и ушёл.
