Вернуться

Холодно. За окном около десяти градусов ниже нуля, ветви разукрасил иней, а землю покрыло махровое белоснежное одеяло. И если прислушаться, можно услышать, как снег хрустит под ногами. Люси открыла окно, чтобы вдохнуть свежий морозный воздух, но ей хватило нескольких секунд, чтобы замерзнуть. Она с детства была мерзлячкой. Выходной. Браун снова перебирала фотографии, сделанные несколько месяцев назад. Каждый раз, когда ее мысли пустовали или руки ничем не были заняты, она шла в спальню и хватала альбом со снимками Сью. Пальцы проходились по гладким черно-белым страницам, и слеза скатывалась по щеке. Что дочка значила для нее? Все. Определенно, все. Жизнь раньше цвела только благодаря маленькой Сью, а сейчас все вокруг стало серым и унылым. В груди что-то больно кололось, не позволяя сделать вдох. Люси понимала, что ей не хотелось дышать без дочери. Каждый день протекал без желания жить и существовать. Только босс Джонсон заставлял работать днями напролет, чтобы хоть как-то отвлечь Люси. Он знал о ее потере, но не был добродушным человеком, поэтому не проявлял какого-либо милосердия и сострадания. Даже брошенное «сочувствую» звучало как оскорбление из его уст. Джонсон приносил кипы бумаг, чтобы она ни на секунду не отвлекалась от работы, и за это Люси была ему благодарна, хоть и изнывала потом от мигрени. Воскресенье — единственный день, когда Люси могла расслабиться и подумать о том, как бы они зажили, будь рядом Сью. В ее мечтах был теплый и уютный дом, вкусный ужин на плите и мультфильмы по телевизору для малышки. Все это так и осталось в мыслях, которые нещадно трепали сердце девушки. Бостон в тот день кишел людьми, которые сновали туда-сюда, забегая в каждый бутик в поисках нового вечернего платья или ища булочную со вкусной выпечкой. Этот город — старейший в США — столица штата Массачусетс. Люси жила здесь с самого раннего детства, каждая улочка Бостона стала ей родной. Она редко выходила на улицу: каждый прохожий напоминал ей о моментах, оставшихся далеко в прошлом. На любой улице — множество детей; веселые, они бегали по детским площадкам и радовались купленному мамой мороженому. Страница за страницей, девушка снова плакала. Ей было не скрыть чувств, которые таились в душе, потому что Сью была единственным смыслом. Но как выживать, когда смысла нет? Каждый раз она задавалась этим вопросом, потом день заканчивался, и девушка засыпала, так и не узнав ответа. А наутро вновь возвращалась к вопросу. И так по кругу. Не узнавая ответа, она автоматически ставила вместо него «нет». Вечер воскресенья закончился так же, как и все предыдущие: Люси вновь просмотрела все фотографии и уснула на диване в гостиной. Ночью она просыпалась три раза, потому что ей опять снились кошмары. Они мучили девушку каждую ночь, когда та засыпала с мыслями, а не с чувством усталости. Ей снилось, как она держала в руках Сью, бережно укутывая одеяльцем, а потом девочку вырывали и уносили в неизвестном направлении. Она снова кричала во сне. Люси очнулась от сигналов сирены и гула. Она лежала на асфальте, ее пытались привести в чувство, махая перед носом чем-то едким. Боль сначала мелкими иголками охватила все тело, а затем его словно придавило бетонной плитой. С трудом открыв глаза, Люси увидела женщину в белом в халате и почувствовала резкий запах спирта. — Моя малышка, где она? — Люси хрипела. Казалось, будто грудь сдавило обручем. Сердце словно вовсе не билось. Девушка не чувствовала жизни, лишь тягучая боль напоминала о существовании. Перед глазами рябило и кружилось, но Люси смогла увидеть кровь на своих руках и ногах, и неподалеку две разбитые машины. — Тише, вам нельзя говорить, сейчас мы поедем в больницу. — Женщина, убедившись, что кости целы, приказала переложить Люси на переносную кушетку. — Где Сью? Покажите мне ее! Она жива? — уже громче спросила девушка. Она закрыла глаза и прошептала: — Пожалуйста, покажите мне мою девочку, что с ней? Женщина промолчала, затем вовсе ушла, а Люси мгновенно оказалась в машине скорой помощи. — Отдайте мне мою дочь, слышите, вы?! Что с ней? Почему вы молчите? — девушка срывалась на крик, было видно, что ей больно. И дело даже не в ушибах. По сравнению с физической болью, душевная мука не имела границ, она терзала и без того израненное сердце. Люси выжимала из себя все силы на то, чтобы хоть что-то сказать, но чувство беспомощности внезапно ударило ее, отчего голос прорезался, несмотря на ужасное физическое состояние. Слезы катились из глаз, падая на кушетку. — Верните мне мою дочь! — прошептала Люси. — Пожалуйста… Затем — укол в руку, и больше она ничего не помнила. Громкий крик раздался в квартире, эхом разносясь по всем комнатам. Люси проснулась в холодном поту.