Слуга двух господ

      Самое главное, можно сказать, основополагающее древнее правило вызова состоит в том, что у одного конкретно взятого духа — один конкретный хозяин. Хочешь призвать кого-то определенного, но тот — увы и ах — вне зоны твоей досягаемости? Будь добр, становись в очередь. Или призови кого-нибудь другого. Волшебники, обычно, не испытывают проблем в подборе слуг, благо нас достаточно много и все мы разные начиная от вида наших сущностей и заканчивая подбором ногтевых пластин наших обликов. Некоторые из нас томятся на Земле веками, пребывая во всяких разных мелких, противных сосудах, куда гады-волшебники любят запихивать наши сущности из-за каких-нибудь пустяков или провинностей. Ну, вроде не прополотых грядок, сквернословия или оскорбления тонкой душевной организации самого волшебника. Им, этим надменным эгоистичным чурбанам, видите ли, нравится мысль, что даже после их смерти мы — благороднейшие из благороднейших — будем изнывать и корчиться, страдать и мучиться, вариться в собственном соку, литературно выражаясь, пока кто-нибудь не найдет и не выпустит нас на волю. А учитывая, сколь глубоки даже среднестатистические моря, в которые нас обычно и любят выкидывать, лежать нам там долго… По-садистски долго. В этом заключается вся суть волшебников — во власти над нами. Их приводит в восторг укрощение мощи, в тысячи раз большей, чем обладают они сами. И единственная наша отдушина в скоротечности людского века. Рано или поздно хозяин откинется и узы разорвутся. Такова неизменная природа вещей. Нерушимое древнее правило.       И вот, пять тысячелетий спустя после своего первого посещения Урука, я узнал, что древнее нерушимое правило, оказывается, не такое уж и не нерушимое.       Но обо всем по порядку.       Свалив из дома неблагодарного мальчишки, я полночи носился с дурацкими листовками по всему Лондону, швыряя их в воздух на улицах, запихивая десятками в дымоходы, запускал самолетиками в дома и вообще развлекал себя как мог. Почему я не упирался дольше? Почему, даже несмотря на то, что знаю истинное имя этого придурка, не поставил его на место?.. Ну, я все еще верил, что где-то под всеми этими слоями из чванства, ханжества и честолюбия, скрывается Натаниэль, который смотрит на все происходящее с тихим ужасом. Конечно, подтверждений этому у меня день ото дня было все меньше, а мальчишка уже стал настолько Мэндрейком, что наверняка скоро из важности даже лично перестанет общаться со мной. Подсунет какую-нибудь профурсетку, чтобы передавать через нее свои приказы, и напрочь сгниет со всем своим пафосом в кабинете с прекрасным видом на город. Даже странно было, что он никак не желал оставить меня в покое, учитывая, какую опасность я для него представлял. Любой другой на его месте давно бы отпустил меня обратно и понадеялся бы, что при его жизни меня не вызовут. Но Натаниэль (я все еще верил, что это был Натаниэль), всегда и все делал не как все.       Я размышлял над этим и еще многими сопутствующими вещами, перелетая из одного района Лондона в другой. Насколько все было бы проще, не узнай я его чертового злополучного имени! В какой-то степени оно приковало меня к Земле еще сильнее, чем все заклинания вместе взятые. И с каждым днем становилось только хуже. Волшебник поручал мне всякую мелочевку, изредка шпионаж, время от времени отправлял участвовать в каких-нибудь не особо эпичных погонях. Собственно, я не занимался ничем примечательным, что бы могло войти в анналы истории. Наверное, мою жизнь этого периода назовут «эрой тирании Мэндрейка» или как-нибудь в таком духе, потому что только по-настоящему сложное задание могло хоть ненадолго отвлечь от ноющей сущности. А он мало того, что сделал из меня маляра-штукатура, так еще и повадился вызывать вместе со всеми своими слугами разом, будто я был такой же ничего не значащей для него шавкой, как и другие. Поэтому я начал доставать его обликом Китти Джонс. Ибо поделом ему. Пусть тоже немного помучается.       Так, пребывая в своих вертящихся по одному и тому же кругу безрадостных мыслях, я, в конце концов, решил передохнуть на крыше какой-то высотки недалеко от центральных улиц Сити. Сущность моя свербела, ныла и наверняка со стороны выглядела изрядно потасканной. Вот до чего могло довести пренебрежительное отношение и всякое отсутствие здравого смысла. Ведь чем-чем мальчишка ни руководствовался, когда в очередной раз решил призвать меня, но точно не мозгами.       А потом случилось это.       В какой-то краткий, почти неуловимый миг, я ощутил, что что-то изменилось. На секунду мои узы будто рухнули; я даже почти успел уловить притягательное тяготение Иного Места, ошеломившее меня настолько, что прежде чем я успел что-то понять, ощущение пропало. Я, конечно, тут же проверил и с досадой выяснил, что никуда, кроме апартаментов волшебника, мне в ближайшее время попасть не грозит. Странное чувство. Будто в одну секунду открыли дверь домой, а потом захлопнули перед носом. Однако что-то все-таки произошло и это меня насторожило. Если что-то случается с узами, значит дело в волшебнике, поскольку его воля (и заклинания, сказанные им), держит меня в проклятом материальном мире. Но либо туда, либо сюда — подобных сквозняков, которые я пережил в тот миг, попросту не бывает. Немного подумав об этом, я все же решил отправиться в Вестминстер и выяснить, чем там занимался мой горе-хозяин, что мне пришлось пережить подобную встряску. Ни разу не слышал, ни о чем подобном, ни от кого из своих сородичей, никогда в своей долгой жизни.       Прибыв к дому министра информации Джона Мэндрейка, я, в облике голубя, изящно залетел в приоткрытое окно, после чего сменил его на полюбившуюся мне Китти Джонс. В кабинете было темно и пусто. Логично было, что волшебник наверняка спал и, приоткрыв дверь спальни пару секунд спустя, я увидел, что так оно и было. Правда, наверное, стоит упомянуть, что спал он как-то совсем нетипично даже для себя самого, но я в этом совершенно ничего не смыслю. Может, лежать на спине поперек кровати со свесившейся головой и руками, разбросанными в разные стороны, ему было удобно, почем я знаю? Я видел, как ровно вздымалась и опускалась его грудная клетка. Понаблюдав за ним еще секунду, я вышел, признавая, что странно все это было. И ведь я был абсолютно уверен, что мне не померещилось…       Продолжая ломать голову над Тайной Секундного Исчезновения Уз, я вновь направился к кабинету мальчишки, где меня дожидалась вторая партия любезно приготовленных им листовок. Я их пролистнул. В общем, все та же бла-бла-бла, что и на предыдущих. Пополните ряды армии — спасите страну! Тьфу. Не сказать, что его американская кампания была слишком оригинальной, но я вынужден был признать, что простолюдины и это сожрут, даже не подавившись. Ну, почти все.       Взяв в охапку все эти бумажки, я направился было к окну, и внезапно замер в каком-то шаге от него, почувствовав…       Да черта с два, не могло такого быть!       Резко обернувшись, я побросал листовки, чувствуя, как удавка вызова буквально отрывает мою сущность от Земли часть за частью. Но я все же успел добраться до спальни мальчишки. Распахнув дверь, я увидел, что он все также безмятежно спал. И это открытие было последним, что я сделал, в следующий миг, поддавшись чьему-то сильному призыву.

***

      Материализовавшись в пентакле, я сразу сообразил, что дела мои однозначно плохи. Я никогда не слышал, чтобы волшебник мог призвать духа, уже находившегося в подчинении у другого волшебника. Это был нонсенс! Апокалипсис локального масштаба для нас, обитателей Иного Места! Какой-то придурок в остроконечной шляпе умудрился обойти древнейшее и священнейшее правило… Мне даже представлять не хотелось, что начнется, когда волшебники начнут повально делить духов на двоих… троих… толпу… Стряхнув с себя видения вселенского хаоса и беспорядков, я, уже по привычке приняв облик девчонки, принялся осматриваться по сторонам. Мэндрейк упадет в обморок, когда узнает, что меня кто-то у него выкрал. Хотя… Как это правильно назвать я все еще не знал, поскольку подобных прецедентов ранее просто не случалось.       Меня настолько ошеломило происходящее, что я даже не сразу понял, что мне знакомо место, где я оказался.       Это была старая заброшенная библиотека. Я был на сто процентов уверен, что та самая, в который мы с Натаниэлем несколько лет назад прятались от прихвостней Лавлейса во время истории Амулетом. Вокруг было темно, огарки свечей, которые стояли по периметру моего пентакля вот-вот грозили потухнуть, но с их помощью мне все же удалось разглядеть невысокую хрупкую фигурку, которую скрывала слишком большая мешковатая одежда. На голову был накинуто что-то вроде импровизированного шарфа, поэтому лица я не видел. Сразу же закралось нехорошее предчувствие, расползшееся по сущности десятками щупалец.       Добром все это определенно не кончится… — Кто ты таков? — утробно пробасила лже-Китти, прищурив глаза. Каюсь, на мгновение забыл, чью тушку примерил, но вам бы на моем месте тоже было бы не до мелочей!       Фигура пошевелилась, затем немного поерзала, а после сняла со своей головы шарф. Я, не удержавшись, громко присвистнул. Потом, кое-как подобрав отвалившуюся до пола челюсть, гневно уставился на мальчишку. — Это еще что за новые выкрутасы ты придумал?!       Натаниэль моргнул. Он, казалось, был сбит с толку не меньше, чем я. — Я придумал?.. — на грани писка вырвалось у него, и тут я сообразил, что выглядит-то он немного иначе, чем мой хозяин, который безмятежно спал в своей кровати. Точнее, не хило так иначе. То есть, ему словно снова стало лет двенадцать! — Я придумал?! — громче повторил он, и я уловил нотки злости в его голосе. — Я лег спать в своей кровати, а проснулся в еще недостроенном доме в Хайгейте! Доме, который когда-то принадлежал Андервуду!       Я открыл рот, чтобы что-то ответить на эту гневную тираду, но потом также и закрыл. Что-то тут было не чисто. — И еще мой голос стал выше, а рост — ниже! — мальчишка смешно насупился, прям как в старые добрые времена. — И уж я это никак не мог сделать! Не знаю, что ты со мной сотворил, пока я спал… — Чего?! — тут я, наконец, вспомнил, что со мной произошло, пока я разбрасывал его чертовы бумажки по всему городу. — Я тут ни при чем, парень, ты меня сам отправил листовками заниматься, забыл? И, к тому же, — я набрал в легкие побольше воздуха, — когда я вернулся, ты как раз-таки спал в своей кровати и выглядел как обычно. Твой вызов выдернул меня как раз тогда, когда я заходил посмотреть, действительно ли ты спишь, а не страдаешь какой-нибудь фигней.       Странно все это звучало… Он какое-то мгновение недоуменно хлопал глазами, а я тем временем по-быстренькому просмотрел его на всех семи планах. Физически это действительно был Натаниэль, каким я знал его двенадцатилеткой, и это изрядно сбивало с толку. И очевидно, не только меня одного. — О чем ты? — недоуменно спросил он. — Я ведь здесь.       С этим сейчас было тяжело спорить. Но ведь я знал, что видел. Я видел его взрослую, нормальную версию спящей на кровати в его собственном доме. — Вижу, — лже-Китти скрестила руки на груди и эффектно отбросила назад свои темные волосы. Натаниэль, стоящий передо мной как-то странно отреагировал: шмыгнул носом и потупил взгляд. Любопытно. — Я собираюсь вернуться домой, — недовольно пробубнил он, мастерски избегая смотреть в мою сторону. — Меня не может быть в двух местах одновременно, это невозможно. — Да, невозможно, — согласился я. — Как и то, что на какой-то миг мои узы исчезли, когда я занимался твоим важнейшим поручением.       Он наложил на мой пентакль заклинание, и я благополучно смог выйти. И снова меня посетило это странное чувство. Будто я был рассинхронизирован с самим собой, хотя это не мне жаловаться на то, что меня располовинило как-то по-дурацки по каким-то совершенно необъяснимым причинам.       Мальчишка же все-таки прицепился к моей последней фразе. — Что значит «исчезли»?       Казалось, я окончательно превысил лимит его допустимых удивлений на целый год. Пожав плечами, я ответил: — Я не успел толком понять. На краткий миг лишь почувствовал, что могу вернуться в Иное Место. Но это быстро прошло.       Сейчас Натаниэль был ниже Китти (что, безусловно, не приводило его в большой восторг), поэтому ему пришлось поднять голову. Он внимательно посмотрел на меня и нахмурился. Когда мы вышли из библиотеки, на улице уже было довольно светло, хотя солнце еще не встало. — Мне не нравится все это, — сказал Натаниэль и шумно вздохнул. Не знаю, где он набрал все эти тряпки, но сейчас мальчишка откровенно смахивал на бомжа. Впрочем, как и четыре года назад, что снова вызвало у меня почти дежавю. Так и подмывало спросить его, не хочет ли он снова отправиться за газетой, но я сдержался. — Итак, хозяин. Как будем добираться до Вестминстера?       Волшебник пожевал губы, а затем как-то совершенно по-детски устало протер лицо. — У меня нет денег, — в конце концов, признал он, хотя я и так уже догадался. — Придется тебе их у кого-нибудь украсть. И одежду, наверное, тоже, — немного тише добавил он, явно чувствуя себя чрезвычайно неловко. Давно прошли те времена, когда ему приходилось говорить что-то подобное. Но все же мне приятно было увидеть, что это был действительно Натаниэль, которого я знал. Пусть даже все, что предшествовало нашей сегодняшней встрече, и было чертовски странным. — Хорошо, раздобуду. Только оставайся здесь и попытайся сделать так, чтобы тебя еще раз не располовинило. — Это не смешно, — буркнул мальчишка в ответ, скрестив руки на груди.       Да, он был прав. Но с моей точки зрения все лучше, чем заниматься теми дурацкими листовками.