Детонатор для мизантропа

"Дарю Время Видишь Я горю Кто-то спутал И поджег меня." (с) Земфира - Аривидерчи "Эта грустная сага Никогда не закончится. Мне не надо и надо, И мое одиночество. Я не драматизирую, Я держу тебя за руку." (c) Земфира — Прогулка. "Мы разбегаемся по делам, Земля разбивается пополам.  Сотри меня, смотри в меня  Останься,  Прости меня за слабость  И за то, что я так странно и отчаянно люблю. Вздох сожаления на губах,  Зависли в неправильных городах.  Звонки телефонные под луной,  Границы условные.  Я с тобой." (с) Земфира — Мы разбиваемся. Мама не стала меня обнимать: боялась осуждения со стороны сына-подростка. Здесь она была чересчур предупредительна. Раздражала. - Билл, - она открыто улыбнулась. Вроде бы обычная. Я давно не видел её. Я обернулся на секунду и поймал на себе пристальный взгляд Тома. Он стоял у окна и потирал лоб, пронзая меня исподлобья своим недоверчивым взглядом. Чёрт, хоть сдохни. Хотелось разрезать тельце вдоль, создав тем самым парочку оленят. Один бы точно ринулся к ревнивому испанцу, дабы успокоить и убедить его в своей невиновности, а второй остался отбывать срок с мамой. Несмотря на мою поверхностную иронию, сердце корёжилось, рвалось на части и бухало. Бухало в голове. Я разволновался. Неожиданное появление мамы - удар. - Я вообще не ожидала! Сынок! Ты отлично выступил... - она понизила голос и увела меня под руку прочь. Желание вырваться и наорать на неё так и свербило внутри. Постаравшись сдержатся или, по крайней мере, изобразить безмятежность, я наткнулся на стену сродни китайской. Я практически шмякнулся об неё башкой. Кирпич-негодование, кирпич-обида, кирпич-боль. Кладка поражала воображение, и мозги вытекали. Я действительно чувствовал себя убитым. Злым мертвецом. Я еле-еле перебарывал себя, с тяжестью в груди отвечал на многочисленные мамины вопросы, шёл за ней. Всё это до ужаса походило на пытку. Она рассказала, что о спектакле узнала от бабушки. Я подумал: неплохо было бы прибить обеих. Я любил свою мать всегда, даже после того момента, когда понял: она не вернется. Взрослые решили всё полюбовно. Мне необходимо было закончить школу. Зачем переводить ребенка в другой класс? Два года осталось... Я стухну в этом убогом городке, а мама выйдет замуж и заведет ребенка, который явно дороже, ведь рожден он в полноценной семье. В шестнадцать я переступал через себя и пытался подружиться с отчимом. Налаживал, так сказать, гребанные семейные отношения и всё равно осознавал, что в их доме я был чужой. Чужой брошенный мальчишка. Ощущать себя посторонним рядом с любимым человеком - бесконечное горе. Я плакал, как девка, в подушку, но не смел говорить об этом родителям, считал себя жутким эгоистом. В своё время я сделал всё, однако мама не оценила ничего, взяла и отказалась от меня. Обвинила. Видите ли, извращенец. Гей! Конечно, я добавил перчика, заявив, как улетаю от больших членов. Было дело, но ... я её сын. Однако, теперь не единственный. Я припомнил мелкое говнецо, именуемое моим братом, и заскрежетал зубами. -Билл, что-то случилось? Я не ответил. Устало вздохнул и поглядел пакеты. Столько продуктов... Быстро добравшись до ближайшего магазина, родительница вознамерилась накупить кучу жратвы и превратить меня в носорожище. Она всю дорогу трещала о Рождестве, подарках и прочей ерунде. На самом деле они ничего мне не подарят. Только новые джинсы. У нас не было принято баловать друг друга, потому что денег мало. Раньше я вникал в суть проблемы, а сейчас мне очень грустно. В этом двухэтажном древнем строении никогда не было духа праздника, настоящей ёлки, носков. Мне так не хватало дурацких носков! До слёз не хватало тепла и дебильных гирлянд... Подарков! В миленьких коробочках с бантиками. Я завидовал, а потом перестал, перерос и задушил в себе ребёнка. Привык жить без всего этого. Однажды обесценившись, всё становится глупым и бесполезным. Ничто не способно спасти положение, если потеряна та самая секунда в нашей жизни. Мне стало нехорошо. Как-то холодно от этих невеселых мыслей. Недавний прилив сил и радость пропали. Искать бесполезно. Просто ... сошла лавина на моё счастье. Сошла и оставила после себя грусть. Я мыкался около мамы, ступал смело, но без былого энтузиазма. Лениво следовал за ней, всматриваясь в родные черты. Мама, мама. Как она могла бросить меня? Я же олененок, я же чудо, я же... Я резко отвернулся, чтобы не видеть её улыбчивого лица. Всё казалось фальшью. Мы ждали автобус. Беседа не клеилась, да я и не старался. Морозом веяло от всего. Атмосфера, погода, отношения, измерения и ангельские финты достали. На улице, как всегда, дул милейший ветерок и, устраивая моей роже быструю заморозку, крайне раздражал. Я натянул шарф на обледеневший нос и замер. Взгляд зацепился за интереснейшую сцену, которая разворачивалась на другой стороне улицы. У припаркованной тачки вертелись два парня и что-то увлеченно обсуждали. Я напряженно наблюдал за развитием событий, напугавшись сильного сходства данных уродцев с Томом и Джейми. Нахмурившись донельзя, я пялился на них, понимая, как сильно хочу перебежать дорогу и бросить под машину бывшую любовь. Неужели полуиспанец воспринял всё всерьёз? Да быть такого не может! Не может... Я задышал быстрее и чуть не ринулся вперед, когда парни сели в авто, явно намереваясь уехать отсюда. -Чёрт! - громко ругнулся я от досады. Внезапно кто-то ткнул меня в ногу, и я обернулся. -Посторонись! - разорался мальчишка на костылях. Я оглядел данный объект и, узнав в нём одноклассника, ехидно ухмыльнулся. Юный инвалид был мне знаком. Ученик из параллели. Постоянно издевался в старших классах над несчастным Каулитцем. - Скользко-то как... - покачал я головой. - Опасно, знаешь ли. Недавно ногу сломал, да? - Уйди, а! - буквально потребовал обиженный жизнью говнюк. Я ещё шире растянул губы и пнул его палки. Не удержался. Лети, свинья, с обрыва! Лети, визжи над пропастью во ржи! Желание окончательно добить наглого юродивого было велико, но мама остановила меня. На несколько секунд я позабыл о ней и, как следствие, сотворил полный необъяснимой ненависти и веселья поступок. Результат сей выходки расчленил мой мозг. Родительница сделала множество предположений и в итоге выела мне все нервы на пару с бабулей. Получалось, я - неуравновешенный и жестокий человечишка, который кончит свою жизнь в какой-нибудь криминальной группировке, на перестрелке или от наркоты. - Я всего лишь пнул чмо! Зачем так кричать? - я пожал плечами, немного опасаясь, что мама прочитает в моих глазах презрение к ней. Я почти не спорил. Меня отчитывали, припомнили недавние «подвиги», как я гулял допоздна и прочие фортели. Ведь я такой скверный ребенок! - Что у тебя за взрослые друзья? Кто этот Том? Опустив уголки губ, я с недовольством фыркнул и закатил глаза. Бабушка заступилась за испанскую семью, яро заявив, что миссис Авельянеда воспитывает только котеек. По крайней мере, я уловил именно эту мысль. Меня быстро перестали волновать их увещевательные речи. Наставляй, ни наставляй, сердце далеко. Чёткое понимание нереальности происходившего давало мне лишнюю возможность плевать на всё. Важнее - амиго. Неужели он так сильно сомневается во мне? Разве не было видно, что я не желал этих пустых признаний? Но всё-таки! Если призадуматься, я влюбил в себя некую леди. Оленеть можно... - Билл! Ты не слушаешь! - раздался строгий голос матери. Вскинув на неё яростный взгляд, я пренебрежительно бросил: - У меня уже барабанные перепонки порвались от твоих стенаний. Что не так? - задал я вопрос, вставая и потягиваясь. - Я сижу целыми днями в этой глуши, жру овсянку, хожу, как ублюдок, в крысиных шапках. Что надо? Я думал, ты довольна тем, что избавилась от нежелательно ребенка. Как тебе нравится твоя новая жизнь, мама? Хорошо без меня? - Билл! - воскликнула бабушка в панике. - Лора работает, чтобы прокормить тебя! Я пожалел о сказанном. Мама неожиданно заплакала. - Не плачь. Я не стою этого, ты ведь знаешь, - жестко отрезал я, направляясь к лестнице. - Я не оправдаю твоих надежд. Ступив на лестницу, я с улыбкой обернулся, кинув: - Ты реже звонишь. Тебе там интереснее. Это нормально. Родить в восемнадцать и потратить на меня всю жизнь - несправедливо. - Билл, как ты можешь?! Как тебе не стыдно? - донеслось сзади. Я шагал вперед, лаская пальцами перила. В комнате меня ждала кошка и заросший паутиной потолок. Когда-то давно я часто делал уборку, но теперь... Развалившись на постели застреленным телом, я гладил Марси и гасил ярость в груди. Всё было плохо. Сорвался. Не выдержал... Господи. Том, парень с ненормальной тягой к родинкам и черникам, кареглазый дикарь, любовь всей моей чертовой жизни... Вбей в меня больше страсти и желания творить будущее. Вбей, а там ... будь что будет. Мама пришла поздно ночью. Плакала и обнимала меня, я удивленно смотрел на её зареванное лицо, боязливо отвечал на родительский порыв. Неумело. Это было странно, я даже растерялся, сознавая, что прошлое погоды радужной в реальности не сделает, всё идет в никуда. Однако верить хотелось, зерна надежды зашевелились и грозились превратиться в идиотские бобы знаменитого Джейка, те самые, что в небеса потом ростками тычутся. Происходившее вокруг со световой скоростью приобретало новые очертания. Превращение в размазню прошло успешно. Я пурхался на одном месте, не зная, куда ступить. Противиться маме - вариант дерьмовый. Я любил её, вопреки рассудку и прочим подобным нематериальным явлениям. Я исстрадался за эту ночь, заработав себе мимические расщелины по всему лицу. Хорошо, что всё понарошку... Фей распотрошил мне сердце играючи. Как можно? Я же человек. Самый крепкий орешек из всех: яйца стальные, фразы колкие, вытерпеть невозможно тяжесть моей натуры. И всё равно я цеплялся за эту жалкую женщину. Тонкими руками гладил её волосы и молчал. Кажется, презирать стоило именно меня. Слабости у сильных людей такие же обычные, заключаются в простом, но мучительном. Утро явилось с опозданием. Иногда я люблю зиму. Она умеет скрывать противоестественное нашим убеждениям. Больше снега, метели, катастрофы, осадки выше нормы на смятение и печальные думы. Сквозняк и предрассветный холод по всему дому привели меня в чувство. Я не смел перечить маме. Сидел и тихо следил за тем, как она бегала по кухне - колдовала бутерброды с чаем. Мороз пробрался под кожу. - Я принесу дрова, - сказал я, ощущая тягу к побегам. Только бы не здесь. - Принеси, - мама робко улыбнулась, двусмысленно переглянувшись с бабулей. Поджав губы, я накинул на себя старую куртку и выскочил на улицу. Вздохнул. - Билл, - тихо произнесли рядом. Я медленно обернулся. - Я ненавижу тебя, официант. Я просто ненавижу тебя, - я прикрыл веки, чтобы не видеть его сочувствовавшей физиономии. - Ты так долго бегал. Настало время остановиться и соорудить себе будущее, - видимо, подбодрил меня он. Горько ухмыльнувшись, я направился на задний двор. - Снега навалило... - невпопад отметил я. Нежные сумерки так и норовили усыпать меня. Я нагреб себе дровишек и, разрезав взглядом стыдливую ангельскую особу, спросил: - Зачем ты здесь? - Том извелся без тебя... - Правда? - я невольно растянул губы и фыркнул. - Бывает. Опустив голову, я стоял перед барменом и размышлял о котейке. Где он? Как он? Все треволнения лишь об этом парне. И если когда-нибудь его не станет, мир обнищает на целый век - полуиспанско-котеечный. Век безумный и счастливый, который так тесно сросся с моим собственным. - Не грусти, - по-доброму шепнул Фей и потрепал меня по голове. Я поднял него взгляд. - У тебя теплые руки, монстр. Удивительно. Мы немного поболтали, как старые знакомые, не хватало только сигарету закурить да нудную философскую беседу завести. Время поджимало, и потому я ничего не смог разузнать, хотя желание было. Беспокойство насчет нынешних отношений Тома и Джейми - главная проблема. Я закипал, представляя, что моя змейка сейчас нашипит тупому королю. Извелся... Извелся... Решить, что мне важнее. Мама или Том? Не равносильно. Осталось лишь насильно... сломать себя. - Я тресну скоро. Понимаешь, я на грани, - отчеканил я после бесполезного трёпа. - Хоть ромашки устрой на снегу, а то я сдохну, не порадовавшись. - Чепуха, - сияние его улыбки озарило бренный мир. Я мрачно оценил чудовище небесного разлива. - Чтоб тебя удавил мой опекун. - Билл... - Ты у него под каблуком, с*чка, - лихо выдал я и потопал к дому, пожалев, что не надел нормальную обувь. Снег забился в тапки и теперь «делал меня влажным». - Всё будет отлично, - донеслось позади. - Ты же впервые влюбился. - Ну и аргумент! Я развернулся, чуть не раскидав половину дров, но парень уже пропал. - Чёрт. Влюбился... Я что, должен свернуть горы? Одинокий вопрос в пустоту ничего не дал. Влюбился? Я рассматривал место, на котором недавно мялась п*дорская Фея. Должен. Я по обыкновению не способен оставить на земле Эверест, если чувствую нечто большее, чем «завалить бы». - Ох, официант, ты прав. Амиго попал... *** Приоритеты так и не были расставлены, зато я с уверенностью настроил внутренне радио на верный лад. Золотые мозги заработали и прислали мне к концу дня заманчивое предложение - полегче относиться к происходившему, вникать в суть и следить за тем, что получится. Ведь я прошел такой длинный путь. Я распустил себя по всем фронтам. Я рассекретился перед Томом, завел кучу народа, нажал на давно запыленные клавиши и добился итога - зажегся. Фух, горячо от самого себя. Преступно было бы растерять приобретенное. Я выжидал минуты, когда можно будет улизнуть, зная, что встреча с принцем мне сегодня необходима. После тревожных раздумий я посудил, что уйти проще всего ночью. Ромео подкрадется под его окна и будет надеяться на счастливый конец. С огромным количеством шоколада и нормальным размером пиписки. В какой-то мере меня бросало из крайности в крайность. Вечером я даже смеялся над ток-шоу. Щепотка истерики... Я смертельно соскучился по Тому. Но скрыться удалось слишком поздно. Мама долго не ложилась спать, я следил за светом в её комнате. Время шло, тик-так. Жестокое мерило. Я улизнул в полпервого, даже не задумываясь о том, что меня ждет у дома полуиспанца. Тупая и нахальная убежденность в этом парне. Весь день меня тянуло позвонить ему, но не получилось. Сказать хотелось многое, весьма откровенное, но взрослые вряд ли бы оценили подобный порыв. Я соорудил у себя в голове эту сцену и глупо захихикал. Словно упрямый баран, я таранил сугробы, а потом поскальзывался на льду. Сезон холодов почему-то вдохновлял. Мои ноги дрожали от страха. Врожденная ненависть к падениям. Забыв прихватить фонарик, я черепахой «летел» к возлюбленному ослу. Внезапно кто-то пронесся мимо, и я оторопел. Мне показалось, что нло имело отличительные черты Джейми. Догнать стремительное существо не представлялось возможным. Ревность моментально запаслась терпением, пополнила словарный запас и приготовилась к атаке. Вчера говорили, сегодня говорили... Достали. Добравшись до дворца своей обворожительной Златовласки, я в нетерпении распахнул калиточку и приблизился к двери. - Слишком просто, - выдохнул я и, пошевелив окоченевшими пальцами, нажал на звонок. - Ну что? Выходи, Том. Поиграем... Мороз целенаправленно пробирался под мою одежду. Похабник хр*нов. Я потрезвонил ещё несколько раз, ощущая себя дебилом, который приперся черт знает зачем. Может, он меня и не ждал вовсе? А я нарисовался. Мне всё-таки открыли. Я замер, выжидающе глядя на парня. Он был полураздет: одни брюки и тапочки - экипировка матерого соблазнителя. Я тут же вспыхнул, пробежавшись жадным взглядом по смуглому телу. Если котейка болтал с Джеем в таком виде... -Икалось ли тебе, амиго? - свысока бросил я, мысленно дав себе люлей за столь идиотский выпад. Я лишний раз осознал: когда дело доходит до чего-то важного, я начинаю нести бред истинного умалишенного. Спросить, почему здесь была мразь, предпочитавшая рыжих жаб, нельзя. Противопоказано создателем Билла Каулитца - читайте в инструкции. - А тебе, черника? - король удивленно улыбнулся, будто побаивался меня. Признаться, я сам трусил из-за недавней компрометировавшей сцены с той девчонкой. Мы оба накосячили. - Нисколько. Тебе же было весело ... с друзьями, - «прозрачно» намекнул я. Он ещё шире растянул свои губы и прикусил пирсинг. Сложил сильные руки крестом. Красивый. - Войдешь? - Приглашаешь? - сразу же отозвался я, по-прежнему пылая. Том резко схватил меня за куртку в районе груди и затащил внутрь. Я даже охнуть не успел, как оказался в его объятьях. Из холода в тепло. - Приглашаю, - он захлопнул дверь и с озорством поглядел на меня. - Ты был с той девкой. - Как грубо, - назло фыркнул я. - Что здесь делал Джейми? Так поздно... Том ухмыльнулся и коснулся моего лица. Мне нравилось то, что происходило, и бесило поведение испанца. Странное сочетание. - Она миленькая. - Он задолбал. Мы синхронно заткнулись. - Разденешься? - поинтересовался парень и спустился рукой ниже, поддевая на воротнике язычок молнии. Я почувствовал, что мне стало невыносимо душно. - Только если догола, - не потерял я ехидства. - Я думал, мы сначала поговорим. - Ты прижал меня к себе, лапаешь и будоражишь этими приглушенными интонациями. Какие разговоры? Я в обморок готов грохнуться, - грубовато сказал я, впившись пальцами в его голые плечи. - Чувствуешь? Я замёрз и изревновался. Я... - Успокойся, - ласково произнес Том. - Билл, разве ты не понял? Я ищу предлог, чтобы погневаться на тебя, хотя, на самом деле, совершенно не воспринял всё всерьез. - Но зачем? - А зачем ты меня ревнуешь к Джейми? Я напрягся. - Я тосковал, - начал я несмело, правда, с каждым словом набирая мощи. - Я ... тоже ищу причину, чтобы заставить тебя быть рядом, быть только моим. Без мыслей о других. Будто мы одни и это никогда не закончится... Понимаешь? - Понимаю, - счастливо выдохнул полуиспанец и поцеловал меня. Приподнявшись на носочки, я ответил мягко и отчаянно. Но Том с радостной улыбкой разорвал поцелуй и освободил меня от тяжести куртки. Выкинул шапку и повел за собой. - Я обалдел, когда увидел тебя на пороге. - Я сам обалдел. Я смутился, разглядывая его спину. Хотелось вновь почувствовать жар этого тела. Я не успел согреться, а парень, кажется, решил, что пятиминутных объятий достаточно. - Я сделаю чай, - кинул он, не оборачиваясь. - Том, я не хочу чай, - я остановился и сжал его ладонь. - Тогда кофе. - Я не хочу. Котейка с опаской посмотрел на меня. - Может, сок? - Нет. - Тогда что? Чего... Я подошел вплотную и уставился на него. - Тебя да со сливочками, - ухмыльнулся я с легким волнением. - С вишенками по бокам. Слизнуть... - Билл, я изо всех сил стараюсь сдержаться, - притворился строгим полуиспанец. - Ты пришел ночью, я мучился, тоже ревновал, теперь ты здесь... Глупый олень, мне сложно быть надежным и... - У меня острая сердечная недостаточность. Я умираю, - я дернул его к себе и яростно вгляделся в карие глаза. - Я хочу делать то, что пожелаю. Ты запрещаешь? - И чего Вы желаете, господин? Парень явно дразнил меня. Ему не понравилось моё собственническое отношение. Я фыркнул и в растерянности отвел взгляд. - Ты злишь меня. Я тебе незабудка, что ли? - Билл, ты такой тонкий и маленький, - открыл мне главную проблему принц, показывая рукой, что я - нечто вроде лилипута. - Нет, где у меня лепестки-то, бл*дь? - разозлился я, не понимая до конца, чего добиваюсь. - Розами не пахну, бабочки не садятся, а ты держишь меня за гербарий! Вырвав ладонь, я гневно запыхтел и прошел в гостиную. Я стал мотыляться по комнате, пялясь в потолок и тихо матерясь. На самом деле, в голове не было четкого плана, характеризовавшего мои действия. Я рассчитывал на разговор, но сам от него отказался, я рассчитывал на разборки, однако сейчас они были мне не нужны. Я совсем запутался и до слез боялся своего глупого поведения и возможного осуждения Тома. Я перевоплотился в неудовлетворенного придурка. Мне чего-то не хватало, до ужаса, прям вот чтобы сцапать и схрумкать под мелодичные рулады. И это был не секс. Что-то другое. - Твою мать! - грозно стукнул я диван. - Я в бешенстве! Нашел себе икебану! - Билл, - промурлыкал дикарь, намереваясь вновь обнять меня. Я увернулся. - Не надо. Готовь чаи. У меня пмс. Он миролюбиво зыркнул на меня и, хмыкнув, всё-таки взял в плен: подпер к стене с фирменным прищуром. Я, как инфузория-туфелька, начал раздражаться от любого прикосновения. - Что с тобой творится, зомбанутый? Нервничаешь. - Не дыши, я возбуждаюсь, - отрезал я в панике. Я всё силился сообразить, почему так закрывался от Тома. - Раньше это тебя не пугало, - произнес он и, склонившись, игриво провел кончиком носа по моей щеке. - Я же икебана, - я покраснел. Я рассмотрел на голой груди соблазнительную родинку. Ах, плутовка ... так и манит. - Икебана, но я сдаюсь. Стыдно, - смешливо выдал парень. - Не могу сопротивляться, когда ты весь из себя милашка. - Я не милашка! - тут же взвился я, упираясь ручонками в его плечи. - Элитная испанская дрянь. - Что случилось, Билл? - прямо спросил он, не сменив позы. Всё это походило на сцену из мыльной оперы. - Много чего, - хрипло проговорил я. Я упрямствовал и жалел, что прибежал сюда по среди ночи. Меня тянуло, но... Что же это такое? Я широко распахнул глаза и посмотрел на него. - Том, - словно завороженный, прошелестел я. - Том... В какой-то момент ты перестал мне нравиться. - В смысле? - резко отозвался парень. Я будто почву из-под его ног выбил. - Я уже давно не думаю о тебе в плане симпатии. Ты просто разонравился мне. - Билл, - с обидой сказал испанец и свел брови к переносице, - о чём ты? Я должен был стерпеть и докопаться до истины. Истины, которая билась внутри, металась и раздирала меня. - Том, - я расслабился и опустил руки-плети, - вероятнее всего, я влюбился в тебя. Правда... Я часто-часто заморгал и закрыл ладонями пылающее лицо. - Это помешательство. У меня никогда не было такого человека, как ты. Я колочусь из-за ерунды... Столько проблем, но ты затмеваешь всё... Я пришел сказать, что люблю тебя. Независимо от ревности и пустых треволнений. То, что я чувствую, выше всего. Мне плевать на Джейми, на разыгравшийся дома п*здец... Я же слабый мальчишка, я задолбался... Втянув со свистом воздух, я весь сжался, не предполагая, что может сделать Том. Угадать было невозможно, и я задрожал. - Я такой дебил, - я вымученно улыбнулся. - Я не боюсь конца света, но боюсь, что когда-нибудь ты подумаешь обо мне в прошедшем времени. - Ты самый сильный, Билл, - с обожанием произнес котейка и отвел мои руки от лица. - Чудесный, настоящий, смелый... Билл... - Теперь ясно? Не получается описать, что мне в тебе нравится. Не получается быть нормальным... Я хочу и не хочу. Я дурной. Реши за меня, а то я сойду с ума. - Иди ко мне, - Том прикрыл веки и стал целовать мои щеки. - Ближе, ещё... Он смял мою талию и, пробравшись пальцами под свитер, зашептал: - Я с тобой. Я отдался в его власть, покорно жмурясь. Легкая ласка по шее - будто из мечты. - Том... - Тс-с-с... Молчи, черника. Ты и без того сегодня много наговорил, теперь моя очередь, - сказал король и провел большим пальцем по моей нижней губе. Я задохнулся в попытке сохранить самообладание. Завалиться прямо тут - слишком унизительно. Это маленькое тельце абсолютно лишено выносливости. Большая ладонь с талии поползла выше, и я приоткрыл рот. Немного щекотно и тепло. - Я не стану обманывать тебя, - на грани слышимости сказал полуиспанец. - Я не знаю, любовь ли это. Не вижу пока различия... Но в голове замыкает, и хотя ты - герань подоконная, мне опротивело быть заботливым. Признаться в любви и ожидать от такого, как я, адекватной реакции... Билл, ты сглупил. Чувственно лизнув мои губы, парень втянул меня в страстный поцелуй. Я забылся, бесстыже хныкая от удовольствия. Слова принца не расстроили. Всё было нормально. Я прекрасно понимал его. Котейка жил настоящим, долгим и имеющим будущее, я - одной секундой, в которую необходимо впихнуть уйму мыслей и чувств. До предела. Мы целовались размеренно и со вкусом, извращенно, сплетая языки. Порой я следил за выражением его лица, за трепетом ресниц, позолоченных мягким светом. Нежность и грубость ушли на второй план, это было что-то иное, между нами зародилось своё определение происходившего. - Поддайся мне, - буквально приказал парень. Я вспыхнул и ухмыльнулся. Ему не нравилось, что я завоевывал первенство. Но ведь это по привычке... - Бесит. Как представлю, что какой-то м*дак учил тебя целоваться... - просипел Том и резко развернул меня к стене. Я не ожидал подобного. - Не бойся, - по-своему расценил моё удивление полуиспанец. - Лепестки не помну... Говорил бы он это каждый день. Симфония на ночь. - Ну как? - я специально прогнулся. - Рассудок потерял? Он удержал меня, крепко схватив за бедра, и растерянно прошипел на ухо: - Почти. Мы не знали, чего добиваемся и каким блудом всё может закончиться. - Я хочу тебя, - серьезно бросил я через плечо. - Придурок, - Том с раздражением рыкнул и оставил мне засос на шее. - Ай, - я покривился с дикой лыбой. - Милый, что-то упирается мне в попу. - Маленький гаденыш, не подначивай меня. - Я чувствую себя странно, - нарочно пищал я тоненьким голоском. Я буравил лбом стену и, жутко краснея, выдавал всё новые и новые идиотские перлы. Портил ногтями обои и улавливал малейший вздох своего котейки. - Провокатор. - Страшно, не делай мне больно... - я содрогался от смеха. - Томми... - Сейчас стошнит. Не называй меня так. Тебе не идет эта роль, - король собственнически сжал мои ягодицы. - Будь честнее. - Да куда уж честнее? - я смутился, закрывшись длинной челкой. - Я влюблен, а ты гондон. Минутное молчание. Испанец о чем-то напряженно раздумывал, а я не мог более сдерживаться. В его объятьях, со всеми этими откровениями и ласками, в такой позе, прижатый к стене, возбужденный, руки на уровне лица... Скребусь и скулю. Боже... - Я так счастлив. Я счастливее любого сейчас. Ты виноват в этом... Ты виноват во всем, мне осточертело метаться. Я потерял себя. Прости, мне нужно время... В немой муке я свел брови к переносице и неудовлетворенно заныл. - Мне тоже, но ... так сложились обстоятельства, Том. Я боюсь не успеть. - Знаешь... - король буквально сросся со мной, я даже угадывал стук его сердца. - Знаешь, когда я скажу, что люблю тебя, это будет навсегда. Совсем не круто и сопливо, но навсегда. Ты согласен? - С розовыми облачками? - я светло улыбнулся, рассматривая выбитые на дорогих обоях цветы. - С ними самыми. - Ты романтик, амиго. Я согласен. Он стиснул меня своими ручищами и широко ухмыльнулся. Я пялился на парня, будто не узнавал его. - Точно тр*хну, - лукаво фыркнул Том и, легко расправившись с застежкой, приспустил мои джинсы. - Аккуратней, - возмутился я от такого нахального порабощения. - Я осторожненько, - мурлыкнул котейка, заставив расслабиться. Проворные пальцы освободили мой член и приступили к пытке. Я снова припал к стене, залепетав что-то гневное. - Я дам тебе столько, сколько пожелаешь, - прикусил мочку. - Билл... Влажная ладонь двигалась быстро, и я еле-еле стоял на ногах. Здесь всё было иначе. Эта Вселенная отняла стойкость и оставила только стояк. Именно так. Полуиспанец лишил меня мозга и свитера. Неторопливо пробежался языком по позвоночнику и, остановившись в районе затылка, больно укусил. Я вскрикнул и неожиданно для себя прослезился. - Том... - я задыхался. - Упаду... - Я держу. Парень заботливо опустил меня на пол. Привалившись к нему спиной, я пьяно наблюдал за размеренными движениями. - Какой крошечный, - с досадой простонал я, узрев своё достоинство. - Вырастет, - Том глубоко поцеловал меня. Я выгнулся и, постанывая, раздвинул ноги шире. Мы оба были наполовину обнажены, и я впервые по-настоящему упивался запахом его кожи. Такая гладкая, сладкая, смуглая, с родинками... Король сминал мои губы, пошло трогал, гладил промежность, и я поражался, я таял и сходил с ума. - Невыносимо, - я схватил его за запястье и заерзал на месте. - Пожалуйста. - Что такое? - испанец по-садистки массировал сфинктер. - Приятно? Я в беспамятстве замотал головой и захныкал в мольбе. - Ещё... Он смочил палец слюной и медленно вошел внутрь. Подвигал им. - Так? - покраснел котейка, всматриваясь в мои глаза. - Да-а-а... Я легко поцеловал парня и, задрожав от удовольствия, кончил. - Том, - я тяжело дышал. - Ты... Совершенно разомлев, я соблазнительно улыбнулся и положил голову ему на плечо. - Отсосать? - облизнул я губы. Лицо парня резко изменилось. Приобрело жалостливое выражение: брови к переносице, рот приоткрыт. - Бл*дь, олень, - втянув сквозь зубы воздух, выдал полуиспанец. - Не надо уже. - Том, ты?.. - тихо рассмеялся я, удивляясь подобной реакции. - Первый раз насилую парня, - хило оправдался он и повалился вместе со мной на спину. - Сдохнуть хочется. Я разлегся на его широкой груди и фыркнул. Отходить после оргазма классно. - Скорострел, - потрепал я его милейшие щечки. - Лапусечка. - Убью, - нежно-нежно, словно в любви признался. - Всё нормально? Я далеко зашел. Мы распластались на полу практически под ёлкой, как подарки. Света было мало, горела одна лампа, но я видел всё. Темные кошачьи глаза, ленивые, смотрели куда-то вбок и создавали впечатление бывших пастилок. Вкусных шоколадных пастилок. Я чмокнул неспокойно поднимавшуюся грудь и ответил: - Ты только не мучайся и не жалей. К тому же, это ещё не далеко... И мне ужасно понравилось. Я пробил брешь в его совести. Парень радостно хмыкнул и прикрыл веки. - Я же сейчас передумаю, стану ребёнком и сотворю с тобой всё, что захочу. - Сотвори. Я обожаю, когда ты превращаешься в мальчишку. Обожаю, когда отпускаешь себя, потому что... Всё в пору. Ты мне в пору, как пижама из детства, та что с самолетиками. Мягко, легко и чудесно.