***
Лус умолкла, на полуслове прервав свое бодрое щебетание, и внимательно посмотрела на Бласа. – Что такое? Эредиа моргнул и тряхнул головой, быстро убирая в карман цепочку, которую вертел в руках. – Ничего. – Ну ладно, мне-то можно сказать! – шутливо воскликнула девушка, подсаживаясь к нему на кровать. Эредиа не обратил никакого внимания на ее маневр, хмуро глядя перед собой. – Да это неважно, но… почему-то беспокоит меня. Блас тяжело вздохнул и взволнованно произнес, обращаясь даже не к Лус, а скорее ведя диалог с самим собой: – Эта девчонка… почему она так разозлилась? Почему заплакала? Слезы на ее лице… – сжав кулаки, он выдохнул: – …не дают мне покоя. Тихий всхлип отвлек его внимание. – Как обидно… – прошептала Лус, поднимая на Эредиа повлажневшие глаза. – Я всегда так забочусь о тебе… Но ты думаешь не обо мне… А о Лухан, которая только изредка появляется? Парень растерянно нахмурился. Лус вдруг прильнула к нему, обхватив руками за шею, и жарко заговорила: – Я уверена, что сама смогу заполнить пробелы в твоей памяти! Ты так нравишься мне, Блас. По-настоящему нравишься. Будь со мной, только со мной… Мне так больно слышать, как ты говоришь о других. А я… я дам тебе все. Лус продолжала говорить, а Эредиа сидел без движения, отстраненно размышляя, почему, глядя на ее залитое слезами лицо, не чувствует абсолютно ничего.***
– Эта выдра ободранная совсем обнаглела! – завопила Марисса, подпрыгивая, словно мячик, и потрясая кулаками. – Выдала твое печенье за свое, сволота! Почему ты ничего не сказала, Лухан? Едва успев вернуться, Спирито тут же вызвонила всех друзей, усадила в своей гостиной и заставила пересказать события прошедших дней до мельчайших подробностей. Лухан говорила последней, ровным голосом поведав о том, что произошло в доме Эредиа. – Вот я этой зарвавшейся стерве… – Марисса рванула было к двери, но была остановлена Лухан. Линарес благодарно улыбнулась. – Спасибо, Марисса. Но… – она аккуратно усадила подругу обратно и вздохнула. – Но что? – Но… дело не в Лус. Точнее, не только в ней. Под устремленными на нее вопрошающими взглядами она снова вздохнула и невесело улыбнулась. – Знаете, я верила, что Эредиа выберет меня, даже если потеряет память и начнет жизнь сначала, – ее взгляд на мгновенье застыл. – Но я ошиблась. Непростительная самоуверенность… Лухан по очереди оглядела друзей и, печально покачав головой, тихо произнесла: – Я поняла одно. Мы не можем насильно заставить Эредиа вспомнить меня. Как и не можем говорить ему, что он должен чувствовать. Друзья опустили глаза, чувствуя ее правоту, но не желая в этом сознаваться. – Так или иначе, выдрать этой Лус всю ее шевелюру я все равно могу, – пробурчала Марисса, упрямо сложив руки на груди. Видя, что Линарес с радостью сменила бы тему, Пабло сгреб рыжую в охапку, ограждая Лухан от дальнейших обсуждений, и предложил: – Давайте лучше отметим выздоровление Бласа. Устроим путешествие! – Можно и Мануэля с Мией позвать, – выдвинул идею Гвидо. – Точно! В Барилоче! – загорелись глаза и у Спирито. – Лухан, мы ведь хотели покататься на лыжах, помнишь? – Да, но… – Линарес нерешительно повела плечами, – там же будет он. А когда я его вижу, то у меня сразу портится настроение. – Это не похоже на тебя, – наконец подал голос Томми. Наклонив голову, он с мягкой насмешкой проговорил: – Разве ты не та Лухан Линарес, которая идет вперед, несмотря на все препятствия? Неужели присутствие Бласа помешает тебе провести отличные выходные вместе с нами, твоими друзьями? Лухан засмеялась и рубанула ладонью воздух. – Вот еще, не дождется!***
Открыв рты, Лухан и Мануэль оглядывались по сторонам. Великолепие отеля поражало и даже несколько подавляло. Повсюду мрамор, дерево, огромные окна и мягкие ковры – по таким и пройтись-то страшно. Сверхуслужливый персонал и великолепный вид на горные склоны, покрытые снегом, завершали сказочную картину. Разумеется, ребята забронировали номера в самом дорогом отеле. Лухан и Ману, хоть и чувствовали себя бессовестными иждивенцами, понимали, что на меньшее привыкшие к роскоши друзья все равно бы не согласились. Поэтому они попытались смириться с угрызениями совести и просто получать удовольствие. Все номера оказались двухместными. Марисса безапелляционно заявила, что будет жить в комнате с Лухи, а остальные пусть делают, что хотят. Пабло немного скис, и Гвидо попытался взбодрить его заявлением, что Бустаманте выпала эксклюзивная возможность разделить комнату с великолепным Гвидо Лассеном – человеком, который умеет музыкально храпеть и чертовски хорошо поет в душе. Лицо Пабло перекосилось еще больше. Томми заселялся с опаздывающим Бласом, а Мия и Ману, покраснев до корней волос, долго топтались рядом, пока Пабло не завершил эту вялую дискотеку, пояснив, что у них еще два свободных номера. А Марисса ехидно добавила, что в комнату с Мией все равно больше никто не влезет, потому что ее наряды займут все свободное место. Едва получив ключи от номера, неугомонная Спирито деловито вручила вещи швейцару и потащила Бустаманте кататься. Мия и Мануэль решили последовать их примеру, остальные же собирались дождаться Бласа и для начала как следует отогреться в сауне при отеле. Ждать пришлось недолго – буквально минуту спустя дверь открылась, пропуская внутрь Эредиа… и следующую за ним по пятам Лус. – Всем привет! – радостно воскликнула Легисамон, останавливаясь напротив оторопевших ребят. – Спасибо, что пригласили! Как круто! Девушка принялась осматриваться, а Гвидо оттащил Бласа в сторону. – Зачем ты взял ее с собой?! – Ты же сам сказал «берем девчонок»! – возмутился Эредиа несправедливым наездом друга. – Я не собирался ее везти, но решил тебя порадовать. А других девчонок поблизости не было. – Ох, Бласито, как же все сдвинулось в твоей головушке после удара! – печально посетовал Лассен и махнул рукой в сторону Линарес. – Я же имел в виду наших девчонок, Мариссу, Мию и Лухан! Эредиа растерялся, но быстро пришел в себя. – Значит, сам виноват, – категорично постановил он. – Разбирайся теперь с ней как хочешь. Взяв из рук Томаса ключи, он невозмутимо направился к лифту. – Ой, Блас, подожди меня! – воскликнула Лус, отвлекаясь от восхищенного кружения по холлу и бросаясь за ним вдогонку. – Нормально… Ведет себя как его девушка, – неодобрительно пробормотал Лассен и вздохнул. – Похоже, Мииным нарядам придется-таки подвинуться…***
Забравшись под самый потолок раскаленной сауны, Лухан закрыла глаза и откинулась назад, но тут же, зашипев, отпрянула от горячей поверхности. Расслабиться не получилось. Вместо этого девушка чувствовала себя еще более сердитой. И о чем только думает этот дурак? Притащил с собой эту… Это дружеская поездка, а Лус чужая для них! Впрочем, если так смотреть, то для Эредиа сейчас чужой является как раз Лухан… Дверь сауны приоткрылась, впуская поток прохладного воздуха. – Лухан! Прости, что так вторгаюсь… – улыбаясь, Лус проскользнула внутрь и присела рядом с Линарес. Лухан с трудом подавила желание отодвинуться. – Просто подумала, что это хорошая возможность сообщить тебе… – нерешительно продолжила Легисамон, теребя краешек своего полотенца. – Мне жаль, но, похоже, Блас все-таки не может вспомнить тебя. Но он стал более жизнерадостным, и это хороший признак! Не желая говорить на эту тему, Лухан решительно прервала девушку: – Что-то голова кружиться. Пойду. Она начала спускаться, но Легисамон явно была намерена высказать все, что хотела. – И еще мне нелегко это сказать, но… – торопливо заговорила она, словно боясь, что Лухан уйдет, не выслушав. – Мы с Бласом начали встречаться. Линарес замерла, положив ладонь на ручку двери. – Извини, я не ожидала, что так получится! – зачастила Лус. – Меня мучает совесть, что я вроде как предаю тебя… Но когда я призналась Бласу в своих чувствах, он ответил взаимностью. До боли в груди вдохнув горячий воздух, Лухан сжала зубы и вышла, сильно хлопнув дверью.***
Пробравшись через сугробы к тихо беседующим друзьям, Гвидо трагично сообщил: – Блас, кажется, думает, что это с Лус он встречался до того, как потерял память! – А?! С чего бы? – вытаращил глаза Бустаманте, которому Томас только что рассказал о приезде Легисамон. – Понятия не имею, – взволнованно взъерошил волосы Лассен и решительно заключил: – Но мы должны избавить его от этой странной девчонки. Пабло, прищурившись, посмотрел на вершину горы, где виднелись едва заметные фигурки Мариссы и Мии. – Поддерживаю. И лучше сделать это побыстрее, пока Марисса не в курсе, а то я за последствия не ручаюсь. – Отлично! Разработаем супер-мега коварный план по изгнанию Лус Легисамон! – воодушевленно прокричал Гвидо и тут же испуганно прихлопнул рот рукой. Бустаманте усмехнулся и протянул ему руку, которую Лассен с энтузиазмом затряс. Томми тоже протянул руку, но, вопреки ожиданиям друзей, не скрепил рукопожатие, а наоборот, разбил его. Парни с удивлением посмотрели на Эскурру. – Не беспокойтесь, – покачал головой Томас. – Даже если мы не будем вмешиваться, Блас ни за что ее не полюбит. – Почему ты так в этом уверен? Томми мягко улыбнулся и, взглянув вдаль, уверенно сказал: – Потому что ей никогда не сравниться с Лухан.***
Обхватив себя руками, Лухан покрепче замоталась в свитер и придвинулась ближе к камину. Кататься почему-то не хотелось. Несмотря на уговоры ребят, она не пошла с ними к подъемнику, едва ли не впервые в жизни предпочтя спорту тихое спокойствие почти пустого зала на первом этаже отеля. Огонь трещал так уютно, что ей совершенно не хотелось выбираться из своего укрытия на холод, тем более что за окном все сильнее шел снег и дул ветер. Девушка протянула руки к огню и неожиданно услышала знакомый голос: – О… Эредиа вошел неслышно и, похоже, был удивлен, застав ее здесь. Судя по его виду, он тоже не соблазнился лыжами. Лухан встала, молча глядя в голубые глаза, в которых читалось что-то похожее на смятение. Засунув руки в карманы, Блас отвел взгляд и нарочито небрежно проговорил: – Ты… Почему ты не показывалась в последнее время? – Ты же сам прогнал меня, – ответила Лухан с едва заметным возмущением в голосе. Парень снова взглянул на нее, теперь более пристально. Пламя камина странно отражалось в его взволнованных глазах. – Ты… знаешь что-то, чего не знаю я? – вдруг тихо спросил он. Лухан прерывисто вздохнула и с заминкой произнесла: – Знаю. Но думаю… – она на секунду закрыла глаза, устало провела рукой по лбу и подняла на Эредиа печальный, беззащитный взгляд. – Бессмысленно говорить, пока ты не сможешь понять это сам. Парень открыл рот, но так ничего и не сказал. Линарес покачала головой, горько улыбнулась и зашагала к лестнице. Блас медленно прошелся по комнате и сел на то же место, где только что сидела Лухан. Некоторое время он бездумно глядел в огонь, а затем достал из кармана подвеску в виде Сатурна. Наморщив лоб, он изо всех сил пытался найти в своей памяти что-то важное, связанное с этим кулоном… и этой девчонкой? Сколько времени за последние дни он провел так, взволнованно разглядывая подвеску… Каждый раз ему казалось, что воспоминание совсем рядом, нужно только немного напрячься… но каждый раз радужные переливы жемчужины-Сатурна оставляли его ни с чем, вместо воспоминаний вызывая лишь раздражение. Сейчас ему казалось, что он еще никогда не был так близко к разгадке своей тайны. Внутри все взбудоражено трепетало после разговора с этой девчонкой, и сумасшедшее желание разобраться, что она имела в виду, захватила Бласа целиком. Но кулон по-прежнему бережно хранил свои секреты. Сжав украшение в кулаке, Эредиа взбешенно выругался. – А-а-а-а! Что за?! С ума сойду скорее! Отчаявшись получить ответ, он вскочил и, подойдя к окну, мрачно уставился на мечущийся на улице снег. – Блас! Вот ты где! Подойдя к парню, Лус с довольной улыбкой протянула ему небольшую коробочку. – Держи! Я испекла печенье, как ты просил! Это еще вкуснее, чем прежнее. Печенье… Печенье тоже было кусочком того паззла, который никак не хотел собираться у него в голове. Эредиа нетерпеливо схватил коробку и открыл ее. – Кстати, я недавно рассказала о тебе своим друзьям, и они так захотели с тобой познакомиться! – беззаботно болтала тем временем Лус. – Устроим встречу? Они тебе понравятся, это точно! Не слушая ее, Блас надкусил печенье и застыл. – Да, а еще я хотела сходить с тобой в… Коробка с печеньем пролетела мимо уха Лус и с грохотом врезалась в стену. Девушка взвизгнула и испуганно сжалась. Эредиа поднял на нее тяжелый взгляд. – Ты… соврала мне. – Что? – То печенье… приготовила не ты! – процедил Блас, сжимая кулаки. Глаза Лус заметались. Сглотнув, она тихо спросила: – Ты все вспомнил? – Ничего я не вспомнил! – рявкнул Эредиа и, отвернувшись, сделал несколько нервных шагов по комнате. – Но что-то внутри говорит мне… То, что я забыл, было очень важно. – Но может, ты не вспомнил, потому что на самом деле не хочешь вспоминать? – с жаром проговорила Легисамон, следя за ним горящими глазами. – Я думала, ты будешь счастливее, если согласишься начать новую жизнь. И я хочу помочь тебе! Она осторожно приблизилась к нему со спины и с мольбой в голосе продолжила: – Это правда, не я приготовила то печенье… Но в тот момент я просто хотела порадовать тебя, Блас, и… Лус прикоснулась к его плечу. Эредиа резко откинул ее руку и повернулся лицом к девушке. – Ты всегда говоришь, что стараешься ради других… А на самом деле только ради себя, – презрительно выдохнул он. Глаза Лус расширились. Блас покачал головой, холодно глядя на нее. – Пока ты рядом, моя ярость не пройдет. А те утраченные воспоминания могут погасить эту злость, я знаю. Отвернувшись, он ледяным тоном проговорил: – Больше никогда не желаю видеть твоего лица. Убирайся. Лицо Лус исказилось от обиды и боли. Едва сдерживая слезы, она вылетела из зала, оставив Эредиа наедине с новыми отчаянными попытками увидеть что-то в блеске кулона.***
Когда Лухан спустилась в ресторан на ужин, выяснилось, что Марисса куда-то пропала. Вернувшись с катаний, усталая, но довольная, она пообещала Пабло быстро переодеться и вернуться, но до сих пор не появилась. Голодный Гвидо с тоской поглядывал на уставленный деликатесами стол, которые Бустаманте категорически запретил трогать до того, как все соберутся. Зная аппетит друга, Пабло понимал, что опоздавшие рискуют получить на ужин только грязные тарелки, да еще маслины, которые Лассен на дух не переносил. Подошел Томми, появились Мия с Мануэлем в обнимку, а Спирито все не было. Видя, что Бустаманте начинает нервничать, Лухан пообещала ему сейчас же проверить все места, куда мужчинам вход был воспрещен, и привести подругу. Оббегав половину отеля, Лухан и сама заволновалось. Рыжая словно сквозь землю провалилась, бесшумно и бесследно. Решив еще раз проверить первый этаж, Лухан вышла в холл и на диванчике у входа увидела Лус, безучастно смотрящую в окно, за которым бушевала самая настоящая вьюга. Линарес неохотно подошла к девушке – что бы она там не чувствовала, Лус могла владеть какими-то сведениями о пропавшей подруге. – Ты случайно не видела Мариссу? Лус моргнула и перевела на нее враждебный взгляд. – Мариссу? – холодно переспросила она. Лухан вздохнула и, оглядываясь по сторонам, пробормотала: – Куда же она делась… Медленно поднявшись с дивана, Легисамон прищурилась, глядя на Лухан, и вдруг произнесла: – Она кое-что забыла. – А? – В ресторане на вершине, где они обедали. Марисса пошла туда, чтобы забрать это. Округлив глаза, Лухан с тревогой уставилась на бешено сверкающий во всех направлениях снег за окном. Лус не отрывала от девушки горящих ожесточением глаз. – Я говорила ей, что лучше подождать до завтра, ведь подъемник могут остановить из-за снежной бури, – с деланным беспокойством произнесла Легисамон. – Но она сказала, что это очень важно, и она не может ждать. Буквально только что вышла, ты еще успеешь ее догнать. Быстро накинув куртку поверх свитера и схватив со стойки шапку и шарф, Лухан выбежала на улицу.***
– Извините, что задержалась! Раскрасневшаяся и счастливая Марисса ввалилась в ресторан и с удовлетворенным восклицанием плюхнулась на стул. – Ты где была? – строго спросил Пабло, едва сдерживаясь, чтобы не задать своей девушке порку. – С Соней болтала, – пожала плечами Спирито. – А потом внезапно решила сходить в сауну перед ужином. Так здорово, всем советую! Томми напрягся и бросил тревожный взгляд на дверь. – А Лухан уже довольно давно пошла тебя искать. Ты ее не видела? – Лухан? – удивилась рыжая. – Не видела… Побуждаемый недобрым предчувствием, Эскурра резко поднялся и зашагал к выходу. Друзья переглянулись и последовали за ним. Прошерстив отель сверху донизу, они вновь собрались в холле. На лицах друзей читалось беспокойство. – Не могла же она пойти искать Мариссу на улицу в такую вьюгу? – пробормотал Гвидо, озвучив то, о чем каждый из них думал, но не решался произнести. Стройная фигурка поднялась из тени в углу и, вжав голову в плечи, быстро-быстро зашагала прочь. Глаза Томми сузились. В два прыжка настигнув Лус, он схватил ее за плечо, принуждая остановиться. – Ты, – его голос звучал глухо от гнева. – Ты что-то знаешь, так ведь? Девушка, нервно дернувшись, опустила голову. Марисса развернула Лус к себе лицом и что есть силы закричала: – Отвечай! Ты что-то сделала?! Легисамон затрясло. Затравленно оглядев обращенные к ней лица, она, осознав, что бежать некуда, с трудом выдавила из себя: – Я… я сказала ей, что ты пошла в ресторан на горе, и она… Марисса на мгновение застыла, а потом размахнулась и влепила Лус пощечину. – Идиотка! – Что случилось? – изумленно спросил Эредиа, войдя в холл как раз в этот момент. – Она отправила Лухан на вершину горы! – истерически крикнула Спирито, замахиваясь второй раз. Пабло перехватил ее руку и крепко прижал дрожащую от страха и злости Мариссу к себе. – Лухан… может погибнуть, – едва слышно проговорила Мия, в ужасе прижимая ладонь к губам. Блас оцепенел, расширенными глазами глядя перед собой. – Я…Не думала, что так получится… – слезы потекли по щекам Лус. Только сейчас вдруг осознав, к чему может привести ее поступок, она испуганно всхлипнула: – Что же делать? Пожалуйста, простите меня! Томми дрожащим от ярости голосом заговорил: – Если только с Лухан что-то случится… Резко сорвавшись с места, Эредиа перепрыгнул через стоящий на пути диван, схватил куртку и вылетел за дверь.***
Сквозь сплошную пелену снега Лухан не видела ни малейшего проблеска. Ветер завывал, рвал деревья, и девушке приходилось прилагать все усилия, чтобы просто удержаться на ногах. – Марисса! Ее крик терялся в голосе разбушевавшейся вьюги. Замотавшись шарфом по самые глаза, Линарес упрямо шла вперед, с надеждой вглядываясь в окружавший ее хаос. Сначала ей все время казалось, что она вот-вот нагонит подругу, но когда Лухан осознала, что Марисса уже слишком далеко и лучше вернуться в отель за помощью, она не смогла определить верное направление и вскоре с ужасом поняла, что заблудилась. Со всех сторон летел снег, стонали деревья, и ни огонька не пробивалось сквозь стену из колючих хлопьев. Стараясь не паниковать, Лухан продолжала шагать, все острее ощущая ледяное дыхание на своей коже. Лицо превратилось в застывшую маску, руки и ноги едва двигались. Она уже потеряла счет времени, сколько бредет вот так, в этом ледяном одиночестве. Из последних сил цепляясь за ускользающую реальность, Лухан сделала шаг, потом еще один… Колени подогнулись. Тихо вскрикнув, девушка рухнула в снег. Застонав, она попыталась перевернуться на спину. – Нет… Я должна… встать… С трудом перевернувшись, Лухан, тяжело дыша, прошептала: – Неужели… я так и умру? Ветер, как будто одумавшись, теперь ласково забрасывал девушку снегом, обещая покой и отдых. Силы окончательно оставили ее, и все, что она могла сейчас – это смотреть в темное небо смыкающимися глазами и, будто в бреду, лавировать среди мечущихся в голове мыслей. Она не хочет умирать! У нее еще есть мечты, есть желания… Она хочет учиться изо всех сил и однажды стать превосходным журналистом… Отблагодарить приют… Увидеть счастливое будущее друзей… Одеть свадебное платье… А у алтаря ее будет ждать… Перед ее мысленным взором предстала картина: красивый до умопомрачения Эредиа в белом костюме оборачивается, ласково улыбается ей, протягивает руку и говорит… – Проснись! Громкий окрик вырвал Лухан из мира грез. – Эй, проснись! Не спи! – взволнованно кричал кто-то, тряся ее за плечи. С трудом разлепив глаза, девушка пробормотала: – Эредиа… – Ты в порядке? – выдохнул Блас. – Ты пришел… спасти меня? – прошептала Лухан, но парень не расслышал ее слов. – Можешь идти? У той штуки бензин закончился, чтоб ее! – он махнул рукой на заглохший снегоход. Совсем окоченев, Лухан могла только шевелить губами. Видя, что девушка едва двигается, Эредиа решительно поднял ее и взвалил себе на спину. – Держись. Что было дальше, Линарес помнила смутно. Единственное чуткое воспоминание – Блас несет ее сквозь метель, то и дело повторяя: – Держись. Не смей сдаваться! И она держалась. Ничего уже не соображая, она отчаянно заставляла себя слушать его голос, сохранять последние крупицы сознания, не сдаваться… Неожиданно все закружилось, и перед глазами Лухан возник деревянный потолок. Она не понимала, где находится, но только теперь позволила себе расслабиться и закрыть глаза. Осторожно уложив Линарес на пол возле камина, Блас скинул куртку и свитер. Стянув с Лухан ее промерзшую и мокрую куртку, он откинул вещь в сторону, и, чуть поколебавшись, поступил также с ее кофтой. Накрепко укутав девушку в свои вещи, Эредиа торопливо проговорил: – Давай, согревайся! Переждем метель здесь. Я разведу огонь. Он принялся скидывать в камин поленья. Облачка пара вырывались у него изо рта. – А… где Марисса? – слабо спросила Лухан. Блас на секунду замер и сердито ответил: – Она в отеле. Лус соврала тебе. – Да ла-адно… Ей захотелось рассмеяться собственной глупости, но сил на это уже не оставалось. Хруст разламываемых щепок уплывал все дальше…***
Рикардо упал в кресло и закрыл лицо руками. Диктор с экрана телевизора продолжал говорить о метели, разыгравшейся в Барилоче, и паре молодых людей, пропавших по ее вине. «Блас Эредиа и Лухан Линарес…» Разрываемый противоречивыми желаниями, Эредиа-старший скрипнул зубами и впервые за очень долгие годы позволил себе выругаться. Почему же этот вздорный мальчишка никак не угомонится?! Дверь кабинета бесшумно открылась, впуская посетителя. Рикардо собирался уже рявкнуть, что занят, но пораженно застыл при виде вошедшего. – Добрый вечер, – Гильермо Гарад учтиво улыбнулся. – Что Вы здесь делаете?! – прошипел Эредиа-старший. – Так беспечно разгуливаете в здании нашей компании! Гильермо не ответил, кинув обеспокоенный взгляд на экран. – Ваш сын… – Он мне больше не сын, – перебил Рикардо, щелкая пультом и выключая телевизор. Остановив хмурый взгляд на посетителе, он резко бросил: – Уходите. Вы не в том положении, чтобы появляться здесь в открытую. – Сеньор Блас уже знает, что я жив, – спокойно произнес Гаррад. – Что?! – Когда он обнаружил меня, я во всем ему признался, – продолжал Гильермо, серьезно глядя прямо в ошеломленное лицо Президента. – Я думал, он убьет меня, когда услышит правду. Он сглотнул, вспомнив, как задрожал от страха и вины, когда Блас спросил, как ему жилось этот год. В тот момент он был готов принять заслуженное наказание. Но Блас сделал совсем не то, что Гильермо ожидал… Его губы тронула слабая улыбка. – А он… сказал, что счастлив, что я жив, – с отчаянным раскаянием в голосе вымолвил Гаррад. – Спросил меня про семью… и улыбался сквозь слезы от радости! Упрямо сжав губы, Рикардо отвернулся. Гильермо вздохнул и, выпрямившись, твердо проговорил: – Сеньор Эредиа, Ваш сын стал достойным человеком. А вот мы с Вами не можем сказать того же о себе.***
Лухан медленно, словно после наркоза, приходила в себя. Взгляд постепенно фокусировался, уютный треск горящих поленьев становился четче, и невнятные сонные видения уступали место реальности. Испытывая невероятную радость оттого, что все ее тело больше не немеет от холода, девушка заворочалась в своем теплом коконе, с трудом села и уткнулась взглядом в сидящего напротив Бласа. – Эре… – хрипло начала Лухан и закашлялась. Обхватив колени руками, Блас сидел, весь сжавшись, и заметно дрожал. Оставшаяся на нем тонкая рубашка и джинсы не могли защитить его от холода, который не под силу было разогнать слабо горящему камину. Лухан вдруг осознала, что огромный свитер на ней принадлежит парню, как и куртка, послужившая ей одеялом. – Эредиа… Спасибо, – с благодарностью проговорила она, торопливо хватая куртку и протягивая ее Бласу. Он покачал головой. – Ты как? – просипел парень, внимательно осматривая Линарес. – Ты все вспомнил? – прошептала Лухан, с надеждой подаваясь вперед. Блас вздохнул и отвел взгляд. – Нет. С трудом сдерживая боль от разочарования, Лухан сжала руки на груди. – Тогда почему… – И правда, почему? – пробормотал Эредиа, тяжело дыша. – Просто… когда я услышал, что ты можешь погибнуть, что-то заставило мое тело бежать. Он несколько раз кашлянул и вдруг завалился на бок. – Эредиа? – с испугом воскликнула Лухан, кидаясь к нему. Парня бил озноб. Едва коснувшись его кожи, Линарес отдернула руку. – Ты весь горишь! Ухватив Бласа подмышки, она подтащила его поближе к камину и как следует накрыла курткой, которая все еще хранила тепло ее тела. – Все нормально, я просто слегка замерз, – пробормотал Эредиа, дрожа так, что куртка ходила ходуном. Подскочив, Лухан, слегка покачиваясь, принялась обшаривать хижину, в которой они оказались. Таких хижин, служащих в основном пристанищем для короткого ночлега или местом уединения любителей одиночества, на дороге к вершине было несколько, но чаще всего они пустовали – туристы предпочитали комфортабельный отдых в одном из множества отелей у подножья горы. Лухан с содроганием подумала, как им повезло, что хижина оказалась достаточно близко и они сумели добраться до нее вовремя. Ее надежда на то, что где-то здесь найдется аптечка с самым необходимым, оправдалась. Радостно вскрикнув, девушка извлекла из кожаной сумки с красным крестом жаропонижающее. – Вот оно! А вот воды в хижине не было, но Лухан быстро нашла выход, набрав в обнаруженный котелок свежего снега и растопив его над огнем. Осторожно перелив драгоценную жидкость в стакан, она села рядом с обессиленным Бласом и положила его голову себе колени. – Открой рот. – Зачем это? – вяло запротестовал Эредиа. – Выпить лекарство. – Я не пью незнакомые таблетки… – начал было Блас, но Лухан решительно оборвала его: – Заткнись и делай, как я говорю! Парень поморгал и нахмурился, но все-таки выпил лекарство. – Утром обязательно кто-нибудь придет и найдет нас. Держись, – бодрым голосом пообещала Лухан. Сняв шарф, она бережно обмотала его вокруг шеи Эредиа и тепло улыбнулась. – Тебе разве не холодно? – уже тише стуча зубами, спросил Блас. – Бедняки привычны к холоду, так что не переживай, – засмеялась Линарес. Она принялась интенсивно растирать его дрожащие плечи, чтобы вернуть кровообращение в норму. Бороться с переохлаждениями и обморожениями ребят в приюте ей приходилось столько раз, что все действия девушка совершала на автомате, думая только о том, как бы скорее согреть Эредиа. А еще Лухан все время опасалась, что вот-вот этот гордец опомнится, возмутится и пошлет ее подальше. Но Блас молчал, не произнося ни слова возражения. Его глаза то вспыхивали отчего-то, то будто бы погружались в омут. Он только долго и пристально смотрел на ее лицо, а потом неожиданно зажмурился и тихо, словно в бреду, проговорил: – Это уже было… Я стоял под дождем… и ждал, ждал… продолжал ждать. Лухан замерла, боясь сделать вдох. Х… х…холодно… Эредиа тяжело дышал, его глаза под закрытыми веками лихорадочно метались. – Мы застряли где-то… не могли выбраться… Выхода нет… Придется лезть через крышу. – Я был без сил… и кто-то заставил меня выпить лекарство… Испарина покрыла лоб Бласа. Он задыхался, его пальцы судорожно впивались в плечи. – Кто-то… укутал меня… Не смея шевельнуться, Лухан горящим взглядом смотрела на Бласа. Она словно воочию увидела перед собой тот день… застрявший лифт, Эредиа на полу, укрытый ее курткой… Бедняки привычны к холоду. Не переживай. – Тогда со мной была… Блас сжал зубы, отчаянно, безумно напрягая все свои силы, чтобы найти ответ, чтобы вспомнить… Картины прошлого, как кадры из фильма, беспорядочно мелькали у него в голове. Калейдоскоп видений, чувств, лиц закружил его бешенной каруселью, обрушился мощным потоком, и ему оставалось только плыть, грести изо всех сил в этом водовороте, чтобы суметь выбраться на берег. Ведь там, на берегу, его ждал ответ. Ждала… она. Сейчас, и завтра, и потом, вообще всегда… ты будешь единственной девушкой, которую я люблю. Глаза Бласа широко распахнулись. Он нашел свой ответ. Он медленно перевел взгляд на напряженное лицо Лухан, глядя на нее так, словно не может поверить своим глазам. Прерывисто вздохнув, Эредиа счастливо улыбнулся и переполненным нежностью голосом произнес: – Линарес. Лухан задрожала, не отрывая взгляда от его голубых глаз, таких непривычно теплых и сияющих. Она не могла ничего произнести, только чувствовала, как слезы катятся по ее щекам. Блас протянул руку и ласково стер слезинку с ее лица. – Девушка, предназначенная мне судьбой, – тихо сказал он. Засмеявшись сквозь душащие ее слезы, Лухан ослабевшей рукой ткнула парня в бок и прошептала: – Наконец-то вспомнил. Эредиа улыбался, так безмятежно, счастливо и открыто, как еще никогда не улыбался на ее памяти. Заворочавшись, он достал что-то из кармана и протянул девушке. – Вот… В его руке закачался кулон в виде Сатурна. – Ты хранил его у себя все это время… – всхлипнув, радостно произнесла Лухан. Блас усмехнулся. Опираясь на руки, он начал осторожно подниматься, и с помощью Лухан смог наконец принять сидячее положение. Пытливо заглянув ей в глаза, он с улыбкой заметил: – Ты ведь тоже… в тот раз достала его из реки. Ощутив, как загорелось лицо, Лухан смущенно кивнула. Блас расстегнул цепочку, и, наклонившись совсем близко к девушке, провел пальцами по ее шее. Кожа Лухан мгновенно покрылась мурашками, но на этот раз холод был не при чем. Застегнув подвеску, Эредиа медленно освободил ее волосы и уткнулся носом в ее шею. Лухан закрыла глаза, чувствуя, как его руки крепко обхватывают ее, бережно и жарко прижимают к груди. Блас все еще немного дрожал, но казалось, это уже не имело значения. Они были невероятно, оглушительно, до безумия счастливы сейчас, и только это было важно. Девушка одновременно смеялась и плакала, обнимая Бласа с неистовой силой, почти впиваясь в его плечи. Не размыкая объятий, не отпуская Лухан ни на миг, Эредиа улыбался, вдыхал аромат ее волос, что-то горячо шептал, касаясь губами ее уха. Внутри у Лухан все сладко замирало, и она хотела только одного – чтобы этот момент никогда не кончался. Они наконец-то нашли друг друга. Просто быть рядом – и больше ничего не надо. Блас чуть повернул голову. Его губы коснулись ее щеки и медленно заскользили по коже, вызывая толпы мурашек. Лухан коротко выдохнула и прикрыла глаза. Горячие губы Бласа встретились с ее губами. Девушка подалась навстречу, неожиданно пылко, нетерпеливо отвечая на поцелуй. Как будто все барьеры, все ее сомнения и колебания исчезли, позволив без страха показать свои настоящие чувства. Прижимаясь крепче, Лухан сжала ладонь на его волосах, а руки Бласа заскользили по ее спине, заставляя дрожать. Поцелуй становился все жарче, требовательнее, и они не хотели его прекращать. С губ Эредиа сорвался тихий стон. Голова Лухан кружилась в восхитительной эйфории. Блас целовал ее губы, лицо, шею, повторяя ее имя. Она смотрела в его сияющие голубые глаза и видела там отражение своих чувств. Эредиа улыбался, несмело как-то касался ее лица, будто боялся, что она окажется всего лишь миражом и исчезнет, а потом они снова и снова целовались, горячо, нежно, страстно. В хижине не было часов, и они не знали, как долго длилась эта ночь, но под утро, крепко обнявшись, они уснули, как и когда-то, укрывшись одной курткой.