***
— Вы не можете с нами так поступить! — прямо над ухом раздаётся голос Вонхо. Это странно в сложившейся ситуации, но моё помутнённое сознание главным в текущем положении дел выделяет тот факт, что альфа обнимает меня за плечи и крепко прижимает к себе. — Ещё как можем! В трюм их, ребята, после ночки там эти двое точно разговорятся! Далее следует не слишком ласковое перемещение наших пленных тушек. Почему-то именно в тёмном помещении, где резвятся приглушённые запахи затхлости и сырости, у меня возвращается осмысленность. — Эй… Вонхо. — Ты очнулся? Как чувствуешь себя? Почему мне тепло после этих вопросов? Где-то в груди тепло… По сути — из-за этого невежи. — Нормально. Просто узлом сети затылок ударило, — чуть елозя, выясняю, что сидим спиной к спине и руки наши связаны именно там, ещё и соединены — ощущаю тепло его пальцев. — Что они с нами сделают? — Пока не совсем ясно. Первым пунктом идут пытки с целью выведать у нас информацию… Оставшийся в живых принц находится в поле, где стоит неприкаянно ванна. Лицо альфы сереет, а в его горле застревает какой-то звук. Не слишком понятно, какие эмоции раздирают, но он неожиданно произносит: — Я — последний претендент на престол… Новый король, — тень ликования пролегает на красивом лице, но внезапно сменяется хмуростью. — Мне нужен камень. — Хёнвон? Хёнвон! — Прости, но мог бы ты не орать? — шиплю сквозь зубы и морщусь, поскольку голова неожиданно становится тяжёлой. Эти видения сводят меня с ума. — Что ты говорил? — Пытался прикинуть варианты для побега, но ты отключился. Хёнвон, ты точно в порядке? Почему я слышу в его голосе… волнение? — Да, просто… — на секунду меня разрывают сомнения — говорить ему о преследовании или нет, но решаю, что это не лучшая тема сейчас. Поскольку мы в заточении. — У меня иногда болит голова, — вздыхаю и смотрю в небольшое окошко, где видны облака и немного — мои сородичи. — Какие у нас варианты? — Либо мы договоримся, либо попытаемся улизнуть, когда нас развяжут. Другого ничего не остаётся, — он неожиданно подаётся назад и кладёт голову мне на плечо. — Для меня так странно и приятно всё происходящее. — Ты шутишь сейчас? — нервно смеюсь и смотрю на него краем глаза, старательно игнорируя мысли о том, насколько мне нравится его близость и, неожиданно, запах… — Я не про плен… Я всегда жил мечтами о приключениях и путешествиях. Теперь — живу в собственной мечте. — У людей есть прекрасная присказка на сей счёт — мечтайте аккуратнее, мечты сбываются. — Действительно, — он улыбается. Ярко. Больше слышу это, чем вижу. Всё-таки поза не позволяет полноценно разглядывать. — Как бы там ни было, я правда счастлив. Мне жаль, что для тебя обстоятельства складываются не лучшим образом, но сделаю всё возможное, чтобы раздобыть другую свечу и отправить тебя домой. Его слова должны меня радовать — «ура, вернусь на законное место», — но почему-то они вызывают глухую тоску. — Конечно отправишь, — язвительно отвечаю, чтобы скрыть истинные эмоции. — Я ведь тебе нужен лишь, чтобы показать твоему невероятному будущему жениху. — Минхёк прекрасен, — он говорит это больше задумчиво, чем — как раньше — мечтательно. В маленьком окошке, спустя непродолжительное время тишины между нами, появляется свет первых солнечных лучей, что практически моментально способствует моему засыпанию.***
События последнего часа плохо укладываются у меня в голове, поэтому я просто медленно пью чай, закинув ногу на ногу и разглядывая двоих, что составляют мне компанию, переговариваясь между собой. Подумать только, грозный капитан команды, что пришёл нас пытать и мучить, оказался милейшей души человеком и перетащил с лёгкостью к себе в каюту (меня в открытую, а Вонхо заставив карабкаться по внешнему каркасу корабля, ведь для команды была создана видимость, что он выброшен за борт). Альфа средних лет, представившийся Джебомом уже тогда, когда мы прибыли в текущее помещение, выглядел довольно устрашающе, если сам того хотел. Сейчас же он чрезвычайно добр и красиво улыбается. — Расскажите, умоляю, расскажите, как дела в вашей прекрасной стране, — капитан говорит это с таким мечтательным видом, что даже я готов с ним поделиться сведениями, хотя подобное способно выдать то, кем являюсь. — Мне иногда кажется, что я живу только рассказами о ней. Слушать рассказ Вонхо о последних новостях у меня выходит с трудом, почему-то в голову лезут глупые мысли о том, как хорошо тот выглядит, хотя просто сидит на стуле, завёрнутый в специальную накидку, пока Джебом занимается его причёской. — Хёнвон? — Хосок мягко треплет меня за плечо, а у меня лишь одно на уме — ему идёт новый цвет волос. Кажется, люди называют его медным. — М? — произношу всего один звук, уточняя, что от меня хотят, и надеюсь, что большего не потребуется. — Переодеться ведь хочешь? — почему-то улыбка Хосока напоминает мне сейчас солнечный луч. — У капитана большие запасы одежды. — Очень хочу! — активно киваю и подскакиваю с места, отправляясь следом за альфами и по пути старательно разглядывая всё, что угодно, кроме своего спутника. — Выбирайте! — кажется, Джебом обращается к нам обоим, но уже через секунду тянет Вонхо пару вешалок, хитро подмигивая. — Тебе это точно подойдёт. У меня глаз намётан. Пока они обсуждают что-то ещё, умудряюсь случайно обнаружить между вещами ещё одно небольшое помещение, тоже с одеждой. Именно тут мне удаётся найти вещи по вкусу — свободную белую рубашку с длинным рукавом и вплетениями серебряных нитей, широкий пояс на талию и чуть зауженные тёмно-синие штаны. Когда выхожу к альфам с этим набором, тут же получаю одобрительный кивок капитана и чуть заинтересованный взгляд Хосока, от которого слегка ведёт… И с каких пор у меня на него такая реакция?!***
Нам с Хосоком ужасно везёт, по словам капитана, ведь команда заходит в порт раз в дюжину дней, и именно на этот вечер запланировано данное событие. По большому и пыльному магазину я хожу вместе с Джебомом, хотя ничего тут меня не интересует. Можно было бы спросить про Вавилонскую свечу, но уж больно неприглядно это место, чтобы тут водились подобные артефакты. — Вам чего? — продавец смотрит на меня изучающе и с чрезвычайно неприятной улыбкой. — Прошу прощения, — тихо кланяюсь и немного отхожу, понимая, что слишком задумался и последовал за капитаном даже тогда, когда у него должен был состояться конфиденциальный разговор. Когда мы выходим на улицу у меня заметно улучшается настроение, поскольку не нужно больше дышать воздухом магазина, который показался мне просто ужасным, а затем сердце начинает трепетать… Потому что Вонхо с рыжими волосами, одетый в шёлковую чёрную рубашку и штаны того же цвета, с сапогами поднимающимися почти до колена — это слишком красиво. — Ты кто такой?! — начинает было рычать боцман, которого, как я понял, зовут Джексон. Впрочем, капитан знает, что делает, а потому уже через секунду оказывается рядом с Хосоком и говорит с улыбкой: — Племянник! Как я рад, что ты успел к нам присоединиться! — он треплет альфу по волосам и прижимает к себе за бок, после представляя того команде. — Парни, знакомьтесь! Это мой племянник. Шин Хосок. — Так у вас же фамилии разные, — с подозрением говорит кок — Пак Джинён (единственный человек из команды, с кем я более-менее познакомился за прошедший день). — Так и брат у меня — омега, — смеётся вполне искренне Джебом. — Ты предполагаешь, что сын моего брата мог взять его фамилию? — Но… — Так! — рявкает неожиданно капитан. — Ещё одно слово и вы все!.. Договорить ему не позволяет нестройный гул голосов, которые убеждают в том, что ни в коем случае не возьмутся больше перечить. — То-то же, — хмыкает Джебом, после уводящий нас двоих в свою каюту.***
Дни на корабле проходят незаметно. Потому что мне постоянно есть чем заняться — то помогаю коку с готовкой, с любопытством узнавая у него подробности их ремесла и привычки команды; то изучаю ноты и игру на пианино с капитаном (который сам имеет в этом чрезвычайно завидные навыки); то разговариваю с Хосоком, сидя на палубе по ночам. — Такое ощущение, — тянет он в один из таких разговоров, — что мы тут не несколько дней находимся, а были тут всегда и продолжим путешествовать так… Я понимаю, о чём он говорит, — прошедшие шесть суток кажутся длиннее, чем вся предыдущая жизнь. — Не думаю, что это так уж плохо, — продолжает он. — Мне здесь нравится. — А как же… — запинаюсь, поскольку не хочу причинять боль сам себе, но и ответ мне хотелось бы знать. — А как же Минхёк? Вонхо как-то грустно усмехается, произнося тихо: — Минхёк не хочет приключений. Ему бы тут не понравилось. Прозвучавшее ничуть не удовлетворяет моё любопытство, но внутри разгорается очередной пожар — ведь мне безумно нравится наше приключение, нравится разделять его с этим альфой. А значит я ему подхожу больше, чем этот названный жених… — Знаешь, иногда мне кажется, что от твоей кожи исходит едва заметное свечение, — потонув в своих мыслях, даже не заметил, когда он успел поднять руку и поднести её к моему запястью. Поэтому не могу вовремя отреагировать и получаю осторожное прикосновение. — Это очень красиво. Не думаю, что это нормально, но определённо ощущаю, как щёки затапливает жар. От окончательной капитуляции своим чувствам меня спасает капитан. — Позволите? — он тянет руку, за которую хватаюсь, как за спасательный круг, уже через секунду вальсируя с ним по палубе. — Хёнвон, — тихо обращается Джебом, после пары кругов танца. — Я знаю, кто вы. Всё моё тело непроизвольно дёргается, по позвоночнику растекается холодная волна, а голову отвожу вбок, чтобы разглядеть выражение его лица. — Не бойтесь, — мягко произносит, чуть уводя в сторону, туда, где не сидят члены команды. — В порту были слухи об упавшей Звезде. Плюс — в роду у меня были маги. Потому могу видеть ваше свечение, — мы выводим элемент с кружением, а после снова оказываюсь очень близко к нему. — Ваше сияние очень красиво. Надеюсь, его ничто не сможет потушить. Если бы я не знал, что капитан, вообще-то, чрезвычайно влюблён в Югёма — новенького матроса лет тридцати, что ходит с ними всего пару месяцев, — решил бы, что он со мной заигрывает. Обладание же этим знанием позволяет ответить спокойно и адекватно: — Спасибо вам. Правда. Не представляю, как человек может оставаться таким добрым при вашей-то профессии. — Профессия и сопутствующее ей — маска. Я умею хранить под ней всё то, что действительно ценно. — У вас это прекрасно получается, — мягко улыбаюсь, после внезапно сталкиваясь взглядом с только что подошедшим Хосок, смотрящим мне в глаза, хотя вопрос задаёт он Джебому: — Могу увести вашего партнёра? — Пожалуй, мне стоит отдохнуть, — тихо хмыкает капитан, уступая меня другому альфе. Это могло бы выглядеть некрасиво, но… Но моё сердце заходиться от радости, когда сильные ладони делают то, что необходимо — одна обхватывает мою, а вторая непринуждённо сжимается на талии. Если бы меня ждала скорая смерть и требовалось бы выбрать последний момент, что хочу перед ней увидеть — это было бы именно то, что происходит сейчас. — Ты ужасно вальсируешь, — говорю ему тихо, когда ощущаю, что очередное его неловкое движение приводит к отдавливанию моей ноги. Хорошо ещё, что сапоги хорошие и реальных повреждений не получу. — А ты — прекрасно. Поэтому я всё ещё таю надежду научиться, — он совершенно неуклюже пожимает плечами и очаровательно улыбается, запуская очередную пляску моего глупого сердца. — Сомнительно, — отвечаю чуть дразня. — Скорее уж я научусь фехтовать. — Зачем тебе это нужно? — Для защиты? — слегка недоумённо переспрашиваю я. — Пусть подобное и плохая идея с моей координацией движений, когда держу тяжёлые предметы. — Но фехтованию учусь я. Значит твоя защита — моя задача, — он говорит так уверенно, что по моему затылку неожиданно проходится волна… кажется, это называется мурашками. — Плюс, ты ведь здесь лишь до поры до времени. Зачем тебе уметь фехтовать, будучи Звездой? Ощущения от этих его слов легко сравнимы с моим падением на Землю. Точно такой же удар, вышибленный дух. Слишком резко мне напомнили о моём месте. — Действительно, — нахожу лишь силы кивнуть и мягко улыбнуться, после чего останавливаюсь и медленно отвешиваю ему уважительный поклон. — Спасибо за компанию. Вальсировать на небе тоже не выйдет, так что я пойду. В эту ночь я впервые узнаю, что такое слёзы.