Детонатор для мизантропа

Внутри снова никого не было. Заходить в пустую квартиру, признаться, поднадоело. Я снял обувь и, повесив пальто, с тихим трепетом поглядел на шарф амиго. На крючке притаился шарфик-то... Я улыбнулся. Здесь повсюду были вещи котейки, и запах, исходивший от них, дурман-травой отдавался где-то под корой мозга. Ни за что бы не хотел привыкнуть к этим припадкам от аромата сладковатых духов. Слишком приятно, когда голова карусельками кружится. А раньше я ненавидел приторное амбре в радиусе такой обширности, что дыхательные пути в корчах убиваются. Однако теперь я токсикоман. Тем более, что бы не вылил на себя мой «повязанный», всё хорошо. Испанские феромоны — запрещенный приём. Я прошел в гостиную и, нарочно не замечая беспорядка, уселся на маленькую табуретку около стеллажа. Повертел уставшими стопами. День беготни отпечатался многочисленными мозолями и болью. Том опять будет ругать. Я подрыгал ножками и мечтательно фыркнул себе под нос. Сложил конечности на первую коробку, растопырил пальцы и вынул мобильный. Ни смс, ни звонка. Меня не любили уже шесть часов. Бросив быстрый взгляд в окно, я тупо просканировал легион вещей, который буквально вопил о том, что выходные снова будут посвящены уборке. Всё-таки переезд селебрити, вроде меня, дело не легкое. С уходом Джейми свалилась куча проблем: большая квартплата, моя невозможность тянуть всё на себе и несостоятельность, доходившая до голодовки. Но самое главное — нежелание отпускать вечно занятого музыканта. Недели две назад он предложил переехать к нему, и я сперва отказался. Однако этот парень — нечто. С такой точностью убедить в правильности подобного решения, надуться, разобидеться, приплести ко всему прочему бывшего уродца и, в итоге, пойти на крайности: забрать ключи от дома родного. Видимо, Том по-настоящему боялся оставлять меня без присмотра. И вот, я здесь. Шикарные апартаменты даже напрягли в какой-то момент, а теперь мы, как ласточки, гнездышко себе заделываем, то есть обкладываемся вещами и целуемся. Словом, продуктивность зашкаливает. Мять перышки друг другу, разговаривать и смеяться — лучше не бывало! Я выгнулся и, потянувшись, услышал некий движняк в коридоре. Улыбка озарила моё лицо, я встал и притаился за стеллажом. - Билл? - позвал меня полуиспанец. - Где ты потерялся? Король мельком исследовал комнату, но меня не увидел. Отправился в ванную, и я в нетерпении нахмурился, выискивая своего амиго глазами. Внезапно прозвучал зверский рык, моё несчастное тело схватили и с явным наслаждением вгрызлись в шею. - Чёрт! - испугано выпалил я, отчаянно цепляясь за руку, обнимавшую меня поперек талии. Пострадавшая кожа подверглась нежному вылизыванию. Я тихо заскулил. - Том... Парень прижался сзади, мягко взял пальцами мой подборок и страстно поцеловал. Я прикрыл веки и ответил, стараясь не проиграть явившемуся торнадо. Навалившись на него спиной, я отдался во власть чувственных губ. Прохладная ладонь возлюбленного заползла под водолазку и погладила живот. - Иди-ка сюда, - развернул меня Том. - Опять засос оставил, - с притворным недовольством буркнул я, положив руки на плечи котейки. - Что творишь? - Ты квартиру сдал? - проигнорировал мой вопрос парень. - Сдал. - С работы отпросился? - Отпросился. - Молодец, - подарил мне легкий поцелуй испанец. - А чего тогда прячешься? - Напугать хотел, - зыркнул я исподлобья. - Ты бы не нашел меня и стал плакать. Гитарист широко ухмыльнулся, обнимая покрепче. Было немного непривычно, что он стал таким взрослым. Новые морщинки, щетина, прораставшая на большей территории красивого лица, и лукавые глазищи. Иная сила в мышцах и словах. Ему хотелось подчиняться. Обворожительно тупить, краснеть, строить из себя этакого оленя. - Совсем распоясался, - он наклонился и ласково чмокнул меня чуть пониже губы. - Не люблю тебя, люблю твою родинку. - Извини, я и забыл, как ты тогда стенал, а я всего лишь заснул... - припомнил я недавний случай истерики амиго. Однажды он вернулся, а меня, вроде как, не было, делся я куда-то. На самом деле, я просто вздремнул. - Это было жестоко, - всерьез помрачнел Том. Я всмотрелся в теплые глаза. - Тогда скажи, что любишь именно меня, - невесомо коснулся я его щеки. - Скажи... Так получалось: мы оба переживали произошедшее по-своему. Мне не хватало признаний, я, словно травмированный, заставлял испанца повторять и повторять, как сильна его любовь. Когда я покидал ту Вселенную, всё было настолько зыбко и кошмарно, что я до сих пор не отошел. Там он не сказал... - Скажи, - вновь попросил я. - Это твоя подпитка, правда? - улыбнулся котейка. - Люблю твою родинку, люблю ресницы, длиннющие патлы... Из вредности говорил музыкант, притрагиваясь к озвучиваемым местам. Я совсем разомлел. Он стянул резинку с волос и зарылся в них пальцами. Помассировал кожу головы. Сокрушительная мощь бесхитростного обаяния оказывала на меня губительное влияние. Только у Тома выходило без особого труда вызвать в недрах моего мерзкого характера бурю искренних мурлыканий. - Люблю тебя, - вырвалось против воли. Я поспешно спрятал свою бесстыжую морду на груди амиго. - Я скучал, шипучка, - проникновенно произнес полуиспанский психотерапевт. - И я тоже люблю тебя. Очень... Последняя фраза отдавала жаром. Я ощутил, как заливаюсь краской от беспредельного счастья. - Я рад до обсыку, - дерзко хмыкнул я и открыто взглянул на него. - Простишь? - Уже, - пухлые губы смяли мои собственные. Я замычал от удовольствия. - Жрать хочу, - снова прорычал парень. - Весь день мотался... Пришлось пообещать ему превосходный ужин. Вина всё-таки ковыряла сердце. Но, кажется, у Тома выработался иммунитет на мою язвительность и жестокость. Тем более, не только я устраивал проверки. Парень тоже неспроста разрывал мне по вечерам горло, оставляя багровые следы. Жажда удостовериться в существовании нереального раскрасавца и черничного повелителя зашкаливала. Котейка исподтишка опекал меня, закутывал в леопардовые покрывальца и натурально замуровывал, выстраивая повсюду заботливо подготовленные кипы различных вкусностей, дабы насытить в умственном и пищеварительном плане. Будто боялся, что я сбегу, если под боком перестанут валяться тонны круассанов. Судя по всему, это первобытный инстинкт, основывающийся на грозном словосочетании — порабощение самки по-испански. И признаться, я втайне наслаждался его природными позывами. Наши позиции в прошлом отличались многим. Если я был уверен в том, что гитарист никуда не денется, так как ангельское отродье обеспечило необходимую безопасность и умиротворенность сознания, то Том метался со своими воспоминаниями, словно баранище обдолбанное. Его версия и виденье того безумия, что куражилось во временном разрыве, грешило небольшим помутнением рассудка. Дикарь объяснял, что был там, но лишь душой. Всё видел, чувствовал, с тупым упрямством воспринимая себя восемнадцатилетним. С ним происходили странные галлюциногенные явления, когда представляется, что ты на месте и ведешь обычную жизнь. Меня, само собой, подобное абстрактное толкование не устраивало. Однако детку сия загадка извела посильней, и я пытался успокоить кэрролловскую Алису, как мог. Мы даже в легендарный бар ходили — ноль результата, хотя Фея я и не надеялся встретить. К тому же, гитарист не с ним общался, а с некой дамой, точно так же стоявшей за барной стойкой. Никого похожего на небесный высер он не заметил и жаловался только доброй тетеньке. Кстати, о персонажах обоего пола в том баре и не слышали. Легче удавиться, чем разобраться в ангельском бреде. Признаться, и без того хватало тем для разговора и лишнего мозговыноса. Нас с Томом парила целая куча идиотии, присущей каждому в меньшей или большей степени. Да, мы были вместе, счастливы, улыбчивы. Любили, не прерываясь ни на секунду. Но я тревожился по пустякам, страшился показать всего себя, обходил некоторые моменты и недоверчиво помалкивал. Во мне ничего не изменилось, а вот король приобрел черты, от которых спазмом легкие пробирало. И я не знал, что делать. Не знал, хорошо это или плохо. Новый полуиспанец пугал. - Отругай меня, - внезапно произнес Том. Я просканировал щетинистого насмешливым взглядом. - Розги принести? - Или ремень... Развалившись на диване в гостиной, мы трапезничали и лениво пялились в телек. На маленьком столике расположились запасы холодильника и приготовленные мной яства, поражавшие котейку волшебством своего вкуса. Кажется, Гарри Поттер со своим зельеварением отсосал? - И что же ты сделал, негодник? - полюбопытствовал я, задевая бедро амиго ногой. На моем пузе поселилась тарелка с фруктовым салатом. Я загребал чайной ложкой разноцветное месиво и, отправляя банано-киви в путешествие по желудку, нежился в теплоте. Милые лампочки под потолком светили приятной желтизной, и я был на седьмом облаке. - Я Джейми рассказал про нас, - выдал шкодливый засранец. Я подобрал свои ножищи и расстроенно возмутился: - Как так? Мы же вместе хотели! - Я только про проживание! - тут же распыжился он. - Ты представляешь, если Джею сейчас всю логическую цепочку изложить? Он же чокнется. Недавно мы вздумали отомстить Джейми и вывалить на него информацию, прям, с рождения Христа, а именно — как кое-кто был заморышем и кое-кого шатен в свое время злостно пропускал, лишь смеялся втихаря над мальчуганом в шапке из Лапландских долин, а потом два года встречался с ним, ничего не подозревая. - И какова реакция? - вновь расслабился я. - Шок. Он не поверил, что ты так быстро переметнулся, - предовольно заулыбался парень. - Даже шлюхой не назвал? - Он заявил, что это я шлюха и стебусь. Мы заржали в голос. - Как ты, вообще, с ним жил? - спросил Том, принимая с моей ложечки фруктовую порцию. Я поразмышлял и, посмотрев в потолок, заговорил: - Тупостью жил, но было весело. Всё-таки я мечтал об этих отношениях, и на старте они радовали меня... - А... что насчет наших... - необъяснимая боязнь отразилась в глазах музыканта. - Том? - слабо фыркнул я и подсел ближе. - Сомневаешься в чем-то? - Скорее, это ты... - будто специально скрытничал король. - Я? - брови поползли в волосам. - Ты чураешься меня. - Ерунда! - гневно вспыхнул я. - Амиго... Я повернул его печальную рожицу к себе. - Хр*нь несешь... - сжал я кошачьи щечки. - Ты не веришь мне, правда? - освободился от моих цепких рук парень и посмотрел в другую сторону. - Мои приключения там... не такие, как у тебя. Очнувшись, я полдня пытался свыкнуться с мыслью, что это не проделки больного воображения, что это было с нами, что я действительно... - Боги всего мира! - удивленно скривился я. - Какие же у тебя бронетанковые букахи в голове. Он промолчал. Я поставил тарелку с недоеденным салатом на стол и, откинувшись на спинку дивана, сложил руки крестом. - Дело совсем не... - Билл, - открыто взглянув, оборвал меня полуиспанец. - И всё же... Я тебе не подхожу? Ты не изменился, а я? Я уже не тот мальчишка. Посмотрев на него с болью, я хмыкнул и бросил: - У меня встречный вопрос назрел: ты почему не лапаешь меня? Гитарист искренне изумился, даже улыбка проскользнула. - Разве? То есть сегодняшнее не считается? Да и вчерашнее... - Не считается, - отрезал я, раздраженно пялясь в телек. - Ты тут натуманить решил, но послушай внимательно: мне параллелен твой возраст, воспоминания и ощущения от прошлого, главное — ты не забыл. Остальное никак не колышет. Я тяжело вздохнул. - Продолжай, - с вызовом произнес Том. - Ладно, - высокомерно ухмыльнулся я и нагло переместился на его колени. Мою талию скромненько помяли. Я провел языком по нижней губе. - Знаешь, оставь свой идиотизм, у меня повод для волнений поядерней будет... - Какой повод? - Предпочтения. Твои предыдущие парни были миленькими и маленькими. Я помню, все они, словно на подбор, овечки пушистые. И я не вписываюсь. Во мне нет ничего привлекательного. - Чушь собачья! - раскраснелся котейка и обнял покрепче. Я прожег его взглядом. Испанец намеревался разубедить меня. - Тихо, - с горечью в горле процедил я. - Не надо... Это нормально. В тебе всё, как прежде, и пара морщин ничего не значит. Но я стал огромным, дылдой! Даже мой х*й теперь большой! И в принципе, слава богу... - Зубы выбью, - резко прогремел король. - Я столько лет любил тебя, независимо от размера члена, роста и веса. Обидел до глубины печенок, гадина оленья. Обидел. Поджав губы, я нервно коснулся распущенных дредов и несмело всмотрелся в карие глаза. Парень выглядел отстраненным, еле-еле дербанил мою водолазку, и я чувствовал в этих ленивых движениях дрожь. - Но тогда... во мне сошлось всё, что тебе нравится. И компактность, и сумасшествие, - я ласковым клубком примостился на его груди. - Я был идеальной черникой. Вдруг вкусив столько похоти и разврата от того Билла, ты больше не захочешь меня? Я грустно улыбнулся, с внутренним трепетом ожидая ответа. - А вот и не захочу, - презрительно пыхкнул гитарист. - Где это видано? Такой необъятный х*й! - Том! - В общем, спим раздельно! - Перестань! - И яйца свои старческие ко мне не подкатывай! Я не практикую на дому геронтофилию. Я рассмеялся и мягко стукнул его. - Хватит. - Слезай! - приказал парень. - Давай-давай! Не успев понять, почему котейка так рассвирепел, я сел рядышком и лишь через минуту осознал, что на моих коленях вертится испанский зад. - Что ты делаешь? - заторможено спросил я. - Наслаждаюсь жизнью, - надулся амиго, удобно вытягивая ноги. - Ох, хорошо... Неважнецки скопировав мою недавнюю позу, он причмокнул губами и обвил талию сильной ручищей. Я напрягся до предела. - Чуть больше нежности, пожалуйста, - заворчал возлюбленный, уложив свою головушку мне на плечо. Одеревенелыми пальцами я погладил святую макушку. - Я познал смысл бытия, - заявил безмятежный засранец. - Карма — это пердолить малолеток и западать на пенсионеров. Издав глупый звук, отдаленно напоминавший смех, я уткнулся носом в королевскую причу. Обладатель вышеуказанной мурлыкнул. - Впервые кто-то сидит на моих коленях, - обеспечив Тома жесткой фиксацией черничных объятий, сказал я. - Чувствую себя девственницей на оргии тюленей и куропаток. - Судя по всему, веселуха знатная, - заметил он, потянувшись за поцелуем. Я не смог удержаться от соблазна и не смять пухлые губы. Меня добивала нелепость поступков, вроде как, взрослого дикаря. В нем всегда мелькало юношеское кокетство, но теперь он перестал прятаться за крутяцким образом. Созрел? Наверно, подобное примирение с собой и настораживало. Этому хрюкающему чудовищу не хотелось проигрывать. Темноглазому котейке, который после долгих манипуляций всё-таки сполз ниже и начал ворковать с моим пупком. Кажется, у них там своя атмосфера присутствовала. Я чуть было не приревновал. Однако забавность черной колбасни на башке спасла ситуацию. Я всласть побаловался с ней. Некоторое время мы дурачились, снова объедались и сладкой парочкой обсуждали будничные события. Я обожал такие моменты с особой страстью. В нашем случае приступы негодования сменялись полным релаксом, граничащим с истинным маразмом. Обмыв своё тело в наишикарнейшей душевой кабинке, я отправился на покой, то есть камнем бухнулся в постель. Том уже успел испоганить простыню, выжав из нее все соки. Неугомонный человек. Словно ёжи под ним табунами носятся. - Извини, - постарался он разгладить место преступления. Я накрылся одеялом и выключил свет. - Завтра много дел. Не трогай простыню, бешеный. Дай руку... Нащупав в темноте теплые пальцы, я сжал их и улыбнулся. Мы редко обнимались. То жарко, то холодно, то я в пижаме запутался, то полуиспанцу приспичит лежать на животе. Единственных выход — соприкасаться какой-то частью, острой коленкой или щекой упираться в смуглый бок, чтобы ощущать единение. - В этом году у нас целых два Рождества, - прозвучало счастливое фырканье. - Признаться, каждое Рождество для меня — отврат. - Если у тебя не было приятных воспоминаний в прошлом, это не значит, что их невозможно создать в будущем, - рассудительно проговорил парень. - Ну, разумеется, - подполз я к нему, пролистывая в голове картинки с фейерверком, дарением кулона и прочими приятностями. - Люблю... Я лег поближе и прислушался к дыханию своего амиго. - Я тебя тоже... Синхронно затихнув, мы засопели и попытались заснуть. Однако сменив десятое положение — ноги врозь, морда в подушку, осознали, что мысли успешно расщепляют на атомы нервы. - Билл? - осторожно позвал Том. - Не спишь? - сипло буркнул я. - Не сплю. Повисла загробная минута молчания. Я втянул в себя побольше кислорода, решаясь вернуться к нашей стычке: - Пожалуйста, не сомневайся во мне. - Это моя фраза. Я понял, что парень улыбается. - Знаешь... Джейми был мечтой, я добился своего, в кои-то веки почувствовал себя достойным, по-настоящему классным. А ты, несмотря на разные теории психоделики в прошлом... Ты — кандалы. И теперь ещё тяжелее, честнее. В груди щиплет. Больно. И я спешу что-то сделать, всё попробовать. Не для тебя, не для нас. Для себя. Ты — вдохновение на тысячу ампер. Испанец не отвечал. Я приподнялся и, приложившись ухом к смуглой коже, поцеловал выступавшую ключицу. - Мы такие придурки. Эти ангелы правильно поступили. Я ведь трус, а ты бомба, к которой не подступишься. Так и маялись бы... - нежно прошептал котейка и обнял меня за плечи. - Значит, я ничего такой? - Ты мой. И этим всё сказано. - Я верю, не сомневаюсь. Правда... - опьянено убедил король и тронул губами висок. - Только и ты не выдумывай глупости. Мурашки так и забегали от этого тона, а рука амиго вызвала жуткий ажиотаж по всему телу. - Ты куда лезешь? - вяло возмутился я, ощущая милейшие движения на своей пояснице. - У нас же романтика. - Я снотворное принимаю, - теплая ладонь забралась под фланелевые штаники, и я округлил глаза. - Том? - Черничный валиум на ночь. Да и слов недостаточно. Плохо, если родная оленинка печалится. Поразившись его речам, я дико ухмыльнулся. - Это намек? То есть, алмазный стержень войдет в ультрамариновые врата и поскачет на троянских конях? - Ты против? - слегка напрягся он. - Да ты шутишь? - вознегодовал я. - Я уже неделю себе зад до блеска начищаю! - Ой, дурной, - расфыркался возлюбленный, сильно оттянув мою щеку. - Дурной. - Синяк оставишь, - заныл я. Хватка ослабела, зато мясистая точка пятого разряда была измучена до предела. - А ты вырос... И кстати, я много синяков оставлю. Ты сам нарвался. - Но рано вставать... - хило посопротивлялся я. - Переживем, - настоял полуиспанец и провел пальцем по губам. Со зверской лыбой я лизнул подушечку. - Сволочь, - ласково бросил парень. - Свет включи. Рука снова оказалась на щеке. - Зачем? - совсем уж раззадорился я. - Любоваться. - Голеньким увидеть желаете? - невинно пролепетал я, потянувшись к лампе. Электрические лучи резанули по глазам. Я резко зажмурился, беспомощно понимая, что личный инквизитор пошел атаку. Придавил меня своим телом и начал расстегивать пуговицы на пижаме. - Вообще, не сексуально... - явно покривился он. - А если так? - подмигнул я, оттягивая ворот клетчатой рубашечки. - Умеешь ты соблазнять. Поцеловав мою многострадальную шею, полуиспанец хищно хмыкнул и тихо сказал: - Просто стыдно и страшно было. - Почему? - склонил я голову. - Я ведь там зажимал тебя всевозможными способами. Вконец обнаглел, - произнесли прямо на ухо. Я вздрогнул. Слишком приятно слышать его голос настолько близко. - Не загоняйся по этому поводу, - прикоснулся я к обнаженному торсу. - Я взрослым попал в тот мир. - Но я не знал, - Том тяжело вздохнул и сел на мои бедра. - Я творил... - Милый, - расплылся я в счастливой улыбке, продолжая ненавязчивые поглаживания его кубиков. - Я тебя натурально совращал. - И я поддавался! - Не кори себя за это. - Но ты себе даже не представляешь... Ладно, мама с отчимом уехали, но отец! Он мог вернуться в квартиру, а я на всё наплевал... - Вполне адекватная реакция, когда моя голова работала вверх-вниз, - пожал я плечами, однако котейка не перестал осуждающе бурчать. - Заткнулся, - резко дернул я его к себе и грубо смял слегка обветренные губы. - Заткнулся и доказал, что я по-прежнему нравлюсь тебе. Требовательность тона подтолкнула парня. Ещё яростнее и сильнее. Он сдался, повторяя за мной: - Нам рано вставать. - Круги под глазами обеспечены... - Кости болеть будут. - А у кого-то даже задница. - Вряд ли. Я очень хорош. - Заманчиво. Хотя я привык проверять... - твердо прервал я бесполезный трёп, оскалившись так, что испанец моментально купился. Содрал с меня рубашку и обрисовал ладонью татуировки. Я смутился и, немного прикрыв веки, стал наблюдать за Томом. Мы рассматривали и отмечали перемены во внешности, некие преобразования. Неожиданная эволюция в узорах на ребрах поразила возлюбленного. Я прищурился — будто он раньше этого не видел. Однако сейчас всё так... напоказ. Неровное дыхание выдало меня. Парень взял мою руку. - Я с ума схожу, - проникновенно произнес он, целуя пальцы. - Тоска по тебе, сродни смерти. Хочу заласкать твоё сердце. Я взволновано свел брови, рука дрогнула. - Вырвать его, - тише говорил Том, - отсюда. Широкая ладонь легла на грудь. Затронув кожу, она оказалась намного глубже. Мне поплохело, бросило в жар. Как всё дошло до сдавленности в горле и желания почувствовать боль, что накопилась внутри? Как? Ведь просто секс. Между нами не впервой, однако здесь всё иначе, реальней и неизбежней. И если это случится, мы оба пойдем на поправку, успокоимся, планомерно заклеймив друг друга по венам. Мягко выдохнув застоявшийся в легких воздух, я приподнялся и осторожно обнял короля. - Ну и отлюблю же я тебя, - прошелестел я, прикусив мочку. - Расшатал мне периферическую систему к чертовой матери, тупой дикарь... Рука сама поползла ниже, но полуиспанец удержал её. - Нет. Сегодня я рулю. - О, котейка шалить изволит? - Что за странное прозвище? Разве я похож на кота? - недовольно поинтересовался он и внезапно толкнул меня обратно. - Держи дистанцию, а то я совсем озверею. Моя смелость тут же улетучилось, и хотя я ещё выдавал притворные крики, вскоре они сменились неприкрытой беспомощностью. Я отдался ему без остатка, растворился в ощущениях, не скрывая своего наслаждения. В процентном соотношении я был до прозрачности честен. Том не отставал. Насиловал, как и обещал. Терзал мои губы и шептал что-то пошлое вперемешку с властными движениями. Мы завелись в один момент. На время я потерял всякую связь с миром. Короткие гудки в голове. Я наконец-то понял тоску мужчины. Он передал ее мне с поцелуями. Эти нетерпеливые касания завораживали. - Боже... - просипел я и поддел языком пирсинг. Два колечка, и рассудок распят. Снова влажно и развратно. Дредастый тиран обольстительно улыбнулся. Я вспыхнул. Ни за что бы не подумал, что обычный жест представится мне до ужаса неприличным и чудовищно будоражащим. - Взять тебя... немедленно, - зашипел парень, стягивая с меня последнюю броню — штаны с бельем. Он явно не заморачивался, а я не знал, куда деться. - Стесняешься? - хмыкнул Том, отправляя одежду в неизвестность. Я упрямо отвернулся. - Какой же ты... - теплая ладонь с нажимом заскользила по внутренней стороне бедра. Меня заколотило от стыда и желания. Я закрыл глаза. - Черника был безудержным, - склонившись, любовно заметил он. - Но ты... идеальный Билл. Я всё-таки не упустил тебя... Убрав волосы с моей шеи, полуиспанец начал покрывать ее нежными поцелуями. Я уткнулся носом в простыню. Большие руки направили меня, принуждая встать на колени. - Оттопырить? - кривая усмешка появилась на лице, однако на Тома я боялся смотреть. Я выгнулся, воображая, насколько заманчиво это выглядит. - Да, именно так, - невозмутимо отозвался мужчина, лаская горячей ладонью промежность. - Сдохну, - в раздражении заскулил я. Медленно, перегиб всех палок разом. Отвратительная невозможность сопротивляться этому темпу. Парень завозился, нашел что-то под кроватью. Я удивился. - Чего? - обернулся я из любопытства. - Подготовился? - Само собой, - фыркнул он, назло сжимая мой член. - Твою заначку я тоже недавно обнаружил. Несносный ублюдок. Я раскранелся, пытаясь увернуться от его руки. Ниже живота горело. Скулы болезненно заныли, будто у меня температура. Значит, обнаружил? Презервативы и любрикант в корзинке с журналами. Чёрт... Слезы сами выступили на глазах. - Что ты делаешь? - жалобно засопел я. - Что? Ткань зашуршала от этих метаний. Я заторможенно поглядел на многочисленные складки. - Чувствуешь? - склонился Том, приложившись теплой грудью к моей спине. - С каждым разом всё хуже... Смазанный палец вошел внутрь. Я зажмурился, застонав от бессилия. - Как было легко, на морозе, первый поцелуй... Помнишь? - аккуратно поглаживал стеночки король. - Простое совращение. Желтые туфли. Флирт... А теперь любовь — наша соседка. Есть такие... которые с назойливым упорством втюхиваются в твою жизнь. - И не... отделаться? - облизнул я губы. - И не отделаться, - серьезно ответил котейка, добавляя с искренней смешливостью: - Соль требуют и пироги сладкие дарят... Острые зубы прикусили кожу на затылке, а язык потянул цепочку. Я ощутил, как её звенья ползут по шее. - Я — пирожок? - покосился я на гитариста. Он подарил мне самую развратную на белом свете ухмылку, мстительно двинув пальцем. Я задохнулся, и полуиспанец протолкнул ещё один, массируя простату. - Тебе нравится? - возмущенно спросил я, стесняясь, как юноша на порочном одре. - Что? - Нравится со мной... - я прервался, сжав челюсти. - Со мной... по-собачьи? - В смысле? - Том даже остановился. Я потерял дар речи от приятной заполненности. - То к стенке, и в квартире... Тебе нравится брать меня сзади? - выдавил я, сходя с ума. - Я подумал, так удобнее, - пришел в себя мужчина и положил колючий подбородок мне на плечо. Жаркое дыхание за ухом. Вибрация любимого голоса: - Билл, ты заблуждаешься. По-собачьи? Да по-всячьи. Вот такой я идиот. Вот и вся моя любовь глупая... Невинно поцеловав меня в щеку, он возобновил пытку, нашептывая что-то безукоризненно откровенное. Чистосердечные признания заставляли таять и выражать собственные чувства нескромными вдохами. - На самом деле, я ни о чем не жалею. Ты был так близко тогда... - собственнически прохрипел парень, растягивая мой сфинктер. - А крышу сносит до сих пор... - Достаточно, - перебил я его, отчаянно хмурясь. - Давай. - Просишь? Милашка... - съехидничал он. - Я не милашка! - встрепенулся я. - Правда? - наши носы столкнулись. Озорные глазищи лезвием прошлись по извилинам. Я сдался, отвечая невпопад: - Не знаю. Том игриво чмокнул меня в переносицу и тихо произнес: - Я уже не могу... - Всё нормально... - отрывисто буркнул я и, отвернувшись, посильнее раздвинул ноги. - Чёрт, - услышал я нетерпеливый рык. - Сексуальный поганец. Горячий лоб протаранил спину. Я пошевелил лопатками. - У тебя будто крылья, - притронувшись к ним, шепнул испанец и сжал моё плечо. - Прости, долго вряд ли получится. Первый толчок показался резким, словно на секс я до этого и не рассчитывал. Растерянно задышав ртом, я постарался привыкнуть к ощущениям. - Билл... Губами по позвоночнику. Я убито заскулил, чувствуя в себе осторожные движения. Том подбирал правильный угол, а у меня глаза непроизвольно закатывались. Его ладони на бедрах — нереально хорошо. Запредельный кайф, когда зной мурашками по телу. - Больно? - Разве? - улыбнувшись, поддался я навстречу. Он испугано удержал меня. Однако вскоре хваленый кошачий самоконтроль треснул, и я был изнасилован по всем статьям уголовного кодекса. Распластан изнывающей субстанцией на постели и затр*хан вусмерть. - Том... Том... - хныкал я по-детски. Я и не предполагал, что возлюбленный способен на трепетную нежность, касания медленные, ласки поверхностные и жестокое заламывание рук. С ним я зараз представил себя и шлюхой портовой, и розой под колпаком из диснеевского мыла. Но как же мне это нравилось. Крайности парня — отображение моего невысказанного безумия. То, что я промолчал, он прокричал. По-своему, на грани, как умел. Красиво... - Сверху сядешь? - хрипло спросил извращуга, не прекращая вколачиваться. - Не... издева... - я так и не договорил. Гитарист осторожно вышел и разместил меня на своих бёдрах. Зашипев в полуобморочном состоянии, я обнял его. - Кончаешь? - удовлетворенно фыркнул полуиспанец. Я отрицательно замотал головой, и он смял мои ягодицы, направляя себя. Снова толчок. Я уже не подавлял стоны. Уцепившись за парня, как по нотам, подчинялся и, глубоко целуя его, царапал смуглую грудь. Отчего-то кожа была темнее. Я пробовал её на вкус, пока Том удивленно морщил нос и ухмылялся, показывая свои идеальные клыки. Пальцы сами исследовали карту рек на руках амиго. Он крепко держал меня, и вены заметно вздулись. Безумно соблазнительные узоры. Астма от их вида била похлеще прежнего. - Я... я, - словно мальчишка, забормотал он. - Да? - развязно отозвался я, насаживаясь. - Что? Я легко поцеловал его закрытые веки и притронулся к мокрым плечам, а потом ниже, к соскам. Немного хаотично. - Кончаю, - с шипением произнес котейка. - Ммм... - одобрительно засосал я нижнюю губу. - Томми. - Чёрт, - ускорился мужчина. Дыхание смешалось. И когда карие глаза остановился на мне, я понял, что сердце сейчас разорвется. Его оргазм поступил в кровь зажигательной дрожью. Я сжал свой член и с силой провел вверх-вниз. Мало. Всё-таки недостаточно. Смертельно соскучившись, я не хотел отпускать парня. - Эй... - Не выходи, - сглотнул я. - Отпусти, олененок. Я сделаю тебе очень хорошо, - тихо пообещал он. Я повиновался и приподнялся. Споры бесполезны, если этот доморощенный совратитель собрался извести меня. - Ты что творишь? - стеснительно застопорился он, снимая презерватив. - Даже твоя возьня с резинкой возбуждает, - глухо рассмеялся я. - Идиот, - улыбнувшись, поцеловал меня король и спросил: - Должок возвратить? Я не успел сообразить, что он задумал. Настойчивые прикосновения логическому мышлению не способствовали. Опять полузадушенный скулёж, за который приходилось краснеть. - Том? Ты отдохнуть... не... - Позже, - отрезал дикарь, опускаясь влажной дорожкой к внушительному стояку. На самом деле, болело жутко, и первое движение по всей длине принесло настоящее наслаждение. Настолько приятно и неожиданно. Почему-то Тома я в подобном положении не рассматривал, зато теперь не мог оторваться от столь провокационного процесса. Меня тянуло упасть на спину, но возможно ли пропустить такое зрелище? Он не стал мучить — взял сразу и глубоко, работая языком и разглядывая моё тело. Водил руками по животу и иногда надавливал татуировки, будто проверяя, что они реальны. Жар рта, это обволакивающее тепло и мягкость губ. - Твою... - зарылся я пальцами в черные дреды. Парень замычал в ответ. Рука, на которую я опирался, ослабела. - Соси лучше, амиго, - облизнувшись, дал я ему совет. Само собой, специально, чтобы это чудо покраснело. Однако я ошибся. Преступно и глупо угодил в ловушку. Вместо застенчивых протестов, он решил расстараться на славу и тем самым наказать меня. Странно, но я был счастлив. По всем фронтам. Нечестивая натура томно шевелилась внутри, а обычный Билл радовался в своей черничной манере. Правда, выразить это не получалось. Одни стоны, и те тихие, зато честные. Лицо полуиспанца, его выражение, было достойно Оскара. Самого порнушного, но Оскара. Выделявшиеся скулы, глаза горячие, раскосые. Трепет ресниц и страсть. У меня узлом всё скрутилось. Ругательства так и летели. - Том, - согнулся я, жалобно постанывая. Котейка мельком глянул и, сильно высунув язык, лизнул верхушку. Проследив за этим с шальным чувством под ребрами, я кончил. Несколько капель попало на губы и подбородок мужчины. Он быстро с ними расправился. Я завалился на кровать и, закрыв лицо ладонями, выдохнул: - Не ешь мою сперму, придурок. - Ням-ням, - разлегся на мне король, обнял. - Билл... Музыкант помолчал. Я отвел руки и с расслабленным удивлением посмотрел на него. - Может, отдохнем и... - замявшись, начал он. - По второму раунду? - расплылся я в широкой улыбке. Внезапно амиго заалел, так знакомо и тепло, будто и не было перемещений во времени. Спрятал свою мордашку у меня в волосах. - Это не в тему... Но, блин... я так счастлив! - пропыхтел паровозик. - Мысли читаешь. - Неужели? - Судя по всему, незапланированный секс перерастает в марафон. - Любовь зла. - Ах ты ж! - заскрипел я зубами и прижал его к себе. - Дай-ка я тебя потискаю! - Билл! - Мурлыкай до потери пульса! - Ну, зомбанутый, держись... - Только если за тебя... Только если за любовь. Только если до конца, с фейерверками и звездами перед глазами.