Если не терять надежду, однажды можно обрести настоящее счастье
2010 год, Декабрь Софи затормозила так резко, что едва не вписалась носом в руль. Ей посигналили сзади, она не обратила внимания. Сообщение сбило с толку, в голове только и крутилось «Софи, я очень тебя люблю». Я очень тебя люблю. Люблю. Она осознала, что стоит посреди дороги, только спустя мучительные минут пять. Она чертыхнулась и нажала на газ. Вцепилась в руль так сильно, что кровь отхлынула от костяшек пальцев, они побелели. Голова закружилась. Она не услышала ничего нового, но то, что написал Роберт, сильно ударило ее, словно ей кто-то сообщил о его смерти. Это просто слова о любви, которые она уже слышала несколько дней назад. И каждый день, пока они были счастливы. Возможно, она должна была осознать то, что он ее не предавал и до сих пор любит всем сердцем, но Роберт поступил глупо и неправильно. Так ей казалось. Но откуда Софи знает, как можно, а как нет? Нигде это не было написано, никто этого не рассказывал и никто не научил. И даже отец никогда не говорил ей об этом, хотя прекрасно разбирался в людях. Она жила, как умела сама. Одно только сердце подсказывало, что это глупый поступок со стороны мужа. Но Софи находила ему нелепое оправдание — он хотел как лучше. Он мог оказаться за решеткой, и тогда она бы ждала мужа из тюрьмы, разве это лучше? Она не знала, как лучше для нее — муж за решеткой или такое болезненное расставание, которого в результате не случилось. Но они и не были вместе. Тогда кто они друг другу? Роберт играл безразличного человека только для того, чтобы Софи было проще его оттолкнуть. Раз и навсегда, без вопросов. Все так и вышло. Но они должны были развестись — так было в его сценарии. София должна была его возненавидеть и лишиться всяких чувств. Роберт решил все исправить. Поздно, но опомнился. Сделал ли он этим лучше? В кармане тренч-плаща завибрировал телефон, чем отвлек Софи от мыслей. Она, снова нарушая свои принципы, вынула телефон и, не глядя, ответила на звонок. — Здравствуйте, Софи. Не узнав голоса, Софи мельком глянула на экран, но номер не определился. — С кем я разговариваю? — Это Люк, не узнали? София мысленно чертыхнулась. Только его сейчас не хватало. — Что-то стряслось? — Хотел узнать, как ваши дела. Возможно, все-таки составите мне компанию? Мы можем посидеть в кафе или прогуляться. — Вы знаете, дела отлично, но так много работы, что сил не остается ни на что, — наигранно жалуясь, ответила Софи и раздраженно сжала другой рукой руль. — Простите, Люк. Мне пора. Надеюсь, у вас тоже все хорошо. — Конечно. — Единственное, что ответил он. Софии показалось, что звучало это как-то ехидно или со злорадством. Она отключила вызов и бросила телефон на пассажирское сидение, думая о том, почему человек не способен понимать элементарные вещи. Что хотел от нее Люк Томас? Чего он добивался? Или София все понимает неправильно? Уже через пять минут она была у магазина. С того момента, как она сделала уборку, «Берлион» открывался пару раз. Возможно, посетители уже про него забыли. Хилари пришлось уволиться, и это пошло ей на пользу, поэтому в ее смены выходила и стояла за кассой Софи. Сегодня, двадцать первого декабря, и ближайшие три дня магазин будет открыт до восьми вечера, пока не наступят праздники. — Здравствуй, Гэри. Как идут дела? — Все в порядке, — дружелюбно улыбнулся парень, — рад вас видеть. Гэри очаровывал своей доброй улыбкой каждый раз, когда Софи его видела. Он нравился ей, как человек. Всякий раз при виде него она находила повод, чтобы улыбнуться, и это не могло не радовать. Если бы у Софи была дочь, она бы мечтала о таком спутнике для нее. — Сегодня магазин будет работать до восьми, но ты можешь пойти домой как обычно, — проинформировала его Софи и, снимая на ходу пальто, направилась в кабинет. Стук ее каблуков эхом разнесся по пустому магазину. Она остановилась у двери кабинета и обернулась, осознавая трагичность тишины в помещении. Привычный запах книг и древесно-ванильного ароматизатора, который Софи поставила в прошлую смену, заставил сердце содрогнуться. Сюда почти никто не приходил, и по этой причине скоро оплачивать работу персонала будет невозможно. Выхода было два: продажа магазина или поиск продвижения. От Энн не было никаких новостей, а на письма и звонки Софи она не отвечала. И сейчас, когда Софи села за рабочий стол, снова просмотрела почту. Рассылка, новости, запросы от поставщиков, а от Энн ничего. Софи позвонила, но на том конце провода ее встретили только монотонные гудки. Они раздражали еще больше. Печальным было также то, что других контактов для связи с начальницей не было. Софи стало страшно, потому что в последний раз Энн выглядела совсем неважно и принесла плохие новости. София не знала, что думать, но у нее не оставалось ничего, кроме работы и книг, которые могут помочь отвлечься. Она подождет еще, если так нужно, но что-то ей подсказывало, что ждать было нечего. И это убивало. Когда бумажная работа была закончена, Софи тяжело выдохнула, понимая, что магазин действительно скоро может закрыться. Анализ и статистика это подтвердили. Средств на закупки не было, хотя, впрочем, они были не нужны — полки не опустошаются; средств на оплату счетов и зарплат почти не оставалось, и у самой Софи скоро закончатся деньги на жизнь, потому что она все вложила в дом и его обустройство — докупила что-то из мебели, привела в порядок сад и задний двор. Дохода не было, но София не привыкла отчаиваться сразу, она точно что-нибудь придумает. Все-таки, если не терять надежду, однажды точно может все измениться. В зале кто-то говорил. Кажется, это даже было несколько человек. Софи удивленно вскинула брови и в то же время настороженно прислушалась, а через пару минут вышла из кабинета. — Гэри, в чем дело? — тихо спросила Софи, подойдя к кассе. В зале были посетители, около трех человек, они между собой о чем-то говорили. — Ребята зашли за книгами, все в порядке, — он непринужденно пожал плечами и довольно улыбнулся. — О, еще там какая-то женщина спрашивала вас и сказала, что зайдет позже в кабинет. Сейчас она где-то в конце зала, кажется. Софи благодарно кивнула и медленно направилась в последние ряды. Она осматривала гостей и их выбор. Это были студенты, как ей показалось. Они искали что-то в научной и исторической литературе, рассматривали энциклопедии и словари. — Добрый день. Вам что-нибудь подсказать? — доброжелательно поинтересовалась Софи и сложила руки в замок. На нее обернулись три пары глаз в очках. От неожиданности она сконфуженно скривила улыбку. Но в груди разлилось приятное тепло при виде покупателей. Книги «Берлиона» кому-то еще были нужны и получали внимание. Магазин оживал. Как это могло не радовать? — О, пожалуй, нет. Мы нашли то, что хотели, — ответила девушка, а двое парней рядом с ней только кивнули в подтверждение и поправили оправы очков. Все они выглядели опрятно и вызывали доверие. Вероятно, учеба им давалась легко и в удовольствие, с таким интересом они разглядывали книги и обсуждали их. — Хорошо, Гэри на кассе вам поможет, — с этими словами Софи указала на кассу, после пожелала им хорошего дня и прошла дальше. Женщину она увидела в самом углу магазина, рядом со стеллажом научной фантастики. — Любите Жюль Верна? — Вы меня напугали, — женщина покачнулась, чуть не выронив из рук книгу, и приложила ладонь к сердцу. Софи виновато поджала губы. — Простите, я не хотела. Гэри сказал, что вы меня искали. — Да… Вы София? Она кивнула и сосредоточилась на гостье. Ее лицо было незнакомо, и она скорее выглядела как молодая девушка, нежели женщина. На вид не более двадцати пяти лет. Ровная, но бледная кожа лица с мелкими родинками, серые тусклые глаза и точеные скулы. Ее короткие белокурые волосы были туго затянуты в маленький хвостик на затылке. Она выглядела мрачно и даже слегка пугала, походя на призрака. При виде ее Софи вспомнила свою подчиненную Хилари, изнеможенную от учебы и работы. Но они не были похожи. Эта незнакомка была словно чем-то убита. — Я должна вам кое-что сказать. — Девушка положила книгу на место, проведя по ее корешку пальцем. После чего опустила глаза на мгновение и снова подняла взгляд на Софи. Серые глаза стали больше, и в них виднелись застывшие слезы. — Моя мама умерла. Она просила, чтобы вам сообщили об этом в последнюю очередь. Софи застыла, не понимая, о чем та говорит. Кем была ее мама? Почему София должна об этом знать? Она с печалью посмотрела на девушку и собралась спросить, но едва приоткрыла рот, как та ее перебила. Она казалась холодной, кожа почти посинела, а губы задрожали. — Мою маму зовут Энн Хоукинс. У Софии моментально закружилась голова, она схватилась за стеллаж и застыла. Сердце застучало быстрее, и стало душно. Софи медленно хлопала глазами, темнота сменялась ярким светом, раздражая еще больше. Когда она в очередной раз открыла глаза, перед ней уже никого не было, и Софи стала вертеть головой по сторонам, пытаясь найти девушку. Она как будто испарилась или вовсе здесь не появлялась, а все это оказалось странным видением. Изо всех сил Софи позвала Гэри, а потом голова закружилась еще сильнее. — Вы как? — спросил Гэри, любезно протягивая стакан воды. Наверное, уже пятый раз по счету. Он действительно переживал, даже пытался уговорить поехать в больницу, или вызвать скорую помощь, или позвонить подруге. София не согласилась ни на одно предложение. Все было в порядке. Головокружение прошло и сердце не рвалось наружу. Оставалось только одно — опустошенность от услышанной новости, словно из души Софи кто-то вырвал значимый кусочек. Да, Энн не была ей так близка, как мать или бабушка, или подруга, но все же она ее очень уважала и ценила за всяческую поддержку и помощь. Энн всегда желала добра Софи, хоть и казалась холодной и отстраненной. Софи доверяла ей. За годы, что они работали вместе, им удалось сблизиться и привыкнуть друг к другу. И когда Софи видела ее в последний раз, прекрасно понимала, что это рано или поздно случится, но почему-то новость все равно стала ударом. Не важно, был человек тебе родным или нет, смерть — это всегда страшно. и Софии было это известно как никому другому. И как вообще так получилось, что сегодня София размышляла об Энн, и ей принести эти чудовищные новости? — Все нормально. Там, кажется, кто-то пришел, дверь хлопнула. Гэри фыркнул, недовольный отказом принять помощь, и поставил стакан на стол, а после вышел проверить магазин. София смотрела в экран компьютера, не зная, что ей делать дальше. Она не знала, что говорить и как себя вести, стоит ли ей пойти к родным Энн и что делать с магазином. Все это нужно решить, но, кажется, в ближайшее время она просто не готова к этому. Ее будто выжали. — Эта девушка… что приходила сегодня к вам, она передала записку. — Сообщил Гэри, когда вернулся. Он выглядел растерянным и застыл у порога, переминаясь с ноги на ногу. Потом почесал затылок, расправил складки на рубашке в красно-черную клетку и поправил очки. Софи, как робот, поднялась со стула и протянула ладонь. Гэри подошел и передал лист бумаги. Рука Софи задрожала. — Почему она не зашла? — Я предлагал, но девушка сказала, что сильно вас потрясла и решила, что так будет лучше. Наверное, испугалась. Но вроде бы обещала навестить снова. София кивнула. — Мне очень жаль мисс Хоукинс… — прошептал Гэри и печально опустил взгляд в пол, сложив руки за спиной. — Мне тоже очень жаль… — все, что могла сказать София в ответ. Гэри протянул ладонь к плечу начальницы и аккуратно сжал его. Она коснулась его руки пальцами. Подчиненный поджал губы и вышел. На бумаге было что-то написано размашистым, но красивым почерком. Буквы не плясали и все были идеально выведенными, все одного размера. Софи знала эти буквы. Это писала Энн Хоукинс. «Софи, прости, что я не смогла прийти к тебе и попросила оставить день моей смерти за пределами твоей жизни. Ты не должна была видеть меня в таком состоянии. Я попросила свою дочь прийти к тебе через некоторое время и сообщить. Посчитала, что так будет лучше для всех. Я желаю тебе только хорошего. Ты это заслужила. И даже развод с мужем не сможет тебя сломать. А если нужно – подумай о прощении. В любом случае ты сама знаешь, как тебе поступить. Ты прекрасный работник и человек. Обрети свое счастье. Тем более, у тебя теперь есть магазин, я ведь знаю, что он для тебя значит. Элизабет никогда не интересовалась лавкой, поэтому я даже не стала предлагать ей встать на мое место. Магазин теперь твой, София. Моя дочь против не будет, а больше у меня никого нет. Возможно, она будет заходить в гости иногда. В общем, магазин был в моей собственности, теперь он твой по документам. Все уже оформлено, и нотариус с тобой свяжется в ближайшее время. Будь счастлива и не вспоминай обо мне! С уважением, Энн Хоукинс. p.s. кажется, скоро праздник, так что… С Рождеством, София Белфорт!» Плечи Софии затряслись, а бумага в руках начала дрожать. Не сумев сдержать слезы, она зарыдала.***
— Повесь, пожалуйста, ровно, — пробубнила Софи, держа зубами ниточку елочной игрушки, в то время как вешала на елку огни. — Она висит ровно! — Нет, не ровно. — Тебе вечно все не нравится. Бетани удрученно вздохнула и надулась. Украшение дома и сада уже занимало почти половину дня, но Софи знала, что так будет. Они начали слишком поздно, в округе уже все нарядили дома, в окнах горели разноцветные огни, на заборах тоже висели гирлянды, рождественские чулки, у входа стояли фигурки снеговиков, ангелов и Санта-Клауса с его оленьей упряжкой. Украшений было так много, что даже рябило в глазах от количества цветов и огней, город радужно пестрел ими. И только у Софи дом до сих пор был не наряжен. До Рождества оставалось пару дней. — А так ровно? София тихонько смеялась над Бет. В этом году Рождество они решили встретить у Софи. В гости позовут Марка и отца Софи. Рик, конечно, будет с ними. Родители подруги почему-то отказались от предложения, желая остаться дома. И Бетани не планировала напиваться. Она решила начать жизнь с чистого листа. Конечно, София помнила почти каждый чистый лист подруги, обычно они все были одинаковые, но теперь она надеялась, что Марк действительно поможет изменить ей жизнь. Бетани вешала рождественские огни, снежинки и гирлянды на стены, окна и вообще везде, куда можно было что-либо повесить. Комнаты в доме превратились в сказку, и Софи радовалась, как ребенок. Она украшала рождественскую елку, стараясь равномерно развесить игрушки и бусы на ветвях праздничной красавицы. Для Софии украшение дома было отдельным удовольствием и ритуалом, оно вселяло надежду на волшебство. И в это Рождество она надеялась обрести настоящее счастье, даже если рядом нет человека, который бы смог разделить его. И с которым она бы хотела его разделить. — Нам еще нужно украсить сад и крыльцо. — Я почти закончила с елкой, осталось пару штрихов… — когда Софи потянулась к верхушке, чтобы повесить завершающие бантик и шарик, в гостиную ворвался вихрь по имени Рик и стремглав унесся в другую комнату, задев рукой елку. Софи удалось ее задержать, чтобы не случился грандиозный провал. Но маленького краха не удалось избежать — осыпалось несколько шаров и бантов, и бусы теперь висели криво. София широко раскрыла глаза, медленно переводя взгляд на Бетани. Та замерла, прикрыв лицо рождественским чулком. А после София засмеялась, закрывая глаза руками. Бет подхватила смех. — Софи, прости, — Бет виновато опустила голову. — Я тебе помогу. — Не беда. Девушки вместе быстро поправили печальное положение, и теперь елка прекрасно выглядела: красно-золотые украшения, бусы, яркие огни — все, что нужно. — Кстати, ты уже купила подарки? — Да, пришлось помучиться, — ответила Софи, вспоминая случайное столкновение с Робертом в торговом центре, и неожиданно для себя улыбнулась. А потом потрясла головой, чтобы воспоминания ушли. — Я еще планирую завтра заехать кое-куда, ты сможешь присмотреть за Риком? Если будешь дома. Белфорт кивнула. — Тетя Софи! — вдруг прозвучало где-то в глубине дома, а потом Рик, эффектно вскинув руки, появился в гостиной. В ладонях у него была рамка. — Сын, чтобы я больше не видела беготни здесь, договорились? Малыш кивнул. — Что ты хотел спросить? — спросила София и присела на корточки напротив ребенка. Детское личико и раскрасневшиеся щечки вызвали умиление, а изумрудно-зеленые глаза сияли так ярко, что Софии хотелось расплакаться. — А дядя Роб приедет на Рождество? Софи застыла, опуская взгляд на рамку с фото. Рик повернул ее: там, конечно же, была Софи и Роберт, а рядом Бетани и Рик. Бет тоже застыла, с сожалением глядя на подругу, а потом подошла к сыну и хотела взять за руку, чтобы что-то сказать. София выставила ладонь в знак протеста. — Не надо, все нормально. — С легкой злобой посмотрела Софи на подругу. Прошло уже немало времени, и теперь ее начинала злить жалость. София привыкла, что Роберт теперь не с ней, она привыкла, что он совершил чудовищную ошибку. А даже если не привыкла, это не значит, что ее нужно продолжать жалеть. Рик хлопал глазами и ждал. Белфорт взяла его за руки, отложив рамку на пол. — Милый, дядя Роберт не приедет на праздник, он не сможет, — как можно спокойнее проговорила она, пытаясь улыбнуться. — Дядя Роб классный, мы с ним играли в мяч. — Да, я знаю. Если хочешь, мы как-нибудь в другой раз увидимся с ним. — Ладно, — с этими словами малыш, высоко подпрыгнув в воздухе, умчался обратно в комнату, где они остановились на ближайшие дни. Бетани с Риком решили остаться у Софи до окончания праздников. — Извини, — сказала Бет и вернулась к коробкам с украшениями. Софи промолчала и решила перевести тему. Тем более, что ее давно мучил вопрос об Эйдене. — Что ты решила? Позволишь Эйдену увидеть сына? — Нет. — Нет? — Нет, Софи. Его не было несколько лет, так какого черта? Он даже ни разу не позвонил нам и не спросил, как растет его сын и как мы живем, хватает ли нам денег. У меня есть Марк, у Рика возможно будет новый отец, который сможет воспитать его. Эйдена я и близко не подпущу. — Наверное, ты права. В любом случае ты лучше знаешь, как поступить, это же твоя семья. София померкла. Напоминания о детях, мужьях и семьях снова надавило на больную точку. Но ей было важно сейчас не зацикливаться на этом, иначе она снова сломается, и все старания уйдут коту под хвост. — Он пару дней назад написал мне, что хочет все исправить. — Он что, действительно хочет вернуться к вам? Девушки незаметно переместились на кухню. Софи заварила кофе и разлила по чашкам. Аромат разнесся по всей комнате и взбудоражил голову. Она рассматривала обитые деревом стены и наслаждалась каждой деталью этого дома. Софи все еще не могла поверить, что он принадлежит ей. — Я не знаю, меня это не волнует. Он бросил своего сына, а такое я простить не готова. София кивнула. Она понимала, что ничего не смыслит в этом, но зато теперь знает, на что способны мужчины. Она знала, что значит столкнуться с ошибкой, что такое прощение или наоборот, даже знала, что такое заседание суда по разводу. Но она не знала, можно ли простить мужа за то, что тот отказался от своего ребенка. Скорее нет, чем да. София наверняка не смогла бы простить. — Когда он приезжает? Бетани пожала плечами. — Сказал, что в ближайшее время. В любом случае он нас не найдет, если что, и не испортит праздник. Родителей я предупредила. А что будешь делать ты? — Я не знаю. Мне нужно разобраться с магазином, а нотариус еще не звонил. — Энн — удивительная женщина... — прошептала Бет, застыв над чашкой. Кофе уже остыл, и София заварила свежий. — Да… Я до сих пор не могу принять ее дар, это ужасно тяжело… Мне нужно будет ее навестить. Дочь оставила свои контакты на всякий случай, нужно выяснить, где покоится Энн. — Я съезжу с тобой. И с магазином разберемся. А что с Робертом? Ты мне так и не рассказала толком ту загадочную историю, — Бет всплеснула руками и закатила глаза на слове «загадочную». — Роберт сотворил полную глупость, я даже не знаю, как мне реагировать на это. С того момента мы так и не говорили. Софи выложила все, что сказал ей Роберт. И рассказывая, она понимала, насколько абсурдно это звучит. Бетани молча слушала, уткнувшись взглядом в глаза Софи. Она, кажется, была несколько потрясена услышанным, глаза расширялись с каждым сказанным Софи словом. — И ты поверила в эту чушь? — Бетани взяла чашку с кофе и откинулась на спинку стула. Его деревянные ножки скрипнули. — Наверное, верила до того момента, пока ты это не спросила. София заходила по кухне с кофе в руках. Пелена в ее глазах обо всем говорила. Но сейчас она просто не должна была расплакаться. После вопроса подруги ее вера в мужа исчезла, словно ее и не было. Все снова запуталось. И кто в этот раз ей поможет распутать эти нити? Кто откроет правду? — Ну смотри… разумный человек выбрал бы работу, а не жену, которую любит? Разумный человек стал бы соглашаться на странные махинации начальника, чтобы обрюхатить свою дочь? Звучит все максимально нелепо. — Он выбрал не работу, а свободу. И он прав — я бы сошла с ума, если бы его посадили за решетку. Пару раз я сталкивалась с его начальником, он на это способен. Бет покачала головой, поправила копну своих волнистых волос, после встала и прошла к холодильнику. — Мы не пьем, — напомнила Софи. — Я знаю. Подруга поставила на стол утку и стала разделывать ее на порции. — Вообще-то уже пора ужинать, — усмехнулась Бет, — сходи за Риком. Софи молча выполнила просьбу Бетани и привела малыша. — Милый, пора кушать. Рик хлопнул в ладоши и залез на стул. — Софи, я не знаю, как у вас там обстоят дела, и любишь ли ты его, но что делать — тебе подскажет сердце, попробуй послушать его. — Давно ли ты у нас слушаешь сердце? — Я не бесчувственная, если ты об этом. Иногда. — Иногда, — София выставила указательный палец вверх. Бетани сузила глаза и запульнула в подругу кухонной салфеткой. Рик задорно засмеялся.